— Ну сегодня-то у нас никого не убили, — заметил сэр Джуффин. — Значит, тебе и беспокоиться не о чем.
Я не стал спрашивать, кого убили в девятый день пятьдесят девятого года. Но информацию к сведению принял. Оказывается, и такое случается.
Обед в «Обжоре Бунбе» был великолепен. Кроме разве что десерта, одновременно с которым возле нашего стола появился сэр Шурф Лонли-Локли. Не то чтобы вид его старомодного белого балахона вот так сразу лишил меня аппетита, просто сэр Джуффин очень быстро, буквально в двух словах, объяснил своей штатной Истине, чем она теперь будет заниматься в свободное от истребления мирных граждан время. Лонли-Локли кивнул и сказал:
— Пойдемте, сэр Мелифаро, у меня как раз есть два часа с четвертью.
По выражению его лица мне сразу стало ясно — о том, чтобы потратить эту самую четверть на завершение обеда, и речи быть не может. Пришлось оставить почти нетронутый десерт начальнику. Я бы не удивился, узнав, что все было затеяно именно ради этого. Такого пройдоху, как сэр Джуффин Халли, еще поискать.
Так или иначе, но три минуты спустя — ровно столько времени у нас отняла дорога к Дому у Моста — мне стало не до десерта. А уже через дюжину секунд после того, как за нами закрылась дверь кабинета Лонли-Локли, я перестал обращать внимание на его равнодушную физиономию и даже на старомодный покрой его лоохи. Этот отвратительный тип рассказывал и показывал настолько интересные вещи, что все остальное утратило значение.
А когда я обнаружил, что у меня все получается, зачастую с первой попытки, я и думать забыл о том, как он на меня смотрит. Даже соблазнительно описанная сэром Джуффином высокая цель — плюнуть на макушку учителя с высоты обретенного могущества — уже к вечеру перестала маячить перед моим внутренним взором. Когда занимаешься своим делом, не до ерунды. Поэтому о нашей с сэром Лонли-Локли якобы взаимной антипатии я вспоминаю только в редкие минуты досуга; впрочем, я уже давно не верю, будто он ее действительно когда-то испытывал, а попытки сделать вид, будто неприязнь ощущаю я сам, в последнее время развлекают меня все меньше и меньше.
Словом, учиться азам Очевидной магии было невероятно интересно. Рассказывать же об этом даже скучнее, чем про учебу в Высокой Школе, поскольку, в отличие от моих профессоров, сэр Лонли-Локли глупостей никогда не говорил и, увы, не делал, даже нетрезвым на занятия ни разу не пришел — глупо было на это рассчитывать. Поэтому не стану отчитываться вам о долгих часах, проведенных сперва в кабинете Шурфа, а потом, когда мы приступили к более-менее серьезным вещам, — в глубоких подвалах под Хуроном, надежно защищающим Мир от разрушительного действия колдовства. Как я понимаю, именно эти полезные подвалы перешли во владения Тайного Сыска в результате моей судьбоносной попойки с Бугаги Уду-баном.
Что касается самого Бугаги, его жизнь, как ни удивительно, тоже изменилась к лучшему. Кое-как очухавшись от грез, навеянных ароматом цветущей фаумхайны, он даже слушать не стал вопли разъяренного родителя. Объявил, что завтра же уезжает в Куманский Халифат — с отцовским благословением или без такового, это уж как получится. Не знаю, как они пришли к согласию, но дело кончилось тем, что Бугаги получил место в одной из отцовских контор в Кумоне[13], а новым послушником Ордена Семилистника стал его братишка. Теперь-то он уже Младший Магистр Семилистника — не то чтобы такой уж выдающийся колдун, но по сравнению с Бугаги практически гений. Вон даже наш сэр Шурф его из Ордена не выпер, когда вступил в должность Великого Магистра, а чистку рядов он им тогда устроил знатную, убийца он и есть убийца, хоть три парадные магистерские мантии на него напяль.
Поначалу я отрабатывал уроки и непристойно щедрое даже после вычетов в пользу Гоппы Талабу-на жалованье ночными дежурствами, — сэр Макс, помню, долго верил, будто место в Тайном Сыске досталось ему исключительно по причине его пристрастия к ночному образу жизни; на самом деле у нас все с этого начинали, даже леди Меламори, великий мастер великого преследования всего, что движется, после того как поступила на службу, первые полгода только и делала, что училась спать сидя в кресле да смотреть в рот сэру Джуффину. Ночью, вопреки общепринятым представлениям, будто это самое подходящее время для торжества темных сил, все-таки гораздо спокойнее, чем днем, к тому же, если какой-нибудь злодей все-таки вылезет из-под одеяла и, отчаянно зевая, отправится на подвиги, всегда можно послать зов дрыхнущему начальству. Оно это не то чтобы поощряет, но принимает как неизбежное зло.
