– Ты случай с Саидом под Бератом помнишь?
– Это когда ты отморозка Саида пристрелил, взяв его перед этим в бою живым?
– Точно!
– А кстати, чего ты его замочил?
– Не все так просто, Серега. Мы тогда вышли на базу Саида, который шел глухим ущельем к Салангу. Готовился, сука, работать по нашим колоннам. Карта того ущелья оказалась плохой. Дело в том, что прощупать банду в глухом ущелье можно было только в одном месте. На небольшом пятачке, устроив на нем засаду. А по карте, к пятачку никаких подходов. Слева, справа даже звериные тропы нанесены, а к пятаку ничего, скалы. Пришлось брать проводника. Он и вывел в нужный квадрат. Устроили засаду чин-чинарем, стали ждать. Пунктуальным оказался Саид. Вывел своих бандитов на пятак точно по графику. Ну а тут мы. Короче, отработали банду по полной программе. Всех в минус! А Саид, сука, выжил. Мне его ребята с правого фланга притащили. Тут туман накрыл ущелье, а восточнее – брошенный, полуразрушенный кишлак. Отвел отряд туда. Нашли хибару более-менее сохранившуюся, стали ждать, пока туман рассеется да прилетит вертолет. Туман рассеялся, «Ми-8» приземлился за кишлаком. Из вертушки вышли трое: двое афганцев, старший – полковник царандоя, один наш – майор. И я бы передал Саида конвою, но тут ко мне подходит проводник. Говорит, полковник-афганец, мол, что прилетел на вертолете, пашет на Хикмата, а Саид его двоюродный брат. Типа нельзя отдавать Саида, родственник отпустит, и главарь банды вновь будет убивать всех, кто симпатизирует новой власти. Я посмотрел на Саида. А тот, до этого хмурый, молчаливый, повеселел, как полковника-родственника увидел. Решение пришло мгновенно. Хрен ты у меня повоюешь. Сам знаешь, силой меня бог не обидел, хватаю Саида за шиворот да в окно швыряю, как раз в сторону, противоположную той, откуда конвой шел. Ну и следом в затылок ему пару выстрелов. Полковник подлетел, заорал: что произошло? Почему убил Саида? Послал я его на хер. Тут наш майор. В чем дело? Ну того я еще дальше направил. Приказал своим грузиться в вертушку. Прибыли на базу, начались разборки. А отряд тогда под командованием Смирнова работал. От него приказы шли.
Дросов кивнул:
– Знаю такого! Свой мужик!
– Точно! Он-то и замял дело, хотя что мне мог какой-то полковник-афганец сделать? Да и майор-особист тоже? В общем, тему закрыли. Отряд на отстой определили, а тут телеграмма из Союза, мать сильно захворала. Вместе с телеграммой распоряжение Еременко о предоставлении мне отпуска на десять суток, включая дорогу. Улетел в Ташкент. Оттуда в Москву, ну а дальше в свой город. Сначала, понятно, к матери. В больнице поговорил с докторами. Они мне что-то про инфаркт базарили, но, главное, мать оклемалась, пронесло. В общую палату перевели. Посидел с ней да к дорогой супруге домой и поспешил. Она не знала, что я приеду, а с матерью, мягко говоря, не ладила. Не сошлись они характерами и жили порознь. В гости друг к другу не ходили. Думал, позже все уладится, ведь я год назад только женился. А не наладится, перевезу в Подмосковье, своей семьей жить будем. А пока она в своей хате, которую от фабрики местной как молодой специалист получила, жила.
Дросов остановил Румянцева:
– Погоди! Так она у нас в городке и не появлялась?
– Нет! Мы же почти весь год здесь.
– Ну да, конечно, извини.
– В общем, из больницы рванул к своей ненаглядной. Темнеть, как помню, начало. По пути цветов купил, шампанского. Сюрприз хотел преподнести, а получил его сам! Да еще какой…
Румянцев выбил из пачки «Ростова» еще одну сигарету, прикурил:
– Да, Серега, сюрприз!
