– Боже праведный, – только и уронил Чарли, нарушив оглушительную тишину.
Джейд села и скромно положила скрипку на колени. Руки ее дрожали, ладони вспотели, сердце бухало у самого горла, музыка танца звучала в ушах.
– Вот… это моя любимая, – произнесла она одними губами, а про себя взмолилась: «Только, пожалуйста, не рассказывайте никому!»
– Где… где ты… всему этому… научилась? – медленно приходя в себя, спросил Чарли, ошеломленный.
– В детстве я много занималась, – ровным голосом ответила Джейд, слегка поведя плечами, словно она не «жахнула» только что перед слушателями своим невероятным даром, а просто предъявила старательные и благонравные ученические потуги. Но она старалась сыграть на вершине своих умений вовсе не для того, чтобы блеснуть талантом. Совсем не для этого. Она не имела более сил таить себя, таить от людей, в одночасье ставших ей близкими, ей нестерпимо захотелось открыть им хоть частичку себя настоящей – тем людям, которые ей очень нравились и кому она была небезразлична.
– Но почему же ты не сделаешь это делом своей жизни? – наконец обрела дар речи Силия, порывисто обернувшись к ней. – Почему учишься в университете Сан-Диего, а не в консерватории?
– Действительно, ты ведь могла поступать в Джуллиард! – горячо подхватил Чарли. Джейд едва не подпрыгнула. Неужели он догадался, кто она?
– Потому что мне пришлось уйти из дома, – отчетливо проговорила она. – Мне пришлось это бросить.
– Нет! – воскликнула Силия. – Ты не можешь так поступить. Тебе надо продолжить дальше.
– Это же дар! – вторил Силии Чарли. – На тебе лежит ответственность – ты должна реализоваться.
– Но я хочу просто преподавать, – возразила им Джейд. – Это правда все, чего я сейчас хочу. – Она кивнула в сторону гитар. – Давайте лучше сыграем вместе.
Потребовалась еще минута, чтобы все смогли оправиться от того, что сейчас произошло. Джейд догадалась, что Чарли и Силия заметили, как больно ей продолжать этот разговор, и решили перейти от слов к музыке.
Они играли до двух часов ночи, а когда Силия проводила Джейд до коттеджа, та не удивилась, когда новая знакомая взяла из ее рук футляр со скрипкой и, поставив его у дивана, притянула ее к себе. Джейд почувствовала тепло ее рук на своей спине, а затем Силия нежно прижалась губами к ее губам.
– Останешься? – спросила Джейд, когда они закончили целоваться.
Силия кивнула.
– У меня, правда, нет телефона, чтобы ты могла позвонить Чарли… – начала было Джейд, но Силия прижала палец к ее губам и сказала:
– Я предупредила его, чтобы не волновался, если я не приду.
– О! – невольно воскликнула Джейд. Несмотря на то что все сегодня были очень открыты, она была слегка обескуражена. – И что он сказал?
– Сказал, чтобы я тебя не обижала. Сказал, что ты сокровище. – Силия улыбнулась. – Но я и сама это поняла.
32Райли– Что вы двое здесь делаете? – спросил Том Кайл, когда мы с Дэнни вслед за Вернис вошли в душный жаркий трейлер.
Вернис казалась очень встревоженной. Да уж, жизнь у нее и правда была не подарок, когда муж пребывал в дурном настроении. И мне не нравилось, что злиться на нее сейчас он мог из-за меня. Нам не предложили сесть, и мы все вчетвером так и остались стоять в маленькой кухне. Я очень нервничала. Как поведет себя брат? Он мог взорваться из-за любой мелочи, и поэтому я с нетерпением ждала, когда наш разговор закончится.
– У нас к вам несколько вопросов, – начал Дэнни. – Вы кое-что рассказали о нашей сестре, но, мне кажется, вам не мешало бы объясниться.
– Насчет чего? – Том кивнул в мою сторону. – Что она тебе наговорила?
Вернис потянулась к холодильнику:
– Может быть, вы хотите… – пробормотала она, но Том ее остановил и не дал открыть дверцу.
А я бы с удовольствием выпила чего-нибудь холодного при такой-то жаре.
– Мы не обязаны их обхаживать, – проворчал Том, повернув голову к Вернис. И посмотрел на Дэнни: – Давай ближе к делу. Днем пойдет дождь, и я хочу успеть порыбачить, прежде чем хлынет как из ведра.
– Да, скоро действительно пойдет дождь, – поддакнула я, будто это был обычный соседский визит вежливости.
– Откуда вы узнали про второй след там, где была найдена машина нашей сестры? – отчетливо спросил Дэнни.
Стараясь не смотреть в глаза Дэнни, Том завозился с баночкой таблеток, которую взял с кухонного стола.
