— По крайней мере, знал и умел он в ту пору гораздо больше, чем я сейчас, — мрачно заметил я.
— Ну да. Зато соображал гораздо хуже. А что касается умений... Время, видишь ли, было такое, тогда даже послушники самого захудалого Ордена умели больше, чем ты, просто потому, что их учили с младенчества. Ничего, за дюжину-другую лет ты их догонишь и перегонишь, благо схватываешь на лету, вон даже сэр Шурф говорит — дескать, никогда не думал, что учить человека магии практически с нуля так легко. Но я-то знаю, это ему просто с тобой повезло.
Ну надо же, подумал я. Это, получается, он меня хвалит? А вслух сказал:
— Все равно, к Хамбаре Гаттону надо идти прямо сейчас. А становиться невидимым я еще не умею.
— Это вообще мало кто умеет, — отмахнулся сэр Джуффин. — И именно поэтому твоему горю легко помочь. Лучшие умы человечества, по какой-то загадочной причине обитающие в Шиншийском Халифате, давным-давно изобрели соответствующую пилюлю. Большая редкость, на Сумеречном рынке их днем с огнем не найдешь, но я запасливый. Действует зелье, правда, недолго — не больше часа, да и то если принять его на голодный желудок. Ты, кстати, давно жрал?
— Рано утром позавтракал, и вроде всё. Правда, выпил потом с Нули Карифом. И еще тут — камру.
— Но ничего не ел? Отлично, тогда, считай, примерно час у тебя есть. А ты шустрый. И искать в доме Хамбары надо не кельди, что, по идее, должно тебя радовать. Все что угодно, только не кельди!
— Вот как раз кельдей там точно полным-полно. И найти их легче легкого, — вздохнул я. — Сам складывать помогал.
— Единственный серьезный недостаток пилюли — запах она не устраняет, — сказал шеф. — А у опытных колдунов нюх такой, что зверям лесным не снилось. Поэтому я и хочу, чтобы ты сперва заявился в дом с официальным визитом. Тогда твой запах Хамбару не насторожит...
Он еще что-то говорил, но я уже не слушал, потому что в моем сознании произошла очередная катастрофа. В смысле, Шурф Лонли-Локли снова прислал мне зов. Это было не так ужасно, как утром, но все равно ничего хорошего.
«Я вот что подумал, — сказал он. — Вы наверняка этого не знаете, и сэр Джуффин тоже мог забыть, а сэру Кофе сейчас и вовсе не до того. Однако сегодня новолуние».
Потрясающая новость. Именно то, что мне сейчас жизненно необходимо было узнать.
«Каждое новолуние в трактире "Трехрогая луна" проходят поэтические чтения, — продолжил сэр Шурф. — Это довольно новая традиция. Первое выступление поэтов в "Трехрогой луне" состоялось всего четыре с половиной года назад».
«Большое спасибо, — вежливо ответил я. — Увы, сегодня я немного занят и при всем желании не смогу посетить это интересное мероприятие».
«Совершенно верно, вы не сможете. Зато сэр Хамбара Гаттон пока не пропустил ни одного поэтического вечера. И я не удивлюсь, если он и сегодня туда отправится».
А вот это была хорошая новость. Настолько хорошая, что я был готов отказаться от идеи когда-нибудь замуровать этого умника в школьной стене.
«Буду рад, если моя информация принесет какую-то пользу делу», — церемонно заключил Лонли-Локли и наконец-то исчез из моего сознания. Разлука с ним стала для меня источником неописуемого блаженства.
— Мне прислал зов Лонли-Локли, — сказал я шефу. — Говорит, сегодня какая-то поэтическая вечеринка, а Хамбара Гаттон...
— Ну точно! — воскликнул Джуффин. — Новолуние же. А значит, чтения в «Трехрогой луне». Молодец сэр Шурф. А мы ротозеи.
