– Мне просто страшно, – глухо пробормотала она.
– Я знаю. Мне тоже.
– Но я хочу сделать это.
– Пути назад не будет.
– Я знаю. – Она отвернулась и опять потянулась к веревке. – Я сделаю это.
– Уверена?
– Да.
Ей удалось развязать узел спереди, и она, не обращая внимания на немеющие пальцы, начала распутывать тот, что был сзади.
Наконец она подняла каяк над головой и пошагала к реке, в то время как отец остался ждать в машине. Он выбрал для нее отличное место, здесь ей удобнее всего будет спустить каяк на воду. Берег плавно спускался вниз, никаких тебе скалистых обрывов. Она решила рискнуть и посветила фонарем на реку, которая с берегов уже начала замерзать, а ближе к середине была неспокойной и пенилась под порывами ветра. Сможет ли она толкнуть лодку достаточно далеко, чтобы ее подхватило течением? Она поднатужилась, и ей удалось это сделать, и вода легко понесла лодку, чуть покачивая на волнах. Из последних сил она забросила как можно дальше в воду весло – и в тот же миг вспомнила, что должна была положить в каяк куртку. Сейчас было слишком поздно… Тогда она сняла куртку и с силой бросила ее далеко в воду. Но, подхваченная ветром, куртка упала в кустах, на берегу. Лиза посветила на нее фонарем: бесполезно, с ней уже ничего невозможно было сделать. Какое-то время она стояла у воды, глядя перед собой. Снег колол шею, руки от холода онемели. С трудом прихватив закоченевшими пальцами ворот свитера, Лиза подтянула его повыше и пошла к машине, к отцу.
Он с фонарем основательно осмотрел ее машину и, убедившись, что в ней не осталось ничего, что могло бы их выдать, захлопнул дверцу. На сиденье, как они и запланировали, остался лишь ее рюкзак, а пакет с полотенцем и флакончиком из-под краски она забрала с собой. Ее водительское удостоверение, кошелек с фотографиями Райли, Дэнни и Мэтти – все осталось в рюкзаке.
Отец снял с себя куртку, накинул ей на плечи, и они устало поплелись по густому лесу к тому месту, где стояла его машина. Они могли бы пойти вдоль дороги, но отец боялся, что останутся следы, хотя снег валил с такой силой, что, конечно же, не было повода об этом тревожиться.
Пока они добрались до машины, оба замерзли. Отец включил обогрев, и Лиза, сняв перчатки, стала греть руки у радиатора.
– Наверное, это самая холодная ночь в году, – заметил отец.
– А ты захватил для меня другую куртку? – спросила Лиза.
– На заднем сиденье.
Она повернулась, чтобы посмотреть, но было слишком темно.
– А новый рюкзак? – Ей не хотелось, чтобы он что-нибудь забыл.
– Ты будешь без рюкзака. Теперь у тебя новая сумочка. Она рядом с курткой.
– Сумочка? Пап, но ты же знаешь, что я не ношу сумочки!
– Лиза никогда не носила сумочки, – ответил он. – А вот Энн Джонсон ходит с сумочкой. – По новым документам ее звали Энн Джонсон.
Она начала отстегивать ремень безопасности, чтобы дотянуться до куртки и сумки, но отец ее остановил.
– Подожди, пока не рассветет, – сказал он. – А сейчас я хочу отсюда выехать. – Он включил задний ход и осторожно стал выезжать из леса.
Казалось, это длилось вечность. Когда отец доехал до аллеи и включил наконец фары, Лиза с ужасом обнаружила, что электронные часы на панели машины показывают полтретьего ночи.
– У тебя же не осталось времени, чтобы отвезти меня в Филадельфию и до утра вернуться домой!
Таков был их план, и он уже начал рушиться. Отец должен был «обнаружить» ее пропажу утром. И ее предсмертную записку. В ее комнате. А на девять у них была назначена встреча с адвокатом.
