— Они проводят полицейскую акцию, — сказал я. — Значит, в первую очередь захватили штаб карабинеров и резиденцию наместника. Туда — наш первый удар. Потому предупреждаю неразумных: освободив штаб, в кабинетах не засиживаться, военную связь не проверять! Ударить — и уйти, пока ноги не оторвали! Наместника это тоже касается! Возвращаться рассредоточено, чтоб не определили вектор и не перехватили нуль-переходом. Следующий удар — по энергостанциям эфемера. Кстати об энергии: бич воинов динго способен подрывать энергозаряды. Всем оставить энергооружие — иначе кишки по стенам размажет! Все ясно? Вперед!
Энергооружие никто не выложил. Тяжело расставаться с любимыми игрушками, тяжело поверить незнакомцу. Легче с жизнью расстаться.
Прозрачные птицы упали на крышу резиденции, вломились с разгону в верхние окна, замелькали в саду — началось! Черная фигура в окне — удар! — пополам! — внутрь! Черные за поворотом в коридоре — гранату! Удар! Граната — расстрелять на подлете! Черные близко — последний аргумент! Меч Стража гор взвизгнул, распрямился и засверкал мясорубкой. Удар в грудь, скафандр взревел от боли, но выдержал! Удар! — все! Тридцать секунд.
По коридору подбежала Эстер с телохранителем. С новым телохранителем. Перехватила мой взгляд, скривилась:
— Пополам. Еще на подлете.
— Слушаю здание, — сообщал я. — Черных больше нет. Уходим.
— А мне понравилась резиденция, — задумчиво сказала Эстер. — По договору она ведь уже моя? Что-то не хочется ее оставлять. Черные вообще-то слабее, чем ты расписал. Думаю, резиденцию мы сможем удержать, особенно если вызвать резерв…
Пятьдесят секунд!
— Уходим! — рявкнул я так, как когда-то своим ребятам на Второй Желтой.
Эстер осеклась и бросилась следом за мной на крышу. Разбег — прыжок — удар развернувшихся крыльев! Защити меня, небо, унеси от врага, ветер!
Прозрачные птицы пропали в ослепительном сиянии небес.
Мы стояли в точке встречи, и голос наместника насмешливо рокотал в переговорнике:
— Милая союзница! Штаб в наших руках, и это оказалось настолько легко, что мои планы несколько изменились. В условиях войны глупо оставлять штаб с его системами связи врагу, не так ли? Мы остаемся здесь! Думаю, мы сумеем себя защитить, особенно если вызвать резерв! Привет нашему паникеру и фантазеру, так называемому Стражу гор!
— Что, узнал численность полицейских войск? — вклинился я в разговор. — Тысяча двухсот не боится?! Ты сопливый ребенок, наместник, смерть твоих офицеров будет на тебе! Если осталось хоть чуть-чуть разума — уводи людей! Наше время подлета — пять минут! Попробуем расчистить вам отход в горы…
— Страж, у нас погоня, — прорвался голос Буби. — Теряем бойцов, оторваться не можем. Помоги с воздуха! Дай нам хоть несколько минут!
Эстер пересчитала бойцов, кивнула, мы разделились на две группы, и призрачные птицы бросились со скалы в небо. Как быстро это стало привычным!
Мы вытащили немногих. «Призраки» наместника с воем вырывались из окон горящего штаба, огненные бичи хлестали им вслед, и они падали и падали…
— Всем живым! — хрипел наместник в переговорнике. — Уходим в небо! В небо!..
Горы приняли уцелевших. Наместник пересчитал бойцов и мучительно скривился. Плакать, похоже, он не умел.
— Мы не успеем научиться новому способу боя, — пробормотал он. — Нас перебьют раньше.
— Это тебе не мирных людей в джунглях жечь! — сказали ему горящие глаза Буби.
Вслух она ничего не произнесла, может, потому, что не хватило сил. Охотников крепко прижали при отходе, никто не был готов к фокусам, которые преподнесли фронтовые нуль-переходы черных воинов.
— Утром у нас была эскадра, — подвел горький итог наместник. — Половину мы уже потеряли. Пол-эскадры, и то при условии, что охотники все перейдут на крылья.
— Перейдут! — пообещала Буби. — «Призраки» — это единственное, что спасло нас. Никто не откажется, хотя все боятся высоты.
Костры догорали. Эстер сидела рядом, и я услышал, как она прошептала:
— Карабинеры погибли почти все. Тем проще будет прийти новой власти. Так, Страж?
Это, конечно, было не так. Кончалась ночь, и приближался день, который не каждому было дано пережить…
День второй. Отряд стоял в готовности. Охотники мрачно поглядывали вниз, за край утеса. Один тренировочный полет перед боевым вылетом не прибавил им уверенности, скорее наоборот.