Дросов молчал, понимая, что воспоминания даются другу тяжело:
– В общем, подхожу к дому, захожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж, открываю дверь, у меня свой ключ был. Из прихожей слышу музыку в спальне, знаешь, такую, инструментальную со вздохами и стонами. Прохожу в зал. На журнальном столике – вино, фрукты, два бокала, пепельница, полная окурков, а на спинке кресла – галстук, мужской, естественно, красивый, дорогой. Букет из рук выпал, хорошо, бутылку удержал. Сорвал крышку, выпил половину – и в спальню. А там моя любимая супруга дергается голая, оседлав волосатого мужика. Как я вошел, они не услышали, продолжали ловить кайф, музыка играла. У меня в глазах потемнело. Ударом в голову сбил Лариску с мужика на пол. Она только охнула. А мужик, кавказец, крепким и не из трусливых оказался. Лежит, глазами сверкает. Смотрю на него, а у самого ярость через край перехлестывает. А он ухмыльнулся, спросил:
– Муж, что ли?
Я ему:
– Встань, образина! Не привык с лежачими разбираться.
Он вообще рассмеялся:
– Ты бы свалил отсюда, муженек-придурок? Ведь если я встану, то ты ляжешь, рядом со своей женой-шлюхой, только уже навсегда.
Дросов произнес:
– Дурак!
Румянцев кивнул:
– Дурак! Я ему опять. Или ты, сучонок, встанешь, или я сделаю тебя в кровати. Тут моя очухалась и в ноги! Мол, прости, пусть мужик уходит, она все объяснит. Оттолкнул. А мужик в это время встал. Стоит напротив, голый, поигрывая мышцами:
– Ну и что ты мне, рогоносец, сделаешь?
Больше базарить я не стал, ногой в яйца, рукой в горло, ну знаешь, как это делается. Упал волосатый. Одной рукой за яйца держится, другой за горло. Хрипит, дыхание-то сбито, продохнуть не может. Синеет. Наконец глотнул воздуха и задышал. Наклонился к нему, спросил: еще? Тот замотал башкой – нет, не надо. Дал ему в лоб. Вырубил. Жена опять ко мне! И давай пургу нести. Мол, этот грузин ее месяц домогался. Встречал на улице, в подъезде, преследовал. А сегодня на лестничной площадке встретил. Пригрозил – не пересплю с ним, серной кислотой лицо изуродует. А сам в квартиру затолкнул. Ну и в спальню. Говорит, Серега, а у самой глазки бегают. Продажные глазки. Раньше она другой была. Или я не замечал? В общем, послал ее на хер и ушел. Переночевал в доме родителей. Лариска пыталась звонить, не ответил. Наутро, проведав мать, оставив ей денег, уехал в Ташкент. Снял хату. Запил. Потом вернулся в Афган. Дело с Саидом замяли. А тут отряд перебросили к Джабаду. Ну и пошло-поехало. Горы, ущелья, перевалы, кишлаки, духи, караваны. В общем, работа. Слышал, ты где-то рядом, а вот свиделись только сегодня. Знаю, как вы лагерь Фархади разделали. Ничего не скажешь, хорошая работа.
Дросов отмахнулся:
– Ерунда! Тогда операция чуть было не сорвалась. Мы готовили ее на пятницу, а в четверг пленные мятеж подняли. Пришлось действовать по обстановке. Но справились. Кто бы знал, что опять сюда придется вернуться? Пришлось.
Румянцев, затушив окурок, сказал:
– Ну, на этот раз разберемся с духами окончательно. Если все пройдет удачно, разгромим основные силы Хикмата. Надолго закроется в своем штабе!
– Будем надеяться, что так и случится.
– Да сделаем мы духов, Серега! Сделаем. У самого-то как на семейном фронте? До сих пор в холостяках?
Дросов улыбнулся:
– Ходил до последнего дня. Перед вылетом сюда предложил одной даме руку и сердце.
Румянцев удивился:
– Не понял! Какой даме? Где ты ее здесь нашел? В медсанбате каком?
– Да нет! Ты в штабе Смирнова на аэродроме был?