– Все в порядке, – спокойно ответил отец. – Я не повезу тебя в Филадельфию. – Он посмотрел на нее, но было слишком темно, и она не поняла выражение его лица. – Только не впадай в панику, – добавил он.
– В смысле ты не повезешь меня в Филадельфию? А как я попаду на восьмичасовой поезд?!
– Попадешь, не волнуйся.
– Но как? – Теперь он по-настоящему ее напугал.
– Послушай меня. Ты же помнишь Тома Кайла – мужчину, с которым я работаю?
– Понятия не имею, кто это такой! – Возможно, она и встречала когда-то человека с таким именем, но сейчас была слишком взвинчена, чтобы вспомнить его.
– Наверняка ты его узнаешь. Мы пересечемся с ним на остановке на девяносто пятом шоссе, и он довезет тебя до Филадельфии.
У Лизы по спине пробежал холодок.
– Он знает? – ошарашенно спросила она. – Ты ему рассказал? Ты же говорил – никому!.. Никому ничего не говори! Это ты сказал. Ты…
– Прекрати. – Отец смотрел прямо перед собой на дорогу. – Не волнуйся, я знаю, что делаю. Том будет держать язык за зубами.
– Как ты можешь быть в этом уверен? Поверить не могу, что ты меня не предупредил. Я бы тогда не…
– Лиза! – прикрикнул на нее отец, и она замолчала. – Все уже готово, разве не понятно? Я обещаю тебе, я абсолютно гарантирую, что ты будешь в безопасности.
Она притихла. Ей не нравилось, когда он кричал. Отец был человеком с мягким голосом, спокойным, и ее потрясали моменты, когда он кричал.
Он повернул на Белтуэй, и около получаса они ехали молча. Когда же они не свернули на 95-е шоссе, отец внезапно нарушил молчание:
– Что бы ты ни сделала, я все равно всегда буду тебя любить.
От этих слов у нее в горле встал ком. Теперь отец всегда будет считать ее убийцей. Правда это или нет – для него не имеет значения. Родители будут любить ее вопреки всему, что она сделала. За свою жизнь она уже успела понять, как далеко может зайти их любовь.
Они подъехали к первой остановке, и отец, свернув с 95-го шоссе, заехал на пустую парковку. Он не стал выключать зажигание, чтобы в машине продолжало работать отопление и «дворники» чистили лобовое стекло.
– Его тут нет, – всполошилась Лиза.
– Скоро будет, – спокойно ответил он и, повернувшись к ней, добавил: – Дай-ка я посмотрю на твои волосы.
Он включил свет под потолком, чтобы получше ее рассмотреть, а она сняла шапку.
Отец потер подбородок в сомнении:
– Может быть, все же лучше подошел бы парик? Постарайся по возможности не снимать шапку и ни с кем не знакомься в поезде. Твою фотографию несколько месяцев крутят во всех новостях… – Он показал на сверток у ее ног. – И давай мне пакет. – Лиза передала ему пакет с полотенцем и бутылочкой из-под краски.
Отец вышел из машины и, ступая по свежему снегу, пошел в направлении кирпичного здания с туалетами. Лиза чуть не бросилась его догонять – ей еще раз захотелось взглянуть на свои белокурые локоны. Но потом передумала – и молча следила за тем, как отец бросает в урну пакет. Лиза вздохнула прерывисто. Теперь она окончательно превратилась в неизвестно кого.
Вернувшись, отец стряхнул снег с ботинок, сел в машину и посмотрел на часы. Затем повернулся, взял с заднего сиденья куртку и сумочку и отдал ей. Сумочка была совсем не новой, скорее всего он купил ее в секонд-хенде, и она подумала, что сама бы себе такую ни за что не купила. Однако все равно обмотала вокруг руки ремешок, чтобы привыкнуть к тому, что вместо рюкзака на плече теперь всегда будет болтаться вот это.
