Вместо ответа он вошел, закрывая дверь за собой. Она попятилась.
— Уходи, — попросила она.
— Нет. — Он шагнул к ней.
— Уходи! — крикнула она. — Я вызову милицию.
— Вызывай, — улыбнулся он, хватая ее за плечи.
— Уходи, — простонала она, — я так не могу. Мне стыдно, неудобно, это невозможно.
Он уже не слушал ее, покрывая поцелуями лицо и шею. Она откинула голову, продолжая возражать тихим голосом. Потом он поднял ее на руки и понес на диван. Он даже не совсем разобрался, где была их спальная комната. Или не хотел ее искать. Она больше не сопротивлялась. Последние полтора года они практически не жили с мужем вместе, что было достаточно сильным испытанием для молодой женщины. На этот раз она чувствовала себя более раскованно, уже не боялась и не стеснялась своей наготы. И когда их наслаждение достигло высшей точки, она вдруг заплакала. Он даже попытался остановиться, но она крикнула ему, чтобы он продолжал. И стало понятно, что это слезы радости.
Через час они лежали вдвоем на тесном диване, прижавшись друг к другу. Она положила ему голову на грудь.
— Ты сумасшедший, — убежденно сказала она. — Разве можно делать подобные вещи? И как тебя отпустили с работы?
— Я убежал, — улыбнулся он, — меня уволят за прогул.
— На их месте я поступила бы точно так же. Какой ты работник, если не спишь по ночам и все время мне звонишь.
— Почему ты не брала трубку?
— Боялась.
— Чего?
— Себя.
— Я тебя не понимаю.
— Ты хочешь, чтобы я все тебе говорила, — она закрыла глаза, — не забывай, что мне только двадцать восемь лет.
— Ты говоришь так, словно тебе шестнадцать.
— Мне на самом деле не больше шестнадцати. Я ничего не знала об интимной стороне жизни. Еще студенткой я встречалась со своим будущим мужем. Он тоже был студентом. Сначала мы целовались, потом ходили в кино. Сам понимаешь, как обычно бывает. Первые свидания были не очень впечатляющими. Мы были слишком неопытными. Ты меня понимаешь?
— Не совсем.
— Ну почему вы, мужчины, такие тупые, — с отчаянием произнесла Вера, — неужели тебе не понятно? Мы были студентами, неопытными и наивными. Не имеющими особого сексуального опыта. Ни он, ни тем более я. И я довольно быстро почувствовала, что жду ребенка. Уже через несколько месяцев после наших встреч. Понимаешь? Потом я вышла замуж и родила. У нас никогда не было таких отношений, таких встреч, как сегодня у нас с тобой. Ты меня понимаешь?
— Нет.
— Дурак, — радостно улыбнулась она, — тебе обязательно все нужно разжевать. А еще опытный старый мужчина.
— Мне только тридцать шесть.
— Ужасно. До сорока тебе осталось четыре года. Когда мне будет сорок, я буду чувствовать себя глубокой старухой.
— Ты ничего мне не объяснила.
— Как тебе еще разжевать? Я была девственницей. Он был моим первым мужчиной, отцом моей дочери. Мы, конечно, любили друг друга. Но у нас не было таких бурных проявлений эмоций. Теперь понял?
— Опять нет.
Она стукнула его кулачком по животу.
— Бессовестный. Все понимаешь и притворяешься.
— Честное слово, я ничего не понимаю. Чего ты боялась, при чем тут твой муж и ваши прежние встречи? Я правда не понимаю.
— У меня не было такого оргазма, — заставила она себя произнести и, густо покраснев, опустила голову еще ниже, — теперь наконец понял? Я боялась этого чувства, этого дикого состояния. Как будто все нарастает где-то внутри, а потом прорывается. Такое невероятное чувство. После первой нашей встречи в «Прибалтийской». Неужели ты ничего не видел? Я два раза почувствовала это состояние в нашу первую ночь. И чуть с ума не сошла. Я думала, что у меня такого просто не может быть, что я не способна на подобное. А сегодня это повторилось. Теперь ты меня понимаешь?
— Это нормально, — осторожно произнес он, — ничего странного в этом нет.
— Спасибо за ваши ценные замечания, — саркастически произнесла Вера. — Это все, что ты можешь сказать?
— Ты мне очень нравишься, — выдохнул он. — Я просто не умею говорить подходящие в таком случае слова. Но ты мне ужасно нравишься. Я думал, что сойду с ума, если больше тебя не увижу. Я помнил твой запах, твои глаза, твою улыбку, твои волосы. Я готов был даже отправиться к твоему мужу, чтобы найти тебя.
