– Активность снизилась вдвое, перегрузка всё равно присутствует, но если он продержится в таком режиме… хотя бы какое-то время, то это реальный шанс остаться в живых. Он действительно спит. Хорошо бы ему проспать подольше.
– Марк, нужно убрать отёки, – попросил Фэб. – И помогите снять с него майку. Она перекручивается и мешает. Потом нужно будет его нормально покормить…
– Мы поставим поддержку.
– Ему не нужна поддержка, он здоров, не считая нескольких мелочей и почки, которая проблемой не является. Вы сделали работу великолепно, по высшему разряду. Но не нужно лечить то, что в лечении не нуждается, и гробить желудок, которому эта поддержка на пользу не пойдёт, – Фэб говорил быстро, еле слышно, он ужасно боялся, что Марк сейчас перебьёт, станет возражать, а спорить в его положении – дело безнадёжное. – Я знаком с подобными случаями, такая картина для меня – не новая. Поверьте, я знаю, что лучше сделать. Не надо искать сложных путей там, где есть простые.
Марк задумался. Посмотрел на висящий перед ним визуал с данными. Потом – на умоляющее лицо Фэба. Потом – почесал в затылке, хмыкнул.
– Может, вы и правы, – с лёгким сомнением в голосе произнёс он. – Но отёк в любом случае надо снять. Дышать мешает. Сейчас уберу. Как вы думаете, он очнётся?
Фэб отрицательно покачал головой.
– Не в ближайшее время. Марк, я же говорю, я знаком с этой картиной. И знаю эту клинику. Но… я и предположить не мог эту клинику – здесь.
– Так что же с ним такое? – с интересом склонил голову к плечу врач.
– Трудно объяснить, но я попробую. Очень похожую картину дают Сэфес и Барды на выходе из Сети. Тело уже вернулось, а вот голова… занята последней задачей, и, пока эту задачу полностью не прогонит, не выйдет из неё.
– И что вы делали в таких случаях?
– Ровно то же, что и вы. Поддерживали, ухаживали. Здесь ничего нельзя сделать, только ждать. Проблема в том, что Ит – не Сэфес… понимаете?
– Точно? – с подозрением спросил Марк.
– Насколько я знаю, нет, – покачал головой Фэб. – Когда я сто двадцать лет назад умер, он Сэфес не был. Да и невозможно стать Сэфес на третьей сотне, просто нереально… Но сейчас то, что я вижу, полностью идентично тому, что я знаю. А я знаю, как помочь и что нужно делать, чтобы улучшить ситуацию.
– Почему он заснул у вас? Вы что-то сделали?
– Я ничего не делал, посмотрите запись. Просто прилёг рядом. Это почему-то сработало. Я знаю методы, позволяющие очень быстро выключить сознание, но, клянусь, я не делал ничего!..
– Ладно… Фэб, чуть-чуть его приподнимите, майку снимем.
* * *Ит проспал сутки, и эти сутки Фэб не отходил от него ни на секунду. Ближе к утру он сам для себя полностью подтвердил собственное предположение – просматривая потихоньку отчёты, сделанные Марком и Найти. Эти отчёты показали ему то, что он не увидел начально: момент «входа» в задачу. Вход этот, как понял Фэб, начался в тот момент, когда Ит рухнул на пол в его комнате… так что вовсе не слова Фэба были причиной тому, что сейчас происходило. Какое-то время голова, видимо, пыталась поддерживать и задачу, и связь с реальностью, но такое даже для Сэфес невозможно. Ит ещё долго продержался, почти сутки – пока сознание милостиво не выключилось. Что же произошло? Что он решает? Где он сейчас и сумеет ли вернуться? А если сумеет, то когда?
Фэб искусал себе губы до крови, читая отчёты и пытаясь понять происходящее. Это может продлиться годы. Потому что Ит не Сэфес, и то, что он делает (как вообще возможно то, что он это делает?!), обычный человек или рауф делать просто не может. Это не работа с Сетью, конечно, но сейчас эта вот несчастная голова перегоняет какие-то огромные объёмы информации, оставив для тела лишь крошечный сегмент – рефлексы и ритм сон/бодрствование. И спасибо, что хоть этот ритм каким-то чудом вернулся, потому что глупая голова убила бы тело, запросто… и даже этого бы не заметила.
За сутки они с Марком сумели сделать многое – например, решили вопрос с едой. Чуть позже Марк просмотрел на всякий случай все швы, и Фэб от души похвалил его, нисколько не льстя и не обманывая. Работа была действительно великолепной – сейчас, на десятые сутки, швы выглядели как тончайшие светло-розовые нити, а через месяц пропадут уже совсем, полностью – ювелирная, тщательнейшая работа, а ведь клинике Лурье за это не платили, точно не платили, у семьи совершенно нет денег, чтобы оплачивать подобное.
