– Ща те покажу-у-у! – донеслось из соседней комнаты. – Убью на …!
– Петечка, солнышко, не волнуйся, – заканючил женский голос.
Ксения с лыжной палкой наперевес ринулась в большую комнату. Я поспешила за ней и увидела парочку: мужчина лежал на диване, женщина сидела рядом и причитала:
– Милый, очнись, приди в себя.
– Он сейчас танцевать будет, – пообещала Ксюша, сбегала в ванную, притащила кувшин с водой и опрокинула его прямо на алкоголика.
Тот вскочил на ноги и завопил:
– Убью гадов!
Ирина, и не подумав защитить дочь или меня, опрометью кинулась под стол, Ксения выставила вперед палку, пьяное чудовище притормозило.
– Чего замер? – ухмыльнулась дочь.
Папаша пошатнулся, уцепился рукой за стол, все равно не удержался на ногах и рухнул на грязный паркет, стянув скатерть и вместе с ней фарфоровую лампу в виде пастушки. Мат, изрыгаемый Петром, перекрыл звон, раздался отчаянный вопль его жены:
– Моя пастушечка! О нет!!!
Старшая дочь злорадно засмеялась.
– Ага! Есть Бог на свете. Смотрите, Дарья! Пару дней назад муттер приперла домой эту кичуху. Я прямо в восторге забилась, когда увидела куполообразный абажур, украшенный кистями из золотых нитей, он крепился на руке обнаженной грудастой тетки, у ног ее сидели два барана, похожие на раскормленных пуделей. Мне стало интересно, где она взяла этот отстой? И что я услышала от мамашки?
«Купила! Давно этот светильничек приметила, мимо витрины ходила и переживала: вдруг кто его схватит! Прямо извелась вся!»
Могла бы не нервничать, в России нашлась только одна особа, захотевшая эту красотищу. Теперь угадайте, сколько этот шедевр стоит? Девять тысяч! А мамашка моет пробирки в каком-то НИИ за жалкие пятнадцать кусков в месяц, и зарплата у нее только через неделю. И где же бабки нашлись? В коробке у меня в комоде! Мать залезла в мой запас! Я коплю на мобильный! Но есть Бог на свете, он наказал мамашку, толкнул отца под руку, и он разбил лампу. Ну, муттер, надеюсь, сейчас ты наконец надаешь папеньке оплеух?
– Все ты виновата, – забилась в истерике Ирина, – зачем на отца налетела! Из-за тебя пастушка погибла!
– Ксения Королева – демон зла и гоблин в одном флаконе. Молодец, Ирка, – изрекла дочь.
Я молча стояла у полированной «стенки», главным украшением которой был телевизор. Ну и как поступить? Петр запойный алкоголик, а его жена самозабвенно играет роль жертвы. На детей они не обращают внимания. Господин Королев агрессивен и, возможно, опасен. Сейчас он в состоянии похмелья, небось у него болит голова. Неизвестно, что Петр выкинет через пять минут. Что будет, если выпивоха решит отнять у Ксюши лыжную палку? Я могу купить отвратительному субъекту бутылку водки или вызвать похмельщика. Но вот беда, по условиям эксперимента я не имею права ничего менять в жизни Ксюши. Ну, например, снять хорошую квартиру и перебраться туда или отправить пьяницу на лечение в клинику. Если это сделает сама Королева, тогда нет вопросов.
Ксения уперла руки в боки.
– Мать! Ты получила вчера за участие в научном эксперименте десятку! Да?
Ирина молча кивнула.
– Значит, сейчас убираешь бардак, который устроил твой муж, – процедила дочь, – вливаешь в пьяницу кофе и велишь ему сидеть тихо. Иначе она… – Ксения бесцеремонно ткнула в меня пальцем, – удерет отсюда, и тебе придется вернуть двадцать кусков.
– Почему столько? – удивилась Ирина.
– Десятка штрафа за срыв научной работы, – объяснила Ксения, схватила меня за руку и втянула в крохотный совмещенный санузел.