– Ты не забыл чемодан? – спросила она вдруг встревоженно – сама она напрочь о нем забыла.
– Он в багажнике, – ответил отец и повернулся, чтобы посмотреть на въезд на стоянку, после чего опять посмотрел на часы.
В чемодане были только ее новые документы и немного одежды, которую для нее также купил отец. Ей нельзя было брать ничего своего, это было бы очень неосмотрительно. Мама сразу заметила бы пропажу. И потом, еще не известно, поверит ли полиция ее предсмертной записке. Не исключено, они решат, что она сбежала. Наверняка ее будут выискивать в аэропортах и на крупных вокзалах. Именно поэтому она сейчас отъезжает не из Вашингтона, а из Филадельфии. Хотя это тоже немалый риск. Но отец сказал, что, когда полиция утром придет в ее комнату, он постарается обратить их внимание на «Вайолет» и скажет, что она бы ни за что не сбежала без скрипки. А также он притворится, что заметил пропавший каяк. Но делать все это он будет осторожно, чтобы не перестараться и не вызвать подозрения. Полиция, конечно же, спросит, была ли его дочь в депрессии, и тогда он сможет честно ответить: «Да». А она действительно была в депрессии. Ее даже заставили ходить на прием к психотерапевту – он заявил, что за ней нужно неусыпно присматривать. Теперь же она чувствовала себя ужасно из-за того, что мама подумает, что недостаточно хорошо за ней следила и что зря уехала перед самым судом к дедушке.
– А сейчас послушай меня, Лиза, – очень серьезно сказал отец. – Я хочу, чтобы ты кое-что выучила наизусть. И никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах это не записывай, хорошо? Держи в голове.
– О чем ты?
– Я завел почтовый ящик, – сообщил он. – Им следует пользоваться только в случае крайней необходимости. Я не смогу часто его проверять. В течение некоторого времени точно не смогу. Но если что, знай, ты можешь со мной связаться.
– А сейчас послушай меня, Лиза, – очень серьезно сказал отец. – Я хочу, чтобы ты кое-что выучила наизусть. И никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах это не записывай, хорошо? Держи в голове.
– О чем ты?
– Я завел почтовый ящик, – сообщил он. – Им следует пользоваться только в случае крайней необходимости. Я не смогу часто его проверять. В течение некоторого времени точно не смогу. Но если что, знай, ты можешь со мной связаться.
Внезапно ей показалось, что она опять способна свободно дышать. Она сможет поддерживать с ним связь!
– Что за адрес?
– В экстренной ситуации, – с нажимом повторил отец. – Ты поняла?
Она быстро кивнула.
Отец назвал адрес: почтовый ящик № 5782, Поллоксвилль, Северная Каролина. Лиза нахмурилась.
– Северная Каролина? Зачем тебе почтовый ящик в…
– Неважно. Он открыт на имя Фреда Маркуса. Никогда не присылай туда ничего на мое имя.
– Хорошо.
– Повтори еще раз.
– Почтовый ящик номер пять семь восемь два, Поллоксвилль, Северная Каролина. Какой почтовый индекс?
– Это не обязательно. Как меня зовут?
– Фред Маркус.
– Хорошо. – Снег перестал идти, и отец выключил «дворники». – Теперь, когда ты доберешься до Сан-Диего, мне кажется, тебе стоит поехать в Оушен-Бич. Я был там однажды очень давно, и, мне кажется, ты туда отлично впишешься. Найди дешевую комнату в мотеле. – Он посмотрел на нее, и она почувствовала его беспокойство. – Но не слишком дешевую, чтобы ты ощущала себя в безопасности. Найди работу. И как только сможешь, подыщи какое-нибудь место получше.
Лиза его почти не слушала.
– Жаль, что ты рассказал все мистеру Кайлу, – опять вернулась она к тому, что ее тревожило.