– Нет! Мы с ним и виделись-то пару раз вне штабов.
– Тогда объясняю! У него есть помощник, секретарь. Лида Викторова, в нашей системе служит, сержант. У Смирнова и познакомились.
– Да, дела! Знал, что ты мастер принимать кардинальные решения в самой сложной обстановке, но считал, это относится к боевым действиям, а ты, оказывается, и по жизни… авантюрист. Любишь невесту?
Дросов ответил уверенно:
– Люблю!
– Ну что ж, рад за тебя, раз так. Надеюсь, на свадьбу пригласишь?
– Пригласить-то приглашу, вот только сможешь ли ты приехать?
– А это, Сережа, уже не важно. Буду иметь на руках приглашение, значит, буду знать дату свадьбы. Буду знать дату, отмечу, даже если придется находиться у черта на куличках. Да и телефонограмму постараюсь отправить. А может, кто знает, и на само торжество заявлюсь.
– Тогда считай, приглашение ты получил. О дате сообщу дополнительно.
– Добро! Ну что, пойдем готовиться к акции? Чтобы ты сыграл свадьбу, нам надо еще здесь поднапрячься.
– Это точно!
Офицеры встали. Дросов направился к своим подчиненным, Румянцев к своим.
Дросова ждали бойцы его отряда, исключая прапорщика Олимова, обеспечивающего функционирование связи временного командно-наблюдательного пункта генерала Еременко.
Майор выстроил отряд полукругом:
– Значит, ребятки, так! Работаем сегодня ночью. Я, старший лейтенант Кабаров, прапорщики Гломазов и Каримов в два часа выходим в Хайдарский проход и укрываемся в небольшой расщелине. Задача нашей группы – перехватить бывших пленных и без суеты затащить в укрытие. Переодеться в их одежду и под видом беглецов продолжить движение к большому ущелью. На подходе посмотрим, как они идут, кто хромает, кто суетится, кто спотыкается. Мы должны идти, как они, хотя это особо не важно, но перестраховаться не помешает. С собой берем только пистолеты, по паре гранат и ножи. Идем по ущелью, пока не выйдем к встречающей группе. Дальнейшие действия по обстановке. Старший лейтенант Круглов, прапорщик Пахуров, берете гранатометы, прапорщик Стрекаленко – пулемет «РПК» с дополнительными магазинами и в те же два часа занимаете позицию огневой точки на южном склоне начала Хайдарского прохода. Примерно вот здесь…
Дросов развернул карту района, указал на точку перевала и добавил:
– Точка должна быть оборудована таким образом, чтобы иметь в секторе сплошного поражения все пространство входа в горный проход. Задача огневой группы – остановить продвижение техники и душманов полуроты, оставленной Хикматом на плоскогорье, в Хайдар. Другими словами, наглухо заблокировать проход. С северного склона будет работать такая же огневая группа отряда «Карат-1»! Вы не должны пропустить в Хайдар ни одного душмана, я уже не говорю о БМП. Отход с позиции только по приказу генерала. Так как я не смогу непосредственно руководить отрядом, это будет осуществлять Еременко. Связь с КНП и между собой держите по необходимости. Обязательный выход в эфир при оборудовании позиций огневой точки. Ну и в случае корректировки задачи, это уже с моей стороны или со стороны Еременко. Старший огневых точек – Круглов. Олимов у нас работает с генералом. Всем ясна задача? Вопросы?
Подал голос Гориленко:
– Ты забыл обо мне, майор!
– Я не забыл о тебе, капитан! Так, отряд, приступить к подготовке акции, – скомандовал Дросов. – Гориленко, останься!
Офицеры отряда отошли к ближайшим кустам.
Дросов взял под руку Гориленко:
– Ты уже знаешь, Андрюха, что Довлатов каким-то чудом сумел выжить после бомбардировки штаба Фархади в прошлую операцию «Охота на призраков». Скорее всего, шакал просчитал ситуацию и покинул здание до бомбометания вертолета. Но согласись, Довлатов заслужил смерть, и он должен быть уничтожен. Вот ты его и сотрешь с лица земли.