Глава 3
– Сядьте на толчок, – попросила она, – надо кой-чего объяснить.
Я опустилась на крышку унитаза и сказала:
– Вам за эксперимент Таисия заплатила больше, чем десять тысяч. И никаких штрафных санкций для участников не предусмотрено.
– Не заплатила, а заплатит, – поправила меня Ксения, – я отдала мамахен аванс, остальное мое. Десятку было жалко, но пришлось с ней расстаться, чтобы Ирка не воняла, увидев вас. Муттер постоянно в поиске бабла, кто ей хоть тысчонку дал, тот ее лучший друг.
– Плохо у вас дома, – вздохнула я.
Ксения села на борт ванны.
– Мать воспитывалась в детдоме. Она появилась на свет при царе Горохе в прошлом веке. Своих родителей не помнит, хотя иногда сочиняет, что в детстве ездила на пони, жила во дворце, спала на шелковых простынях, ела с золотых тарелок. Цирк да и только! Сплошное вранье, которое мамашка выдает в самый неподходящий момент. Один раз заорала в супермаркете в кондитерском отделе:
– Смотри, Ксю, там маленькие пирожные! В родительском дворце повар такие же пек! Мне их в кровать приносили!
Или, как с этой злополучной лампой, она мне набрехала, будто купила ее потому, что такая у ее родителей в спальне стояла. Ни пони, ни золота с шелком, ни фарфора в детстве мамахен не было. А был детский дом в Подмосковье, школа, потом какой-то техникум. Вот чего у нее не отнять, так это упорства, она грызла гранит науки, хоть и дура, а хорошо поняла: единственный шанс вылезти из канализации – это получить образование. Когда она уходила из приюта, ей выделили комнату и помахали ручкой. До свидания, дальше плыви сама.
Через некоторое время Ирка познакомилась с Петром Королевым, своим однофамильцем, и вышла за него замуж. Папашка приехал штурмовать Москву из провинции, из такой дыры, что даже на карте ее нет! От Новосибирска семь часов на автобусе по тайге пилить надо! Впрочем, не знаю, ездит ли там автобус, скорей всего, папахен рассекал на тракторе. Он поступил в столичный вуз, а затем женился на москвичке. Можно было заподозрить его в расчете, но у невесты ничего, кроме красоты, не имелось. Это сейчас Ирка похожа на беременную утку, а в юности она выглядела прилично, да и папашка был симпатягой. Я фотки их видела. В молодости родители не стали сразу заводить детей, в идиотов они превратились позднее. Ирка однажды призналась, что вообще не хотела ребенка, но тут в НИИ, где она работает всю жизнь, а раньше служил и папашка, стали давать квартиры, и, чтобы получить двухкомнатную, товарищи Королевы перестали пользоваться презервативами. Я, так сказать, побочный продукт программы обеспечения населения жильем. Вот Леркой мамахен обзавелась, чтобы заставить мужа бросить пить. Думаю, имей предки тугрики на кооперативные хоромы и не квась Петр по-черному, мы бы с Валеркой никогда не появились на свет. Особых подробностей о прошлом родителей я не знаю, все, что рассказала сейчас, Ирка выдавала порционно в разные годы. Мамахен ненавидит воспоминания, она редко поет про золотые тарелки и пони. Обычно байками на тему «Детство, отрочество, юность» увлекаются старики, а никаких бабушек с дедушками у нас отродясь не было. Ирка родителей не знала, да и папашка своих никогда не вспоминает.
И тут раздался долгий звонок в прихожей, Ксюша, прервав рассказ, метнулась туда и открыла дверь. Санузел она не закрыла, я увидела входящую в квартиру старуху, замотанную в серый платок.
– Вы к кому? – удивилась Ксения.
– Ирина Королева тут проживает? – спросила бабка.
– Да, – кивнула девушка.
– А ты ей кто? – поинтересовалась незваная гостья.
– Дочь старшая, зовут Ксенией, – ответила моя напарница.
