– Боюсь, нам придется закончить, – сказала она. – В полдевятого мне надо быть на работе.
Такого я не ожидал и тут же стал ее уговаривать:
– Ну, детка (неумелая попытка скрыть агрессию), может, сыграем еще раз – хотя бы ради удовольствия? Назовем это игрой до внезапной смерти. Победитель получает ужин.
– Хорошо, – сдалась Марси. Тем не менее, было видно, что она нервничала. Видимо, опоздать боялась. Конечно, босс рассердится и не даст ей повышения. А у девочки амбиции! – Но только один раз и быстро, – неровным голосом добавила она.
– Мисс Нэш, обещаю, эта игра будет самой короткой в вашей жизни, – подмигнул я.
Так оно и вышло. Первую подачу я отдал ей. А затем не оставил ни малейшего шанса на победу. Раз-два, вот и вся игра. Марси Нэш была в полном шоке – я не дал ей набрать ни одного очка.
– Черт побери! – произнесла она. – Ты обвел меня вокруг пальца!
– Скажем так, мне понадобилось некоторое время, чтобы разыграться, – ответил я. – Надеюсь, ты не опоздаешь из-за меня на работу?
– Нет. То есть, все хорошо, – выдавила она, все еще в прострации. – Значит, в восемь вечера, в «21»?
Я кивнул.
– Столик бронировать на имя Гонсалес? – поинтересовалась она.
– Нет, это мой теннисный псевдоним. В основном меня зовут Барретт. Оливер «Великий Притворщик» Барретт.
– А… – протянула она, – «Гонсалес» мне нравилось больше.
И пулей понеслась в женскую раздевалку. Не знаю, почему, но мне вдруг стало смешно…
– Что вас так развеселило?
– Что, простите?
– Вы улыбаетесь, – сказал доктор Лондон.
– Это долгая и скучная история, – отмахнулся я. Но потом все же объяснил, что заставило депрессивного Барретта скинуть трагическую маску: – Дело не в Марси, дело в принципе. Обожаю ставить на место агрессивных особей женского пола.
– И ничего больше? – поинтересовался доктор.
– Ничего. Не думаю, кстати, что ее это сильно задело.
11
Марси была одета невероятно роскошно.
Ни малейшего намека на претенциозность. Наоборот. Всем своим существом она излучала высшую роскошь – роскошь в простоте. Казалось, Марси сама сделала себе прическу, но ее волосы были уложены безукоризненно. Она выглядела так, словно сошла с шикарного снимка талантливого фотографа.
Ее внешний вид привел меня в замешательство: вся эта невероятная утонченность, идеальная осанка, королевская выдержка… Рядом с ней я казался себе жухлым листком шпината, оказавшимся среди прекрасных орхидей. С такими данными она просто обязана быть моделью. Или кем-то из мира моды.
Я подошел к ее столику в тихом уголке.
– Привет, – сказала она.
– Надеюсь, ты не слишком долго меня прождала?
– Ты пришел даже раньше времени, – ответила Марси.
– Это, наверное, потому, что ты пришла еще раньше, – парировал я.
– Я бы сказала, что это логично, мистер Барретт, – улыбнулась она. – Ты присядешь или ждешь моего разрешения?
Я сел.
– Что пьешь? – поинтересовался я, показав на оранжевую жидкость в ее бокале.
– Апельсиновый сок, – спокойно ответила Марси.
– С чем? – недоумевал я.
– Со льдом.
– Только со льдом?
Она кивнула. Не успел я осведомиться о ее отношении к спиртному вообще, как появился официант и обратился к нам, словно к завсегдатаям заведения:
– Как вы поживаете сегодня вечером?
– Прекрасно. Что хорошего предложите? – ответил я, не в силах поддерживать его светский тон.
– Отведайте наших устриц. Они превосходны.
– Бостонский деликатес! – преисполнился я гастрономического шовинизма.
