Чтобы Ансельмо было более понятно состояние девушки, дон Эмилио пояснил ему, что девушка переживает глубокую душевную травму: она все ещё своими мыслями находится в лесу, там, где резко была оборвана её молодость и вторглось в её жизнь что-то очень чужое и очень различное: пленение, связанное с картиной смерти её близких, конец той жизни и отрыв от тех мест, где прошло её детство. Согласно представлениям аче, девушка Бейпурадареги переживала период юности, после которого начинается взрослая жизнь. В этот период девушка или юноша более всего подвергаются опасности быть похищенными или съеденными ягуаром. Этот период аче называют состоянием бейкое. В отдельных случаях, как думают аче, ягуар не пожирает девушку, а уносит её во владение ягуаров, где она сама превращается в ягуара.
У аче существует обряд, называемый темембу, который совершают индейцы, чтобы обезопасить себя от ягуара; обычно к нему прибегают, когда кто-нибудь из них действительно становится жертвой ягуара. Иногда аче называют опасных ягуаров словом "хамо", и это слово обозначает также и белых людей, которые охотятся на индейцев аче. Когда белые люди ловят кого-либо из группы аче, то оставшиеся в лесу совершают обряд темембу для того, чтобы пленный аче не смог превратиться в "белого"или ягуара, возвратиться в лес и напасть на аче, оставшихся в лесу. А девушка Бейпурадареги считает, что она была схвачена и вывезена из леса ягуарами "хамо", превратившимися в белых людей.
- К тому же, - добавил дон Эмилио, - так как девушка была вывезена из леса в состоянии бейкое, а в колонии уже никто не совершает обряда темембу, то она думает, что навсегда останется в таком состоянии. Заметь также, что те аче, которые находятся в колонии, готовы охотиться на тех, кто ещё пребывает в лесу, и они уже считают, что сами превратились в "хамо", то есть в ягуаров. Аче верят также в то, что затмение солнца, когда оно бывает, происходит оттого, что ягуары нападают на солнце и пожирают его. Аче считали раньше солнце своим союзником, но после того как они стали жить в колонии, думают, что дома белых переселились на солнце и время жизни аче прошло...
Дон Эмилио, после того как Ансельмо приучил девушку помогать ему на кухне, записал её песню.
Из песни Бейпурадареги:
Наши родители. Вы остались очень далеко от нас с головой, опущенной на скрещенные руки.
Наши родители, вы были медведями-муравьедами, теперь вы от нас далеко с головой, опущенной на скрещенные руки.
Это белые ягуары, они захватили нас в плен, делают с нами, что хотят, а те, кто убежал от белых ягуаров, убежал далеко с головой, опущенной на скрещенные руки.
Наши старые родители, нас увезли очень далеко, и мы вас оставили с головой, опущенной на скрещенные руки.
Когда Ансельмо сравнительно много узнал слов на языке аче, дон Эмилио стал отправлять его в сельву вместе с сеньюэлос за дикими аче.
Ансельмо больше всего нравилось ходить в лес с Рафаэлем. Вместе с ним Ансельмо прятал в условном месте одежду, оставляя себе только на ногах резиновые тапочки, а на голове кепку.
В лесу Рафаэль учил его, как различать следы, как предохраняться от нападений ядовитых змей и пауков. Особенно Ансельмо нравилась охота. Охотились они с помощью лука и стрел. Стрелять нужно было метко, и аче почти никогда не знали промаха. Нужно было также уметь подбираться на близкое расстояние к добыче. Ведь в сельве,
где много деревьев, различного кустарника, лиан, видимый полет стрелы равнялся самое большее двадцати метрам, а в чаще и того меньше и поэтому к добыче следовало подобраться именно на это расстояние, чтобы её увидеть и пустить стрелу. Для этого нужно было знать повадки дичи, места её кормежки и отдыха. Все это аче прекрасно знали, и поэтому редко-редко какая дичь уходила от них, если они охотились не в одиночку. Как правило, во время преследования дичи один охотник шел по следу, а несколько других - двое, трое или больше, в зависимости от размера дичи, отрезали пути отхода.