– Почему вы не успокоитесь? Сколько можно копаться в этой старой чепухе? – брюзгливо спросил он. – Я же ей уже сказал, – он кивнул в мою сторону, будто не знал моего имени, – что где-то об этом прочитал.
– Но эта информация не была допущена в прессу, Том, – вступила я. – Вы не могли ее нигде прочитать.
– В самом деле? – Лицо Вернис приняло выражение озадаченности. – Но я тоже помню, что где-то об этом читала. Во всяком случае, мне так кажется. Это было очень давно.
На миг у меня промелькнула мысль, что Дэнни, возможно, ошибся. Возможно, все-таки эта информация каким-то образом просочилась в прессу.
– Вы не могли прочитать об этом, – отчеканил Дэнни, повернув голову к Вернис. – Поэтому давайте выкладывайте. Откуда вы знали?
– Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, – деликатно попыталась я сгладить грубый тон брата. – Постарайтесь вспомнить, где вы об этом услышали.
Воцарилось молчание. Том молча смотрел куда-то перед собой, словно обдумывая вопрос. Вернис бросила на него упрямый взгляд и опять потянулась к двери холодильника. Открыв ее, она достала две бутылки апельсиновой газировки и протянула нам с Дэнни.
– Держи, Райли, – предложила она. – Кажется, тебе нужно освежиться.
Как только я взяла у нее бутылку, у меня зазвонил телефон, и я достала его из кармана, чтобы посмотреть, кто звонит. Кристин. Это и неудивительно. Ей, конечно, не понравится, что я проигнорирую ее звонок, но сейчас мне было не до нее. Положив телефон на стол, я открыла бутылку, сделала большой глоток и прижала прохладную поверхность к шее. Как они живут в своем трейлере? У них что, нет кондиционера?
– Я думаю, знаешь, что это было? – наконец заговорил Том, будто хорошо обдумал вопрос и пришел к заключению. – Я же тогда работал в службе маршалов США. Я много кого знал. Этим делом занималась полиция штата. И ФБР. У меня были приятели и там, и там, так что, может быть, я это и не прочитал, а услышал от них.
– Ну да, – с заметным облегчением ввернула реплику Вернис. – И мне, наверное, после этого рассказал.
Казалось, ее обрадовал тот факт, что ответ был найден.
– И какие выводы ваши приятели сделали из этих следов? – продолжил наступление Дэнни.
Том пожал плечами.
– Что, может быть, это все было подстроено. Якобы этот второй человек каким-то образом помог ей выбраться.
– И почему они… ваши, как вы говорите… приятели пришли к такому заключению?
– А я, черт возьми, откуда знаю? – рявкнул Том. И наклонился вперед, чтобы посмотреть в окно над раковиной. – Тучи идут, – добавил он с нетерпением. Протиснувшись между нами, он открыл дверь, давая нам понять, чтобы мы уходили. – Надеюсь, вы все выяснили? – сухо осведомился он.
Дэнни замешкался, и я напряглась, приготовившись к его неадекватной реакции – неизвестно было, как он отреагирует на то, что нас откровенно выставляют отсюда, и что скажет. Но брат невозмутимо повернулся к двери и негромко проговорил:
– Пока да.
Я почувствовала облегчение.
С бутылкой газировки в руках я вышла за ним на улицу.
– Спасибо, Вернис, – обернулась я к ней, надеясь, что по моей извиняющейся улыбке и тону она поймет, что я прошу у нее прощения.
– Он знает больше, чем говорит, – хмуро подвел итог Дэнни, как только мы сели в его машину. Лицо у него было задумчивое.
– Ну, он точно не хотел разговаривать с нами об этом. – Я повернула вентилятор кондиционера так, чтобы холодный воздух дул мне в лицо. – Но что он может знать? Разве полиция двадцать четыре года назад не изучила тщательно каждую улику?
– Кто знает? – философски заметил Дэнни, трогаясь с места. – Может быть, те, кто занимался этим делом, были просто некомпетентны. Но я чувствую, что здесь что-то не так.
– Мой телефон! – перебила я его, принимаясь обыскивать карманы шорт. – Я оставила его на столе!
Дэнни резко нажал на тормоз, и я схватилась за ручку двери.
– Не надо возвращаться, – сказала я. Мы отъехали совсем недалеко от трейлера Кайлов. – Я выскочу и сразу вернусь.
Раздосадованная на себя, я побежала к фургону. Меньше всего мне сейчас хотелось снова видеть Тома и Вернис. Приближаясь к их трейлеру, я замедлила шаг. А когда начала обходить фургон сзади, услышала, как ругаются Вернис и Том.
Я остановилась. Меня поразил тон Вернис! Это словно была не она! Мне и в голову прийти не могло, что эта мягкая женщина, женщина, которая очень мне нравилась, может быть такой грубой.
