Наступила секундная пауза. Затем он произнес очень медленно — так, чтобы она могла прочувствовать всю глубину его цинизма:
— Во-первых, это было слишком легко. Твои мучения должны были происходить у нас на глазах так же долго, как длились наши страдания. Кроме того, милая Мерета, я хотел до тебя добраться. Видеть тебя беззащитной. Я хотел, чтобы ты прочувствовала это до глубины души. Ты должна была полюбить этого Даниэля Хейла, чтобы затем научиться его бояться. Ты должна была отправиться в свою последнюю поездку с Уффе с ощущением, что по возвращении тебя ждет дело, которое еще не разрешилось. Чтобы ты знала: для меня в этом было особое удовольствие.
— Ты просто болен, у тебя голова не в порядке!
— Болен, говоришь? Для меня ничто не сравнится с тем днем, когда я узнал, что моя мать обращалась в Люнггоровский фонд за помощью, чтобы она могла после больницы вернуться к себе домой. И оттуда она получила отказ на том основании, что, согласно уставу фонда, он предназначен исключительно для оказания помощи прямым потомкам Лотты и Александра Люнггор. Она просила у вашего паршивого фонда всего лишь сто тысяч крон, а они отказали, хотя знали, кто она такая и что ей пришлось пережить! Поэтому ей еще несколько лет пришлось провести в лечебных учреждениях. Понимаешь теперь, за что она тебя так ненавидит, корова ты балованная? — Психопат за стеной расплакался. — Паршивые сто тысяч крон! Что для тебя и для твоего брата сто тысяч? Все равно что ничего!
Она могла бы сказать, что ничего не знала об этом. Но долг был уже оплачен. Оплачен с лихвой.
В тот же вечер Лассе и его брат установили камеры наблюдения и включили прожекторы. Две ослепительно яркие лампы превратили ночь в день, выставив темницу во всем ее фантастическом безобразии, которого раньше Мерета не могла себе даже представить. Подробности оказались жуткими. Смотреть в лицо собственному унижению было слишком ужасно, и первые сутки она предпочитала сидеть с закрытыми глазами. Место казни было выставлено напоказ, но приговоренная к смерти предпочла тьму.
Потом они протянули провода к обоим иллюминаторам и подключили их к взрывателям, которые в случае так называемых чрезвычайных обстоятельств должны были вынести стекла. И наконец, притащили баллоны со сжатым кислородом и водородом, а также «горючими жидкостями», расставив их под дверью.
Лассе объявил, что все готово. После того как Мерету разорвет изнутри, они собирались пропустить ее тело через компостную мельницу, а затем взорвать всю эту дрянь, чтобы она взлетела на воздух. Взрыв будет такой, что его услышат на много миль вокруг. На этот раз страховая компания не отвертится от выплаты. Такого рода несчастный случай нужно только хорошенько подготовить и надежно скрыть все следы.
«Обещаю вам, что у вас ничего не получится», — мысленно ответила на это Мерета и стала продумывать план мести.
Спустя несколько дней она уселась на корточки спиной к окнам и принялась выцарапывать щипцами черточки на бетонном полу. На эту работу потребуется несколько дней, а щипцы наверняка придут в негодность. Значит, чтобы проколоть вены, придется использовать зубочистку. Но ей это было все равно — какая разница, чем убить себя?
Царапать бетон пришлось не два-три дня, а почти неделю, но борозды получились достаточно глубокими, чтобы пережить любые катаклизмы. Она присыпала их пылью и сором, скопившимся по углам. Букву за буквой. Когда сюда придут дознаватели страховой компании для установления причины пожара, то на пепелище они обязательно обнаружат хотя бы несколько слов, а затем наверняка докопаются и до всего смысла послания. Оно гласило:
Лассе, владелец этого здания, убил своего приемного отца и Даниэля Хейла, а также одного из своих приятелей, а затем меня.
Позаботьтесь хорошенько о моем брате Уффе и скажите ему, что его сестра все пять лет вспоминала о нем каждый день.
Мерета Люнггор. 13.2.2007, похищенная и просидевшая в этом богом забытом месте со второго марта 2002 года.
35
2007 год
Догадка осенила Ассада благодаря записи в протоколе дорожной полиции об аварии, в которой погибли родители Мереты Люнггор, случившейся в сочельник 1986 года. В нем упоминались трое погибших из второй машины: новорожденный ребенок, восьмилетняя девочка и водитель — Хенрик Йенсен, инженер и основатель фирмы под названием «Йенсенз индастриз». Однако тут у составителей протокола возникли некоторые сомнения, о чем свидетельствовал ряд вопросительных знаков на полях. Согласно сделанному от руки примечанию, это было «процветающее предприятие, производившее газонепроницаемые стальные контейнеры». Далее следовали заключенные в кавычки слова «гордость датской промышленности». Вероятно, это была цитата из чьих-то показаний.