Аче очень искусно умели делать в сельве различные ловушки, силки, маскировать ямы, куда попадали крупные звери, такие, как тапир и пекари.
Сначала Ансельмо было очень трудно с Рафаэлем в лесу. Тот с ним говорил, перемежая слова языка аче с гуарани, но Ансельмо, не понимая всех слов, не сразу мог разобраться в лесных приметах, в лесной грамоте.
Обучая лесным приметам, Рафаэль говорил Ансельмо:
- Когда ты идешь по лесу, твои глаза должны все видеть и запоминать. Даже если вернешься не скоро на это место, ты должен помнить, как оно выглядело раньше, тогда ты сможешь понять, что произошло на этом месте с тех пор, пока ты там не был... Вот смотри, там, - Рафаэль показал на группу низкорослых деревьев, к которым они приближались, - есть поваленный ствол дерева. Когда я там проходил - давно это было, лежала обломанная ветка... Лежит ли она сейчас там, давай посмотрим!
Они дошли до этого места.
- Ага, - сказал Рафаэль, - смотри, вот эта ветка, но она находится не на том месте, где была раньше. - Рафаэль показал ветку Ансельмо. - Она сдвинута со своего места и прижата к земле... Что бы это могло быть? Дождь?.. Ветер?.. Нет... нет, она находится в закрытом месте, и ветер сюда не достигает... Так как ты думаешь?
Ансельмо посмотрел на ветку и даже потрогал её. Она была гладкая, толщиной в два пальца, с неровными сучками и искривлена на одном конце.
- Может быть, - сказал он неуверенно, - на неё заползла змея и качнула её тяжестью своего тела, вот ветка и поддалась в сторону?
- Нет! Нет! Ни одна змея на заползет на такой неустойчивый сук! ответил Рафаэль. - Это не змея. Надо как следует осмотреться вокруг.
Ансельмо начал озираться по сторонам, но ничего примечательного не заметил.
Рафаэль более внимательно осмотрел место, зачем-то поднялся на цыпочки и потрогал ветви, свисавшие вниз, потоптался на месте, даже к чему-то принюхался, потом, подумав немного, сказал:
- Это тапир!
- Что тапир?
- Здесь проходил тапир. Ногой, видимо, он задел ветку, и она сдвинулась с места... А вот здесь он объедал ветки... Но тапир прошел давно-давно, и мы не можем на него поохотиться,
- Рафаэль с сожалением покачал головой. - Это было давно!
С каждым походом в лес, а они были не часты и не всегда заканчивались встречей с дикими аче, Ансельмо все больше познавал лесные обычаи. Только одного он не мог понять и научиться этому: верно отыскивать дорогу. Рафаэль мог днями идти по лесу, делать бесчисленные повороты, возвращаться назад и снова идти вперед и все же, когда Ансельмо его спрашивал, куда, в какую сторону нужно идти "домой", Рафаэль, подумав немного, показывал рукой, говорил "туда"и ни разу не ошибся.
Вот эту "науку"Ансельмо никак не мог постигнуть.
Однажды, когда они остановились на привал после еды у костра, Ансельмо стал в который раз просить Рафаэля ещё раз объяснить ему, как он находит дорогу "домой".
- Все надо помнить, - говорил Рафаэль. - Все! Даже если ты будешь очень спешить, все надо помнить, и тогда лес не будет тебе казаться незнакомым... И ещё следы. Следы всегда остаются, их нужно знать: свои и чужие...
- Да, но вот смотри, Рафаэлито... Все это хорошо - видеть следы, помнить лес, но я хочу знать главное: как найти нужное направление... Когда знаешь, куда идти, т.е. знаешь направление, вот тогда и идешь правильно и запоминаешь все в лесу... Но само направление! Как же его распознать?