Фэб спросил – Марк охотно ответил.
– Ну, это, можно сказать, бонус… Всё-таки не каждый день встречаются клиенты, которые приносят Окисту полтора миллиарда. – Он искоса посмотрел на Фэба. Тот кивнул. Три воссоздания одновременно, огромная сумма, которую семья заплатила… ну да, может быть. – Берте мы будем делать такой же внешний шов при трансплантации. Тоже редкий случай… Хотя, Фэб, я очень надеюсь, что ваша семья больше нам редкие случаи поставлять не будет. – Он беззвучно засмеялся. – По-моему, с вас уже хватит.
– К сожалению, это не моя семья, – Фэб опустил глаза. – Я сам виноват.
– Что вы планируете делать дальше?
– Если они разрешат, я пробуду тут, пока он не придёт в себя. Потом… – Фэб попробовал пожать плечами, но вовремя остановился. – Не знаю. Денег у меня нет совершенно, статуса тоже. Подтвердить образование я в ближайшее время не смогу, равно как и пройти экзамены. Да я и не хочу, если честно. Я с гораздо большим удовольствием наложил бы на себя руки, но так обходиться с подарком, который они мне сделали… это было бы подлостью. Так что, увы, я вынужден буду жить. Как-то. Видимо, придётся наниматься на ту работу, на которую возьмут. А дальше – не знаю.
Марк нахмурился.
– С этим могут возникнуть сложности, – проговорил он. – Работа, даже неквалифицированная, всё равно распределяется по кланам. Нет, попробовать можно, но я совсем не уверен, что хоть кто-то рискнёт вас взять.
– А вы бы рискнули? – Фэб смотрел Марку в глаза, тот через секунду стушевался, опустил взгляд.
– Простите, но – нет. Фэб, вы рауф. Это игра втёмную, понимаете? Я не знаю, как отреагируют клиенты нашей клиники на вас, я не могу рисковать. Дочь скажет то же самое. С одной стороны – да, все отлично знают, что у рауф очень высокий уровень той же медицины…
– У каких конкретно?
– У тех, что нас курируют, – поморщился Марк. – С другой – мы в своё время… в общем, с рауф у наших людей связаны не самые приятные ассоциации. Тут происходили… конфликты, причём очень серьёзные. И… прецедент, пусть старый, с неправомерной работой одной группы именно по отношению к рауф… там была дурная история, в результате рауф-мир сильно наказали деньгами, и… впрочем, сейчас это неважно, а важно то, что работу вы, скорее всего, найти не сумеете.
– Мне дадут какой-то минимум?
– Да, разумеется. Может быть, поселят в колонии добровольного наказания, может быть, на севере, там много свободного жилья. С голоду не умрёте, не бойтесь.
Фэб кивнул.
– Вообще, конечно, лучше бы вам от нас уехать, – продолжил Марк. – Если я правильно понял, семья тут скорее всего не останется. Поскольку натурализация у них есть и статусы подтверждены, пусть не у всех, они сумеют заработать на того же Ойтмана где-то за год. Ри говорил мне, что они вроде бы так и хотели поступить, но… пока Ит не поправится, они будут здесь.
– Да, конечно, – Фэб снова кивнул. – Главное, что теперь мы можем не сомневаться в том, что он выживёт… а дальше – время покажет.
* * *Через двое суток выяснилось, что нормально Ит может спать только в присутствии Фэба. Нет, он засыпал на час-другой днём, если с ним находились Кир или Скрипач, но просыпался очень быстро, а лекарства, которые начал осторожно пробовать Марк, не действовали.
Через четверо суток ситуация выглядела примерно следующим образом: по ночам Фэб «работал снотворным», а днём – сидел в коридоре неподалёку от квартиры, которую занимала семья, готовый в любую минуту подойти, если потребуется его помощь. Всё это время семья его игнорировала – и он отлично понимал, почему. Наверное, будь он на их месте, то чувствовал бы ровно то же самое… Спал Фэб мало и урывками. Иногда удавалось подремать в коридоре, положив под голову сумку с вещами, иногда – ненадолго прикорнуть рядом со спящим Итом ночью. Пару раз за это время он заказывал себе что-то поесть, но кусок не лез в горло, и еда (хорошо, что это были концентраты) перекочевала в результате во всё ту же сумку. Фэб отрешённо думал, что, будь он старым, таким, как тогда, когда умер, он бы не выдержал такого ритма так долго – но сейчас он молод и совершенно здоров, и сможет, наверное, продержаться столько, сколько потребуется.
На седьмые сутки к нему, снова сидящему в коридоре, подошёл Кир.
– Иди в квартиру, – ледяным голосом приказал он. – Хватит нас позорить. Мы оплатили твою комнату. Возвращайся.
Фэб поднял голову – в глазах Кира явственно читалась холодная злость напополам с гадливостью.
– Не надо, – беззвучно ответил Фэб.
– К сожалению, надо, – скривился Кир. – Тут, в Саприи, уже ходят слухи, что мы-де оплатили твоё воссоздание ради мести. И чья-то считка с бедной овцой, сидящей на сумке в коридоре, уже попала в Скивет. У нас и так положение хуже некуда, денег на три месяца осталось, и нам не нужны проблемы с работой из-за этих слухов. Поэтому, к сожалению, нам придётся какое-то время терпеть твоё присутствие.
– Не надо, – повторил Фэб. – Извините… я про это не подумал. В коридоре меня больше видеть не будут, обещаю.
Он встал, поднял сумку, перекинул ремень через плечо.
Они стояли друг напротив друга, два молодых рауф, один – с кобальтовыми, потемневшими от гнева глазами, второй – отчаянно желающий, чтобы его, вот прямо тут, прямо сейчас, прикончил первый…
– И куда же ты собрался? – ехидно спросил Кир.
– Вниз, – честно ответил Фэб. – Там есть старые склады и эллинги. И там лет сто никого не было, судя по слою пыли. Жить там нельзя, потому что коммуникации не работают, но там полно мест, где можно находиться днём и никто не увидит. Если это нужно, я объясню, где меня найти.
– Рыжий, подойди на секунду, – не повышая голоса, произнёс Кир. – Их величество не желает возвращаться в резиденцию, а желает совершать вояжи на каких-то заброшенных ярусах. Что скажешь?
Скрипач вышел из квартиры и подошёл к ним. Коротко глянул на Фэба – в глазах точно такое же гадливое отвращение, – потом пожал плечами.
– Если честно, мне насрать, – ответил он. – Пусть идёт, куда хочет, лишь бы его тут не видели. Вообще, Фэб, твоё нытьё про искалеченную жизнь Ита было, пожалуй, единственной правдой, которую я от тебя в принципе слышал. Только маленькая ремарка – ты не только Иту жизнь искалечил. Мне тоже. Хорошо, что я сумел вообще это понять… и что моя жизнь в результате другая. И, надеюсь, в дальнейшем она тоже будет… другой. Но самое поганое то, что он, к моему огромному сожалению, даже после твоей смерти продолжал любить тебя, и только тебя. Это, знаешь, такой мировой закон – почему-то действительно хороших не любят. А вся любовь, вот такая вот самоотверженная и великая, достаётся всяким подонкам, которым на неё положить три кучи и которые, если чем и заняты, так только самолюбованием. Вот как ты, Фэб.
– Рядом с тобой стоит твой муж, – Фэб ощутил, что его, помимо воли, начинает трясти. – И его муж – тоже. Его жизнь тоже стала… другой.
– Ой ли? – Кир рассмеялся. – Ну ты и тупица, Эн-Къера!.. Рыжий, он что, всегда таким был? Или притворяется?
– Чёрт его знает.
– Ты до сих пор не понял? – продолжал веселиться Кир. – Мамочки мои, Эн-Къера, ты разучился понимать разговорную речь? Может, тебе в письменном виде пояснить? Или догадаешься всё-таки? Или попытаешься понять, что сейчас говорил Скрипач?
Фэб смотрел на них, чувствуя, что по всему телу забегали отвратительные холодные мурашки.
– Ну, для непонятливых придётся всё-таки отдельным порядком, – Кир посерьёзнел. – Может быть, ты поймёшь, какая ты мразь – хоть стыдно станет. Мы прожили вместе на Терре-ноль семьдесят лет, Эн-Къера. И за эти семьдесят лет я был с ним один-единственный раз. По очень сильной пьяни, надо признать. Был какой-то праздник…
– День рождения Берты это был, – напомнил Скрипач.
– Ага, точно. В общем, назюзюкались мы до совершенно свинского состояния, всем коллективом. В результате Рыжий и Берта утащились спать к ней, а я поволок отмывать Ита, который якобы убирал со стола и опрокинул на себя салат. Убирал – сильно сказано, от него вреда было больше, чем пользы. От меня, впрочем, тоже, – самокритично признался он. – Я был хороший. Ну очень хороший. Но что-то ещё соображал. В общем, после того, как с салатом было во всех смыслах покончено, мы с ним вдруг обнаружили, что сидим в моей комнате… и целуемся. И что нам как-то очень хорошо от этого дела, и, кажется, продолжение вполне может последовать. Оно и последовало. Я даже и не думал, что он вообще на такое способен, но той ночью он мне сумел доказать, что он – ничуть не хуже солнышка, и что он… не такой, каким я его себе представлял. До этого дня псих был… каким-то серым, невзрачным, а тогда – он словно раскрылся, и я увидел – он совсем другой. Неважно. В общем, утром я проснулся и обрадовался… дурак. Я тогда ещё был молодой дурак и не соображал некоторых вещей. Я подумал – как хорошо, всё налаживается, псих оттаял, наконец, а мы пятнадцать лет как были в браке, замечу – и, может быть, дальше всё будет уже совсем как надо.