– Вообще-то у нас устрицы с Лонг Айленда, – ответил он.
– О’кей, посмотрим, так ли они хороши. – Я повернулся к Марси: – Ну что, попробуем местное подобие?
Та молча улыбнулась.
– Может быть, аперитив? – Официант посмотрел на нее.
– Да. Принесите, пожалуйста, сердцевинку латука и каплю лимонного сока.
Ну, теперь-то понятно, что она модель. Иначе зачем морить себя голодом? Я заказал себе фетучини[15] (прибавив: «И не жалейте масла!»). Официант поклонился и отбыл. Мы остались одни.
– Ну, вот мы и тут, – сказал я. (Должен признаться, что репетировал эту реплику все утро). Прежде чем Марси успела согласиться, что мы действительно тут, нас снова потревожили.
– Вина, мсье? – спросил наклонившийся к нам официант.
Я посмотрел на Марси.
– Пожалуйста, без меня, – произнесла она.
– Да брось, что будет от бокальчика вина? – сделал я последнюю попытку.
– У меня с этим очень строго, – сказала Марси. – Но тебе советую Мерсо (оно тут восхитительное) – иначе радость от победы будет неполной.
– Мерсо, – сказал я официанту.
– Шестьдесят шестого года, если можно, – пришла мне на помощь Марси. Официант ринулся выполнять заказ, снова оставив нас с ней вдвоем.
– Ты что, вообще не пьешь? – спросил я.
– Не из принципа. Просто не люблю терять контроль над своими чувствами.
Ну и какого черта это должно значить? Какие чувства она имела в виду?
– Так ты из Бостона? – спросила Марси. Диалог явно не клеился.
– Да. А ты? – поинтересовался я.
– А я нет, – ответила она.
Это ведь сейчас был наезд, не так ли?
– Работаешь в индустрии моды? – поинтересовался я.
– Отчасти. А ты?
– В сфере гражданских свобод.
– Даешь или отбираешь? – за ее обескураживающей улыбкой не удавалось распознать, какая доля сарказма присутствовала в этих словах.
– Пытаюсь заставить правительство соблюдать их.
– Трудная задача, – ответила Марси.
– Ты права, я пока и правда не слишком преуспел, – согласился я.
Подошел официант и церемонно наполнил мой бокал. Под вино хорошей выдержки я начал свой opus magnum[16], просвещая Марси на тему того, как нелегко живется адвокату в наши времена.
Признаюсь честно, есть у меня один недостаток. Я не умею говорить с… девушками. Ну, то есть, понимаете, последний раз что-то вроде свидания у меня было очень много лет назад. Но одно я знал точно – чересчур много говорить о себе не стоило. А то еще будет жаловаться потом дома, что я самовлюбленный идиот.
Так что наш разговор вращался вокруг (точнее, я рассуждал) решений суда Уоррена по правам частных лиц. Продолжит ли сеть ресторанов «Бургер Кинг»[17] содействовать Четвертой поправке[18]? – Смотря каким будет состав Верховного суда! «Непременно сохрани копию нынешней Конституции, Марси, она скоро станет раритетом!»
К тому моменту, когда я добрался до Первой поправки[19], нам уже подали нашумевшие устрицы, лонг-айлендские, разумеется. Они оказались весьма недурны. Но до бостонских, признаться, не дотягивали.
– Так вот, вернемся к Первой поправке – Верховный суд явно руководствуется двойными стандартами. В деле «О’Брайн против США», например, сожжение повестки не было признано заявлением, сделанным в форме юридически значимого действия. При этом суд поступил с точностью до наоборот в деле «Тинкер против Де-Мойн[20]», постановив, что ношение нарукавных повязок в знак протеста против войны является заявлением в письменном виде. Как такое вообще возможно? И чью сторону они в итоге разделяют?!