Она думала, что отец ничего не ответит, но, помолчав минуту, он промолвил:
– С его помощью мы достали тебе документы. Он делает их для программы защиты свидетелей, а я таким больше не занимаюсь. Если бы я взялся делать это сам, меня бы заметили.
– Но… теперь он знает… и…
Отец посмотрел на нее внимательно:
– Поверь мне, Лиза, он никому ничего не скажет.
Внезапно салон машины осветил свет фар, и, повернувшись, она увидела, как на парковку въезжает пикап.
– А вот и он, – сказал отец и быстро переспросил: – По какому адресу почтовый ящик и на чье имя надо слать корреспонденцию?
Лиза повторила все слово в слово, как в первый раз.
– Молодец.
Пикап припарковался рядом с их машиной, и ее моментально парализовало страхом. Том Кайл открыл дверцу, вышел сам и, натянув посильнее на лоб вязаную шапочку, направился к ним. Он был просто огромный. Отец, выйдя из машины, шагнул ему навстречу и протянул для приветствия руку. Но Том Кайл словно не заметил этого жеста. Тогда отец постучал в окно, чтобы Лиза поторопилась. Повозившись с ручкой двери, она неловко выбралась из машины и встала рядом с отцом, не в силах поднять глаза. Отец открыл багажник, достал чемодан и передал ей. Чемодан оказался таким легким, что Лиза подумала, что надо было бы туда еще что-нибудь добавить для достоверности – вдруг кто-то случайно в дороге возьмет его в руки – тогда догадаться будет нетрудно, что он почти совершенно пустой.
Никто не произнес ни слова. Когда мистер Кайл положил ее чемодан в заднюю часть пикапа за сиденьем, у Лизы на секунду возникла мысль, что, возможно, у отца есть какой-то другой план помимо того, что они разработали, и Том Кайл повезет ее не на вокзал в Филадельфии. Возможно, он отвезет ее в какое-то другое место.
Кайл посмотрел на нее, потом на ее отца и уронил в пространство:
– Я подожду в машине.
Когда он сел за руль, отец обнял Лизу, а после тихо шепнул на ей ухо:
– На вокзале отсидись в туалете, пока не появится побольше народу. Смешайся с толпой. Следи за своей сумочкой – в ней деньги – и за чемоданом, там документы. Не теряй головы. – Он прижал ее к себе крепче и добавил: – И самое главное, больше никогда не бери в руки скрипку. Ты поняла меня, Лиза? Теперь тебе придется скрывать свой талант. Обещаешь?
Он не первый раз говорил, что она не должна больше играть, чтобы не привлекать к себе внимания – люди, знающие толк в музыке, сразу догадаются, кто она. Определят по манере игры – специалисты это отлично могут.
– Обещаю, – тихо сказала Лиза.
– Я люблю тебя, малышка, – и отец отпустил ее.
Лиза почувствовала слезы в его голосе, хотя до этого никогда не видела, чтобы он плакал.
– Я тоже люблю тебя, папа.
Она залезла в пикап и захлопнула дверцу. Мистер Кайл не промолвил ни слова, пока они выезжали с парковки. Лиза не знала – правильно она поступает или нет, и от этого слезы лились еще сильнее.
Опять пошел снег. Мистер Кайл ехал медленно, хотя на шоссе совсем не было машин. Дорога была свободной и к тому же достаточно чистой, так как перед ними проехали два снегоочистителя. Примерно около часа они ехали в молчании. Может быть, Том Кайл не знал, о чем с ней разговаривать, может быть, хотел дать ей наплакаться вволю. А возможно, ему просто было все равно. По его суровому выражению лица Лиза поняла, что скорее всего так и есть – ему все равно.
Прошло довольно много времени, снег прекратился, и мистер Кайл поехал быстрее.
– Почему вы это делаете? – спросила Лиза, повернувшись к нему, и удивилась, что ее голос так громко прозвучал в кабине пикапа после долгой тишины.