– Но каким образом?
Майор объяснил:
– Понимаешь, Андрей, Хикмат, по данным нашей разведки в Пакистане, именно Довлатову поручил обеспечение имитации побега наших пленных, чтобы уничтожить и беглецов, и группу, которая должна выйти навстречу бывшим узникам кишлака Чиштан. А поэтому полковник наверняка будет контролировать вывод наших солдат американцами к Хайдару. Или будет где-то рядом. Там, откуда сможет наблюдать за отходом пленных в Хайдар. Посему тебе следует взять снайперскую винтовку «СВД», податься на приграничный перевал и занять позицию, откуда ты сможешь контролировать район размещения лагеря с прилегающей территорией, вплоть до холма. Твоя задача – определить цель и гарантированно уничтожить ее. На тебе, Андрюша, Довлатов. И больше никаких задач. Не упусти его, очень тебя прошу!
Капитан кивнул:
– Ясно, командир! Сделаем!
– Ну вот, собственно, и все с тобой. Готовься и к тем же двум часам занимай позицию на перевале!
– Понял! Вопросов нет!
– Работай, Андрюха! Удачи тебе!
– Это тебе с ребятами удачи. Живцами пойдете. Будьте осторожны, слишком уж рискованная у вас задача!
– Ничего, как говорится, прорвемся! Давай!
Оставшись один, Дросов прилег на траву. Представил Лиду и переключился на воспоминания о тех коротких минутах счастья, что были подарены ему судьбой и любимой женщиной, и война перестала существовать для майора спецназа.
Подземелье древней крепости Бабер, Пакистан.
25 июня 1985 года, вторник. 2.30.
Слейтер объявил подъем пленным и своим подчиненным:
– Все! Кончился отдых. Приводите себя в порядок, готовьтесь к выходу на поверхность и марш-броску! Умберг, введи русским еще глюкозы и транквилизаторы. Им силы потребуются.
Отдав распоряжение, Слейтер прошел в галерею, на этот раз контролируя тылы, чтобы Савельев вновь незаметно не подошел к нему и не возникли ненужные сейчас вопросы. Сержант по специальной станции вызвал:
– Роза!
Женщина ответила мгновенно. В эту ночь многие не спали.
– Я – Роза, слушаю тебя, Партнер!
– Мы выходим по графику в 3.00!
– Хорошо! Мы готовы к вашим действиям!
– Не обращайте внимания на то, что произойдет у самой границы!
– Принято! Успеха тебе… Партнер!
– Благодарю, колючка! Надеюсь, до встречи?
– Возможно! Конец связи!
Применив другую рацию, Слейтер вызвал Довлатова:
– Полковник! Мы начинаем выход на поверхность и движение к Хайдару!
– Понял! Как настроены пленные?
– Напряжены. Это объяснимо.
– Согласен!
– Не забудь обеспечить спектакль.
– К нему все готово!
– Прекрасно! До связи!
Отключив связь, Слейтер зачехлил станции и, уложив их в специальные карманы камуфляжа, закурил. Гуля намекнула, что встреча с ней возможна. Впрочем, почему нет? Ведь она и после этой акции наверняка останется работать в советской резидентуре, а разведке упускать американского сержанта нежелательно. Так что вполне возможно, что они еще встретятся. Если… если только русские в своей игре оставили американцам право на жизнь. Кто знает, что они предпримут, заполучив пленных? Их действий не просчитать. Да и действий Балани тоже. Опасность исходит и от работодателей. Эти дикари способны на все. Они коварны и мстительны. Ну да ладно, посмотрим, что будет дальше.
Погасив окурок, Слейтер вернулся в пещеру. Взбодренные наркотическими препаратами, солдаты вели себя неспокойно, но не агрессивно. Савельев же ухмыльнулся Слейтеру и спросил:
– Пообщались с группой прикрытия нашего побега.
