— Может, попытаться действовать через Селедина? — осторожно предложил Антон. — Вдруг попытаются его устранить? Ведь он всех сдал.
— Бандиты тоже не дураки и наверняка после случившегося найдут для его наказания разового киллера, задержание которого ничего не даст, — возразил генерал.
— Согласен, — Антон почесал свободной рукой затылок. — Интересно, а еще у Атаби родственники в России остались? Ведь кому-то должны отойти его дела? По крайней мере, легальный бизнес.
— Работают в этом направлении. Трясут жену, отправили людей в Чечню, чтобы поработать там. Может, какие концы найдутся.
— Найдутся, — уверенно заявил Филиппов, встал и вдруг спохватился: — А Малахов?
— Покончил с собой, — ответил Родимов.
— Да он и не знал ничего, — пробормотал Антон.
— Ну ладно, — генерал отключил связь.
— Почему света нет? — разглядев силуэт Банкета, Антон вернул ему трубку.
— Отрубили.
— Сколько времени?
— Четыре десять, — ответил Банкет.
Спать не хотелось. Двое суток спецназовцы отдыхали. Местом своего пребывания по традиции выбрали расположенную в Курчалое комендатуру. Здесь была оборудована небольшая казарма, которую они и заняли. Джин и Шаман отправились ночевать домой. Впервые после зачисления в группу Антон разрешил Габбро навестить в Гудермесе родственников. С ним отправился Вербитский.
Пленных боевиков уже отправили в расположенный в Чернокозово следственный изолятор. Там же сейчас работал Гусев. Немного поколебавшись, Антон набрал номер телефона контрразведчика.
— И чего тебе не спится? — раздался заспанный голос Гусева.
— Это вместо доброго утра? — Антон почесал грудь.
— Я час назад лег. — Гусев зевнул в трубку.
— Сату заговорил?
— Кое-что сказал. — Гусев выдержал паузу, по-видимому, ожидая следующего вопроса, но, не дождавшись, спросил: — Тебе зачем?
— Сидеть без дела надоело, — признался Антон.
— У меня сложилось мнение, что Сату не знает, как выйти на амира, — догадавшись, чего хочет Филиппов, сказал Гусев. — Вот Мусост…
— Что Мусост? — переспросил Антон.
— Он работал в связке с Атаби. Его и надо трясти.
— Но над ним Сату, — возразил Филиппов.
— Не все так просто. Скорее всего, даже полевые командиры не знают, как добраться до амира. Эмиссары на особом положении.
— Неужели Мусост еще и эмиссар? — удивился Антон.
— Думаю, нет, но знает, где находится амир.
— Но мы его хорошо допросили…
— Знаю, «Болтуном» кололи. Но он не всегда эффективен.
Закончив говорить, Антон вернул трубку Банкету, нащупал на спинке кровати полотенце, взял из тумбочки пенал с туалетными принадлежностями и отправился умываться. Оказавшись на улице, он встал и запрокинул голову. На наливающемся сиреневым свечением небе уже потускнели россыпи звезд. Тихо шумели листвой деревья. Но не было радости наступающего утра. Как он сразу не догадался, что не Мусост работает на Сату, а скорее наоборот, Сату обеспечивает деятельность Мусоста? Антон вспомнил первые ответы Мусоста на вопросы Габбро. Действительно, почему тогда ему не пришло это в голову? Ведь Мусост ясно дал понять, что Сату для него никто… Но Антон тогда воспринял его слова как простой каприз. Повторить фокус с «Болтуном» уже невозможно: никто не позволит делать это в стенах следственного изолятора. Ко всему прочему, бандит уже побывал на нескольких допросах, и у него на уровне подсознания сформировались ответы на большинство вопросов. Теперь даже под воздействием препарата его мозг будет оберегать опасную информацию. Как быть?
Антон подошел к умывальнику, устроенному под навесом, положил на вмонтированную в бетон полку полотенце, открыл кран. Упругая струя воды ударила в бетонный желоб. На живот полетели брызги. Он по пояс умылся, но бриться не стал. На стоящем посреди двора столбе вспыхнул фонарь. Филиппов посмотрел на окна комендатуры. Свет горел и в комнате дежурного.
Неожиданно Антона осенила идея. Что, если подсадить под видом боевика к Мусосту в камеру кого-то из офицеров-чеченцев и попытаться его раскрутить? Нет, так дело не пойдет. Он не раскроется. Зачем? А если этот человек сидит за небольшую провинность и скоро окажется на свободе? Вдруг Мусост пожелает через него что-то передать?