Вопрос этот несколько озадачил Рафаэля. Он не стал сразу отвечать, а походил вокруг, потом остановился перед Ансельмо и ударил себя кулаком в грудь:
- Вот тут!
- Что здесь?
- Направление! - сказал серьезно Рафаэль.
Но Ансельмо искренне рассмеялся:
- Как здесь? Здесь направление? Как это можно?
Однако Рафаэль и не думал шутить, он решил постараться объяснить, как он выбирает дорогу "домой".
- Направление здесь, - продолжал твердить Рафаэль, по-прежнему показывая себе на грудь.
Но Ансельмо упорно твердил:
- Но это не понятно.
- Хорошо, - сказал Рафаэль, - смотри: я закрою глаза, а ты меня поверни несколько раз в одну сторону, потом в другую, и я, не открывая глаз, покажу в ту сторону, откуда мы пришли.
- Закрывай глаза!
Ансельмо начал кружить индейца. Сначала повернул его несколько раз в одну сторону, потом много раз в другую.
- Ну, теперь давай!
Рафаэль остановился, немного подумал и, не разжимал век, показал в сторону большого дерева:
- Мы пришли оттуда!
Ансельмо искренне удивился: да, они проходили там и, действительно, шли с той стороны.
И все-таки и на этот раз Рафаэль не смог объяснить, как он угадывает направление. Но в дальнейшем он все-таки научил Ансельмо этому на практике. Делал он это так: когда они с Ансельмо проходили по лесу и делали два-три поворота по пути, Рафаэль неожиданно спрашивал мальчика:
- С какой стороны мы пришли?
Ансельмо вначале нерешительно говорил:
- Оттуда... Нет, оттуда?..
- С какой стороны мы пришли?
Ансельмо вначале нерешительно говорил:
- Оттуда... Нет, оттуда?..
В его ответе были и утверждение, и нерешительность, но в дальнейшем он, ожидая вопроса Рафаэля, следил за изменениями маршрута и старался быть готовым к ответу. Он запоминал ориентиры и в своей памяти, несмотря на повороты в пути, стремился закрепить основное направление движения. А Рафаэль, видя его старания, усложнял проверку. Бывало, он часами не спрашивал Ансельмо о направлении и лишь после привала, с учетом того, что от места привала они прошли более часа и спустились ещё в одну долину, спрашивал:
- Откуда мы идем?
Наступил день, когда Рафаэль спросил улыбаясь Ансельмо:
- Так где у тебя направление сохраняется?
Мальчик, улыбаясь и помня ответ на этот вопрос самого Рафаэля, показал себе на грудь:
- Вот здесь!
Рафаэль засмеялся и сказал:
- Конечно, в угадывании направления участвуют и глаза, и ноги, но держать его всегда надо внутри себя, чтобы никогда не сбиться с пути.
Однажды, когда в колонию прибыл отряд военных и полиции на джипах и хорошо вооруженных, Ансельмо этому не удивился. Военные и раньше приезжали к ним. Колония была приписана к одному из управлений министерства обороны, и это министерство выплачивало Перейра сержантское жалованье и, кроме того, с самого начала существования колонии выделяло 20 солдатских пайков. И хотя с тех пор индейское население колонии сильно увеличилось, количество пайков осталось прежним. Медицинское обслуживание и помощь колонии также оказывал военный персонал, состоящий на службе министерства обороны. Вот только прибытие полицейских его смутило.
Уже к обеду Ансельмо случайно увидел идущего по колонии дона Эмилио. У того был озабоченный и встревоженный вид.
Заметив Ансельмо, дон Эмилио поздоровался с ним и прошел было мимо, ничего не сказав. Однако шагов через двадцать он остановился, обернулся, потом махнул рукой, подзывая его к себе.