Сержант сказал:
– Вашего побега, лейтенант! И не надо скалиться. Впереди сложная работа. Или ты думаешь, прикрытие на сто процентов гарантирует наш свободный проход через лагерь? Ошибаешься. Никто ничего гарантировать не может. Но прикрытие сделает все, что в его силах. Однако и вы, бывшие пленные, не должны расслабляться, а помнить: залог вероятного успеха в беспрекословном подчинении мне и отсутствии даже намека на собственную самодеятельность. И ненужную инициативу, несмотря на то, как бы ни складывалась общая обстановка. Ты понял меня, лейтенант?
Савельев кивнул:
– Понял, господин сержант!
– О’кей! Готовы к началу акции?
Ответил Умберг:
– Готовы, сэр!
– Хорошо! Порядок выхода на поверхность. Первыми поднимаемся мы с лейтенантом Савельевым. Оцениваем обстановку. Следом выходят остальные. Отползаем на юго-запад до гряды. Оттуда следуем пешим порядком. Изображаем конвой. Внутри пленные, впереди с фланга и с тыла конвоиры, то есть мы, американские инструкторы. Идем в обход восстанавливаемого КПП со стороны кишлака. Сразу за территорией лагеря поворачиваем на юг и следуем до границы напротив Хайдара. И на последнем этапе мы остаемся здесь, вы уходите в горный проход Афганистана. Мы наблюдаем за вами и, естественно, прикрываем, пока вы не скроетесь за первым же изгибом прохода. Вопросы? Нет вопросов. О’кей! Лейтенант Савельев, за мной!
Слейтер включил фонарь, что значительно облегчило путь к колодцу. Осмотрев его стены, сержант взглянул на лейтенанта:
– Как вы умудрились здесь подняться наверх?
Савельев улыбнулся:
– Упираясь, как пауки, конечностями в стены. Это сейчас и отсюда они кажутся ровными, на самом деле внутри колодца есть за что зацепиться.
Сержант сплюнул на камни:
– Лазать пауком я не приучен. Воспользуемся веревкой.
– А за что и, главное, как вы собираетесь закрепить трос?
– Это мое дело!
– «Кошка»?
– Якорь!
– Не старайтесь, не выйдет. Крюками не за что будет надежно зацепиться. Это грозит срывом при подъеме.
Слейтер вновь посмотрел на стены колодца:
– Ладно! Тебе виднее, ты тут уже лазил. Давай вперед, я за тобой. Но не спеши!
– О’кей, сэр, – передразнил сержанта советский офицер.
Он, упираясь ногами и руками о почти незаметные выступы в стене, начал подниматься. За ним последовал американский сержант. Поднялись, на удивление Слейтера, довольно легко и быстро. Отползли в сторону от дыры, ведущей в подземелье.
Слейтер приказал:
– Смотри прямо и налево, я прямо и направо. Отмечаем любое движение.
Лейтенант ответил:
– Пока, кроме огромной гюрзы, ползущей к гряде, ничего не замечено!
– Смотри. Наблюдение – пять минут! А гюрза – это хорошо. Она не поползет туда, где люди. Значит, за грядой никого нет.
– А где же ваше прикрытие?
– За спиной. Все, наблюдаем!
Спустя пять минут Слейтер спросил Савельева:
– Что заметил?
– Да вроде ничего подозрительного, – ответил лейтенант. – А вы?
– То же самое. – Он извлек радиостанцию малого радиуса действия. – Внимание, Умберг! Начинайте подъем.
Вскоре вся команда, имитирующая побег, вышла наверх. Достигнув ползком гряды, перевалив за камни, группа поднялась, выстроившись в порядок, определенный ранее Слейтером.
Сержант осмотрел строй:
– Пленным принять унылый, встревоженный вид, словно вас поймали и ведут на расстрел. И повторяю еще раз: никакой самодеятельности, что бы ни происходило. Возникнет нештатная ситуация, гасить ее будем мы, инструкторы. Пошли! Да поможет нам Бог!
В это же время Балани и Довлатову доложили – группа имитации начала продвижение к Хайдарскому проходу. Все пока шло по плану. И душманов, и советских подразделений специального назначения.