— Черные воины заняли энергостанции эфемера, — сказал я. — Наш удар — по охране станций! Бьем и сразу уходим. Оборудование не трогать — от него зависит жизнь в городе! И — энергооружие всем на землю!
Никто не двинулся с места. Все самовольщики остались вчера на месте боя, изуродованные до неузнаваемости.
— Вперед!
Призрачные птицы кинулись с утеса в небо…
Полчаса спустя отряд вернулся.
— Вдребезги! — сообщила Эстер, скидывая боезапас. Наместник радостно скалился — обошлось почти без потерь! Охотники тряслись от запоздалого страха. Драться они почему-то не боялись, но вот прыгать в пропасть с хрупкими крыльями за спиной…
Отдохнули. Отмылись, поели. Снарядили боезапас. Выстроились на утесе.
— Черные воины заняли склады вооружений. Следующий удар — туда!
Призрачные птицы кинулись в небо…
На пятом вылете черные вычислили точку встреч. Охотники, неопытные в воздухе, возвращались группой, по прямой, по ним несложно было установить координаты. Нуль-переход открылся ночью, и началась дикая рукопашная…
Утро встретили немногие. Эстер лежала на камнях, рядом валялись черные, у каждого размозжено лицо ударом боевого браслета. Музейный панцирь гераклитов, над которым посмеивались карабинеры, спас ей жизнь. Заряды игольных пистолетов не смогли пробить древнюю сталь. Бронежилеты карабинеров пробивали, а панцирь — нет. Остался жив наместник. Фанат неба, он даже спал, не снимая снаряжения, при первых звуках боя ушел в небо и продержался до конца невидимой летучей смертью. Остался кое-кто из охотников, сумевших укрыться среди камней. Утром спустилась с соседней скалы Буби со снайперской винтовкой в руках. Ее убийственный огонь позволил мне добраться до нуль-перехода и запустить туда связку бусин-гранат. Было б здорово, если б удалось разнести центр управления нуль-переходами, но — маловероятно.
Утром вернулись верующие гераклиты, ходившие на ночные моления в подгорный храм. Кое-кто все же остался жив.
Похоронили убитых, сменили точку встречи. Отдохнули. Снарядили боезапас. Наместник тоскливо пересчитал бойцов. Одна эскадрилья. А было — десять.
Наместник взялся за переговорник.
— Последний резерв, — усмехнулся он. — Берег, чтоб было кому впоследствии умерить притязания нашей милой союзницы. Но сейчас не до политики.
Эстер была с ним полностью согласна и тоже взялась за переговорник. И у нее имелся резерв на «впоследствии».
Вскоре небольшая группа «призраков» упала в лагерь. Бойцы все, как на подбор, худые, жилистые, с обветренными лицами, в бронеобтекателях с драконами на груди.
Личная охрана наместника, «драконы Веги». Среди них ростом и сложением выделялась единственная в отряде девушка. Без удивления я подошел к ней и вернул меч Стражей.
— Приветствую тебя в рядах защитников Веги.
Анни-ко усмехнулась и отдала какой-то замысловатый салют. Гибкая сталь защелкнулась на талии — меч вернулся к хозяйке.
Много позже подошел отряд гераклитов, и гигант-командир церемонно опустился перед Эстер на колено.
— Приветствую тебя в рядах защитников Веги, Первый, — сказала ему Эстер.
Новичков-гераклитов разобрали по группах, наспех обучили, и грозная стая призрачных птиц понеслась к эфемеру…
День седьмой. Выжили самые умелые, злобные, удачливые. Очень быстро все признали, что лучшая одежда — бронеобтекатели отряда «драконов». Теперь все выглядели одинаково: бронеобтекатель, боезапас для ближнего боя, плащ-«призрак» за спиной. Бойцы разбились на пятерки, действовавшие самостоятельно. Командир не требовался, потому что приказ был один — бить черных! А в скоротечном бою вообще не до приказов.
Эстер и наместник сидели на скале, свесив ноги в пропасть. Искоса поглядывали на меня, видимо, перемывали мне косточки.
— Что уставились, как на черного?
— А похож! — ухмыльнулся наместник. — Рука иногда так и тянется — пальнуть разок!
Война быстро смыла с наместника наработанные начальственнее маски, и сейчас он был самим собой — деревенским парнем, с простыми деревенскими шуточками и житейской хитростью.
— А сам? — поинтересовался я. — Чем ты сейчас отличаешься от черных? Они в броне — и ты тоже. Они мастера точечного боя, и ты мастер… и деретесь вы за одно и то же — за власть на Веге. Скоро друг друга будете путать.
— Но мы здесь живем, — возразила Эстер осторожно. — Мы бьемся за наш мир, а они?
— Но мы здесь живем, — возразила Эстер осторожно. — Мы бьемся за наш мир, а они?