– Ну здравствуй, внученька! – заголосила нежданная гостья. – Дай зайти, сейчас все тебе объясню.
Ксюша попятилась. Старуха ужом ввинтилась в квартиру и вытащила паспорт.
– Смотри, ягодка, я Полина Сергеевна Королева, место прописки город Прудное.
Я, выйдя в прихожую, не сдержала любопытства.
– Это где такой город?
– Недалеко, – ответила бабушка. – Так и будете на пороге меня держать или чаем угостите? Сейчас все расскажу. Ирочка-то где? Доченька моя любимая?
Не дожидаясь ответа, Полина Сергеевна вошла в кухню и запричитала:
– Вот она, кровиночка! Красавица.
– Вы кто? – опешила Ирина, сидевшая за столом. – Что за побирушка?
– Нехорошо родную мать обзывать, – ехидно заметила Ксю.
– Чью мать? – не поняла Ирина.
Ксения показала пальцем на гостью.
– Твою.
– Я интернатская, – растерянно пробормотала хозяйка квартиры.
Полина Сергеевна без приглашения опустилась на табуретку.
– Родные мои, не велите казнить. Дайте слово молвить. Я Ирочку родила совсем юной. Ни кола, ни двора, ни денег, ни мужика законного у меня не было. Глупость, конечно, страшная ребенком обзаводиться, но я как девчонку в родилке увидела, так ее и полюбила! Без памяти!
Ирина начала шмыгать носом.
Я дала себе честное слово, что не стану вмешиваться в беседу, но не выдержала:
– Без памяти. Очень точное определение! Сдали новорожденную в детдом и забыли.
– Зря ты кипишь, – мягко сказала Полина Сергеевна, – не знаешь – не говори. Я Ирочку три года воспитывала, во всем себе отказывала, а потом в тюрьму загремела. Родственников никаких, вот дочку в приют и определили.
– Как – в тюрьму? – отшатнулась Ксюша. – За что?
Ирина начала шмыгать носом.
Я дала себе честное слово, что не стану вмешиваться в беседу, но не выдержала:
– Без памяти. Очень точное определение! Сдали новорожденную в детдом и забыли.
– Зря ты кипишь, – мягко сказала Полина Сергеевна, – не знаешь – не говори. Я Ирочку три года воспитывала, во всем себе отказывала, а потом в тюрьму загремела. Родственников никаких, вот дочку в приют и определили.
– Как – в тюрьму? – отшатнулась Ксюша. – За что?
Полина Сергеевна сложила руки на коленях.
– Врать не стану, ну кем может работать малолетняя дурочка, у которой есть дочка?
– Дворничихой, – опять нарушила я обет молчания, – официанткой или в пробке рекламы водителям раздавать.
– Дурашка, – усмехнулась бабка, – уж не двадцать лет тебе, а чушь несешь. Прошлый век, советские годы, деревня при дороге! Ресторан! Реклама! Еще посоветуй мне в опере петь! Не про нас такие занятия, я шоферов обслуживала, чтоб с квартиры не выперли. Избу снимала, огород имела. Есть клиент, в хату веду, нет – огурцы поливаю.
Лицо Ирины приобрело странное выражение, она прищурилась, открыла рот, а Ксения захихикала:
– Вот вам и шелковые простыни с золотыми тарелками! Впрочем, насчет пони, похоже, не вранье, мамахен каталась в детстве на четвероногом животном, но только она перепутала пони с козой. Ой, не могу! Вы проститутка?
– Бывшая, – уточнила Полина Сергеевна. – А потом я в город подалась, там одну женщину убили, на меня вину свалили, ее муж и свекровь так дело обставили: вроде я бабу отравила, чтобы за вдовца замуж выйти. На много лет меня закатали. Но я ни при чем совсем! Подставили они меня, им домработница помогала! От звонка до звонка я все оттрубила и сразу в детдом помчалась, но девочки уже там не было. Директриса, хорошая женщина, выслушала меня и сказала: «Не ищи дочь, не порти ей анкету. Сейчас она под государственной опекой. И в техникум ее без конкурса взяли, и на работу по льготе устроят. А тут ты объявишься. И что получится? Из сиротки она в дочь уголовницы превратится. Зачем ребенку жизнь портить, что ты ей дать можешь?» Я послушалась умного человека, устроилась на завод, овладела профессией, замуж вышла… вот и все!