Ансельмо подбежал.
Дон Эмилио положил ему руку на плечо и наклонился к самому уху, затем, передумав, резко выпрямился.
- Вот что, Ансельмо, ты лучше подойди ко мне после вечернего костра. Мне нужно с тобой поговорить. Не забудешь?
Ансельмо покрутил головой, ничего не говоря. Сделал он это так выразительно, что у дона Эмилио не осталось и тени сомнения, что мальчик не забудет.
Ансельмо, общаясь с аче, учился не только их разговорному языку, но и языку жестов. Во многих случаях: на охоте, в пути, во время погони они предпочитали общаться друг с другом жестами, и Ансельмо усвоил много из их привычек. Вот и теперь, хотя ему ничего не стоило сказать: "Да, не забуду ни в коем случае", он ответил жестом, который у аче так же красноречив и убедителен, как и слова.
Вечером, когда совсем стемнело, Ансельмо разыскал дона Эмилио. Тот отвел его к своему гамаку и, видя, что никого рядом с ними нет, усадил мальчика рядом с собой.
- Послушай, Ансельмо, то, что я тебе скажу, очень и очень важно... Ты не должен ни с кем об этом говорить, иначе мне будет очень плохо. Ты же не хочешь мне зла?
- Нет, ни в коем случае! - поспешно ответил Ансельмо.
- Во-первых, я тебе доверяю большую тайну и, во-вторых, попрошу тебя мне кое в чем помочь... Могу я рассчитывать на тебя?
- Конечно, дон Эмилио! Вы так много сделали для меня...
Вы хороший человек и любите индейцев...
- Ладно, ладно... Я вижу, ты меня правильно понимаешь. Дело в том, Ансельмо, что завтра рано, как всегда, группа аче вместе с Рафаэлем отправится в лес. Здесь неподалеку объявилась группа бандитов. Ты знаешь, кто они такие?.. Я тебе сейчас все объясню, ты только слушай меня внимательно. Не знаю, насколько ты знаешь историю нашей страны, но думаю, что ты любишь свою родину, свой народ... Ты ведь стал другом индейцев аче?
- Да, как и вы, дон Эмилио!
- Так вот, Ансельмо, - сказал дон Эмилио, - завтра группа аче, ты знаешь, что эти индейцы - самые лучшие следопыты в нашем крае, - пойдет в лес и выследит группу бандитов, ограбивших банк. Они бежали из тюрьмы и в столице Асунсьоне совершили вооруженный налет на банк, захватив много денег. Теперь они хотят переправиться через границу в другую страну. А если бандитов выследят аче, то их захватит полиция и расстреляет. Полиция может часть денег присвоить себе, поэтому и перестреляет всех бандитов. Свидетели ей не нужны. Поэтому полицейские могут заодно и ликвидировать всех аче. Мне бы этого не хотелось!
- Конечно, дон Эмилио, - тихо ответил Ансельмо. - А почему аче станут делать это?
- Тебе не трудно это понять и самому, но я все же объясню. Сами аче ведь не знают, кто они такие. Они не знают и не понимают, что они парагвайцы и живут на земле страны Парагвай. Индейцы аче совсем не знают, как устроен мир вокруг них. А выслеживание кого-либо - это для них как бы забава. Это, конечно, подло так использовать невинных индейцев, - дон Эмилио немного помолчал, потом, глубоко вздохнув, продолжал.
- Вот почему мы с тобой имеем полное право спасти их.
- А как?
Ансельмо начал и сам понемногу, пока ещё смутно, догадываться о своей роли в этом деле.
- Конечно, Ансельмо, не я, а ты и только ты сможешь это сделать, сказал дон Эмилио, подтверждая догадку, мелькнувшую в голове у мальчика. Ты пойдешь завтра в лес с аче... На тебя никто не обратит внимания, к твоим походам привыкли и в этом не будет ничего необычного... Держись рядом с Рафаэлем... Тебе следует, когда бандиты будут выслежены, оторвать индейцев от группы и незаметно для полицейских и военных раствориться в лесу. Боюсь подсказать тебе что-либо конкретное, на месте ты сам должен сообразить что и как... Если не сумеешь этого сделать, погибнут и наши индейцы, Ансельмо...