Вскоре шеф подсунул мне чрезвычайно запутанное с виду, но, как я сейчас понимаю, простое по сути дело шимарского принца Айонхи, который, если верить очевидным фактам, был могущественным колдуном и жестоким убийцей. Но стоило обратить внимание на факты чуть менее очевидные, и этот злодей оказался невинной жертвой умеренно ловкого клеветника. Дело требовало скорее умения подробно расспрашивать, внимательно слушать и логически мыслить, чем ворожить, поэтому я справился с ним всего за сутки и был доволен собой, как никогда прежде. А уж как был мною доволен сэр Джуффин — до сих пор вспоминать приятно. Хоть и понимаю я теперь, что это было просто проявление его незаурядного актерского дарования. Таков уж наш шеф — использует всякий повод объявить своих подчиненных гениями. Не то чтобы это было совсем уж откровенной ложью, но подлинная правда заключается в том, что работать с гениями проще и приятнее, чем с тупицами, да и требовать от них можно гораздо больше, вот Джуффин и усердствует, нахваливая нас почем зря.
А когда молодой балбес вроде меня начинает всерьез верить похвалам, сэр Джуффин аккуратно ставит его на место. То есть дураком не называет, какое там, похвалы продолжают изливаться из уст шефа благодатным дождем. Но одновременно из этих самых уст изливается новое задание. На первый взгляд — проще простого. На деле — за пределами возможностей молодого балбеса. Ну, скажем, так, на самой границе этих грешных пределов.
Меня сэр Джуффин Халли послал собирать кельди. Он, страшно сказать, до сих пор иногда так делает. Это его любимая изощренная пытка, предназначенная специально для меня. На мой вкус, искать кельди — это даже хуже, чем ловить сортирных демонов, чьи повадки и привычки я уже успел изучить столь досконально, словно мы с ними долго жили одной большой дружной семьей.
Кельди — это просто эльфийские деньги. В смысле, кейифайские. Звучит не слишком угрожающе, правда? Мне поначалу тоже так казалось.
С эльфами у нас все обстоит непросто. Те, которые по сей день живут в Уандуке и называют себя кейифайями, — великий, почти всемогущий, практически бессмертный народ, это вам всякий скажет. Их магия у нас на Хонхоне почти не изучена, но те крохи знаний, которые нам все-таки достались, дают приблизительное представление о возможностях владеющих ею существ. Собственно, в глубокой древности кейифайи завоевали ту часть Хонхоны, на которой теперь находится Соединенное Королевство. Ну как завоевали — пришли из-за моря да и поселились, к неописуемому восторгу местного населения, добродушных и жадных до новых впечатлений крэйев. Воевать этим захватчикам, насколько я помню из курса истории, пришлось исключительно между собой. Дело кончилось тем, что править отвоеванной у собственных соратников территорией стал Ульвиар Безликий, с которого, строго говоря, и начинается наша официальная история. Кейифайи смешали свою кровь с любвеобильными крэйями, а с тех пор как к этому веселью присоединились люди с Чирухты, в нашей генеалогии сам Лойсо Пондохва ногу сломает — надеюсь, он у вас сейчас не гостит и не выйдет из соседней комнаты, чтобы призвать меня к ответу за употребление этой поговорки, по сей день популярной среди столичных жителей?
Словом, с одной стороны, эльфы, они же кейифайи, — это могущественные коренные жители Уан-дука и по совместительству предки чуть ли не четверти населения Соединенного Королевства. А с другой стороны, у нас есть, вернее, были чистокровные эльфы из Шимурэдского леса, древние, как сама история. Строго говоря, они гораздо старше истории — по крайней мере, истории Угуланда, которая начинается с того, что сразу после высадки на гостеприимные берега Хурона уандукский принц Токлиан вусмерть рассорился со своим побратимом Ульвиаром Безликим, но войну не объявил — все-таки их связывали узы покрепче кровных. По неведомой ни мне, ни нашим историкам причинам Токлиан не захотел возвращаться домой в Уандук. Вместо этого увел своих людей в Шимурэдский лес, где они устроились в полном соответствии со своими привычками и потребностями, то есть заколдовали лес и его ближайшие окрестности до полного изумления и жили там несколько безмятежных тысячелетий, никому не досаждая, пока не попробовали вино, которое существам этой расы лучше даже нe нюхать. Шимурэдские эльфы снились праактически в один день. Подозреваю, сами рады были бы завязать, но не могли, для них это процесс необратимый. Бессмертные пропойцы ютились в своем заколдованном лесу Магистры знают сколько веков, пока их не прикончил какой-то неведомый противник пьянства, всех в одну ночь[14]. С тех пор еще и дюжины лет не прошло, так что во времена моей юности шимурэдские эльфы были живы и благополучны — насколько вообще можно быть благополучным после тысячелетнего запоя. И время от времени они чудили — не то чтобы со зла, скорее просто спьяну.
