В Жигулях, в бункере Генштаба стратегических войск Роман Стриж, показывая на экран телевизора и багровея от бешенства, медленно шел на министра обороны маршала Вязова:
– Откуда он может это знать? Я тебя спрашиваю: откуда жиды могли узнать…
Митрохин встал между ними, сказал Стрижу:
– Подождите, Роман! Сейчас не время! Я предлагаю атаковать Курган и уничтожить Горячева.
– Чем атаковать?! – повернулся к нему Стриж. – Кретин! У него же авиация!
– Можно ракетами, – сказал Вязов. – Тактическими…
– Небольшая Хиросима в Ижевске сразу всех успокоит, – объяснил Митрохин.
– Ты забыл про жидовское парапсихологическое оружие. Они же предупреждали…– сказал Стриж с горечью.
Тем временем генерал Бэрол Леви продолжал:
– Вы совершенно своевременно остановили генерала Купцова, господин Горячев. До восстания на Урале Стриж и Митрохин разрабатывали планы короткой войны с Японией и Израилем, но теперь такая «маленькая» война уже не смогла бы вернуть народ под власть Кремля. И поэтому в Кремле родилась идея войны с Китаем. Потому что для русских страшней Китая нет ничего, даже меня в детстве пугали: «Вот придут китайцы!». При этом, по первоначальному плану Стрижа, провокация пограничного конфликта была проста и примитивна…
Бэрол Леви развернул перед телекамерой планшет с подробной картой размещения советских и китайских войск по обе стороны реки Амур и стал показывать пальцем:
– Части советского «спецназа» должны были напасть на китайских пограничников вот здесь и затем отступить, увлекая китайцев далеко в глубь советской территории, вот сюда, в Уссурийский край. Таким образом, два миллиона евреев были предназначены на истребление сначала китайской армией, потом – советской…
В бункере Генштаба стратегических войск Роман Стриж медленно и словно бы невзначай потянул на себя ящик письменного стола, где у него лежал пистолет. Их было в кабинете только трое: Стриж, Митрохин и Полина Чистякова. И Митрохин столь же малозначительным внешне жестом потянулся к своему карману. Но в этот миг взгляды Стрижа и Митрохина встретились, они поняли друг друга, и Стриж глухо сказал:
– Этот план знали только двое – ты и я…
Но Митрохин вдруг приложил палец к губам, отрицательно покачал головой и показал Стрижу три пальца. Затем он неслышно встал со стула, на цыпочках, по-кошачьи подкрался к двери кабинета и, достав из кармана кителя пистолет, вдруг резким пинком сапога ударил по двери и выбежал в приемную. Здесь, за своим столом сидел с телефонной трубкой в руке молодой кремлевский секретарь Стрижа. От неожиданности появления Митрохина и грохота распахнувшейся двери он не успел даже нажать на рычаг телефонного аппарата. Митрохин вырвал у него трубку и крикнул в кабинет Стрижу:
– Роман, скажите что-нибудь, громко! Но Стриж лишь прибавил звук телевизора, и Митрохин услышал этот звук в телефонной трубке.
– Сволочь! – выкрикнул Митрохин и в упор выстрелил в секретаря Стрижа, а затем повернулся к вбежавшим на звук выстрела офицерам генштаба. – Уберите израильского шпиона!… – И вернулся в кабинет Стрижа: – Эта сволочь!… – произнес он еще в запарке. – У меня было подозрение… – и вдруг его осенило: – Слушайте, Роман! Если он шпион, то… никакого парапсихологического оружия у Израиля не было и нет! Мы можем действовать!
