Через окно во всю стену можно было заглянуть в специальный SPA-салон для питомцев. Мы посмотрели, как очень симпатичному маленькому йоркширу делают приятнейший расслабляющий массаж. Грумерша[13] ласково расчесывала кремово-белую собачью шерстку, пока та не стала напоминать медовое шелковое полотно. Терьерчик счастливо тявкнул и изящно схрумкал предложенное лакомство.
— Хочу этого песика! — показала Шлёпа. Грумерша как раз осторожно завязывала на тонкой собачьей шее усыпанный бриллиантами галстук-бабочку.
— Даффи не продается! — сказал заведующий. — Вообще-то это сэр Даффилд, наш самый важный клиент, и у него есть мамочка с папочкой, которые души в нем чают. Но у нас есть еще целый зал превосходных VIP-питомцев — и все они на продажу. Позвольте, я вас провожу.
Мы охали и ахали над всем зверьем: озорными щенками; хрупкими котятами; вислоухими кроликами; пискливыми морскими свинками; белыми мышами с беспокойными розовыми носиками; меховой шиншиллой, мягкой как пух; парой кокетливо воркующих друг с дружкой неразлучников и красно-зеленым попугаем, который прихорашивался и бормотал: «Красавчик, красавчик!»
— Где бизьянки? — спросила Моди, рассчитывая увидеть еще псаммиада, — но удовольствовалась и шиншиллой. Она захотела нести зверька в руках, но мы убедили ее, что ему будет безопаснее остаться в клетке. Тогда вместо шиншиллы она прижала к груди голубого плюшевого кролика.
Шлёпа в волнении расхаживала по магазину на своих каблучищах, ей хотелось всего, но выбрала она в итоге попугая.
— Буду его учить говорить! Шлёпа красотка, Шлёпа красотка, скажи: «Шлёпа красотка»! — повторяла она.
Попугай проницательно посмотрел на нее своим глазом-бусиной и решил, что лучше не связываться.
— Шлёпа красотка! Шлёпа красотка! — прокричал он.
Шлёпа завизжала от восторга. Попугай повторил ее визг на полной громкости — нам всем даже пришлось зажать уши.
Робби спрашивал, нет ли в магазине ручных львов или тигров, но его сердце успокоилось в собачьем отсеке. Он влюбился в трогательного щенка черного лабрадора с огромными карими глазами. Продавец открыл клетку, Робби подманил щенка и бережно взял его в руки. Пес задрал голову и в избытке нежности лизнул его в нос.
— Какой замечательный! — прошептал Робби со слезами на глазах.
Робби много лет выпрашивал у мамы собаку, но она говорила, мол, в нашей тесной квартирке только животных и не хватает.
Я решила, что тоже хочу щенка, но потом увидела крошечного сиамского котенка цвета сливок с бежевыми ушами и лапками — и поняла, что без этой девочки не уйду.
— Ну какая красавица! Обожаю ее! — воскликнула я. — Назову Крохой, раз она такая маленькая.
— Я своего назову Громилой, он вырастет большой и сильный и будет на всех моих врагов рычать, — сказал Робби.
— Моего попугая звать Горлан, — объявила Шлёпа.
— Очень подходящая кличка, — одобрила Наоми. Попугай все это время вопил как резаный. — А ты как назовешь свою шиншиллу, Моди?
— Бизьянка! — сказала Моди. Она пока не очень хорошо отличает один вид животных от другого.
Спуститься и дойти от служебного входа до машины нам помогала целая свита продавцов — сами бы мы не дотащили большие мягкие переноски с Крохой, Громилой и Обезьянкой и здоровенную витую клетку с Горланом. Запихнуть нас всех в лимузин была задачка не из легких, нам бы машину подлиннее. Но в конце концов, выполнив ряд сложных маневров — пока Бульдог со службой безопасности сдерживали толпу, — все влезли.
— Едем на Розалиндину автограф-сессию! — объявила Наоми.