Антон мысленно поставил себя на место бандита. Чего он сейчас боится больше всего? Конечно, срока. От чего тот будет зависеть? От того, какие материалы будут у следователей. Может, Мусост попытается через кого-то воздействовать на потенциальных свидетелей? Исключено, все свидетели за решеткой. В отношении него дает показания даже Сату. Но так ли откровенны бандиты? Конечно, нет. Они выдают информацию дозированно, по мере того, как понимают, что она неизбежно окажется в распоряжении следователей. Мусост знает, что сядет надолго. Возможно, и вовсе проведет остаток своих дней за решеткой. Что в этом случае должно его беспокоить? Он чеченец… Конечно, семья, дети. У таких людей на черный день всегда что-то отложено. В основном бандиты уровня Мусоста держат заначку на случай побега за границу. Если она не пригодилась, значит, он захочет передать ее родственникам. Но как? Нужен обязательно надежный человек. Кто из офицеров-чеченцев подходит на такую роль? Конечно, Джин…
* * *Поезд медленно подползал к вокзалу. В Москве была непогода. За пеленой моросившего дождя проплывали тени зданий, местами украшенные желтоватыми квадратиками окон. Чана вышел в тамбур, снял заднюю крышку сотового телефона, вынул батарею и привычно заменил сим-карту. Набрав по памяти номер дяди, надавил вызов и приложил трубку к уху.
— Набранный вами номер временно недоступен, — раздался механический голос.
— Странно, — пробормотал он, оглянулся на вышедшего мужчину, который сразу стал закуривать, и еще раз надавил на вызов. Результат тот же.
Чана задумался. Он повторит попытку через десять минут. Если дядя не ответит, придется избавиться от мобильника. Таков порядок. Англичанин, который посвящал Чану в премудрости конспирации, заострял на таких мелочах внимание. Человек, который ждет звонка и не отвечает на него, возможно, арестован. Как следствие, телефон в распоряжении спецслужб. Поэтому существует вероятность того, что все звонки контролируются. Следовательно, телефон Чаны пробит по идентификационному номеру. Если это так, его легко отследить.
Хатуев вышел с вокзала и огляделся. Сквозь свинцовую взвесь выхлопных газов и влаги стало пробиваться солнце. Было душно. Протиснувшись сквозь людской поток, он спустился в переход. Оказавшись на другой стороне привокзальной площади, сделал еще одну попытку позвонить дяде. Телефон снова не взяли. Проходя мимо автобусной остановки, он бросил мобильник в урну.
— Вот дает! — воскликнул какой-то мальчишка и тут же бросился его доставать.
Чана повернул за угол. Ехать на квартиру нельзя. Нужно искать новую. Увидев такси, Чана поднял руку.
— Здравствуйте, — усаживаясь на переднее сиденье, поприветствовал он уже не молодого, грузного мужчину. — До Ивантеевской доедем?
— Доедем, конечно, — кивнул мужчина, отъезжая от тротуара. — Там куда?
— Тюменский проезд знаете?
— Знаю, — ответил мужчина и тронул кнопку навигатора. — А точнее?
— Вот как раз где он начинается, дом, кажется, двадцать третий.
— Хорошо, покажешь, — кивнул мужчина.
— Вы там подождете меня?
— Только деньги вперед, — предупредил таксист.
— Какой разговор?
Чана уставился в окно, размышляя над случившимся. Что могло произойти? Неожиданно его словно ударило током. На лбу выступила испарина. Хатуев вдруг подумал, что неприятности могут быть как-то связаны с его поездкой в Киев. Что, если, пока он ехал, украинские спецслужбы проявили незаурядные способности и вычислили, кто виновен в убийстве троих милиционеров и двух женщин? Наверняка это наделало шума, и на ноги были подняты все силовые структуры. Вдруг Чана где-то допустил ошибку? А если Байсагара взяли? Они ехали в разных вагонах и еще в Киеве договорились, что общаться не будут до самой Москвы. Нет, тогда и его бы замели…
— Приехали, — отвлек его от размышлений таксист.
Чана протянул водителю деньги:
— Если через двадцать минут не вернусь, уезжай.
— Хорошо, — кивнул мужчина.
Чана знал, что вернется.
На первом этаже расположенного напротив станции метро здания была парикмахерская. Ее владелец ингуш. Он жил по соседству с дядей и, если с тем приключилось несчастье, должен знать об этом.
Арслан был в кабинете. При появлении Чаны ингуш переменился в лице и встал из-за стола.
«Не надо было приходить к нему», — почему-то подумал Чана и протянул для рукопожатия руку.
— Зачем пришел? — ошарашил Арслан. — Мог бы позвонить, назначить место, где встретиться.
— С чего такой нервный? — удивился Чана.
— Потому что боюсь, — честно признался Арслан. — Вдруг тебя тоже решат арестовать, и именно в моем салоне.