– …Мог бы прям сразу пойти в полицию, подонок ты эдакий! – орала она. – Он дружит с Гарри Вашингтоном! И как нам теперь?..
– …Мог бы прям сразу пойти в полицию, подонок ты эдакий! – орала она. – Он дружит с Гарри Вашингтоном! И как нам теперь?..
Том прокричал что-то в ответ, но я не разобрала его слов. Что сказала ему Вернис, я тоже не расслышала, уловила лишь, что она назвала мое имя. Я коснулась стенки трейлера в полной растерянности. Вернис всегда была такой мягкой, милой и деликатной. Никогда бы не подумала, что другая ее сторона столь неприглядна. Я чувствовала, как металл фургона вибрировал под моей рукой от звука их голосов, но сейчас они говорили тише, и понять их мне было сложно.
Я громко кашлянула, чтобы дать знать о своем присутствии, и громко позвала:
– Вернис!
Они сразу примолкли, и тогда я подошла к ступенькам.
– Вернис, я забыла свой телефон!
За дверью послышался шорох, и через пару секунд Вернис открыла дверь и с улыбкой протянула мне телефон. Лицо ее было красным и блестело от пота.
– Без телефона сейчас как без рук, правда же, – проговорила она как ни в чем не бывало.
– Да, – ответила я, с трудом выдавливая улыбку. – Спасибо.
Всю дорогу, пока я шла к машине, мне хотелось обернуться и посмотреть, не глазеют ли они мне вслед. «Мог бы прям сразу пойти в полицию, подонок ты эдакий!» Слова Вернис не шли у меня из головы. Интересно, о чем это было сказано? Единственное, что я знала, это что я никому не буду говорить об услышанном, во всяком случае пока.
33ДжейдРождество 1995
Портленд, штат Орегон
– Особый тост! – Отец Силии Пол поднял бокал с вином над широким обеденным столом, ломившимся под тяжестью огромной запеченной индейки, жареной картошки и других овощей и закусок. – За подругу Силии – Джейд! – провозгласил он. – Мы рады, что она впервые смогла разделить с нами этот рождественский ужин, и очень надеемся, что это не последний раз.
– Спасибо, – сказала Джейд и, тоже подняв бокал, улыбнулась сидевшим напротив нее брату Силии Шейну и его жене, миниатюрной блондинке Эллен.
Она была влюблена. Глубоко и страстно влюблена в Силию. Вместе они провели целую неделю в Оушен-Бич, а потом Силия снова вернулась в Портленд преподавать, чтобы перед Днем благодарения опять приехать в Оушен-Бич и несколько дней жить уже не у Чарли, а вместе с Джейд. Чарли очень нравилось, что они стали встречаться, он приходил к ним в гости всякий раз, когда его приглашали, и все время говорил им, какая они прекрасная пара.
После отъезда Силии Джейд захотелось поделиться своей радостью с отцом, и она решила написать ему еще одно письмо. Этот повод, считала она, тоже можно назвать «крайней необходимостью». Да, говорила она себе, с точки зрения эмоций, она могла себе это позволить. Она не знала, ждет ли отец от нее писем (свой почтовый ящик она проверяла регулярно каждый месяц), но очень надеялась обрадовать его весточкой. Ведь в последний раз они списывались лишь три года назад, когда она просила деньги на машину и когда получила от отца его первую и единственную краткую записку: «Тебя любят, по тебе скучают».
Как и в прошлый раз, Джейд очень осторожно подобрала слова для письма.
«Дорогой Фред!
Просто хотела сообщить тебе, что встретила очень дорогого мне человека. Порадуйся за меня. Мне бы хотелось знать, как дела у всех.
Энн».Уже отправив письмо, она почему-то подумала, а вдруг оно пролежит на дне почтового ящика неизвестно сколько времени и отец его так и не прочитает? Может быть, ей стоило рискнуть и указать обратный адрес, на случай, если ящик закрыли? Но было слишком поздно.
Однако через неделю она получила ответ.
«Энн!
Будь осторожна. Друзья быстро превращаются во врагов.
Искренне твой, Фред.P.S. У нас все хорошо».
Не на такой ответ она надеялась – даже близко не на такой. Холодный тон записки настолько ранил ее, что она разрыдалась прямо на одном из уроков, и ей пришлось уйти домой. Что означали его слова «у нас все хорошо»? Она нуждалась в подробностях! Райли восемь, а Дэнни двенадцать, и ей очень хотелось знать, как у них дела. Нравится ли Райли школа? Любит ли она музыку? Обучают ли ее игре на каком-нибудь инструменте? Пахнут ли ее волосы, как прежде, солнечным светом и детским шампунем? Как дела у Дэнни? Скучает ли он по старшей сестре? Оправилась ли мама после «самоубийства» Лизы? Все это ей хотелось знать, но было ясно, что от отца она не получит ответа на эти вопросы.