— А кстати, он-то откуда знает? Он, что ли... — И я умолк, глубоко потрясенный собственной версией.
— Нет-нет, можешь не делать такие глаза, сэр Шурф не поэт. Только знаток поэзии. Чрезвычайно авторитетный в среде специалистов, которых нынче, увы, едва ли дюжина наберется — почти все мало-мальски стоящие эксперты в Холоми или в изгнании... Для тебя, впрочем, сейчас важно другое. Чтения в «Трехрогой луне» начинаются сразу после заката. Ехать туда Хамбара будет почти час. Этим и руководствуйся в своих расчетах. Кстати, пилюлю все равно возьми. Хамбара вполне может вернуться с полдороги. Чутье у него очень неплохое... И смотри, с леди Гетти особо не откровенничай. Чем меньше ты ей расскажешь, тем лучше.
Я кивнул.
— Скажу, портовые нищие что-то видели, теперь болтают, будто ее шикка не ушла в Уандук, а спрятана в порту. Проверять слухи вроде пока никто не собирается, но я-то знаю, что это правда, видел, как она в дом заходила, вот и решил предупредить, по старой дружбе.
— Сойдет. Можешь пока проветриться, — предложил шеф. — Прогуляться, дух перевести. Только жрать не вздумай. И вообще в трактиры не заходи. Неровен час, наткнешься на Обжору-хохотуна, и считай, нет у тебя никакой пилюли.
— Грешные Магистры, на нас же еще и призрак этот висит, — вздохнул я.
— Тоже мне проблема, — отмахнулся Джуффин. — Не вижу никакой беды, если он еще несколько дней повеселится, пока мы заняты.
И развалился в кресле, всем своим видом выражая намерение задремать, как только за мной закроется дверь. Это выглядело, прямо скажем, странно. До сих пор у нас по куда менее важным поводам поднималась такая кутерьма, что вспомнить страшно. И господин Почтеннейший Начальник непременно помещался в самом центре этой бури, звенел как натянутая струна, торопил всех, включая снующих с подносами курьеров: «Быстрее, еще быстрее!» А тут вдруг расслабился.
— Извините, что лезу не в свое дело, — сказал я. — Но я не понимаю...
— Чего именно ты не понима-а-а-а-ауэшь? — Шеф зевнул так, что дверь приоткрылась.
— Почему мы не стоим на ушах, не бегаем по городу, не суем нос во все мало-мальски темные щели и вообще никуда не спешим? Все-таки самого Короля околдовали или собирались околдовать — это же ужас что такое, нет?
— Так именно поэтому, — пожал плечами сэр Джуффин. — Пока мы заняты пустяками вроде давешнего призрака, можно и поразмяться. Постоять, как ты выражаешься, на ушах. А когда дело настолько серьезное, спешить нельзя. Ну то есть сперва я, благодаря тебе, быстро-быстро устранил непосредственную опасность. Его Величество теперь под присмотром лучшего знахаря Соединенного Королевства. Какое-то время он будет обходиться без благовоний из мастерской Кетторамы Ачуани, и вообще без каких бы то ни было ароматов — на всякий случай, перестраховка не повредит. Парфюмеру при этом, понятно, никто слова не скажет. А мы, благо ситуация под контролем, можем теперь попробовать спокойно разобраться, что, собственно, происходит, кто за этим стоит, каковы его намерения и, главное, возможности. Кофа сейчас собирает информацию на Сумеречном рынке, а сэр Шурф — в библиотеке. Вечером ты попробуешь разнюхать что-нибудь в доме моего приятеля Хамбары Гаттона. А ночью сэр Кофа, если других дел не будет, выберется поглядеть на спрятанный корабль. Впрочем, если такой ритм работы доставляет тебе непереносимые страдания, сбегай принеси мне вечернюю газету. Слишком простое задание, сам понимаю, но ты вполне можешь выполнить его, прыгая на одной ноге. Это, несомненно, тебя развлечет.
— Спасибо, — вежливо сказал я. — Но я пока не очень страдаю. Может быть, завтра.
— Вот и прекрасно, — кивнул шеф. И, не дожидаясь, пока я уйду, закрыл глаза.
Я вышел на улицу и только тогда осознал, что в моем распоряжении целых три с половиной часа. Строго говоря, не так много. Но с тех пор как я поступил в Тайный Сыск, трех с половиной свободных часов, да еще и посреди дня, когда спать совершенно не хочется, у меня еще не было. Я немного подумал, взял служебный амобилер и поехал домой — переодеться и привести себя в порядок. А оттуда отправился прямехонько на улицу Поющих Рыб. У меня было там одно небольшое дело. Смуглое черноглазое дело по имени Хони. Мне позарез требовалось выяснить, почему она от меня шарахается. И найти способ изменить этот прискорбный факт.
На сей раз охранный амулет на дверях заверещал в тот момент, когда я только вышел из амобилера. Узнал, стало быть.
— Привет, — сказал я ему. — А где же твоя хозяйка?
Дверь не открывали так долго, что я решил — не повезло. Красивая леди Хони ускакала куда-нибудь за покупками или просто с подружками мороженого поесть, а может, и на свидание, кто ее разберет. Тогда, по крайней мере, ясно, почему она столь недвусмысленно отказалась от моего предложения познакомиться поближе. Хотя зачем было визжать, все равно непонятно.
Я уже собрался уезжать, когда дверь все-таки открылась. На пороге появилась моя несговорчивая красотка, растрепанная и, похоже, заспанная. Уставилась на меня с недоумением, но, хвала Магистрам, без явной неприязни.
— Сэр Атва по-прежнему гостит у своего брата, — сказала она. — Он туда надолго переехал.
— А я не к нему пришел. К вам.
— Ко мне?
Изумление ее было столь неподдельным, хоть плачь. Обычно такие сногсшибательные красотки с детства знают себе цену. Уж чем-чем, а визитом очередного поклонника их не удивишь. А тут — смотри-ка.
Я уже собрался уезжать, когда дверь все-таки открылась. На пороге появилась моя несговорчивая красотка, растрепанная и, похоже, заспанная. Уставилась на меня с недоумением, но, хвала Магистрам, без явной неприязни.
— Сэр Атва по-прежнему гостит у своего брата, — сказала она. — Он туда надолго переехал.
— А я не к нему пришел. К вам.
— Ко мне?
Изумление ее было столь неподдельным, хоть плачь. Обычно такие сногсшибательные красотки с детства знают себе цену. Уж чем-чем, а визитом очередного поклонника их не удивишь. А тут — смотри-ка.
— У вас, — вкрадчиво сказал я, — лицо человека, который никогда в жизни не пробовал куманское медовое мороженое. А я знаю место, где его подают с зеленым ореховым соусом. Совсем недалеко отсюда. На амобилере за десять минут доберемся, не о чем говорить.
Зачарованная моими речами, Хони подошла немного поближе.
— Некоторые вещи лучше обговаривать сразу, чтобы впредь не возникало недоразумений, — сказала она. — Вам следует знать: я приехала в столицу вовсе не затем, чтобы поскорее выйти замуж.
— Ну и отлично. Эта опасность вам рядом со мной определенно не грозит. Совместное поедание мороженого не связывает людей брачным обетом.
— Я приехала, чтобы поступить в Орден Семилистника, — не слушая меня, продолжала прекрасная Хони. — Правда, оказалось, что добиться встречи с леди Сотофой Ханемер совсем не так легко, как я думала. Поэтому мне пришлось подыскать себе место — временно, ради еды и жилья. Но я от своего не отступлюсь.
— Очень хорошо, — сказал я. — Но пока вы еще не поступили в Орден. Следовательно, у вас есть свободное время, чтобы попробовать куманское...