— И что? — нахмурился Хатуев, не понимая, к чему клонит ингуш.
— Твои земляки до последнего не хотели сдаваться, — бросив взгляд на двери, перешел на шепот Арслан. — Ранили мента…
— Значит, их арестовали? — напрягся Чана.
— Всех убили, — цокнул языком Арслан.
— Что? — не поверил своим ушам Хатуев и медленно опустился на стоящий у стены диван. — Повтори, что ты сказал?
— Атаби и еще трех человек, которые ехали с ним в машине, убил спецназ ФСБ.
— Где это было?
— У гостиницы на Тверской. Ночью…
До такси Чана дошел как во сне. Он пришел в себя, когда водитель тронул его за плечо и снова спросил:
— Куда ехать?
— Прямо, — глядя перед собой, ответил Хатуев.
По всему выходило, он остался один. Кому передать деньги, которые он привез, и перед кем отчитываться? Ведь до сих пор он рассказывал дяде, как ехал, показывал билеты, чеки из гостиниц, отчитывался за так называемые потраченные командировочные. Потом тот отправлял его в Чечню.
«Если со мной что-то случится, знай, здесь ключ от банковской ячейки, в которой ты найдешь деньги, — всплыли в голове слова Атаби, который во время этого разговора стоял на стуле у кухонного окна и вставлял в гардину пластиковую заглушку. — На десятой купюре, помеченной крестиком, — два номера телефона. Последние цифры поменяешь местами и позвонишь. Тебе ответят и скажут, как быть дальше».
* * *Шли вторые сутки пребывания Джина в следственном изоляторе Чернокозово. И хотя условия содержания здесь были намного лучше, чем в Москве, когда они разыграли целый спектакль, чтобы вынудить Селедина сотрудничать, все же на родине в роли сидельца он чувствовал себя неуютно. Немудрено, Чечня — маленькая республика. Каждый может иметь общих знакомых. Очень легко вывести человека на чистую воду. К тому же Джин долгое время работал в милиции, в Курчалое и окрестных селах его хорошо знали. Но ничего не поделаешь, чеченцев в группе немного, а такие задачи — не редкость.
Кроме Джина, в камере сидели еще три человека. Двое, Дага и Хамзат, — за мошенничество. Решили получить компенсацию за разрушенное жилье, на самом деле просто подделали документы. Подобные преступления в республике сплошь и рядом. Еще один, Карим, — за драку. Что-то не поделил с соседом. Джин оказался в этих стенах якобы за наезд на человека. Ехал из соседней области и сбил на «Жигулях» шедшего вдоль дороги пьяньчужку. Вместо того чтобы оказать помощь, скрылся. Но и его дело не безнадежное. Родственники будто бы уже почти решили вопрос с потерпевшим, и скоро Джина выпустят.
Сегодня из соседней камеры к ним переведут Мусоста Нагаева. Чтобы перевод не выглядел подозрительным, там начнут ремонт. Едва Джина заселили сюда, чтобы притерся, Нагаеву сообщили про предстоящее изменение условий содержания. Ничего удивительного в этом не было. В СИЗО после недавней проверки президентом Чечни шла реконструкция. В камеру Нагаева уже заглядывали строители, которые произвели замеры и подсчеты.
Джин сидел за столом и перебирал четки. Дага с Хамзатом смотрели телевизор. Карим спал. В коридоре послышался шум, звякнул засов, и двери открылись. Несмотря на то что с Мусостом при захвате и после контактировал лишь Габбро, да и то в маске, Джин испытал легкое волнение. Вдруг что-то не заметил и бандит сейчас узнает его — например по голосу?
— Здравствуйте, — поприветствовал Мусост всех на чеченском языке и обвел камеру уставшим взглядом. Выглядел он неважно. Лицо пожелтело и осунулось. Щеки ввалились.
Джин ответил на приветствие и, на всякий случай, показал на свободное место.
— Я к вам ненадолго, — расправляя матрац, вздохнул Мусост.
— Все так поначалу думают, — глядя в экран телевизора, сказал Джин.
— Ты не так меня понял. — Мусост прошел к столу и сел напротив. — Меня эти шакалы держат в одиночке.
— Что же ты наделал?
— Справедливости хотел… — Мусост обвел взглядом камеру. — Давайте знакомиться?
— Меня Ваха зовут. Я из Джугурты. ДТП. В России человека сбил и не остановился, — представился Джин.
— Если в России, то ты не человека сбил, а свинью, — неожиданно зло ответил Мусост.
— Ты прав, — кивнул Джин.
— Меня Мусост Нагаев зовут, — назвал свое имя бандит. — До войны в Грозном жил. Потом где придется…
— Ты моджахед? — напрямую спросил Джин. — За это сидишь?