— Золотые слова! — оценил я. — Вот и не забывайте про это отличие, когда станете вести бой в эфемере. Мы бьемся за наш мир, а не против него, нам нельзя устилать улицы трупами тех, кого вызвались защищать.
— Да они там танцуют на пляжах, когда мы за них бьемся насмерть! — прорвало наместника. — Пусть хоть раз попробуют на себе…!
— У каждого свои игры! — отрезал я. — У жителей эфемера танцульки, у вас войнушка.
— А вот если б мы сожгли энергостанции эфемера, — мечтательно заметил наметник, — их нуль-переходы подохли бы. А без нуль-переходов мы возьмем их голыми руками.
— И убьем эфемер, — возразил я. — Санго Риот за своего родича нам крылья пообрывает! Еще бредовые идеи есть? Почему бы не накрыть планету вакуумными зарядами — тоже ведь решение!
— Иногда хочется! — честно призналась Эстер. — Как гляну на них сверху! Веселятся, нахлебники, за счет нашей крови! Про энергостанции брат правильно предложил — надо жечь! Нам твой Санго Риот не указ!
— Властью, данной мне, — твердо сказал я, — здесь и сейчас приказываю: структуры эфемера оставить в сохранности, жителей в конфликт не втягивать, за их спинами не прятаться, под удар не подставлять!
Они с интересом уставились на меня, похожие в своих реакциях, как брат и сестра.
— Какой властью? — полюбопытствовал наместник. — Болдуина, что ли? Что-то он запаздывает со своей помощью, далеко живет, наверно?
— Болдуин здесь, — пробормотал я, не надеясь, что они поймут. — Что для него пространства? Его путь — внутри себя. Черными тропами надо пройти, чтоб встать против своих детей. Черные — тоже его ученики.
— Пусть поспешит! — язвительно посоветовал наместник. — А мы пока будем жечь эфемер, и начнем с энергостанций! Потому что иначе погибнем сами! И что сделает твоя власть?
— Власть моя в правде. Не потеряй крылья, дракон.
Я ушел готовиться к вылету. Наместник ухмылялся мне в спину, но Эстер задумалась. Ничего она не поняла, но уловила что-то чуткой артистической душой.
31Они сожгли энергостанции, когда моя пятерка обрушилась на блок-пост черных в предгорьях. Судороги боли смяли наши крылья. Анни-ко с криком упала на землю, я едва успел подставить руки. «Призраки», лишенные невидимой подпитки эфемера, умирали, конвульсивно заворачивались в тугие бутоны… закукливались? Горным бойцам из нашей пятерки не повезло, их расстреляли на месте падения сразу, затем навалились на нас. Анни-ко, закусив губу, схватилась за меч Стражей. Взвизгнуло активированное лезвие — и закрутилась мясорубка! Она сумела лезвием отбить удары бичей, дорвалась до ближнего боя, а тут и мой костюм восстановился, пояс зёгэна засиял… Мы порубили их и ушли в горы, оставив за спиной жуткую картину из крови и смерти.
К вечеру пешком возвратились боевые пятерки, потрепанные, обескураженные. И без крыльев за спиной. Наместник встал передо мной, у него тряслись побелевшие губы.
— Я не знал, что «призраки» питаются от эфемера! — хрипел он мне в лицо. — Не знал! А ты почему не предупредил?!
— Я тем более не знал, это ведь твои «призраки»! — холодно возразил я. — Потерять крылья — я ведь иное имел в виду.
Наместник жег меня ненавидящим взглядом. Ему был нужен виновный!
— Зато ты знал, что убьешь эфемер, — добавил я. — И оставишь больных в лечебницах умирать без помощи, и детей в школах без тепла и еды, и рабочих в подземельях без света…а ведь их миллионы. Ты потерял крылья, дракон.
Эстер не вмешивалась в наши разборки, сидела в стороне от всех за камнями. У нее было свое горе: погиб ее Первый, заместитель, соратник по ордену гераклитов и просто ее лучший друг детства, ее верный щит и опора. Он разбился, потеряв крылья.
Наместник ушел переживать свое горе в одиночестве. Пошел и я — к Анни-ко. Ее трясло. Она сидела в глубине пещеры и с ужасом глядела на свой меч, а в глазах метались картины боя, кровь, отрубленные руки… Неверными движениями она отправляла в рот какие-то комочки.
Тихо подошла Буби.
— Она убьет себя наркотиками за неделю, — пробормотала Буби.
Она была права. Но мы оба понимали, что без наркотиков ужас убьет Анни-ко за сутки. В отличие от наместника и Эстер, для нее война не была игрой.
Я качал ее на руках и баюкал, пока она не погрузилась в тяжелый сон.
День десятый.