— Я просто стараюсь объяснить вам, почему не хожу на свидания с мужчинами, — перебила она. — Чтобы вы больше не тратили на меня свое драгоценное время.
Я растерялся. С каких это пор свидания с мужчинами препятствуют поступлению в Орден? Если бы в Семилистник принимали только девственниц, там бы сейчас, пожалуй, вообще ни одной женщины не было. А уж их предводительницу, легендарную леди Сотофу Ханемер, даже к ограде Иафаха не подпустили бы — если хоть сотая часть всего, что о ней рассказывают, чуть-чуть похожа на правду.
Я решил, что все это можно будет объяснить наивной Хони чуть позже, а сейчас главное — стоять на своем.
— Поесть мороженого — это не настоящее свидание, — сказал я. — Прокатиться в амобилере — тем более. У возницы, между прочим, руки заняты, так что обниматься при всем желании не полезу, не бойтесь.
— Далось вам это мороженое, — вздохнула она. И наконец-то заглянула мне в глаза. Смотрела долго и так внимательно, что я даже нервничать начал — что она там углядела? Неужто мысли читает? Они-то, в отличие от слов, не то чтобы совсем невинные. И уж точно не о мороженом.
Но похоже, мысли она все-таки не читала. Потому что не заверещала как резаная, не рванула назад, в дом, даже не покраснела, а спросила:
— Неужели правда такое вкусное?
— Лучше просто не бывает, — заверил я. И, вспомнив, что мне-то сейчас ни крошки в рот брать нельзя, добавил: — Правда, сам я ничего в этом не понимаю, потому что не люблю сладкого. Но у меня есть заслуживающие доверия эксперты.
— Ладно, — решила Хони, — поехали. Вы угадали, я его правда никогда не пробовала. Когда еще соберусь.
Заперла дверь и пошла к амобилеру — в чем была, не переодеваясь. Я открыл было рот, чтобы сказать, что в домашнем лоохи даже в соседнюю пекарню за хлебом бегать не следует, а уж появляться на центральной площади столицы — тем более, но вовремя прикусил язык. Скорее всего, у нее просто нет другой одежды. Сэр Атва, помнится, говорил, что Хони сирота, без денег и крыши над головой. А на работе совсем недавно, наверняка даже первое жалованье получить не успела — какие уж тут наряды. Хорош бы я был со своими советами.
Поэтому я ни слова ей не сказал, а просто остановился у лавки Красной Шельны. Чем она хороша — там можно очень недорого купить прекрасные лоохи, если, конечно, вы готовы носить одежду, вышедшую из моды еще в конце прошлого года. Теперь-то я у Шельны не одеваюсь, но когда был студентом, большой беды в этом не видел. При всем моем уважении к постоянно сменяющейся моде, качественная ткань и хороший покрой гораздо важнее. Короче говоря, я решил, что для Хони это идеальный вариант. Слишком дорогой подарок ее, пожалуй, напугает.
— Подождите меня, — сказал я. — Буквально две-три минуты, не больше.
Среди моих талантов, подлинных и мнимых, есть один, которым я по-настоящему горжусь: я умею очень быстро выбирать одежду, на глаз, без примерки, себе и другим. И еще ни разу не случалось, чтобы ее приходилось перешивать или возвращать в лавку. Поэтому я действительно вернулся две минуты спустя с роскошным лоохи ярко-алого цвета. Именно то, что надо.
— Дело в том, — сказал я Хони, — что в душе я художник. Рисовать так и не выучился, поэтому приходится довольствоваться пейзажами, портретами и натюрмортами, которые принято называть окружающей действительностью. Но иногда у меня возникает соблазн чуть-чуть ее переделать по своему вкусу. Вот и сейчас мне захотелось увидеть, как смуглая черноволосая девушка в алом лоохи ест мороженое цвета молодой листвы. Поэтому если вы согласитесь переодеться, я буду вам бесконечно благодарен.