Впрочем, появление кельдей объясняется не столько придурью, сколько насущной нуждой их создателей. Эльф ты или оборотень, да хоть равнинный гном, а чтобы покупать выпивку, нужны деньги. Пропив свои несметные сокровища, шимурэдские жители были просто вынуждены создать колдовские деньги — эти самые грешные кельди, чтоб им всю жизнь по дырявым карманам скитаться.
Кельди — чистой воды наваждение. Но очень хорошее. Они выглядят совершенно как настоящие деньги, только время от времени изменяют облик и номинал: вот у тебя в руках корона Соединенного Королевства, а через час это уже куманская унция, а завтра поутру — медная горсть или чангайский зот, и это безобразие будет продолжаться, пока ты не бросишь монету в Темный огонь. Его Величество Гуриг Седьмой, отец нынешнего Короля, справедливо рассудил, что наличие в обороте эльфийских денег внесет хаос в экономику Соединенного Королевства, и приказал регулярно изымать их у обманутого шимурэдскими пропойцами населения, обменивая по курсу один к одному на монеты того же номинала, который будут иметь кельди в момент изъятия. То есть это своего рода лотерея: можно получить больше, чем у тебя изначально было, а можно гораздо меньше. Население не особо возражает: риск потерпеть убыток довольно велик, но у нас любят азартные игры.
Проблема состоит в том, что, прежде чем сжечь кельди (восемнадцатая ступень Черной магии плюс двадцать третья Белой, пустяки, этому я быстро выучился), их надо найти. Это не то чтобы очень сложно, но муторно — слов нет.
В первый раз было хуже всего. Во-первых, с непривычки. А во-вторых, после грандиозной удачи с шимарским принцем я очень хотел быть молодцом — больше, чем спать, есть и бегать за девушками. Больше даже, чем остаться живым и в своем уме.
Жизни моей, впрочем, ничего не угрожало. Только рассудку. Для того чтобы найти и изъять из оборота кельди, приходится дни напролет слоняться по городу и бубнить себе под нос одно и то же короткое заклинание, больше похожее на детский стишок, чем на магическую формулу. На это заклинание кельди отвечают негромким свистом, который еще поди распознай среди обычного городского шума. А после того как понял, откуда доносится свист, — заходи, ставь всех на уши и переворачивай дом вверх дном. Дело не в том, что люди не желают расставаться с эльфийскими деньгами на наших условиях, с этим, как я уже сказал, особых проблем нет. Просто мало кто хранит всю свою наличность в одном месте, и знали бы вы, сколько народу забывает о припрятанных в цветочных горшках заначках и сделанных на черный день тайниках! Так что после моего визита многие горожане обретали утраченные сокровища, а я — что я. Не поседел преждевременно, безумием не пропах — и ладно. Заодно научился первоклассно делать обыски. Ни мятежный Магистр, ни ловкий контрабандист никогда не превзойдут в хитроумии обыкновенную городскую девчонку, которая втайне от мамаши копит деньги на покупку первой в своей жизни порции приворотного зелья.
Но это я узнал уже потом, а первые три дня планомерно и практически безрезультатно прочесывал Старый город, бормоча проклятый стишок, даже пожрать забывал, хотя таких жертв от меня никто не требовал. Спал я часа по четыре в сутки, и снились мне все те же кельди, только в сновидении они еще и убегали от меня, катились в разные стороны, издавая этот свой противный тонкий посвист, а я становился несколькими людьми сразу и продолжал погоню, но меня всегда было слишком мало, чтобы догнать все катящиеся, подпрыгивающие, непрерывно свистящие монетки. Увидев этот сон третий раз кряду, я всерьез забеспокоился о собственном рассудке, взял паузу продолжительностью в один завтрак-не-на-бегу и стал думать, как спастись от этой напасти.
Радикальный выход был очевиден: подать в отставку. Хоть и жаль было вот так сразу сдаваться, а все лучше, чем до конца жизни собирать эти грешные кельди, — ясно же, что быстрее мне не управиться. Однако после двойной порции слоеного омлета мадам Жижинды и кувшина лучшей в столице кам-ры я придумал способ — не то чтобы вовсе избавиться от пытки, но порядком сократить ее продолжительность. И отправился разыскивать сэра Кофу Йоха. А когда нашел, пригласил пообедать — я уже знал, что тратить время на обучение молодого неопытного меня он не станет, отговорится какими-нибудь делами, зато, если обед будет хорош, Кофа из-за стола никуда не денется и беседу поддержать не откажется. Только знай вопросы правильно формулируй, а уж он все выложит: где имеет смысл искать эльфийские деньги, а где вероятность найти их стремится к нулю. Сэр Кофа Йох знает о столице Соединенного Королевства абсолютно все, глупо было с моей стороны не расспросить его в первый же день.