Теперь она была окружена чужой семьей. Она увидела родителей Силии, Пола и Джинджер Линд, впервые в ночь накануне Рождества, когда все открывали подарки. Она очень нервничала, когда с ними знакомилась, но они вели себя так, будто всю жизнь ее знали и любили.
На рождественском ужине Линдов присутствовал еще один человек, который не был членом их семьи. Его звали Трэвис, и он был старым другом Силии. Он был таким же длинноволосым кудрявым блондином, как Грэди, только собирал волосы в хвост. Сначала Джейд подумала, что он двоюродный брат Силии, настолько легко он вписывался в их семью, с которой, как она поняла, справлял не первое Рождество. Как и все за столом, кроме Чарли, с которым Джейд прилетела в Портленд, Трэвис был учителем. Он преподавал в общественном колледже вместе с Силией, а Пол и Джинджер работали в начальной школе в Сиэтле. Они поинтересовались у Джейд насчет ее планов, и когда она сказала, что собирается преподавать музыку в средней и старшей школе, то одобрили ее выбор. Они не спрашивали ее о прошлом, и впервые она почувствовала, что то, что с ней было, не имеет значения. Это не имело никакого отношения к тому, кем она являлась сейчас.
– У тебя такой интересный медальон, – заинтересовалась украшением Джинджер за обедом. – С ним связана какая-то история?
Джейд прикоснулась к медальону у себя на шее, который она надела впервые с тех пор, как покинула дом, только потому, что с Силией чувствовала себя в безопасности.
– Это подарок друга, – сказала она. – Он мне нравится, потому что созвучен с моим именем – он из нефрита.
– Белый нефрит? – удивилась Эллен. – Никогда о таком не слышала.
Джейд кивнула.
– В Китае про такой нефрит говорят, что он цвета бараньего сала, – сказала она.
– Бараньего сала! – засмеялась Джинджер. У нее был звонкий молодой смех, который Джейд очень нравился.
– А что означает этот китайский иероглиф? – спросил Шейн.
– На этой стороне написано «надежда», – сказала Джейд, коснувшись медальона, – а на обратной, – она перевернула медальон, чтобы показать второй иероглиф, – «счастье».
Все принялись обсуждать фамильные драгоценности. Эллен стала описывать камеи ее прапрабабушки, а Джинджер рассказала про изумрудные сережки, которые тоже достались ей от бабушки. Джейд слушала их и гладила свой медальон. Надо же, как легко ей удалось соврать о значении иероглифов! Случится ли ей в жизни рассказать о них кому-нибудь правду?
Все дружно помогали убрать со стола после обеда, даже мужчины. Отец Джейд никогда не готовил и не убирался, так что ее весьма удивило, когда Пол надел поверх свитера и джинсов фартук.
– Чем быстрее мы уберемся, тем быстрее начнем играть, – весело объяснил он.
Силия однажды рассказывала Джейд, что ее семья увлекается музыкальными импровизациями, но пока они не закончили с посудой и не перешли в гостиную, ей трудно было представить, как это все происходит. Когда же все достали инструменты: Чарли и Шейн – гитары, Пол и Трэвис – банджо, а Силия – мандолину, Джейд поняла, что сейчас будет. У Джинджер и Эллен не было инструментов, но, когда все заиграли, первая начала подпевать, а вторая – бить в тамбурин. И Джейд, которую Силия уговорила привезти с собой скрипку, ничего не оставалось, как также присоединиться ко всем музыкантам. Силия хотела, чтобы Джейд потом исполнила для всех «Танец гоблинов», который покорил ее в день их знакомства. Но Джейд знала, что, во-первых, никогда не сможет сыграть так, как сыграла тогда, и во-вторых, ей нельзя рисковать. Здесь ее скрипка звучала, как народный инструмент, потому что в основном вся компания играла блюграсс и немного кантри с нотками старого рока. И вечер пролетел незаметно.
Через пару часов старшее поколение и Эллен пошли спать, и после этого музыка стала куда более серьезной и глубокой. Вчетвером – Силия, Шейн, Трэвис и Джейд – они звучали на редкость слаженным квартетом и сами это понимали. Джейд чувствовала, как по ее коже пробегал холодок, когда они играли, связь между ними была просто невероятной. Ирония заключалась в том, что из всех четверых она играла хуже всех. Классическая и народная скрипка очень отличались по манере исполнения. Трэвис немного умел играть и время от времени давал ей советы, и Джейд заново влюбилась в инструмент в своих руках.
Пока они играли, она думала об отце, о том, что бы он сказал, когда узнал бы, что она исполняет блюграсс… и как отреагировал бы на то, что она так сблизилась с чужой семьей. Ей вспомнилась его записка – «друг может превратиться во врага» – и она не могла не злиться на отца за эти слова.