Дон Эмилио проводил мальчика к костру, где спал Рафаэль, уверенный, что Ансельмо выполнит все, что он ему говорил.
...Выслеживание бандитов проводилось весь день, и только к позднему вечеру аче напали на верный след.
Рафаэль сказал командиру полицейских - хефе, который, как и его подчиненные, на небольшом расстоянии следовал за аче на лошадях:
- Скоро люди, за которыми мы идем, должны остановиться на ночлег, их следы говорят, что они очень устали, правда, идут они не торопясь и не подозревают, что мы идем за ними.
- Это хорошо, - ответил хефе. - Мы тоже сделаем привал, а когда все бандиты уснут, ты, Рафаэль, покажешь нам дорогу.
Ансельмо находился рядом с Рафаэлем и все слышал. Он был голым, как и все сеньюэлосы, и мало чем отличался от них, поэтому полицейские не обращали на него внимания, тем более что он при них совсем не разговаривал.
Во время разведения костра, приготовления ужина Ансельмо осторожно выпытал у Рафаэля все, что тот знал о том, где должны, по его мнению, сделать привал "люди, за которыми они шли".
Рафаэль охотно все объяснил, ничего не подозревая, впрочем, он объяснил бы это любому, кто бы его ни спросил, потому что он сам не знал, что это за "люди"и для чего они их выслеживают.
Ансельмо понял, что за два часа до рассвета Рафаэль поведет полицейских к лагерю бандитов, он решил совсем не спать.
Как только аче уснули у костров, мальчик очень тихо поднялся со своего ложа и скользнул колеблющейся тенью от костра в лес. Если даже кто-либо из аче и не спал, то он никогда не спросит, почему кто-то пошел в лес и что он там делал. Лес - это родной дом аче и его право там быть в любое время.
Не без труда Ансельмо отыскал стоянку бандитов, которая была разбита на самом верху невысокого холма. Было очень трудно идти по темному лесу, но Ансельмо шел, ещё не зная, что он должен сделать.
Часовой у костра дремал, и Ансельмо видел освещенный круг, образовавшийся от огня, а за ним темные фигуры спавших людей. Часовой поднял голову и посмотрел в сторону леса, откуда, как ему, видимо, показалось, раздался какой-то шорох. Но вот он зевнул, переложил пистолет в другую руку и снова задремал.
- Рафаэль, - тихо сказал Ансельмо, вернувшись к своему привалу. Он осторожно рабудил спядящего аче.
В ответ Рафаэль мотнул головой и приподнялся со своего ложа.
- Рафаэль! - так же тихо продолжал Ансельмо. - Люди, за которыми мы идем, там на холме! - Он показал рукой в сторону холма. - Ты веди туда людей в форме, а я останусь здесь, и мы уйдем в колонию. А ты сам до неё доберешься?
- Когда мне уйти?
- Как только раздадутся первые выстрелы, уходи в лес, а дальше иди в колонию, если сможешь, догони нас!
Рафаэль молча кивнул головой, он целиком доверял Ансельмо.
Когда Ансельмо закончил говорить, Рафаэль стал будить полицейских. Аче продолжали мирно спать у своих костров.
Поначалу мальчик надумал идти за Рафаэлем, но потом остался у костра, но заснуть не мог. Так он коротал время до тех пор, пока вдали не послышались выстрелы. Разбуженные выстрелами, аче начали подниматься на ноги у костра и испуганно переговариваться друг с другом.
В это время вернулся Рафаэль. Он сказал, что все могут отправляться в колонию - здесь им делать больше нечего.