Этот обед в обществе Мастера Слышащего оказался даже полезней, чем я рассчитывал. За полтора часа я узнал о кейифайях в целом и эльфах Шиму-рэдского леса в частности гораздо больше, чем за годы учебы в Королевской Высокой Школе. От общеобразовательной информации мы перешли к их привычками и пристрастиям, и тут выяснилось, что я понапрасну потратил кучу времени, разыскивая кельди в богатых кварталах Старого города, — неудивительно, что за три дня нашел всего пять монеток, скорее всего завалявшихся у хозяев со стародавних времен. Шимурэдские эльфы покупают выпивку только в дешевых забегаловках на окраинах — есть дюжины две облюбованных ими лавок да пара-тройка трактиров в районе речного порта, куда их пускают в те редкие вечера, когда хозяевам не удается заполучить более респектабельную публику в лице портовых нищих и беглых чангайских каторжников.
Из трактира я не вышел — вылетел, вдохновленный внезапно открывшейся мне перспективой. Две дюжины лавок, адреса которых известны, — это пустяки, говорить не о чем. Плюс ближайшие к ним кварталы — понятно, что торговцы раздали какую-то часть эльфийских денег другим клиентам вместе со сдачей. Плюс окрестности речного порта, которые, увы, придется прочесать полностью. Но это гораздо меньше, чем весь город. С такой работой можно управиться всего за несколько дней. То есть мне не придется собирать кельди до глубокой старости. Кто бы мне это еще утром сказал, ни за что не поверил бы.
Не успел я толком осознать, насколько хороши теперь мои дела, как они стали во сто крат лучше. Мне прислал зов сэр Джуффин Халли. Пригласил зайти в Управление на кружку камры — дескать, он наконец придумал, как облегчить мне работу. Тогда я еще не знал, что мой начальник имеет обыкновение протягивать руку помощи только тому, кто сам сделал для собственного спасения все, что мог. Но уже понемногу начал об этом догадываться.
— Молодец, что поговорил с Кофой, — сказал шеф, как только я переступил порог его кабинета. — Я бы сам посоветовал тебе это сделать, но подумал, что человек с такой светлой головой в подсказках не нуждается. Рад, что не ошибся.
Я скрипнул зубами от ярости. Сам не знаю, на кого был зол больше — на Джуффина или на себя, дурака. Оба хороши.
— Но я напрасно потерял целых три дня.
— Три дня — это не очень много, — заверил меня сэр Джуффин. — Кельди, конечно, вредный мусор. Но совершенно неопасный. Зато ты теперь навсегда уяснил, что любое, даже самое пустяковое дело начинается со сбора информации. А за информацией лучше всего идти к сэру Кофе. Имей в виду на будущее, если бы ты повел его не в «Обжору Бунбу», который, бесспорно, хорош, но слегка нам всем поднадоел, а в какое-нибудь по-настоящему шикарное заведение, скажем к Горбуну Итуло или в «Тряпичную пумбу» — небось и не слышал о такой? — ты бы узнал еще больше. Возможно, даже получил бы дружеский совет немедленно отправиться к этому кет-тарийскому хитрецу и прямо спросить, почему он — то есть я — сразу не послал тебя к своему приятелю Хамбаре Гаттону, который знает про кельди больше, чем сами шимурэдские эльфы, — они-то, бедняги, по правде сказать, давно уже не ведают, что творят.
— То есть вы могли сразу?..
Продолжить я не смог, потому что подавился — не то слюной, не то собственной злостью — и кашлял, пока сэр Джуффин не соизволил подняться и любезно похлопать меня по спине. Кашель сразу прошел, злость, как ни странно, тоже. Я был вполне готов к конструктивному диалогу.
— Но хоть теперь-то вы отправите меня к этому своему приятелю? — спросил я. — Если уж сами сказали.
— Теперь отправлю, — лучезарно улыбнулся шеф. — Если уж сам сказал, совершенно верно. Я просто обязан сделать это для тебя — хотя бы в качестве премии за те пять монеток, которые ты нашел в Старом городе. Никому из нас до сих пор в голову не приходило прочесывать эти кварталы, а кельди, если по уму, надо изымать отовсюду... Теперь отправляйся на улицу Пяти Пустых Чаш — знаешь такую? Это по дороге в Новый город, неподалеку от бывшей резиденции Ордена Потаенной Травы. Хам-бара Гаттон живет в доме без номера, зато с такой причудливой кривой башенкой, что ты его издалека заметишь. Я уже послал ему зов. Хамбара готов тебя принять и очень просил поторопиться. Чем быстрее приедешь, тем больше успеешь узнать. Вечером у него какие-то гости, так что будет не до тебя.