– А ты как думаешь? – спросила Марси. Прежде чем я успел подумать, не намекает ли она, что я заболтался, нас снова атаковал официант – на этот раз насчет десерта. Я заказал кофе со сливками. Марси – чай. Мне стало немного не по себе. Может, пора задуматься – а не слишком ли я много болтаю? Принести ей свои извинения за то, что меня слишком много? Но ведь она же в любой момент могла сама меня заткнуть, разве нет?
– А ты сам участвовал во всех этих процессах? – спросила Марси (издевается, что ли?).
– Да нет, конечно. Правда, сейчас я консультирую по поводу нового дела: «Отказник по убеждениям» – в качестве прецедента выступает дело «Уэббер против Призывной комиссии», которое вел я. Ну, и, плюс ко всему, я и волонтером активно работаю…
– И, судя по всему, даже не думаешь останавливаться, – добавила она.
– Ну, как сказал Джимми Хендрикс[21] на фестивале в Вудстоке[22]: «Мир грязнее некуда, всем нам пора браться за большую уборку».
– Ты что, был на фестивале? – полюбопытствовала Марси.
– Нет, прочитал заметку в «Таймс», – отмахнулся я.
– Ну надо же, – произнесла Марси.
То есть она разочарована? Или ей скучно? Вспоминая весь этот разговор, я понял, что так и не дал ей вставить ни слова.
– Ну, а ты чем занимаешься?
– Ничего социально значимого. Работаю в сети магазинов «Биннендэйл[23]». Никогда не слышал это название?
Шутит она, что ли? Кто ж не знает про сеть элитных универмагов «Биннендэйл», роскошный магнит в сорок карат для тех, кто желает оставаться инкогнито? Откровение Марси сразу пролило свет на многие обстоятельства. Она идеально подходит для столь шикарного бизнеса: светлые волосы, твердость, стройная фигура. К тому же, девушка обладает прямо-таки брин-морским[24] красноречием, которое действует настолько безотказно, что, уверен, она без труда могла бы даже крокодилу впарить сумочку из кожи его сородича.
– Сама я почти не связана с продажами, – продолжала она, пока я усердствовал с неуклюжими вопросами. Так, получается, что Марси стажер с грандиозными амбициями?
– Так с чем же ты конкретно связана? – спросил я напрямик. Если по-разному формулировать одни и те вопросы, свидетеля можно быстрее сбить с толку.
– Слушай, разве тебе так уж интересно, чем я вообще занимаюсь? – произнесла Марси, проведя изящной ручкой по своей не менее изящной шейке.
Так, вот это уже точно намек, что я, черт возьми, становлюсь назойливым.
– Надеюсь, моя юридическая лекция тебя не усыпила? – перевел я разговор на другую тему.
– Нет, мне правда было очень интересно. Просто хотелось бы больше услышать о тебе самом, – намекнула она.
Что же ей ответить? Я решил, что лучше всего рассказать правду:
– Не могу сказать, что разговор обо мне будет усладой для ушей.
– Почему?
Пауза. Я смотрел прямо в свою чашку.
– У меня была жена.
– У многих мужчин были жены, – заметила Марси. Но, как мне показалось, довольно деликатно.
– Да. Моя умерла.
Повисла пауза.
– Извини, – произнесла Марси.
– Ничего, – ответил я. А что еще можно было сказать?
Некоторое время мы сидели молча.
– Тебе надо было рассказать мне раньше, Оливер, – наконец, произнесла она.
– Это, знаешь ли, не так-то просто, – ответил я.
– Но ведь, если выговоришься, становится легче?
– Боже, ты говоришь точно, как мой психоаналитик! – раздраженно сказал я.
– Вау, – изумилась Марси. – Мне казалось, я копирую своего.
– Вот уж не думал, что он тебе нужен! – поразился я. Никогда бы не подумал, что человек может выглядеть настолько уравновешенным и при этом нуждаться в психиатре. И продолжил: – Ты же не теряла жену.
Попытка черного юмора. Неудачная.