— Дело важное! — улыбнулся мне шофер Боб. Он быстро довез нас от Найтсбриджа до Пикадилли — это совсем близко. Там есть огромный четырехэтажный книжный, но чтобы попасть внутрь, похоже, надо было постоять часов пять в очереди: длиннющий хвост из детей тянулся до площади Пикадилли-серкус, вокруг статуи Эроса — и в обратную сторону.
— С чего бы это такая очередь в книжный? — спросила я.
Наоми рассмеялась:
— Они все хотят увидеть тебя, Розалинда! Купить твою новую книгу и получить автограф.
— Это очередь за Розалиндой? — Шлёпа вылупила глаза.
— Нам тоже придется стоять? — спросил Робби.
— Нет, конечно, Робби. Мы войдем без очереди. Наверняка подадут какие-нибудь закуски, — сказала Наоми.
— А можно Громиле тоже закуски? — спросил Робби.
— А Крохе?
— А Бизьянке?
— А Горлану?
Наоми как-то устало вздохнула, но затем ободряюще нам улыбнулась:
— Думаю, можно устроить.
Бульдог чудесным образом раздобыл где-то еще телохранителей, чтобы усмирять особо рьяных фанатов, и наше сумасбродное шапито переправили из машины в необъятный книжный.
— Мы так рады, что вы согласились снова встретиться с читателями у нас, Розалинда! — сказал симпатичный стройный брюнет по имени Гэри. — Не подпишете сперва несколько книг для наших особых покупателей?
Он повел нас наверх, в служебное помещение. Там был накрыт стол с разными вкусностями: клубника, малина, маленькие инжиринки, чипсы, орешки, оливки, а еще шоколадные эклеры и пончики с кремом на один укус. Но я не видела ничего, кроме книг. Чудесная красная с золотом обложка, и название серебром — «Четверо детей и чудище», — и мое имя — Розалинда Хартлпул.
Я, дрожа, коснулась обложки. Это правда моя книга. На обратной стороне — та же фотография, что на открытке: мечтательный взгляд. Я открыла книгу и начала читать.
— А неплохо написано! — изумленно сказала я — и тут же густо покраснела. Прозвучало, будто я выделываюсь.
— Написано здорово, — сказал Гэри. — Не поставите свой автограф на титульном листе? Тут вот список наших особых покупателей, все имена перечислены. Подпишите, пожалуйста, по одной книге для Бруклина, Круза, Ромео и Харпер Севен[14], еще две для Джуниора и Принцесс[15], пару для Эппл и Мозеса[16], одну для Мэддокса, Пакса Тьена, Захары, Шайло, Нокса и Вивьен[17], одну для Блубелл[18], одну для Сири[19] и одну для Лурдес[20] — она по-прежнему ваша большая поклонница.
Я строчила автографы, пока Шлёпа, Робби и Моди лопали угощение и следили за тем, как кормят и поят их питомцев. Моди потребовала, чтобы ее голубого плюшевого кролика тоже покормили. Кошечка Кроха между тем уютно устроилась у меня на коленях.
— Отлично, — сказал Гэри. — Готовы встретиться со своими почитателям?
Он проводил меня на первый этаж. Как только люди меня увидели, поднялся жуткий шум и суматоха, засверкали вспышки. Меня подвели к стулу, будто к трону, надпись на балдахине сообщала, что я — Розалинда Хартлпул, детский чудо-писатель. Я села на свой трон, взяла одну из десятка лежавших на столе ручек и улыбнулась девчонке, которая была первой в очереди. Гэри подозвал ее жестом и помог раскрыть «Четверых детей и чудище» на титульной странице.
— Привет, как тебя зовут? — спросила я.
— Я Ребекка, наверное, ваша самая большая поклонница, — смущенно прошептала она. Меня испугалась!