— Только этого и не хватало мне для полного счастья, — улыбнулась она.
— Я больше не уйду отсюда, — неожиданно произнес Муслим, — у меня еще есть целая неделя. Я заберу свои вещи и поселюсь у тебя.
— А я тебя не пущу. Скоро вернется моя мама и обнаружит тебя на нашем семейном диване. Нет, так не получится. Лучше я перееду к тебе. В конце концов, у тебя двухместный номер, и мне будет удобно оставаться рядом с тобой. Пока ты не уедешь в свой Баку.
— Мы уедем вместе, — предложил Муслим.
— Так не получится, — возразила она, — у меня работа, семья, дочь. И я еще официально не развелась с мужем.
— Тогда я буду ждать, пока ты разведешься. И тогда мы поедем к нам. Ты возьмешь свою дочь, и мы поедем втроем. А в Баку я познакомлю твою девочку с моей.
— Не забывай, что вы теперь иностранное государство. И я буду иностранкой. У вас говорят еще по-русски?
— Глупости, — он усмехнулся, — у нас нет в городе человека, который бы не понимал русского языка. Просто нет таких.
— Никогда не была в вашем городе, — задумчиво произнесла она.
— В нашем, — сказал он, осторожно целуя ее в голову, — и я познакомлю тебя с моими родителями.
— Сначала мне нужно развестись, — напомнила Вера.
— Мы сделаем все, как нужно, — пообещал он, — только больше не исчезай надолго. Иначе я просто сойду с ума. А сегодня вечером ты переедешь ко мне в гостиницу. Только попробуй не приехать.
— Теперь уже поздно возражать, — притворно вздохнула она, — придется подчиниться. Ты ведь южанин, а значит, восточный деспот. Я буду третьей или четвертой женой в твоем гареме.
— Единственной, — сказал он, прижимая ее к себе.
Они не могли даже подозревать, что это была их последняя встреча. Они не знали, что произойдет уже через несколько часов, когда он будет вынужден срочно улететь из города. В эти минуты они еще были счастливы и не знали, как закончится этот день.
Глава 9
Сергей сделал почти невозможное. Он сумел задействовать все свои каналы и нашел прямой телефон Веры Дмитриевны, который вручил Муслиму с торжествующим видом. Муслим достал мобильный и сразу набрал ее номер. Телефон не отвечал.
— Повторение пройденного, — вспомнил Муслим. — Нужно будет позвонить попозже. Наверно, нужно было найти и ее мобильный телефон, — улыбнулся он, — тогда бы она наверняка взяла трубку.
— Сейчас у них перерыв, — взглянул на часы Сергей, — лучше позвонить через полчаса.
— Тогда поедем обедать, — предложил Муслим, — и перезвоним через полчаса.
Они поели в каком-то небольшом кафе, и Муслим снова набрал номер ее телефона. И услышал ее голос.
— Слушаю вас.
— Здравствуйте, Вера Дмитриевна, — поздоровался Муслим.
— Кто это говорит?
— Муслим Сафаров. Я приехал из Баку…
Он замер. Это было самое решающее мгновение в их разговоре. Она могла сразу положить трубку и перестать разговаривать. Но она замерла, помолчала несколько секунд и только затем спросила:
— Что вам нужно?
— Я хочу срочно с вами увидеться.
— Это невозможно. Я сейчас занята…
— Может, мне записаться на прием? — зло спросил Муслим. — Дело касается твоей дочери.
— Я вас понимаю, — очевидно, у нее в кабинете были люди, — хорошо. Сделаем так. Позвоните мне ближе к вечеру, и я, возможно, найду для вас время…
— Нам нужно срочно поговорить, — возразил Муслим, — я могу к тебе приехать.
— Нет, — сразу отрезала она, — сделаем иначе. Я буду через два часа на Мойке, в ресторане «Юсупов». Там будет встреча с иностранной делегацией. Учтите, что у меня будет очень мало времени. Но вы можете туда подъехать к пяти часам вечера. И я найду для вас время.
— Спасибо. — Он убрал телефон к себе в карман.
— Договорились о встрече, — сообщил он Сергею. — А теперь мне снова нужно позвонить Мелентьеву. Давай твой телефон. Я, кажется, тебя разорю.
— У нас местный тариф, и за все платит консульство, — улыбнулся Сергей, протягивая телефон.
— Вячеслав Евгеньевич, добрый день, — начал Муслим.
— Это опять вы? — недовольно спросил Мелентьев. — Что вам опять нужно? Вы уже осмотрели квартиру погибшего и, насколько я знаю, ничего там не нашли. Что вам еще нужно?