– …А теперь подумайте сами, Михаил Сергеевич, – говорил между тем по телевизору Бэрол Леви. – Когда вашему народу стала угрожать реальная опасность, вы ухитрились даже сбежать из ссылки, чтобы спасти страну и свой народ. Мы тоже не можем допустить гибель евреев, которых русское правительство сослало в Сибирь. Мы попросили китайское правительство разрешить нам разместить вдоль границы наши войска, и мы организовали воздушный десант с продовольствием из Японии. О, конечно, в ящиках с продуктами было и оружие, я не отрицаю. Я сам руководил этим десантом и сам раздавал оружие евреям в ваших концлагерях. А разве вы бросили бы своих людей безоружными? Таким образом, мы сорвали первый план вашего «Политического правительства». Остальное, я думаю, понятно. Вы бы не стали кричать на генерала Купцова и требовать, чтобы он вернул своих солдат в казармы, если бы сами не раскусили новый замысел Стрижа и Митрохина. За четыре минуты до вашего появления на телевидении генерал Купцов получил приказ напасть на евреев в Уссурийском крае и устроить там бойню, тотальное истребление. Конечно, мы бы вмешались, а как же иначе? Но именно этого и хотят Стриж и Митрохин – чтобы, спасая русских евреев, наша танковая дивизия перешла вашу границу в Уссурийском крае. Тогда генерал Купцов атакует Китай тактическим оружием, и, пожалуйста, советско-китайская война началась, русский народ объединится для защиты родины под руководством «Патриотического правительства». Как видите, эта игра была рассчитана с безукоризненной логикой. Другое дело – успел или не успел бы генерал Купцов отдать приказ о ракетном ударе по Китаю… Так вот, я хочу сказать генералу Купцову: если бы господин Горячев задержал свое появление на телевидении еще на сорок три секунды, то вы, генерал, – Бэрол Леви взглянул на свои ручные часы, – вы уже семь минут назад были бы мертвы. Таким образом, за эти семь минут своей жизни вы уже можете сказать спасибо господину Горячеву. А остальное все еще зависит от вас, генерал. Стоит вам отдать приказ о ракетном пуске – и… вы не успеете узнать, произойдет этот пуск или нет. Но я бы не советовал вам, Купцову, проверять мои слова, – улыбнулся в свою рыжую бороду Бэрол Леви.
– Врешь! На пушку берешь! – почти радостно сказал Митрохин в экран телевизора. И крикнул в глубину бункера: – Вязов! Вязова сюда!
И вдруг Полина Чистякова, неподвижно, со слезами на глазах сидевшая в углу кабинета, вскочила с кресла и рухнула на колени перед Стрижом и Митрохиным:
– Нет!!! Не-е-ет! – закричала она. – Не убивайте! Роман! Павел! Не убивайте их!
– Пошла вон, проб…! – Стриж отбросил ее ногой.
– Уберите эту дуру, – приказал Митрохин своим офицерам.
– Все, я закончил, – сказал Бэрол Леви. – Все политические аспекты этих переговоров уже не по моей части…
– Спасибо, – ответил ему Горячев. – Приказ о нападении советских войск на лиц еврейской национальности, заключенных в Уссурийском крае, я уже отменил. Вы слышите, Купцов? Второе. Этот нарыв – я имею в виду концентрацию лиц еврейской национальности в Уссурийском крае – должен быть ликвидирован чисто мирным путем. Я предлагаю: в обмен на гарантии отмены китайской интервенции мы открываем свою границу, и все евреи, которые захотят, могут уйти через границу в Китай. Оттуда, как я понимаю, их вывезут в государство Израиль…
– Эти гарантии могут быть пустым звуком! – хмуро сказал генерал Купцов.
– Я думаю, что пустым звуком могут быть любые гарантии. Но здесь особый случай, – сказал Горячев и впервые дал Майклу Доввею достаточную паузу для полного перевода его слов. – Мы ведем эти переговоры на глазах всего земного шара. Если кто-то из нас нарушит свои обещания, он дискредитирует себя в глазах не только всего мира, но в первую очередь, в глазах своего собственного народа. Поэтому я готов поверить китайским товарищам на слово… Министр обороны Израиля генерал Натан Шамран вдруг бросил несколько реплик на иврите, и, кажется, именно в этот миг по советскому телевидению впервые в истории прозвучал иврит. Бэрол Леви перевел:
– Господин Натан Шамран считает, что прежде всего мы должны получить гарантии от советской стороны. А именно: советское правительство гарантирует, что впредь не будет искать решение своих внутренних проблем путем начала международного военного конфликта на китайской границе или в любом другом месте. Второе. Скажите, господин Горячев, что будет считаться, «добровольным решением», на основе которого любой еврей, заключенный сейчас в Уссурийском крае, сможет перейти в Китай? Свободный выбор этих людей должен быть гарантирован присутствием в лагерях наших наблюдателей…
– Нет, пусть там будет международная комиссия… – быстро и с какой-то явно торгашеской поспешностью вставил Горячев. И было в этой его поспешности вдруг столько характерно жидовской интонации, что стоящие в редакции «Последних новостей» тележурналисты прыснули от смеха, израильтяне Бэрол Леви и Натан Шамран засмеялись, и даже невозмутимые китайцы сначала улыбнулись, а затем и открыто расхохотались.