Я старательно вывела в ее книжке: «Ребекке с любовью от Розалинды Хартлпул», и она меня поблагодарила, словно я ей чудесный подарок сделала. Девчонка отошла, прижимая книгу к груди, и затараторила своей маме: «Я познакомилась с Розалиндой Хартлпул!»
Это было так удивительно, я глазам своим не верила. То есть я знала, что все это устроил псаммиад, но происходящее было так реально! Я улыбалась, говорила, подписывала детям книжки и всю дорогу чуть не лопалась от счастья — казалось, я вот-вот взлечу, как воздушный шарик, и буду парить над толпой. Время от времени подходили Робби, Шлёпа и Моди и скептически поглядывали на меня.
— Почему это ты написала эту дурацкую книжку, ведь я придумала, чтоб мы стали богатыми и знаменитыми? — предъявила свои претензии Шлёпа.
— Я тоже люблю сочинять. Может, и сам как-нибудь книгу напишу, — сказал Робби.
— Роз, почитай сказку. — Моди норовила пристроиться у меня на коленях рядом с котенком.
Пришлось Наоми увести их наверх. Она озабоченно посмотрела на часы:
— Надо бы уже закругляться, Розалинда, иначе опоздаем на шоу, а там прямой эфир.
Я шлепнулась с небес на землю.
— Мне же не надо будет по телевизору выступать? — с надеждой спросила я.
— Нет-нет, я о шоу Робби , — сказала Наоми.
Она помогла погрузить Робби, Шлёпу, Моди, все зверье и орущую птицу в лимузин, а я с бешеной скоростью чиркала в книжках, пока в очереди не осталась всего одна девочка: она плакала — так боялась, что не успеет меня увидеть и получить автограф. Я обняла ее крепко, добавила к дарственной надписи «целую-обнимаю», горячо поблагодарила Гэри за помощь, а потом Бульдог схватил меня и побежал к машине.
Лавируя в потоке транспорта, мы понеслись в Уайт-Сити[21]. Робби, весь бледный, вцепился в меня.
— Роз, меня что-то тошнит, — зашептал он. — У меня правда, что ли, программа своя? Быть такого не может!
— Вообще-то это должна быть моя программа, потому что желание — мое, — процедила Шлёпа. — Меня покажут по телевизору. Наверняка я богаче и знаменитее, чем ты, Робби. Ты же ничего не умеешь.
— Зачем ты так, Шлёпа? Не будь такой врединой, — яростно зашипела я.
— Я не вредина, наоборот, хочу выручить Робби, чтобы он не опозорился. В очередной раз.
Но Робби отнюдь не опозорился. Он не пел, не танцевал и не рассказывал глупые шутки. Он был знаменитым поваром . Робби — Маленький Шеф-Повар Вечернего Телевидения.
— Так вот почему мое лицо на всех кастрюльках и сковородках! — воскликнул он, когда его провели на собственную съемочную площадку в здании телестудии. Там была оборудована настоящая кухонька: большая плита, раковина и буфет, а в буфете — сотня кухонных принадлежностей «от Робби Хартлпула». Маленькие Робби сверкали улыбками — и мой Робби улыбался им в ответ, довольный как слон.
Съемочная группа с большим почтением приветствовала Робби; все носились туда-сюда с микрофонами и водой. Гример даже чуть-чуть припудрила Робби лицо — от волнения он раскраснелся и вспотел. Потом нам всем велели сидеть очень тихо. Шлёпа посадила Моди себе на колени и приложила палец к губам.
— Моди, тсс! — прошептала она.
— Тсс, тсс, тсс! — громко повторила Моди, но, когда заиграла заставка программы, она угомонилась и притихла.
Робби улыбнулся в камеру. Его новая рубашка в красно-голубую клетку здорово смотрелась на фоне красно-голубых занавесок на кухонном окне над раковиной. У него не было времени подготовиться, ему даже не сказали, какое блюдо готовить, — и тем не менее здесь, на студии, Робби был как рыба в воде.