Да, память не обманула Ассада. Погибшего водителя второй машины звали Хенрик Йенсен. Сходство с именем Ларса Хенрика Йенсена очевидно — Ассаду нельзя было отказать в сообразительности.
— Попробуй еще раз просмотреть старые газеты, — предложил ему Карл. — Может, там упомянуты имена выживших. Я не удивлюсь, если окажется, что мальчика из другой машины звали Ларс Хенрик в честь отца. Ну как? Есть там где-нибудь его имя? — Затем, устыдившись, что так распределил роли, Карл и сам потянулся за газетой. — Дай мне тоже часть статеек. Кстати, и этих тоже, — добавил он, махнув в сторону вырезок из утренних газет.
Снимки, найденные среди фотографий лиц, не имевших отношения к происшествию и лишь стремившихся прославиться любыми средствами, были отвратительны. Море пламени, бушевавшего вокруг «форда сиерры», пожрало все без остатка, о чем свидетельствовал снимок почерневшего остова, в который превратилась машина. Просто чудом случайно проезжавшая мимо спасательная команда вытащила пострадавших, прежде чем все сгорели. Согласно протоколу дорожной полиции, пожарные не могли подоспеть вовремя из-за обледенения дороги.
— Тут написано, что мать звали Улла Йенсен и у нее были переломы берцовых костей обеих ног, — сообщил Ассад. — Не могу сказать, как звали мальчика, тут не написано, они называют его просто старшим сыном Йенсенов. Но ему было четырнадцать лет, это здесь напечатано.
— Это совпадает с годом рождения Ларса Хенрика Йенсена, если только можно хоть в чем-то доверять подделанному персональному номеру из канцелярии «Годхавна», — отметил Карл, продолжая изучать вырезки из утренних газет.
Первая оказалась пустышкой. Репортаж помещался среди заметок о разных мелких происшествиях и незначительных скандалах. Девизом этой газеты было: печатаем без разбору все, что поднимает тиражи. Этот неувядающий рецепт, по-видимому, не давал сбоев, правда, сложно было сразу догадаться, какой из номеров вчерашний, а какой — пятилетней давности.
Ворча, Карл начал листать следующую газету, и тут искомое имя прямо-таки бросилось ему в глаза. То самое, которое он и надеялся найти.
— Ассад, вот оно! — воскликнул Карл, не спуская глаз с нужной строчки.
В этот миг он был словно коршун, который стрелой падает вниз, чтобы схватить увиденную с высоты своего полета жертву. Потрясающая добыча! Тяжесть, сдавившая грудь, отступила, мышцы расслабились от облегчения.
— Послушай, что тут пишут: «В автомобиле, в который врезалась машина оптового торговца Александра Люнггора, выжили жена Хенрика Йенсена Улла Йенсен, сорока лет, один из ее новорожденных близнецов, а также их старший сын Ларс Хенрик Йенсен, четырнадцати лет».
Ассад выронил газетный лист. Темно-карие глаза сузились от заигравших вокруг веселых морщинок.
— Ассад, подай-ка мне полицейский протокол с места аварии!
Карл схватил протянутый документ. Вдруг там записаны все персональные номера? Скользнув пальцем по строчкам с описанием аварии, он обнаружил только два: номера обоих водителей, отцов Мереты и Ларса Хенрика.
— Карл, если у тебя есть персональный номер отца, ты же, наверное, можешь быстро найти номер мальчика? Тогда мы сравним его с тем, который получили из «Годхавна».
Карл кивнул. Вероятно, это будет совсем нетрудно.
— Я сейчас посмотрю, какие данные можно найти о Хенрике Йенсене. А ты тем временем попроси Лизу проверить персональные номера. Скажи ей, что мы разыскиваем адрес Ларса Хенрика Йенсена. Если у него нет постоянного места жительства в Дании, то попроси узнать адрес матери. А если Лиза найдет его персональный номер, то пускай распечатает к нему все адреса, по которым он проживал после аварии. Захвати с собой наверх папку и постарайся сделать все поскорее.
Войдя в Интернет, Карл поискал «Йенсенз индастриз», но поиск не дал никаких результатов. Затем он поискал «газонепроницаемые стальные контейнеры для атомных реакторов», в результате чего получил список различных предприятий, в частности во Франции и Германии. Затем он добавил «внутреннее покрытие для контейнеров», что, насколько он знал, означало примерно то же самое, однако и это не дало ничего нового.