— Это опять вы? — недовольно спросил Мелентьев. — Что вам опять нужно? Вы уже осмотрели квартиру погибшего и, насколько я знаю, ничего там не нашли. Что вам еще нужно?
— Помните, я спрашивал вас о следователе Артеме Пармузине, который погиб десять лет назад?
— Да, помню.
— Мне нужен адрес его семьи. Я хотел заехать к его жене и детям. У него остались двое детей, надо бы их навестить.
Мелентьев молчал.
— Вы с ним так близко дружили? — наконец уточнил он.
— Мы даже работали с ним вместе, — не стал лгать Муслим, — и поэтому я решил попросить вас о такой помощи.
— Хорошо, — сразу согласился следователь, — я вам обязательно помогу. Оставьте ваш телефон, я вам сейчас перезвоню. У нас должен быть его адрес. Недавно городской прокурор вручал им памятные подарки. Я прямо сейчас вам перезвоню.
Он узнал номер телефона Сергея и продиктовал его следователю.
— Он сейчас перезвонит, — сказал Муслим, — а в пять часов нам нужно быть на Мойке. Ты знаешь, где там находится ресторан «Юсупов»?
— Знаю, конечно, — улыбнулся Сергей.
— Как странно, что в честь убийцы назван ресторан, — задумчиво заметил Муслим. — Прошло почти сто лет, а в этом городе по-прежнему с ненавистью вспоминают Распутина. И именем его убийцы назвали ресторан. Какая парадоксальная человеческая память.
— Распутин был воплощением всего самого худшего, что было в царском режиме, — заметил Сергей. — Николая презирали, а его жену просто ненавидели. А Распутин считался как бы их клевретом. Но в России царская власть — это всегда немного от Бога, как и вообще любая власть. А вот Распутин, бывший мужик и из простого сословия, вызывал дикую ненависть. У всех. Я увлекаюсь историей, это так интересно, хотя и закончил восточный факультет.
Раздался телефонный звонок. Сергей взглянул на телефон позвонившего и сразу передал аппарат сидевшему рядом Сафарову.
— Они живут за городом, в Колпине, — сообщил Мелентьев, — переехали туда сразу после смерти мужа.
— Понятно, — помрачнел Муслим. — Они раньше жили где-то в центре города. Наверно, им пришлось продать квартиру и уехать туда. Далеко это от центра города?
— Довольно далеко. Но не все так плохо, как вы думаете. Ей помогли устроиться. Она сейчас работает директором школы, оба мальчика учатся в ее школе. И государство выплачивает им пенсию по случаю смерти отца.
— Вы можете дать их адрес и телефон? — попросил Муслим.
— Конечно. — Мелентьев продиктовал адрес и номер телефона. Затем, не удержавшись, добавил: — Это очень хорошо, что вы хотите их навестить. Им наверняка будет приятно, что приехал человек, когда-то работавший с их отцом. У вас есть ко мне какие-нибудь еще пожелания?
— Нет. Но я хотел бы обратить ваше внимание на расположение комнат в квартире погибшего. Там своеобразная круговая система.
— Я видел, — ответил Вячеслав Евгеньевич, — ну и что?
— Но вход в квартиру только один, — напомнил Муслим. — Это значит, что убийца, войдя в дом, так или иначе сразу проходил в гостиную, если это не кухарка. Ведь кухня находится в противоположной от гостиной стороне. И туда можно попасть, либо пройдя через кабинет из спальни, либо выйдя из гостиной.
— Я это все знаю. Зачем вы мне это говорите?
— Убийцей не могла быть Наталья Фролова, — сообщил Муслим. — Она вошла в гостиную и сразу оттуда убежала. Она бы не стала проходить через кухню, чтобы войти с другой стороны в гостиную. Но кто-то мог воспользоваться именно этим ходом.
— Тогда скажите — кто? — сразу спросил Мелентьев. — Легче всего строить умозрительные заключения. Хотя ваша версия заслуживает внимания. Я тоже об этом подумал. Но никто не обвиняет Фролову в убийстве. Это родственники вашего дипломата считают, что я ее выгораживаю. На самом деле я как раз придерживаюсь конкретных фактов.
— А если там был еще кто-нибудь?
— Пока мы этого не смогли выяснить, — ответил Мелентьев, — но мы работаем.
— На Лиговском проспекте есть несколько камер, — напомнил Муслим, — нужно проверить их записи.
— Мы уже проверяем, — сухо сообщил Вячеслав Евгеньевич. — Но как нам определить, кто и в какую квартиру поднимался? Как можно определить по человеку, входившему в подъезд, к кому именно он идет? И учтите, что в этом подъезде было два входа. Второй со двора. Именно оттуда вошла в дом Наталья Фролова, покинув машину своей матери. А во дворе никаких камер не было. Если не считать бдительной соседки, живущей на первом этаже.