– Да. Я потеряла не жену. Мужа, – ответила Марси.
Вперед, Барретт, – самое время заткнуть свой бесстыжий рот собственным ботинком, бездушная ты скотина!
– Боже, Марси, – все, что мне удалось выдавить.
– Это не то, что ты подумал, – быстро добавила она. – Обыкновенный развод. Вот только, когда мы расходились и делили имущество, все психологические последствия почему-то достались именно мне. Майклу же отошло полное спокойствие.
– И каким он был, мистер Нэш? – спросил я, сильно заинтересовавшись парнем, сумевшим бросить такую девушку.
– Сменим тему, – сказала она, как мне показалось, немного грустно.
Странно, но я почувствовал удовлетворение от того, что под внешностью абсолютно уверенной в себе женщины, которой обладала Марси Нэш, скрывается нечто, о чем она не может говорить. Может, даже память об утрате. Это делало ее человечнее, а пьедестал, с которого она смотрела на мир, – не таким недосягаемым. И все равно я понятия не имел, о чем говорить дальше.
Так что говорить пришлось Марси:
– Ого, а уже поздно.
И на самом деле: на моих часах было без четверти одиннадцать. Но то, что она вспомнила об этом именно сейчас, могло означать, что мне-таки удалось ее достать.
– Счет, пожалуйста, – обратилась она к проходившему мимо официанту.
– Эй, ты что? Плачу я, – одернул я ее.
– Ни в коем случае, – отрезала она, – пари на то и пари.
Да, вначале в мои планы входило заставить ее раскошелиться. Но теперь мне было очень стыдно за собственную бестактность. Хотелось как-то искупить свою вину.
– Счет, пожалуйста, – еще раз попытался я.
– Нет, – ответила она. – Мы можем еще и подраться, но в одежде от этого не будет ни пользы, ни удовольствия. Так что остынь, о’кей? – после чего повернулась к метрдотелю: – Дмитрий?
Оказывается, она знала, как его зовут.
– Да, мэм?
– Пожалуйста, добавьте чаевые и запишите за мной.
– Разумеется, мэм, – сказал Дмитрий и бесшумно удалился.
Я почувствовал себя не в своей тарелке: вначале этот чересчур откровенный разговор, потом намек на драку голышом – а что, если она еще и сексуально агрессивна? Плюс ко всему, у девушки свой счет в «21». Да кто она такая, черт возьми?
– Оливер, – сказала она, демонстрируя все свои великолепные зубы, – я подброшу тебя домой.
– Подбросишь?
– Мне по дороге.
Похоже, я заметно напрягся от… очевидного.
– Но, Оливер, – произнесла Марси серьезным голосом… ну, может быть, в нем чувствовалась самая малость иронии. – Не думай, что ты обязан спать со мной только из-за того, что я оплатила твой ужин.
– Какое облегчение, – вздохнул я, притворяясь, что притворяюсь, – не хотел бы оставить впечатление плейбоя.
– О, нет, – ответила она, – чего угодно, но не плейбоя.
В такси меня осенило:
– Эй, Марси, – сказал я как можно более непринужденно, – а ведь я не говорил тебе, где я живу.
– Сама догадалась.
– А где живешь ты?
– Недалеко от тебя.
– Недостаточно конкретно. И, кажется, не хватает номера телефона.
– Да, пожалуй. – Ни объяснения, ни номера за этим не последовало.
– Марси?
– Оливер? – Ее голос был все так же приветлив и невозмутим.
– Зачем все эти секреты?
Она протянула руку, положила ладонь в кожаной перчатке поверх моего нервно сжатого кулака и сказала:
– Остановите тут, пожалуйста.
Черт побери! Из-за того, что улицы в этом часу были совершенно пусты, такси доехало до моего жилища слишком быстро. В данной ситуации такая скорость была совершенно лишней.
– Подождите минутку, – сказала Марси водителю. Я задержался, надеясь, что она назовет следующую остановку. Но Марси только улыбнулась и как-то чересчур бодро поблагодарила меня.