— Всем привет, — сказал он. — Сегодня я покажу вам, как сделать потрясающе вкусные пирожные. Приготовить их проще простого. Начну с шоколадных хрустиков. — Он взял пачку хлопьев и большую плитку шоколада. — Они отлично подходят, чтобы перекусить после школы. Можно приготовить побольше — и захватить с собой, когда пойдете в гости к бабушке. Или взять с собой на пикник — на сладкое после бутербродов.
Он приготовил смесь для хрустиков и аккуратно разлил ее по бумажным розеткам.
— А пока наши пирожные остывают, приготовим торт-пятиминутку, — продолжал Робби. — Нам понадобится масло, сахар, мука, одно яйцо и немного молока. Смешаем все ингредиенты. Можно обойтись без миксера. Просто месите, взбивайте тесто, чтобы в нем не осталось комочков. Представьте одноклассника, который вас достает, или противного учителя — и лупите изо всех сил. Это очень весело, и посуду потом мыть не придется — трудно устоять и не вылизать пустую миску, уж поверьте мне.
Робби поставил бисквит в духовку и, пока торт пекся, показал зрителям, как готовить сливочный крем для начинки и лимонную глазурь.
— Я очень люблю лимоны, — сказал Робби. — Давайте-ка сделаем еще и лимонные корзиночки. Мы приготовим вкуснейшие фруктовые пирожные с лимоном и с черной смородиной — просто кладезь витамина С. Для начала замесим сдобное тесто, потом раскатаем его и нарежем небольшими кусочками.
У него осталась горка обрезков.
— Обрезки теста я выбрасывать не стану, — сказал он. — Я слеплю из них сдобного человечка для моей младшей сестренки, а когда он испечется — одену его в лимонный пиджак и черносмородиновые штаны.
— У меня будет сдобный человечек! — прошептала Моди.
— Хотите посмотреть, что получится? — спросил Робби. — У меня уже все готово — испек заранее!
Он никак не мог ничего испечь заранее, ведь он был с нами, — однако он уверенно подошел к столу, на котором оказались блюдо с шоколадными хрустиками, бисквит в глазури, тарелка с фруктовыми корзиночками — и симпатичный сдобный человечек.
— Мое! — Моди, вырвавшись, побежала на площадку. — Мой, Робби, мой человек-печенька!
— Это малышка Полли-Уолли Дудл! — зашептали со смехом телевизионщики.
Робби вручил Моди сдобного человечка, и она откусила ему голову. Заиграла музыкальная заставка, и Робби помахал в камеру. Моди тоже помахала, с довольным видом уплетая угощение.
— Молодчина! — режиссер похлопал Робби по плечу. — И финал получился что надо, хотя тебе, малышка Полли-Уолли, пора бы уже бежать в соседнюю студию. У тебя же интервью на «Шестичасовом шоу».
— Чего они все нашу Моди Полли называют? И почему это она будет на «Шестичасовом шоу», а не я? — насупилась Шлёпа. — Так нечестно. Вы все богатые и знаменитые, а я в пролете. Наверняка псаммиадина нарочно так сделал.
— Ты правда молодчина, Робс, — сказала я, похлопав его по спине. — Такой естественный и ни разочек не запнулся! Я бы так в жизни не смогла.
— Да ладно тебе, Розалинда, — сказал Робби. — Ты же сто раз делала шоколадные хрустики, и бисквитный торт тоже. Значит, по-твоему, нормально получилось? Я не полный бред нес?
— Ты был на высоте! — похвалила я.
— Ты тоже молоток, вон как с толпой своих фанаток управилась, — великодушно ответил тем же Робби.
— Дайте ведро кто-нибудь, меня сейчас стошнит, — сказала Шлёпа.
— Шлёпа, ты заболела? — спросила Моди.
Шлёпа вздохнула, но все-таки обняла сестру.