— Еще не сижу, — грустно улыбнулся Мусост. — Срок начнется после суда.
— Почему? — удивился Дага, краем уха слышавший разговор. — Все зачтется с момента задержания.
— Мне все равно. — Мусост потер заросший густой щетиной подбородок.
— Почему? — не унимался Дага. Тема так его заинтересовала, что он тоже подсел к ним за стол.
— Мне пожизненное дадут, — ответил Мусост.
— Убил много? — Дага замер в ожидании ответа.
— Да не так чтобы очень, — уклончиво ответил Мусост.
Не мигая глядя в глаза бандита, Джин осторожно наступил ему под столом на ногу.
Тот понял, что так его предупреждают о том, что лучше молчать о своих подвигах, и тут же перевел разговор в другое русло:
— Я семь лет назад уже попадал сюда. Не то, что сейчас, было. Заставляли постоянно сидеть и смотреть на двери. Молиться запрещали.
— Мне брат рассказывал, — соглашаясь с ним, кивнул Дага. — Еще били.
— У тебя брат воевал? — прищурился Мусост. — Скажи имя. Может, знаю.
— Руслан его имя, — Дага вздохнул. — Моджахеды называли его Слоном.
— Нет, не знал такого, — на секунду задумавшись, покачал головой Мусост. — Он живой?
— Да, — кивнул Дага. — В России.
В коридоре послышались голоса, что-то стукнуло. Все замолчали и замерли. Наконец прогремел запор, и двери открылись.
— Вахид Юсупов.
— Здесь я. — Джин встал.
— На выход, — сказал коренастый конвойный.
— Вещи брать? — спросил Джин.
— Пока нет, — постукивая по ладони резиновой дубинкой, произнес конвойный и вышел в коридор.
— А тебя что, выпустить должны? — спросил Мусост.
— Обещали, — подтвердил Джин, выбираясь из-за стола. — Следователь сказал, что остались формальности.
Джин посидел в кабинете помощника начальника по воспитательной работе, попил чаю, после этого его вновь вернули в камеру. Едва переступив порог, он стал собираться.
— Что, отпускают? — поднял над подушкой голову Хамзат.
— Да, — кивнул Джин. — Все. Дело закрыли. Правда, придется еще за лечение платить, но это мелочи. Там немного. Адвокат сказал, десяти тысяч хватит. Пустяковая травма.
— Говоришь, в Джугурты живешь? — задумчиво спросил Мусост.
— Сейчас нет, — цокнул языком Джин, открыл висевший на стене ящик и стал выкладывать из своего отделения ложку, чашку и кружку. — В Грозном. Старопромысловский район. У дяди. — Он сложил свои вещи в пакет и сел на кровать напротив Мусоста. — Для чего спросил?
— Машина есть?
— Говорю же, здесь меня держали за то, что сбил человека. Значит, есть. Сейчас права отберут, но это мелочи, сам знаешь. Завтра новые куплю…
— Мне надо, чтобы ты съездил ко мне домой, — Мусост выжидающе уставился в глаза Джина. — Не откажешь?
— Нет, конечно, — покачал головой Джин. — Что передать?
— Дай слово, что все выполнишь, как скажу?
— О чем разговор? — Джин сделал вид, будто обиделся. — Разве я похож на человека, который обещает и не делает?
— Тогда бы я к тебе не обратился, — хмыкнул Мусост.
— Говори. — Джин с опаской покосился на Дагу.
— Ты, я вижу, не доверяешь им, — заметив это, едва слышно сказал Мусост.
— Правильно видишь, — кивнул Джин.
— Ты уже не первый раз в этих стенах? — спросил Мусост.
— Первый, — ответил Джин. — Просто наслышан о местных нравах. Много родственников и знакомых здесь побывало… Зачем интересуешься?
— Просто… — вздохнул Мусост и заговорил еще тише. — Совсем за короткий срок кадыровские собаки и русские схватили, кроме меня, еще многих мужчин из нашего рода. Вчера мне смогла сообщить жена, что арестован дядя. Кроме этого, пропали несколько племянников. А у нас семьи, их кормить надо. Я дам тебе адрес и расскажу, как найти деньги, которые я спрятал на черный день. Их надо передать моему отцу. И еще, совсем недавно один из моих родственников потерял большую сумму. Мы решили дать ему шанс и помогли. Я отдал почти все свои сбережения. Он должен вернуть. Сейчас этот человек в Украине. Я думаю, ему теперь придется заменить меня и брата. Он хороший моджахед, но все же я буду чувствовать себя спокойнее, если на свободе кто-то будет напоминать ему о своих обязанностях и долге.
«Значит, у вас еще один родственник, и он должен заменить Атаби Хатуева», — догадался Джин и спросил: