Ей стало весело, она чувствовала себя свободной. Что за чудесная мысль — пойти в гости к Уильяму! Насколько же это лучше, чем сидеть дома одной! Она слишком долго была одна. Ведь для ее мужчин она существовала лишь тогда, когда у них появлялось время навестить ее. Да и сама она относилась к ним так же, поэтому в свободное от их присутствия время ей было нечем заняться — словно у нее отнимали роль, без которой она никто. Теперь с этим покончено. Именно сейчас, направляясь к Уильяму домой без приглашения, Елена чувствовала, что наконец-то стала собой. Головокружительное ощущение!
Она легко нашла дом майора, маленькую виллу, выстроенную из белого камня, — французский колониальный стиль. Солнце отражалось от белоснежных стен и слепило глаза. Елена прошла по короткой дорожке в тень портика и позвонила.
Дверь открыл пожилой лысый египтянин.
— Добрый вечер, мадам, — учтиво поприветствовал ее он в лучших традициях английских дворецких.
— Мне нужно увидеться с майором Вандамом. Меня зовут Елена Фонтана.
— Майор еще не вернулся домой, мадам, — заколебался слуга.
— Я могла бы подождать, — сказал Елена.
— Разумеется, мадам.
Он отступил в сторону, приглашая ее зайти.
Елена переступила порог заветного дома и с любопытством осмотрелась. Она находилась в прохладной прихожей с кафельным полом и высоким потолком.
— Пожалуйста, проходите сюда, мадам. — Слуга пригласил ее в гостиную. Здесь были огромный мраморный камин и много предметов английской мебели. Елена почему-то подумала, что выбором обстановки занимался не Уильям: в глаза бросались чистота, аккуратность и совершенно нежилой вид комнаты. Что это говорит о его характере? В общем, ничего.
— Мое имя — Джафар, позовите меня, если что-нибудь понадобится.
— Спасибо, Джафар.
Едва слуга удалился, дверь открылась и в гостиную вошел мальчик лет десяти — очень хорошенький, с кудрявыми каштановыми волосами и гладкой кожей. Что-то в чертах его лица показалось Елене смутно знакомым.
— Здравствуйте, — сказал он. — Меня зовут Билли Вандам.
Елена в ужасе уставилась на него. Сын! У Вандама есть сын! Вот почему мальчик показался ей знакомым: он был очень похож на отца. Что же ей никогда не приходило в голову, что Вандам может быть женат? Такие мужчины, как он — очаровательные, добрые, симпатичные, умные, — уже к тридцати годам бывают расхватаны. Что за идиотизм? Вообразила, будто она первая его возжелала! Елена залилась краской от стыда за собственную глупость.
— Привет! — Спохватившись, она пожала мальчику руку. — Я Елена Фонтана.
— Никогда не знаешь, когда папа придет домой, — сказал Билли. — Надеюсь, вам не придется долго ждать.
Елена еще не до конца пришла в себя.
— Не волнуйся, я вовсе не… это не имеет никакого…
— Хотите выпить что-нибудь?
Как и его отец, он был настолько вежлив, что это выбивало собеседника из колеи. Елена поблагодарила его и отказалась.
— Мне нужно доесть свой ужин. Простите, что оставляю вас одну.
— Ничего страшного…
— Если вам что-нибудь понадобится, позовите Джафара.
— Спасибо.
Мальчик вышел, Елена в полном замешательстве села. Она была озадачена, как если бы в собственном доме нашла дверь в комнату, о существовании которой не подозревала. Она заметила фотографию на мраморной каминной полке и подошла поближе. Она увидела красивую женщину лет двадцати с небольшим. У нее были аристократичный вид и надменная улыбка. Елене понравилось ее платье — ниспадающий крупными складками шелк подчеркивал достоинства фигуры. Прическа и макияж дамы были и вовсе безупречны. Глаза женщины показались Елене знакомыми: ясные, проницательные, светлые. Такими же глазами смотрел на нее Билли. Значит, это мать мальчика и, следовательно, жена Вандама. Ну что же, у такого человека, как майор, должна быть именно такая жена — классическая английская красавица с высокомерным взглядом.
Елена еще раз мысленно отругала себя за глупость. Женщины вроде этой особы на фотографии, наверное, встают в очередь, чтобы выйти замуж за Вандама. Ему остается только отвергнуть их всех и влюбиться в египетскую куртизанку! Елена снова мысленно перечислила все то, что их разделяло: он пользовался уважением в обществе, а ее репутация была испорчена, он англичанин, а она египтянка, он, вероятно, христианин, а она еврейка, он хорошо воспитан, а она вышла из александрийских трущоб, ему под сорок, а ей двадцать три… Список можно продолжить.
С обратной стороны за рамку была засунута пожелтевшая от времени страничка, вырванная из журнала. На ней красовалась все та же женщина. Елена увидела, что страница вырвана из журнала под названием «Татлер». Она слышала об этом журнале: его читали жены каирских полковников, поскольку в нем рассказывалось о подробностях лондонской жизни — о вечеринках, балах, благотворительных обедах, открытии галерей и времяпрепровождении королевской семьи. Фотография миссис Вандам занимала большую часть страницы, а параграф под фотографией сообщал, что Анджела, дочь сэра Питера и леди Бересфорд, была помолвлена с лейтенантом Уильямом Вандамом, сыном мистера и миссис Вандам из Гейтли, графство Дорсет. Елена сложила страничку и засунула ее за рамку.
Семейный портрет в интерьере: привлекательный британский офицер, холодная и надменная красавица жена, умный и очаровательный сын, шикарный дом, деньги, положение в обществе и счастье.
Обо всем остальном можно забыть.
Елена прошлась по комнате, ожидая, не будет ли еще каких-нибудь сюрпризов. Разумеется, комната обставлена миссис Вандам лично — вот откуда этот совершенно бесстрастный стиль. Узор на занавесках гармонировал с приглушенным оттенком обивки и элегантными полосатыми обоями. Елене даже стало интересно, как выглядит их спальня. Тоже, наверное, холодна и безупречна, выдержана в голубых и зеленых тонах. Англичане называют этот оттенок «вода Нила», хотя он не имеет ничего общего с грязной речной водой. Интересно, у них раздельные кровати? Впрочем, узнать это ей не доведется.
У стены стояло маленькое пианино. Кто на нем играет? Должно быть, иногда по вечерам за него присаживается сама хозяйка дома, и тогда в прохладном воздухе разливаются божественные звуки Шопена… А умиленный муж сидит в кресле напротив и с обожанием смотрит на свою одаренную супругу. А может статься, и сам майор не прочь напеть романтическую балладу под собственный аккомпанемент. Или к лапочке-сыну приходит учитель музыки, и мальчик выстукивает неуверенными пальцами несложные гаммы, приходя из школы… Елена просмотрела кипу нот, лежащих возле пианино на стуле. Так и есть: без вальсов Шопена не обошлось.
На пианино лежала книга. Елена открыла ее и прочла первую строчку: «Прошлой ночью мне приснилось, что я вернулась в Мандерлей». Она с интересом прочла еще пару строк. Может быть, спросить, нельзя ли взять ненадолго эту книгу? Ей будет приятно читать то, что недавно читал он. С другой стороны, он не казался большим поклонником литературы, а просить что-либо у его жены ей не хотелось.
Вошел Билли. Елена отложила книгу, чувствуя себя виноватой, как будто она подглядывала. Билли заметил ее движение.
— Плохая книга, — сказал он. — Про какую-то глупую девушку, которая боится домохозяйки. Никакого действия.
Они сели друг напротив друга. Билли, очевидно, считал своим долгом развлекать гостью. Он был миниатюрной копией отца, за исключением этих чистых серых глаз.
— Значит, ты читал ее?
— «Ребекку»? Да. Хотя мне она не понравилась… Но я всегда дочитываю до конца.
— А что тебе нравится?
— Я люблю «теки» больше всего.
— «Теки»?
— Детективы. Я прочел всю Агату Кристи и Дороти Сейерз. Но больше всего мне нравятся американцы — Си-Си Ван Дайн и Реймонд Чандлер.
— Правда? — Елена улыбнулась. — Мне тоже нравятся детективы. Я их все время читаю.
— Ух ты! А кто ваш любимый сыщик?
— Мегрэ, — сказала Елена, поразмыслив.
— Я никогда о нем не слышал. Кто автор?
— Жорж Сименон. Он пишет по-французски, но сейчас кое-что уже переведено на английский. Действие обычно происходит в Париже… И там все так запутано…
— А вы бы не могли дать мне почитать? Так трудно доставать новые книжки, я уже прочел все, что есть в доме и в школьной библиотеке. Я обмениваюсь с друзьями, но им нравятся другие истории… ну, знаете, о приключениях детей во время каникул.
— Хорошо, — сказал Елена. — Давай меняться. А что ты мне дашь? Кажется, я не читала ни одного американского детектива.
— Я дам вам Чандлера. Знаете, американцы пишут так, что это больше похоже на правду. Эти дурацкие истории об английских загородных домах и людях, которые и муху-то убить не могут, мне надоели.
«Странно, — подумала Елена, — что мальчик, для которого английские загородные дома должны быть частью повседневной жизни, находит американские истории более похожими на правду». Она поколебалась, а затем спросила:
«Странно, — подумала Елена, — что мальчик, для которого английские загородные дома должны быть частью повседневной жизни, находит американские истории более похожими на правду». Она поколебалась, а затем спросила:
— А твоя мама читает детективы?
— Моя мама умерла в прошлом году на Крите, — резко ответил Билли.
— Ой!.. — Елена прижала ладонь ко рту, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Так, значит, Вандам — вдовец!
Ей тут же стало стыдно, что первая ее мысль была о Вандаме, а не о бедном ребенке.
— Как ужасно, Билли. Мне жаль… — искренне прошептала она.
Настоящая смерть неожиданно вторглась в их беззаботный разговор о выдуманных убийствах, и оба ощутили тяжелую неловкость.
— Что поделаешь, — вздохнул наконец Билли. — Это война, вы же понимаете.
И он снова стал очень похож на своего отца. На какое-то время, увлеченно болтая о книгах, он стал обычным восторженным мальчишкой, но теперь маска вернулась на место, и это была уменьшенная копия той маски, которую носил его отец: вежливость, официальность, поведение воспитанного хозяина дома. «Это война, вы же понимаете» — он явно повторял чужие слова, используя их для самозащиты. Интересно, его пристрастие к «настоящим» убийствам из американских детективов появилось после смерти матери? Вот он сидит перед ней и беспомощно оглядывается, видимо, не зная, какую бы еще тему для разговора придумать. Можно не сомневаться, что этот ребенок уже через секунду предложит ей чай, виски или сигарету. Трудно найти нужные слова для взрослого человека, которого постигло такое горе, а в случае с Билли это вообще невозможно. Елена решила заговорить о чем-нибудь другом.
— Думаю, раз твой папа работает в штабе, ты получаешь больше новостей о ходе войны, чем все остальные.
— Да, наверное, но я не все понимаю. Когда папа приходит домой в плохом настроении, я понимаю, что мы проиграли сражение. — Билли начал было грызть ногти, но тут же засунул руку в карман. — Я бы хотел быть старше.
— Ты хочешь воевать?
Он бросил на нее негодующий взгляд, как если бы боялся, что над ним станут насмехаться.
— Я не из тех дураков, которые думают, что война — это здорово… что это как в ковбойских фильмах.
— Я этого и не говорила, — пробормотала Елена.
— Просто я боюсь, что немцы победят.
«Ах, Билли, будь ты лет на десять постарше, я бы в тебя влюбилась», — подумала Елена.
— Ну, не все так плохо, — сказала она. — Они же не монстры.
Билли посмотрел на нее скептически. «Правильно, — подумала Елена, — нечего с ним сюсюкать».
— Просто они сделают с нами то же, что мы делаем с египтянами вот уже пятьдесят лет.
Еще одна отцовская цитата.
— И тогда окажется, что все было зря, — добавил Билли.
Он снова начал грызть ногти, на этот раз не сдерживая себя. Елена не знала, что именно, в его понимании, было «зря»: смерть его матери? Его личная война за то, чтобы казаться сильным? Два года непредсказуемой пустынной войны? Европейская цивилизация?
— Пока ведь ничего не случилось. — Попытка приободрить его не удалась.
Билли посмотрел на часы, стоявшие на каминной полке.
— Мне нужно быть в постели в девять, — сказал он и неожиданно снова превратился в ребенка.
— Тогда иди к себе.
— Да. — Он встал.
— Можно, я приду через пару минут сказать тебе спокойной ночи?
— Если хотите.
Билли ушел. Что за жизнь ведут они в этом доме? Елена безуспешно пыталась представить себе, как мужчина, мальчик и старый слуга живут здесь вместе, каждый — погруженный в свои заботы. Было ли в этом доме место для смеха, нежности, любви? Было ли у них время петь песни, играть в игры и ездить на пикники? По сравнению с ее собственным детством Билли находился в гораздо лучшем положении; тем не менее ей казалось, что в доме царит слишком «взрослая» атмосфера. Почти старческая мудрость в его взгляде зачаровывала, но у него был вид ребенка, которому не очень-то весело живется. Елена почувствовала прилив нежности к этому маленькому мальчику, живущему без матери в чужой стране, окруженной вражескими войсками.
Она вышла из гостиной и поднялась по лестнице на второй этаж. Там находилось три или четыре спальни, узкая лестница вела на третий этаж, где, видимо, проживал Джафар. Одна из дверей была открыта, и Елена вошла.