На секунду в комнате повисло молчание, потом Ксюша спросила:
– Сейчас-то вы чего приехали? Мы вам чужие!
– Мне детей Бог в браке не дал, – грустно ответила Полина Сергеевна, – муж недавно умер, кто…
– Стакан воды подаст, – перебила Ксения, – вот славно получается! Нашла водопроводный кран! Круто придумала! Сначала по рукам ходила, потом человека убила, в лагере попарилась, на свободу вышла, о дочери заботиться не захотела, а теперь! Здрассти, я твоя мама! Ступай, откуда пришла!
– Понимаю, – не обиделась гостья, – мало кому такое понравится. Жили себе, жили, и тут! Свидание под мантией!
Я с удивлением посмотрела на ту, которая назвалась матерью Иры. Свидание под мантией? Странное выражение, никогда его не слышала.
И тут Ирина с воплем:
– Я так и знала! Чуяла! Ждала! Верила! Ты вернулась!» – повисла на шее у Полины.
– Это дело надо отметить, – засуетился до сих пор молчавший Петр и сайгаком поскакал в прихожую к холодильнику. – Теща, вы водку пьете?
– Терпеть ее не могу, – покачала головой Полина Сергеевна, – лучше кофе.
– У нас теперь бабушка есть, – запрыгала Лера, – вау! Ксю! Суперски!
Я посмотрела на гостью и не сдержалась:
– Сколько вам лет?
– А вы кто? – задала свой вопрос Полина.
Я решила не вдаваться в подробности.
– Подруга Ксюши, временно живу у Королевых.
– Неужто студентка? – поразилась бабка. – Уже не юная вы.
– Хорошие отношения могут связывать и разновозрастных людей, – улыбнулась я, – кстати, о возрасте. Вы прекрасно выглядите, смотритесь одногодкой дочери. Вас трудно назвать старой.
– И не надо, – парировала Полина, – я родила Иру в школьном возрасте. Едва тринадцать справила.
– Рано, – вздохнула я.
Полина развела руками.
– Так вышло, изнасиловал меня один мужик. Не хочется вспоминать.
Ксения развернулась и убежала к себе в комнату. Я пошла за ней.
– Похоже, все сошли с ума! Обрадовались бабке, – начала возмущаться напарница, увидев меня. – Где будет спать старуха? В нашем клоповнике негде поставить еще одну раскладушку! Может, бабулю вывесить за окно? Засунуть в пакет – и наружу, стебно получится, заодно она и свежим воздухом подышит.
У Ксении в кармане затренькал телефон.
– Кого надо? – сердито спросила она.
– Ксю, ты? – произнес баритон.
Трубка была поставлена на громкую связь, и я прекрасно слышала, что говорит мужчина.
– Да, – слегка удивленно отозвалась Королева.
– Привет. Как жизнь? – поинтересовался незнакомец.
– Суперски.
– Что делаешь?
– В салон красоты решила заскочить, маникюр, педикюр сделать, – лихо соврала Ксения.
– Пошли вечером в «Павлов».
– Куда?!!
– В «Павлов», – повторил ее собеседник, – у меня два приглашения есть.
Ксюша быстро прервала разговор:
– Идиоты!
– Кто? – не поняла я. – Парень был мил, приглашал на вечеринку. Извини, я нечаянно подслушала беседу, у тебя громкая связь работала.
– Мобильный сломался, – обиженно загудела Ксения, – теперь весь свет слышит мои разговоры. Не отключается динамик. Я деньги на новую трубу копила, а мать их сперла и на тупую лампу потратила. Это розыгрыш. Кто-то с курса прикалывается. Думают, я куплюсь, побегу в клубешник и дверь поцелую. Фиг им.