— Хорошо, — равнодушно согласилась она. — Если хотите, я переоденусь.
То есть, вопреки моим опасениям, не стала ни смущаться, ни отказываться от подарка. Но и не обрадовалась, не заинтересовалась даже. Накинула новое лоохи прямо поверх старого и задумчиво уставилась в небо, которое, по правде сказать, почти всегда выглядит примерно одинаково. Какой смысл его так внимательно разглядывать — ума не приложу.
Я был разочарован, но виду, конечно, не подал. Надела — вот и ладно. По крайней мере, в таком виде ее вполне можно вести в кондитерскую.
Зато медовое мороженое Хони не просто впечатлило, а, можно сказать, потрясло. Красотка вмиг смела свою порцию и принялась за мою, к которой я так и не притронулся. На предложение заказать еще деловито кивнула и снова уткнулась в миску. Задушевный разговор, в ходе которого я планировал ее обаять, совершенно не клеился. А ведь как в прошлый раз тараторила, я чуть с ума не сошел, ее слушая.
Ну хоть в глаза мне время от времени заглядывала, серьезно, внимательно, испытующе — для такой недотроги вполне интимный жест.
Может, этот красавчик, сэр Атва, еды ей не оставил? — подумал я. И денег на продукты тоже. Просто забыл — он же не привык, что в доме, кроме него, кто-то есть. А она постеснялась напомнить, вот и сидит теперь голодная. И никто не объяснил сироте, что в столичных трактирах всегда можно поесть бесплатно, попросив записать расходы на счет Короля. Сказать, что ли? А вдруг обидится?
— Большое спасибо, — сказала Хони, умяв третью по счету добавку. — Вы были очень любезны, сэр Мелифаро, и устроили мне настоящий праздник. А теперь, если вам не трудно, отвезите меня, пожалуйста, обратно. Мне не запрещено выходить на улицу, но я чувствую себя ответственной за дом сэра Ачуани и не хочу оставлять его надолго.
— Конечно отвезу, — согласился я. И, поколебавшись, все же спросил:
— Еда-то у вас там есть?
— Есть, — равнодушно откликнулась Хони. — Много разной еды.
Ну и хвала Магистрам, если так. Свидание наше вряд ли можно было назвать удачным. Однако я утешался надеждой на продолжение. Я честно сдержал обещание — накормил девушку мороженым и не предпринял ни единой попытки положить руку ей на колено. Возможно, Хони проникнется ко мне доверием и согласится повторить эксперимент. А потом еще раз и еще. И — чем только Темные Магистры не шутят — возможно, однажды наступит день, когда ей самой покажется, что отношения между людьми, совместно сожравшими столько холодного мороженого, должны стать очень теплыми. Просто ради равновесия.
Но пока Хони была далека от такой идеи. Ей даже в голову не пришло поцеловать меня на прощание — хотя бы по-братски чмокнуть в щеку. И рукой с крыльца не помахала. Еще раз пытливо заглянула мне в глаза, вежливо сказала «спасибо», вошла в дом, закрыла за собой дверь — и всё. Ну по крайней мере, лоохи дареное вернуть не попыталась. В целом, неплохой знак.
Ничего, ничего, думал я, разворачивая амоби-лер. Первая встреча завершилась диким визгом, вторая — сдержанной благодарностью. То есть прогресс налицо. Есть смысл работать дальше.
Я снова заскочил домой переодеться — грех было не воспользоваться такой возможностью — и неторопливо поехал в сторону дома Хамбары Гаттона. Амобилер на сей раз оставил неподалеку от бывшей резиденции Ордена Потаенной Травы, чтобы не попался на глаза хозяину дома после того, как я распрощаюсь и якобы уйду. Шел медленно, поскольку спешить было некуда. Еще совсем недавно такая неторопливая прогулка меня бы, пожалуй, взбесила, а теперь неожиданно понравилась. Надо же, как меня, оказывается, загоняли.