Скрипач невесело усмехнулся. Кир тоже.
– Эти спали ещё… Пошёл его искать. Сунулся в комнату – нету. Иду на кухню – тоже нету, а на столе записка. «Всё убрал, поехал в Борки, надо закрыть дом на зиму». В Борках у нас был очень хороший дом, да, Рыжий? Мы его сами строили… большой дом, который действительно надо на зиму закрывать – ставни на окна, цветы укрыть лапником… там много работы каждую осень, но дело не в том. Его не было двое суток. Потом приехал – как ни в чём не бывало. Шутил, смеялся. А потом…
– А потом я увидел, что у него левая рука забинтована до локтя, – продолжил Скрипач. – И другие тоже заметили. Берта пристала – что с рукой? Он ответил, что порезался стеклом – ставил ставню, задел окно, стекло разбилось.
– Только это было не окно, – Кир оскалился. – Нет, Фэб, это было не окно. Позже он Рыжему рассказал, что было на самом деле. На самом деле он сидел ночью и резал себе руку. Ножом. До кости. Нет, он не хотел покончить с собой. Он себя наказывал. И знаешь, за что? За то, что изменил – тебе. Со мной. И ему это понравилось. Больше это не повторялось ни разу. Есть методика для разрядки, так вот, максимум, что он себе позволял все последующие годы, когда становилось совсем уже хреново… он просил меня помочь. Это занимает десять секунд и с занятием любовью не имеет ничего общего. Так что все эти сто двадцать лет он был тебе верен. За исключением одного-единственного раза… и расплатился он тогда же. Причём платил сам.
– Теперь дошло? – поинтересовался Скрипач. – Ну что, Фэб? Испытываешь чувство законной гордости, не так ли? Классно ты опустил того, кто…
Фэб, уже не слыша их, развернулся и побрёл по коридору прочь. Единственное, чего ему хотелось в тот момент, – это исчезнуть, пропасть, сгинуть. Чтобы его не было.
– Далеко собрался? – поинтересовались за спиной. – Эй, Эн-Къера!
Он остановился, обернулся.
– Иди к себе, – приказал Кир. – Хватит устраивать театр одного актёра.
Господи, что же делать…
– Это не так… – с трудом выговорил Фэб. – Когда… когда он придёт в себя, убейте меня, пожалуйста… другого я не заслужил…
– Вот ещё, разбежался, – скривился Кир. – Я тебе уже сказал, что руки об тебя пачкать не буду. Да и жирно это слишком, сдох, и нет проблем. Обойдёшься. Хотя двинул бы я тебе с большим удовольствием, надо признать. Ноги бы переломал и язык поганый вырвал.
– Я вот хочу, чтобы всю твою низость понял не только ты, но и он тоже. И чтобы он сам тебя послал. – Скрипач смотрел на Фэба неподвижным тяжёлым взглядом. – Чтобы он избавился от тебя. Чтобы стал от тебя свободен. Ри, конечно, тоже молодец – не нужно было соглашаться брать твой материал… но что сделано, то сделано.
Ри, который до этого момента стоял у двери и слушал перепалку, решил, что настала пора вмешаться – сейчас дело принимало совсем нехороший оборот, к тому же Кир и Скрипач уже озверели от злости и могли натворить что-то такое, за что потом придётся долго расплачиваться. Он вышел в коридор и встал между Фэбом и Киром.
– Так, спокойно, – строго сказал он. – Давайте по существу. В данный момент присутствие Фэба нам необходимо. Ну? Ответа не слышу.
– Да, – неохотно подтвердил Кир.
– Славно. Значит, пока что нам придётся потерпеть его, а ему, по всей видимости, потерпеть нас. Я прав?
Скрипач кивнул.
– К сожалению, да, – признал он.
– Отлично. Едем дальше. Присутствие в одной квартире крайне нежелательно… для всех. Так?
– Так, – ухмыльнулся Кир. – Я лично спокойно спать не смогу, зная, что эта мразь тут, за стенкой. Но если нет другого выхода…
– Кир, не перебивай, – попросил Ри. – Дослушайте. Я только что говорил с Сарой, агентом, и она согласна сдать за эту же сумму жилое помещение в километре отсюда. На этом же уровне. Точно такая же комната с ванной, просто в другой квартире. Этот вариант устраивает?