Он уже почти отчаялся, как вдруг ему попался файл, в котором говорилось о некоем предприятии в Кёге, причем там содержались слова «гордость датской промышленности» — те же, что он уже встречал в протоколе дорожной полиции. Очевидно, цитата была взята из этого текста. Карл помянул добрым словом полицейского, который так хорошо вник в материал. Можно спорить, что в конце концов этот сотрудник перешел в криминальную полицию.
О «Йенсенз индастриз» ничего найти не удалось. Значит, в названии фирмы ошибка. Позвонив в отдел регистрации компаний, Карл узнал, что предприятий, зарегистрированных на имя Хенрика Йенсена с указанным персональным номером, не существует. Карл сказал, что так не должно быть, и получил три объяснения этой странности: предприятие может находиться в собственности иностранного владельца, оно может быть зарегистрировано под другим названием на имя другого владельца или находиться в составе холдинга и быть зарегистрировано под названием холдинговой компании.
Карл взял шариковую ручку и вычеркнул в блокноте название фирмы. На данный момент «Йенсенз индастриз» представляло собой белое пятно на материке высоких технологий.
Потом он закурил сигарету и, откинувшись в кресле, стал наблюдать, как струйка дыма рассеивается среди труб под потолком. В один прекрасный день пожарная сигнализация в коридоре возьмет след, поднимет страшный переполох и выгонит всех служащих из здания. Карл заулыбался и, затянувшись поглубже, выдохнул в сторону двери густое облако дыма. Разумеется, это положит конец его незаконному развлечению, но воображаемая картина стоящих на улице Бака, Бьёрна и Маркуса Якобсена, раздраженно и опасливо поглядывающих на окна своих кабинетов и хранилищ, в которых по стеллажам стоят километровые ряды архивированных кошмаров, была так хороша, что ради нее стоило рискнуть.
И тут он вспомнил, что сказал Йон Расмуссен из «Годхавна»: отец Атомоса, то есть Хенрик Йенсен, вроде как имел дело с атомной станцией на Рисё.
Карл отыскал нужный номер телефона. Возможно, это окажется тупиком, но если хоть кто-то знает про газонепроницаемые контейнеры для атомных реакторов, то в первую очередь такого человека следует искать на Рисё.
Дежурный был предупредительно вежлив и соединил его с инженером по фамилии Матиасен, который, в свою очередь, перевел звонок на другого, по фамилии Стейн, который также перевел звонок на другого, по фамилии Йонассен. По мере того как его передавали из рук в руки, голоса становились все более старческими. Инженер Йонассен вообще представился Миккелем, и ему было очень некогда. Но раз нужно помочь полиции, он согласен уделить Карлу пять минут. Так в чем дело?
— Вы спрашиваете, знаю ли я предприятие, которое здесь, в Дании, в середине восьмидесятых изготавливало внутренние покрытие для контейнеров? — выслушав вопрос, с некоторым самодовольством начал он. — Еще бы мне не знать! «Эйч-Джи индастриз» была в этой области одной из ведущих в мире.
«Эйч-Джи индастриз»! Карл чуть не хлопнул себя по колену. Инициалы Хенрика Йенссена. Ну конечно же! Вот, оказывается, как просто! Могли бы и подсказать, когда он звонил в регистр компаний, черт бы их побрал!
— Да, вообще-то компания Хенрика Йенсена официально называлась «Трабека холдинг», почему — не смогу сказать. Однако название знают сегодня во всем мире. Их стандарты до сих пор остаются признанными. Очень печальная была история: внезапная смерть Хенрика Йенсена, а затем крах компании. Но без его руководства двадцать пять сотрудников фирмы не справились, без его требовательности к качеству предприятие просто не могло продолжать свою деятельность. Вдобавок ко всему незадолго до этого там произошли большие изменения: переезд в другое место, строительство новых зданий, так что все очень неудачно совпало. Из-за этого были утрачены большие ценности и огромное ноу-хау. Если спросите мое мнение, то предприятие можно было бы спасти, если бы Рисё тогда вмешалось, однако в то время это не отвечало политике нашего руководства.
— Где размещалась фирма?
— Фабрика долгое время располагалась в Кёге, я и сам там бывал несколько раз, но потом, перед тем как случилось несчастье, они переехали в другое место, к югу от Копенгагена. Точно не знаю куда. Я могу поискать в своей старой телефонной книжке, она у меня где-то здесь. Подождете минутку?
Минут пять Карл слышал, как его собеседник роется где-то рядом, используя свой, без сомнения, могучий интеллект для извлечения самых вульгарных слов из богатых запасов датского языка. Судя по голосу, он ужасно злился на себя. Ничего подобного Карлу уже давно не приходилось слышать.
— Нет, — сказал он наконец, наругавшись. — К сожалению, не смог ее найти. А ведь я никогда ничего не выбрасываю! Но вы попробуйте спросить его вдову Уллу Йенсен. Она как будто еще жива и не такая уж старая. Она может рассказать все, что надо. Замечательная женщина! Жаль, что ей досталась такая судьба.
— Действительно жаль, — согласился Карл, приготовившись задать заключительный вопрос.
Но инженер так разговорился, что не мог остановиться.
— Да, то, что они делали, было прямо-таки гениально придумано. Только сварка. Шва было вообще не видно, как ни просматривай рентгеновские снимки, сделанные при помощи самой лучшей аппаратуры. Разработанные ими методы обнаружения протечек были самыми прогрессивными в мире. Например, у них имелась барокамера для проверки прочности их изделий, в которой давление можно было поднять до шестидесяти атмосфер. Пожалуй, это самая большая барокамера, какую я когда-либо видел. И управлялась она самой современной аппаратурой. Уж если там контейнеры выдерживали проверку, то можно было не сомневаться, что оборудование атомной станции будет первоклассным. Вот как работали у Хенрика Йенсена! Во всем на самом передовом уровне.
Слушая его, можно было подумать, что старик сам держит акции этого предприятия — так он разгорячился.
— Вы, наверное, не знаете, где сейчас живет Улла Йенсен? — поспешил вставить Карл свой вопрос.
— Чего нет, того нет. Но это указано в регистре населения. Наверное, она там, куда переехало предприятие. Не могли же ее оттуда вытурить, насколько я понимаю.
— Так вы говорите, это где-то к югу от Копенгагена?
— Да, точно. Именно там.
И как можно сказать «точно, именно там», сообщая такие неопределенные данные, как «к югу от Копенгагена»?
— Если вас интересуют такие вещи, я с удовольствием приглашу вас к нам. Хотите подъехать? — спросил Карла собеседник.
Карл поблагодарил, но отказался, отговорившись тем, что сейчас находится в большом цейтноте. Принимая во внимание, что предприятие, подобное Рисё, вызывало у него лишь одно желание — переехать его тысячетонным катком, а затем продать расплющенные остатки подальше в Сибирь как материал для мощения дорог, принять любезное приглашение Йонассена значило бы злоупотребить и без того дефицитным временем.
Когда Карл наконец положил трубку, Ассад уже две минуты ждал на пороге, когда шеф освободится.
— Ну что? — спросил Карл. — Раздобыл нужное? Они там сверили персональные номера?
Ассад помотал головой.
— Мне кажется, тебе самому надо пойти наверх и договариваться с ними. Сегодня у них… — Он покрутил указательным пальцем у виска. — Совсем не то с головой.
К Лизе в секретариате Карл подошел осторожно, крадучись вдоль стены, словно мартовский кот. Сегодня у нее и впрямь был неприступный вид: волосы, обыкновенно уложенные в живописно небрежную прическу, гладко прилизаны, облегая голову, как шлем мотоциклиста. За спиной Лизы грозно сверкала очами фру Сёренсен, из кабинетов доносились громкие голоса. Беда, да и только!
— Что тут стряслось? — спросил Карл Лизу, поймав ее взгляд.
— Сама не знаю. Не можем зайти ни в один государственный архив. Как будто везде разом переменились коды доступа.
— Интернет вроде бы работает нормально.
— А ты попробуй зайти в регистр персональных номеров или в налоговый и посмотри, что будет.
— Так что тебе придется подождать, как всем остальным, — тусклым голосом объявила фру Сёренсен.
Карл постоял немного, придумывая какой-нибудь выход, но махнул рукой — у него на глазах на экране монитора раз за разом выскакивало сообщение об ошибке.
Он пожал плечами. Ну и черт с ним, не так уж это и спешно! Такой стреляный воробей, как он, всегда сумеет повернуть форс-мажорные обстоятельства себе на пользу. Раз электроника вздумала бастовать, значит, ему пока лучше засесть в подвале, задрать ноги на стол и часика на два погрузиться в глубокомысленный диалог с кофейными чашками.
— Привет, Карл, — услышал он вдруг у себя за спиной. Это был начальник отдела, в белоснежной рубашке и с полосатым галстуком. — Хорошо, что ты здесь. Не мог бы ты сейчас пройти со мной в столовую? — По тону Маркуса было слышно, что это предложение не предполагает отказа. — Бак проводит брифинг, который, по-моему, и для тебя представляет некоторый интерес.