Комната ничуть не походила на комнату маленького мальчика. Разумеется, знания Елены о маленьких мальчиках были весьма ограниченны — сама она выросла бок о бок с четырьмя сестрами, но она ожидала увидеть модели самолетов, составные головоломки, железную дорогу, спортивные машинки и, возможно, старого заброшенного медвежонка. Она бы не удивилась, увидев скомканную на полу одежду, разбросанные по кровати детали конструктора и пару грязных футбольных бутсов на отполированной поверхности стола. Но в этой комнате вполне мог бы проживать и обычный взрослый человек: одежда аккуратно сложена на стуле, ничего нигде не валяется, на столе возвышается ровная стопка тетрадей, единственная игрушка, лежащая на виду, — картонная модель танка. Билли в полосатой пижаме, застегнутой на все пуговицы, лежал в кровати с книжкой в руках.
— Мне нравится твоя комната, — покривила душой Елена.
— Мне тоже, — сказал Билли.
— Что ты читаешь?
— «Загадка греческой гробницы».
Она присела на край кровати.
— Не читай слишком долго.
— В половине десятого я должен гасить свет.
Неожиданно для самой себя Елена наклонилась и поцеловала мальчика в щеку.
В этот миг дверь открылась и в комнату вошел Вандам.
Картина была такой знакомой, что Уильям остолбенел: мальчик с книгой в постели, тусклый свет ночника и женщина, наклонившаяся, чтобы поцеловать ребенка на ночь. Вандам стоял и смотрел на них с ощущением человека, который точно знает, что это сон, но никак не может проснуться.
— Здравствуйте, Уильям. — Елена встала с кровати.
— Добрый вечер, Елена.
— Спокойной ночи, Билли.
— Спокойной ночи, мисс Фонтана.
Она прошла мимо Вандама и вышла из комнаты. Он сел на край кровати, туда, где только что сидела она.
— Развлекал нашу гостью?
— Да.
— Молодец.
— Она мне понравилась… она читает детективы. Мы собираемся меняться книжками.
— Здорово. Ты сделал задания?
— Да, выучил французские слова.
— Хочешь, проверю?
— Да нет. Джафар уже проверял. А она такая красивая, да, пап?
— Да. Она работает на меня… Но это секрет!
— Мой рот на замке.
Вандам улыбнулся:
— Вот это дело.
— Она… — Билли подался вперед. — Она что, секретный агент?
Вандам приложил палец к губам.
— Даже у стен есть уши.
— Ты меня разыгрываешь! — Билли заподозрил подвох.
Вандам молча кивнул.
— Папа!
Уильям встал.
— Выключи свет ровно в девять тридцать.
— Ладно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Билли. — Вандам вышел из комнаты. Закрывая дверь, он подумал, что один-единственный поцелуй Елены может значить для его мальчика больше, чем все их мужские разговоры каждый вечер перед сном.
Спустившись в гостиную, он застал Елену за приготовлением мартини. Уильям чувствовал, что ему следовало бы выразить свое неудовольствие тем, что она хозяйничает в его доме, но он слишком устал, чтобы выяснять отношения. Вандам сел в кресло и с благодарностью принял из ее рук мартини.
— Тяжелый день? — спросила Елена.
Весь отдел Вандама работал над новой схемой для обеспечения безопасности радиопередач, разработанной после захвата немецких передатчиков на Холме Иисуса, но Вандам не собирался рассказывать об этом ей. Он остро ощущал, что она играет в хозяйку дома, хотя прав на это у нее нет.
— Что заставило вас прийти сюда? — спросил он.
— Вульф назначил мне встречу.
— Прекрасно! — Вандам моментально забыл обо всем остальном. — Когда?
— В четверг. — Она протянула ему записку.
Он внимательно изучил несколько строк. Скорее приказ явиться, а не приглашение.
— Как вы это получили?
— Мальчик-посыльный принес ко мне домой.
— Вы расспросили мальчика? Где он получил записку? Кто ее дал ему?
— Мне даже в голову не пришло. — Елена приуныла.
— Забудьте.
Вульф — человек осторожный, вряд ли мальчишка обладал ценными сведениями.
— Что теперь делать? — спросила Елена.
— То же, что и в прошлый раз, только лучше.
Вандам старался придать своему голосу как можно больше уверенности. Ведь ситуация выеденного яйца не стоит. Мужчина назначает свидание девушке. Хотите арестовать этого мужчину? Идите на место встречи и берите его хоть голыми руками. Ускользнуть, используя трюк с такси, он уже не сможет: Вандам позаботится, чтобы ресторан окружили двадцать или тридцать человек и чтобы дорожные посты находились в полной готовности. Но кто знает, что придет Вульфу в голову на этот раз?