Том Кайл ничего не ответил, будто не услышал вопроса. Однако через некоторое время все же проговорил:
– Мне нечего тебе сказать. – Он даже не старался казаться менее грубым. – Я не хочу слышать твои оправдания и объяснения, почему ты убила невинного человека из-за дурацкого заявления в колледж. Вообще не хочу иметь с тобой дела.
Сдерживая слезы, Лиза отвернулась к окну. Этот человек пугал ее. Даже странно, почему отец решился ему довериться. И почему Том Кайл согласился им помогать несмотря на то, что это ему так неприятно. Прижав к себе сумочку, она еще отчетливее поняла, что больше не увидит отца.
18РайлиЯ, наверное, побила собственный рекорд скорости, когда бежала домой после встречи с Томом и Сьюзен. Он сказал, что, возможно, Лиза этого не делала… Не делала – чего? Не покончила с собой? Можно ли было по-другому интерпретировать его слова? Откуда он мог это знать? Может быть, он читал блог Сондры Линн Дэвис? Сондра тоже не верила, что Лиза покончила с собой. Может быть, Том прочитал ее блог и купился на ее теорию?
Или, может быть, он знал что-то, чего не знает никто? Сам факт, что он заговорил со мной о Лизе, почему-то был мне неприятен.
Вернувшись домой, я даже не стала переодеваться и принимать душ. Кристин с Дженни работали в это время в столовой – разбирали мамин фарфор, сидя перед открытыми шкафами с посудой. Заметив, что я вернулась, Кристин тут же меня окликнула:
– Райли, у тебя не найдется свободной минутки, чтобы…
Но я быстро оборвала ее:
– Извини, я очень спешу! Потом!
И, схватив со столика в холле сумочку и ключи от машины, выбежала из дома, села в машину и поехала в трейлерный парк.
Я мчалась с такой скоростью, что гравий разлетался из-под колес. Домчавшись таким образом до трейлера Тома Кайла, я обнаружила, что его машины еще нет. Черт! Я припарковалась в тени деревьев, бегом поднялась по ступенькам фургона и заколотила в дверь.
– Эй, поаккуратней! Дом разнесете! – крикнула изнутри Вернис, и я услышала ее тяжелые шаги.
Не в силах остановиться, я продолжала стучать и прекратила лишь тогда, когда Вернис распахнула дверь. Увидев меня, она удивилась, и мина неудовольствия на ее лице мгновенно сменилась радушием.
– Райли, боже мой! Почему ты так стучишь?
– Том дома? – выдохнула я.
– Умоляю, только не говори мне, что он не явился на встречу с адвокатом! – Она мгновенно встревожилась. – С ним иногда такое бывает, особенно если он днем решит выпить немного. Ведь знает, что нельзя, а потом все равно делает свое…
– Он приезжал, мы встретились, все нормально, – успокоила я ее. – Но, когда мы прощались, он мне сказал кое-что… – Я замолчала, чтобы отдышаться. – Можно войти?
Вернис посмотрела на меня с озабоченностью и протянула мне руку, словно испугалась, что я вот-вот упаду.
– Давай лучше я выйду, – предложила она. – На свежем воздухе нам будет удобнее. Сядем в тенечке. Хочешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, мне ничего не надо. – Я спустилась по бетонным ступенькам. – Я просто хотела поговорить с Томом.
– Хорошо, хорошо, – закивала Вернис, спускаясь и переходя вслед за мной в тень. – Ты меня пугаешь. Обычно ты такая спокойная, и видеть тебя в таком состоянии… Что произошло? Ты говоришь, встреча прошла нормально, так что тогда?..
– Том сказал, что моя сестра… что она, Лиза, не совершала самоубийства… Она не кончала с собой!
Вернис ненадолго задержала на мне удивленный взгляд, затем, сев в старое плетеное кресло, предложила спокойно:
– Присядь, дорогая.