— Вместе с крыльями мы потеряли фактор внезапности, — наконец признал наместник. — Остается воевать традиционными способами, а против них черные подготовлены. Тут нам и конец. Но у нас есть Страж. Ведь ты же один из них, только за нас, так? Вот и рассказывай, как нам можно победить — или хотя бы уцелеть.
Он так ничего и не понял! И все еще пытался командовать. Что ж, непонятливые бьются мордой об стенку.
Отряд кружком сидел вокруг меня на теплых камнях. Синела на склонах ягода, посаженная предками нынешних охотников. По хребту вилась неприметная тропа-рокада. В бездне неба над ней лениво кружила дозорная птица. Мирная, благостная тишина. Бойцы поглядывали на птицу тоскливыми взглядами.
— Боевой орден воинов динго, — неспешно заговорил я. — возник из отрядов самообороны людей, опьяненных свободой. Это были первопроходцы. Оторвавшись от материнской планеты, они вкусили воли и изменились настолько, что предпочли принуждению бой и смерть. Таким образом, воины динго по духу родственны всем нам.
— А по крови? — полюбопытствовал кто-то дотошный.
— Впервые это произошло в ином мире, за бесконечностью пространства, примерно семнадцать тысяч лет назад. Но память о тех событиях все же сохранилась, в форме легенд и песен о Стражах гор. Те народы, чья память хранит подобное, являются, таким образом, прямыми наследниками тех первых воинов.
Бойцы загомонили. Наместник недоверчиво хмыкнул, Эстер тоже. Они оба учились в университетах на материнской планете и помнили, что писаная история их мира начинается десять тысяч лет назад, а до того обезьянье существование и войны друг с другом каменными топорами.
— Орден неоднократно бывал разгромлен, но возрождался вновь, — продолжил я, — ибо тяга к свободе неистребима. И с каждой битвой множились военные знания и арсеналы. Дело в том, что по традиции наставников ордена хранила тайна — никто не знал, кто они. Наставники спасались от уничтожения и передавали искусство последующим поколениям бойцов. Со временем орден возвысился, и единственной серьезной угрозой считался сам себе. Ну, так оно и получилось. Общение со смертью уродует души людей, делает их жестокими и нечувствительными к страданиям тех, кого они призваны защищать, а великое воинское умение взращивает великую гордыню и презрение к тем, кто избрал мирный путь. Воины ордена динго стали диктовать народам, как им жить, стали распоряжаться их судьбами. Так закатилось солнце свободы над первым из восставших миров. Так же погибает и эфемер — те, кого мы призваны защищать.
— Ты не болтай! — сказал наместник недовольно. — Ты говори, как бить черных!
Он так ничего и не понял. И остальные тоже.
— Неужели вы думаете, что я буду готовить к бою свору, уподобившуюся черным бойцам? — удивился я. — Что я передам знания тем, кто недрогнувшей рукой обрек на страдания тех, кого призван защищать?
Именно так они и думали. И очень разозлились, когда поняли, что я с ними не согласен.
— Возьмите его, ребята! — приказал наместник. — И заткните рот, по законам военного времени.
«Ребята» двинулись на меня с удивительным единодушием, не различая, кто гераклит, а кто «дракон», и даже горные охотники ломились заодно со всеми. Осмелели! Решили, что я — просто воин ордена динго. Просто один из многих.
За моей спиной неслышно, неуловимо быстро, как змея перед броском, возникла и закачалась фигурка Анни-ко. Она была без меча Стражей, и это было самым важным. Труды мои, значит, не пропали даром!
Я отлупил их всех, не жалея носов и зубов. Анни-ко отбила Эстер ее чудные стройные ноги, набросилась сверху и лупила на манер бешеной кошки. Но не увлекалась — когда я закончил, она прекратила драку тоже. Наместник вообще в драке участвовать не смог. Он лежал, вжавшись между камнями, а пули над его головой методично крошили гранит, не давая вздохнуть, не то что подняться.
— Буби, не трать боезапас! — крикнул я.
Буби спустилась со скалы, на плече снайперская винтовка, ослепительная улыбка до ушей. На какое-то время она снова стала молоденькой, жизнерадостной любимой женой вождя, проказливой не хуже своих детей.
Наместник поднялся из-за камней, впрочем, лишь для того, чтоб получить удар «тигриной лапой» и улечься обратно.
— Полный порядок! — отметила Буби. — Прямо как дети: такие хорошие, пока спят! Ну, или просто лежат…
Они с Анни-ко пожали друг другу руки. Я положил свою ладонь сверху. Почему-то к Буби Анни-ко сразу прониклась доверчивым уважением, как к матери, что ли… Но Буби и была матерью, самой профессиональной в племенах — звание «любимая жена вождя» прежде всего означало должность главного воспитателя детей, после Банту, естественно…