– Нет, что ты, – моя вежливость граничила со злостью, – это я должен благодарить тебя.
Снова пауза. Черт меня побери, если еще что-нибудь скажу. Я вылез из машины.
– Оливер, – произнесла Марси, – как насчет партейки в теннис в следующий вторник?
Я готов был подпрыгнуть от счастья, так что плохо удалось это скрыть.
– Но это же только через неделю. Почему бы нам не встретиться раньше?
– Потому что я буду в Кливленде, – отрезала она.
– Все время? Никто и никогда еще не проводил в Кливленде целую неделю!
– Не будь таким снобом, дружище. Я позвоню тебе в понедельник вечером. Спокойной ночи, прекрасный принц!
Такси сорвалось с места так, будто за ним гнались все черти ада.
К тому моменту, как я отпер дверь, я успел основательно разозлиться.
Какого черта это все должно было значить? И кто же она такая, дьявол ее возьми?
12
– Эта стерва точно что-то от меня скрывает!
– И какие у вас фантазии на этот счет? – спросил доктор Лондон. Что же это такое… Я ведь говорил простые, очевидные вещи – так нет, Лондону подавай полет фантазии! Между прочим, еще дядюшка Фрейд говорил о такой штуке, как психическая реальность.
– Слушайте, доктор, я же не псих. Марси Нэш меня и вправду дурачит!
– Да?
Странным образом он не поинтересовался, отчего, собственно, я так переживаю из-за девушки, которую вижу второй раз в жизни. Сам себя я спрашивал много раз и пришел к выводу, что все дело в азарте: мне просто не хочется проигрывать ей – в какую бы игру она ни играла.
Я призвал на помощь всю свою выдержку и подробно рассказал доктору, что мне удалось выяснить. Дело в том, что я попросил мою секретаршу Аниту узнать телефон Марси («Просто хочу перекинуться парой слов!»). Естественно, у меня не было ни малейшего представления о ее координатах. Но я знал, что у Аниты талант доставать нужных людей из-под земли.
Первым делом она позвонила в «Биннендейл», где ей ответили, что никакой Марси Нэш среди их персонала не значится. Это Аниту не смутило. Она обзвонила всевозможные отели в Кливленде и пригородах. Ни в одном из них девушка под таким именем не останавливалась. Анита обзвонила также отели и мотели попроще – все так же безрезультатно. Никого с именем Марси Нэш – ни в Кливленде, ни в его окрестностях.
Получается, что Марси врет и на самом деле она не та, за кого себя выдает.
– И какие вы делаете… выводы? – поинтересовался доктор Лондон.
– Ну, я же ее не выдумал! – ответил я.
Этого доктор отрицать не стал. Рассмотрение дела было открыто, и я повел процесс уверенно – сказывалось, сколько времени я ломал над этим голову последние несколько дней.
– Во-первых, совершенно ясно, что Марси (или как там ее по-настоящему зовут) живет не одна. Иначе зачем ей скрывать свой адрес и телефон? Может, она даже все еще замужем.
– Тогда зачем ей видеться с вами?
Мать честная – либо доктор Лондон был совершенно наивным человеком, либо он безнадежно отстал от жизни. А может, просто иронизировал?
– Понятия не имею. В газетах пишут, что мы живем в эпоху свободных нравов. Может, у них с мужем «открытый» брак? – предположил я.
– Но если она придерживается свободных взглядов, почему бы не сказать об этом вам? – изумился доктор.
– Вот в этом-то и заключается весь парадокс. Я так думаю, что Марси лет тридцать, просто она выглядит моложе. А это значит, что она, как и я, из поколения начала шестидесятых, а тогда моральные установки в обществе были совсем иными. Так что девушки ее поколения скорее скажут, что едут в Кливленд, чем признаются, что отправились развлекаться куда-нибудь на Бермуды.