– Голос был приятный, – улыбнулась я. – Может, это правда?
Ксения засмеялась.
– Ты… то есть вы…
– Раз уж мы временно стали сиамскими близнецами, давай перестанем выкать, – предложила я.
– Ты уже старая, – зачирикала Ксюша, – не в курсах про тусню. «Павлов» – самый пафосный клуб Москвы, любая девчонка из нашего института помчится туда со скоростью гепарда. Говорят, ложа в «Павлове» стоит десять тысяч евро за ночь, там оттягиваются сплошные олигархи.
Телефон Ксении снова зазвонил, она ткнула пальцем в клавишу.
– Так ты занята? – спросил незнакомец. – Извини, связь прервалась.
– Слушай, как тебя зовут? – не выдержала Ксюша.
– Не узнала?
– Не-а.
– Степа.
– Какой еще на фиг Степа! – взвилась Королева. – Ритка! Корали! Это ты меня разыгрываешь? Попросила френда Ксюшу развести?
– Прости, что не назвался сразу, – загудел парень. – Степан Рубцов, мы с тобой вчера вместе кофе пили.
Ксюша швырнула мобильный на кровать Леры и зашипела:
– Ну это точно Ритка придумала! Степан Рубцов – сын очень богатого бизнесмена, ездит на крутой иномарке и всегда окружен симпатичными блондинками в фирменных шмотках. С какой стати он мне звонит? Хотя про кофе правда. Вчера после второй пары я пошла в наш буфет, купила стакан бурды под названием «Американо» и села за пластиковый столик. Вокруг было пусто, народ не жалует институтскую харчевню, в нее ходят лишь те, у кого проблемы с деньгами, ректор велел установить в столовой «социальные цены», но и качество еды там тоже социальное. Ни за что бы не приперлась туда, но на дворе декабрь, на лекции я сидела у незаклеенного окна, холод пробрал до костей, в кошельке всего двести рублей, стакан дерьма в столовке стоит пятьдесят, а на поход в приличное место мани нет. Глотаю бурду, радуясь, что она горячая, потом посмотрела в сторону кассы и чуть не подавилась. Там стоял Степан. Как всегда, прекрасный, джинсы, рубашка, ботинки – все с лейблами от самых известных фирм, на запястье часы стоимостью с квартиру, волосы подстрижены и уложены в лучшем салоне, вдобавок от него пахло шикарным парфюмом, а в руке он держал роскошный бумажник из крокодиловой кожи. Но на кассиршу он впечатления не произвел.
– Ты че мне сунул? – возмутилась она.
– Кредитку, – растерянно ответил сын олигарха. – Visa-голд.
– Наличные готовь, – заявила бабень.
– У меня их нет, – сказал Степа, – снимите деньги с карточки.
– Чем? Руками с пластика соскрести? – завизжала тетка. – Ваще, е-мое! Давай червонец!
– Не сердитесь, – попросил Рубцов, – я здесь впервые, думал, кредитки берут. Вот, забирайте кофе назад.
– Ты же пил из стакана!
– Ой, да, верно, простите, – залепетал богатенький Буратино, – глупо получилось, машинально глотнул.
– Не хочешь платить? – насупилась баба.
– Денег нет, – пискнул Рубцов.
– Ща охрану позову, – пригрозила кассирша.
– Прошу вас, не надо, – взмолился Степа, – я сбегаю к банкомату и…
– А фиг тебе! – завыла буфетчица. – Знаю я вас! Ломоносовы! Кофе хлебал? Слюней в стакан напустил? Плати! Или в ментовку захотел?
– Что делать? – забубнил Рубцов. – Хотите часы в залог оставлю?
Я чуть не заржала, да уж, тяжела и неказиста жизнь сына финансиста! Будильник стоимостью с хорошую двушку Степа собрался отдать за грошовый кофе.
– Будь добра, – внезапно сказал Рубцов, глядя на меня, – выручи, пожалуйста? У тебя есть наличка? Я попал в идиотскую ситуацию.