И вместе с ними хохотал в этот миг у телевизора весь мир простые работяги Урала,
артисты Большого театра в Москве,
американский Президент в Белом доме,
Зарудный, Гусько, Акопян и Стасов на Урале,
советские солдаты и офицеры в казармах
и даже евреи, стоявшие у радиоприемника в уссурийском концлагере.
И, хохоча вместе со всем миром, вытирая слезы смеха, возбужденные журналисты-телекомментаторы кричали в эфир:
– Нет, пусть там будет международная комиссия… – быстро и с какой-то явно торгашеской поспешностью вставил Горячев. И было в этой его поспешности вдруг столько характерно жидовской интонации, что стоящие в редакции «Последних новостей» тележурналисты прыснули от смеха, израильтяне Бэрол Леви и Натан Шамран засмеялись, и даже невозмутимые китайцы сначала улыбнулись, а затем и открыто расхохотались.
И вместе с ними хохотал в этот миг у телевизора весь мир простые работяги Урала,
артисты Большого театра в Москве,
американский Президент в Белом доме,
Зарудный, Гусько, Акопян и Стасов на Урале,
советские солдаты и офицеры в казармах
и даже евреи, стоявшие у радиоприемника в уссурийском концлагере.
И, хохоча вместе со всем миром, вытирая слезы смеха, возбужденные журналисты-телекомментаторы кричали в эфир:
– Он сделал это! Он сделал это! Великий русский президент Михаил Горячев вновь вышел на международную арену и выиграл свое Ватерлоо! Он сам, лично, один, организовал на наших глазах великое телешоу двадцатого века – впервые в мире открытые телевизионные международные переговоры на высшем уровне! Гениально! Но он выиграл это шоу не тогда, когда отдавал приказы генералу Купцову, и не тогда, когда согласился освободить евреев из концлагерей, а когда сказал одну единственную фразу и заставил хохотать весь мир. Хотя в этой самой фразе нет ничего смешного…
Да, в самой реплике Горячева действительно не было ничего смешного. Скорее, она была лишь попыткой отторговать хоть что-то. Но то, что она прозвучала с еврейским акцентом, заставило мир покатиться от смеха, разрядив в этом интернациональном хохоте весь страх и все напряжение последних часов.
Глядя на хохочущих вокруг офицеров авиаполка, Ларису и Майкла Доввея, Горячев сначала растерянно улыбнулся, а затем и сам невольно рассмеялся.
И вдруг что-то случилось на всех телеэкранах мира: лицо и тело Горячева деформировалось чудовищно и страшно – так в кинотеатре иногда «плывет» по экрану изображение из-за того, что лампа проектора расплавила эмульсию кинопленки…
Так брошенный в озеро камень уродует отраженные в спокойной воде деревья и облака…
Так атомный взрыв молниеносным ожогом оплавляет лицо земли… И белая, матовая пыль слепоты воцарилась вдруг на всех телеэкранах.
48. Жигули, Ставка Верховного Главнокомандования Советской Армии. 22.15. по московскому времени.
ВСЕМ ГАЗЕТАМ, РАДИО И ТЕЛЕСТАНЦИЯМ, ВСЕМ ТЕЛЕГРАФНЫМ АГЕНТСТВАМ
МЕМОРАНДУМ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НАРОДАМ СССР И ПРАВИТЕЛЬСТВАМ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ
Сегодня, 6-го февраля с. г., в 21.00 по московскому времени самовольно, без ведома Президиума Верховного Совета и Советского правительства по советскому телевидению выступил М. С. Горячев. Присвоив себе диктаторские полномочия представлять Советский Союз, М. С. Горячев с настойчивостью маньяка отдавал безумные приказы командованию Советской Армии, а затем вступил в телевизионные переговоры с руководителями Израиля и Китая, во время которых пошел на открытое предательство национальных интересов нашей страны и, в частности, интересов русского народа. Конечной целью этих так называемых «переговоров» являлась выдача Израилю двух миллионов советских граждан – лиц еврейской национальности, открытие наших южных границ для иностранного вторжения и оккупации Китаем всей Сибири, а Японией – Советского Дальнего Востока.
По наглости, цинизму и безумию эта акция не знает себе равных в мировой истории.
В связи с этим гуманному долготерпению Советского Патриотического Правительства наступил законный и естественный конец. Перед лицом чудовищного предательства М. С. Горячевым национальных и государственных интересов Советского Союза нами было принято решение прервать безумного узурпатора власти и остановить этот телевизионный спектакль, наверняка спланированный заранее силами международного сионизма. В 21.56 минут по военной базе под городом Курганом, захваченной М. С. Горячевым и его приспешниками для пиратского выхода в телевизионный эфир, был нанесен удар тремя тактическими ядерными ракетами класса СС-12.
Этим актом Советское Правительство продемонстрировало миру свою категорическую решимость противостоять любому предательству государственных интересов СССР, любой иностранной агрессии в любой ее форме, а также переход к решительному восстановлению порядка внутри страны.
В связи с этим все приказы, отданные Советской Армией бывшим узурпатором власти М. С. Горячевым, и все его публичные обещания правительствам Израиля и Китая, сделанные им якобы от имени советского народа, считаются незаконными;
на всей территории СССР вводится военное положение;
продолжается экстренная мобилизация в Советскую Армию всех лиц мужского пола в возрасте от 17 до 50 лет для защиты Отечества как от иностранных агрессоров, так и от внутренних врагов;
все антисоветские, антикоммунистические, антипатриотические и антиправительственные выступления объявляются вне закона и будут караться как измена Родине.
Правительство предупреждает тех, кто не прекратит антисоветской борьбы, что восстановление правопорядка на всей территории СССР будет проведено с применением всех имеющихся в распоряжении правительства средств, включая средства, адекватные тем, которые были применены для уничтожения предателя русского народа, агента мирового сионизма М. С. Горячева и его приспешников.
Правительство СССР ставит в известность все иностранные правительства о своей столь же категорической решимости защищать священные границы нашей страны.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС
ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР
49. Вашингтон, Белый дом, 21.00 по вашингтонскому времени.
– My fellow Americans! Леди и джентльмены! Шесть часов назад весь мир был свидетелем самого позорного акта в истории человечества – применения правительством России ядерного оружия против своего собственного народа и косвенным образом – против всего человечества. По данным ЮНЕСКО, мощность атомного заряда, обрушенного Кремлем на город Курган, лишь на 9 процентов меньше мощности бомбы, сброшенной на Хиросиму в августе 1945 года. Сейчас вы увидите видеокадры, снятые нашим спутником…
Президент США прервал свое экстренное обращение к нации. На телеэкранах возникли три желто-пурпурных гриба атомных взрывов, в полной тишине вырастающих рядом с городом Курганом. Освещенный этим желто-оранжевым светом весь город рушился враз, как подкошенный. Сдвинутые тремя ударными волнами, падали кварталы жилых домов, кирпичные здания школ и заводские корпуса. Только купол старинной церкви сохранил свою стальную арматуру – совсем, как купол Jenbbako-Doam в Хиросиме. А в эпицентре этих атомных взрывов, в шестнадцати километрах от города, ударной и тепловой волной были обращены в прах все ангары и казармы Курганской авиационной дивизии. И все реактивные самолеты, стоящие на взлетных полосах, разлетелись по сторонам ошметками оплавленного металла.
Снег растаял на сотню километров вокруг. В обугленной тайге стали подниматься к небу розовые и багровые языки пожаров-То, что Президент США не сопровождал эти кадры никакими комментариями, то, что эти взрывы происходили словно в космической тишине, лишь усугубляло их трагический эффект и вызывало ощущение полной беззащитности земли и людей перед иррациональной силой ядерного оружия…
И только когда три атомных гриба рассеялись окончательно, обнажив ослепленную, обугленную, разом иссохшую землю с гигантскими языками пожаров в тайге, – только тогда за экраном вновь возник голос Президента. На фоне того, как телекамеры космического спутника удалялись по орбите все дальше от бывшего Кургана, американский Президент глухо говорил:
– Шесть часов назад в этом городе было около 217 тысяч жителей. Женщины, дети, старики, рабочие… Может быть, они жили беднее нас, но они любили жизнь не меньше… – Лицо Президента вновь появилось на телеэкранах. – Они любили то же небо, они так же, как мы, растили детей и мечтали о счастье. Шесть часов назад их не стало. Ни мужчин, ни женщин, ни детей… – Президент замолк и продолжил только после долгой паузы: – My fellow Americans! Я не могу передать вам глубину моих сожалений по поводу того, что являюсь сегодня вашим Президентом. Я бы очень хотел, чтобы те решения, которые я вынужден был принять в течение последних шести часов, чтобы они были приняты кем-то другим. Однако вы оказали мне высокую честь быть вашим лидером, и я не имею права уклониться от своих обязанностей в эти трагические часы истории. Поэтому я хочу напомнить вам следующее.
В 1917 году мир уступил коммунистам власть в России. В результате Россия получила ГУЛАГ, а народы Средней Азии, Кавказа и Прибалтики – коммунистическое рабство.