— И все-таки нужно искать, — не мог успокоиться Муслим.
— Чем мы и занимаемся, — подвел итог Мелентьев. — До свидания, господин Сафаров.
— До свидания. — Он вернул телефон Сергею. — До Колпина далеко? — уточнил Муслим.
— За полтора часа точно не успеем, — взглянул на часы Сергей. — Туда и обратно, а еще вы там можете задержаться.
— Тогда поедем завтра с утра, — решил Муслим, — а сейчас давай — в наше консульство.
— Зачем? Наш генеральный консул поехал в аэропорт. Он лично оформляет все документы.
— Кто бы сомневался, — пробормотал Муслим, — и все равно поедем. Я хочу поговорить с другими сотрудниками нашего консульства. Мне важно понять, каким человеком был Фамиль Измайлов, очертить круг его возможных знакомых, интересов, пристрастий. Мне нужно понять, кто мог оказаться в тот роковой вечер в его квартире.
— Поехали, — согласился Сергей. — Но там будет только секретарь нашего консула, уборщица и наш другой атташе. Больше никого нет.
— Вполне достаточно, — решил Муслим. — Я переговорю с ними и постараюсь понять, каким человеком был погибший. Мне важны их наблюдения, их мнения. Вот если бы я попросил тебя охарактеризовать погибшего в нескольких словах, какие эпитеты ты бы выбрал? Только подумай. И без скидок на то, что его убили. Я приехал сюда как следователь, а не как его родственник.
— Необязательный, — немного подумав, сказал Сергей, — несколько поверхностный, сибарит, любил общество красивых женщин, дорогие рестораны. Правда, у него были деньги на такую жизнь.
— Что еще?
— Достаточно циничный, хотя высшая степень цинизма предполагает особую степень ума, чего о нем я бы не сказал. Умел нравиться женщинам, подать себя, к работе относился не очень добросовестно, скорее больше думал о своей возможной карьере, чем о добросовестной работе. Боюсь, что получается не очень приятный портрет. Но вы сами попросили «без скидок». А в общем, он был не самым плохим парнем. Достаточно компанейским, легко давал всем в долг, помогал, если было нужно, звонил в Баку, чтобы помочь кому-то с больницей или лекарствами. Я специально перечислил все его качества. И плохие, и хорошие. Хотя плохих было не очень много. Нормальный парень, немного избалованный и капризный. Ничего особенного, сейчас полно таких ребят вокруг.
— И все-таки поедем, поговорим, — вздохнул Муслим, — может, я узнаю что-то новое.
В консульство они приехали через пятнадцать минут. И сразу выяснили, что уборщица уже покинула здание консульства. В нем оставались Альбина и атташе. Они сразу прошли в приемную, где сидела Альбина.
— Наш гость хотел с вами переговорить, — сказал Сергей, показывая на Муслима.
— Переговорить? — удивилась она. — Со мной?
У нее были коротко остриженные волосы, обтягивающая юбка и светлая блузка. Она взглянула на гостя.
— Чаю хотите?
— Нет, — ответил Муслим, — вы хорошо знали погибшего?
Она нахмурилась. Очевидно, этот вопрос им всем задавали уже много раз.
— Мы вместе работали, — сообщила она. — Коллектив у нас небольшой, и мы все знали друг друга.
— Каким парнем он был? Вы можете дать его характеристику?
— Хорошим, — ответила Альбина, — никому плохого не делал. Всем старался помочь. У него было много поклонниц, — немного подумав, добавила она.
— Это я понимаю. А каким он был в работе?
— Он хорошо работал, но у нас было мало общих точек. Я секретарь консула, а он первый секретарь консульства. Но когда мы общались, он производил впечатление очень открытого и смелого человека.
— Как вы думаете, кто его мог ударить ножом?
— Не знаю, — ответила Альбина. — Я стараюсь даже не думать о подобных ужасах, иначе невозможно будет нормально работать.
— К нему приходила некая Фролова. Вы ее знали?
— Немного знала. Они однажды были с нами в ресторане, когда он отмечал свой день рождения. Наталья Фролова и ее родственница Виктория. Но они мне сразу не понравились.
— Почему?
— Трудно объяснить. Какие-то жеманные, немного закомплексованные. Особенно Наталья. Впрочем, нет ничего удивительно. Там, по-моему, все такие, дурная наследственность.
— Он не говорил, какие у него отношения с этой Викторией?
— Нет, не говорил. И никто не спрашивал. Он был уже взрослый человек и должен был сам решать, с кем ему дружить, а с кем не стоит водиться.