— Моди правда на «Шестичасовое» пойдет? — спросила она у Наоми. — Она же младенец еще.
— Там всего-навсего коротенькое пятиминутное интервью, и пару фрагментов из сериала покажут, — сказала Наоми. — Пошли, ребята. Нам пора в другую студию, быстренько. Слава богу, Бульдог согласился присмотреть за вашей живностью.
Мы похватали вкусностей, которые напек Робби, и помчались в студию «Шестичасового шоу». Наоми разрешила Моди дожевать сдобного человечка в гримерке, потом аккуратно вытерла ей руки и лицо и расчесала ее светлые локоны.
— Удачи, Моди! — шепнули мы, на цыпочках прошмыгнув в студию. Режиссер увидел нас и давай обмахивать лицо — какое, мол, облегчение. Какой-то человек пощекотал Моди под подбородком и прицепил ей на платье микрофон.
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, какой комедийный сериал пользуется наибольшей любовью зрителей, — начал ведущий. — Рейтинги зашкаливают, и это неудивительно. Мы все без ума от семейки Дудл — или я не прав? И, конечно, нет сомнений, кто главная звезда этого сериала. Не мама, не папа и не ворчун-дедуля. И не подростки Пол и Примроуз. Нет, это малютка Полли-Уолли Дудл, девочка, покорившая наши сердца. Посмотрите сами.
Показали отрывок из сериала: семья отправляется в зоопарк, и всё идет не так. Мама с папой ругаются, дед брюзжит, девчонка лет четырнадцати дуется, ее брат тоже не в духе — и только Полли (наша Моди!) весело скачет. Она машет животным в клетках, и — операторский трюк — все звери машут ей лапами в ответ.
— Обожаю этот момент, — сказала ведущая. — И обожаю Полли-Уолли, которую бесподобно играет маленькая Моди Хартлпул. Иди сюда, помаши и нам тоже, Моди.
Моди бережно подвели к дивану, на котором сидели ведущие. Они помахали ей — и Моди вежливо помахала в ответ, хотя вид у нее был немного растерянный.
— Мы так рады, что ты пришла к нам в гости, Моди, — сказал мужчина. — Весело было снимать кино в зоопарке?
Моди кивнула.
— А какое животное тебе понравилось больше всех, Моди? — спросила женщина.
— Бизьянка! — сказала Моди. — Смешная бизьянка в песке.
— В песке, Моди? — ведущий засомневался.
— Я знаю! Моди про сурикатов говорит! — уверенно сказала женщина. — Мне они тоже нравятся, Моди, такие лапочки.
— Кто и правда лапочка, так это наша Моди, — улыбнулся мужчина. — Тебе нравится сниматься в «Семейке Дудл», Моди?
— Ага, — кивнула Моди.
— А как тебе удается запоминать все свои слова? — спросил мужчина.
Моди задумалась.
— Говорю что в голову придет, — сказала она.
— Ну что ж, по-моему, у тебя это очень здорово получается. Как ты думаешь, когда вырастешь, тоже будешь актрисой?
Моди кивнула.
— Желаем тебе дальнейших успехов, зайчик. Спасибо большое, что побеседовала с нами, Моди. Помашем еще разок на прощанье?
Оба замахали, улыбаясь до ушей, а Моди мило улыбнулась и от избытка вежливости помахала сразу двумя руками.
Когда Моди выскочила из кадра, ведущие умиленно поахали, а мы все, ужасно гордые, кинулись ее обнимать.
— Молодец, Моди! — похвалила Наоми. — Ты наша маленькая звездочка. — Потом она посмотрела на Шлёпу: — А теперь пора вспыхнуть нашей большой звезде.
Мы спустились на частную парковку, где Бульдог как раз выгуливал щенка Громилу. Кошка Кроха и шиншилла Обезьянка спали в машине, свернувшись клубочком, каждая в своей переноске, а попугай Горлан, сна ни в одном глазу, вовсю горланил.