[Login]
[Welcome to net!] – поздоровалась сеть. И вслед за тем Рюкзак, пробив красочный окно-плакат с приветствием, ухнул в льдистый сумрак киберспейса. Тысячи осколков брызнули от точки входа, обращаясь в слепящие искристые капли, фейерверк в его честь. Басовито пела бекбонная струя – траффик сегодня случился совершенно необъятный.
Рюкзак, обтекаемый, как стриж в полете, и такой же черный, лег на курс. Он решил обогнать роутинг, и поэтому сразу стал искать флэш-линк с городком, зовущимся Троя. Флэш-линк должен начинаться прямо здесь, в сити, потому что Троя лежит в стороне от перегона, несколько южнее. И бекбон ее минует.
Найти линк было несложно. Для Рюкзака, по крайней мере. И линк был найден.
***~# skip a period
Жмур проснулся под вечер. В окно заглядывала похожая на начищенный медный таз луна. Солнце садилось, но Жмур этого не видел, потому что окно выходило на юг.
Рюкзака в бассейне не было. Неужели вода тому надоела? Жмур привык, что идеалом приятеля было пребывание меж двух жидкостей. Когда первая – пиво – внутри организма, а вторая – вода – снаружи.
Из спальни Злыдня доносилось недвусмысленное сопение – Злыдень еще не просыпался. Жмур почему-то вспомнил, что на прошлогоднем комтеке, когда Злыдень выбрался в сити, народ надулся пива (и не только пива) и Злыдень на пару с Энди, обнявшись и громыхая бокалами по столу, раз десять подряд проорали фольклорную физтеховскую песню, из которой Жмур запомнил только одну строку припева: «Ведь от сна еще никто не умирал!» Наверное, это наследственное, потому что Жмур не хуже помнил процедуру побудки Эндиных отпрысков перед отправкой в школу...
Вода в бассейне напоминала поверхность стейтор-массива: ни единой морщинки, идеальная плоскость. Бортики были совершенно сухими, значит Рюкзак покинул бассейн уже давно.
«Небось, в берлоге», – понял Жмур. Последние дни Рюкзак что-то затеял, шарился в каких-то логах, отслеживал какие-то входящие... Но молчал, видно хотел сначала добиться хоть какого-то результата.
Рюкзак действительно был в берлоге – сидел перед терминалом, уронив голову на борду. В голокубе мерцала неразличимая с порога строка.
«Сморило, беднягу, – подумал Жмур. – Видно, опять ничего не нашел».
Он тихо подошел к приятелю и наконец сумел прочитать надпись в спейсе голокуба. Всего одно слово.
[УМРИ]
Жмур вздрогнул и глянул на Рюкзака – на затылке у того топорщились непокорные вихры, таблетка мнемоюста отлепилась от виска и болталась на тоненьком проводке. Тогда Жмур зашел с другой стороны, чтоб увидеть лицо.
Секундой позже у Жмура сдавило горло, а по спине тут же прогулялся арктический холод.
Глаза Рюкзака были открыты и бессмысленно пусты. Из носа и изо рта тянулись темные дорожки запекшейся крови, а клавиатура кровью была просто залита – густой, почерневшей.
Рюкзак был мертв больше двух часов. В мире стало хакером меньше.
***~# run console 5
@comment: troubleshooting
– Так, – сказал Лощинин жестко. – Хватит. Кажется, я недооценил противника. Надо браться за это дело всерьез, с полной выкладкой.
Злыдень хмуро взглянул на Энди.
– Ты что-нибудь раскопал?
– Кое-что. Например, я понял, почему молчат ребята Камилла, забарьерники.
Лощинин заинтересовался.
– И почему же?
– Им подпатчили хинт-файлы. Точнее, просто исправили. С точностью до наоборот.
– То есть? – переспросил Лощинин недоверчиво.
– Им подсунули хинт, в котором говорится, что они должны встретиться с клиентом и помогать ему. Защищать, понимаешь? Они играют теперь на другой стороне.
Лощинин зажмурился.
– Но... как?!
Энди оставался спокойным.
– Приблизительно так же, как стянули твой драгоценный файл. Перехватили управление их автомобильными терминалами. Петля, контроль всех входящих и исходящих. Примитивно и поэтому действенно. Смешно, но поделать с этим ничего нельзя. Только встретиться и поговорить без посредства сети.
– Что значит – нельзя? – Лощинин все не мог поверить. – Ты хочешь сказать, что за свои деньги я получаю не помощь, а помеху?
Энди с сожалением развел руками.
– Мы имеем дело с дьявольски умными людьми, Володька. У нас на физтехе таких было раз, два, и обчелся.
Лощинин прижал ладони к лицу.
– Ладно, – вскоре сказал он хмуро. – С этим попозже. Что с Рюкзаком?
Злыдень виновато опустил глаза.
– Ему просто выжгли мозг. Дотла. Нейрон за нейроном, – сказал он. – Как ему, представляю, было больно, бедняге...
– Но куда-то же он лазил в сети?
– Я попробовал глянуть, – пожал плечами Злыдень. Логи затерты. Знакомый подход – следов нет, зато трек дурацкий оставлен.
– Неровный почерк?
Энди отрицательно покачал головой:
– Нет, CMOS и иней.
– Тири?
– Да. Такое впечатление, что произошла замена игрока.
Лощинин грохнул кулаком по столу.
– Я начинаю злиться, – сказал он неожиданно спокойно. – Энди, ты должен найти этого Тири. Кто он, черт возьми? Душу вытряси из завсегдатаев того бара, но узнай!
– Я уже узнал, – сказал Энди невозмутимо. – Тири – это девчонка. Бывшая подружка Гонзы.
Лощинин тяжело вздохнул. Так вот оно что! Вот как его раскололи в «Потерянном кластере»! С первой же фразы: «Я ищу парня по имени Тири...» – И еще: я узнал, что с человеком, которого мы ищем, с Фриппи то есть, она впервые столкнулась именно в тот вечер, когда ребята Шамила устроили в баре пальбу. К истории с исчезновением твоего файла она не имеет никакого отношения – я проверил, это так. До визита Фриппи в бар никто, вплоть до Гонзы, не подозревал, на что она способна в сети.
– И на что же она способна? – спросил Лощинин, не подумав.
Энди опустил взгляд. Конечно, он имел в виду страшную смерть Рюкзака.
– Ладно, я понял, – спохватился Лощинин. – Что еще расскажешь?
Вмешался Злыдень.
– Я узнал настоящее имя нашего неуловимого друга Фриппи. И ноду его узнал.
Лощинин нетерпеливо подался к голокубу, краем глаза заметив, что брови Энди медленно поползли вверх.
– Его зовут Аурел Чогоряну, полагаю – южанин, может даже горец, из Кишшей или из Тира. Плавающая нода, Слайдер.88.слайдер. Неудивительно, что с сетью он на «ты».
В голосе Злыдня сквозила удовлетворенность хорошо проделанной работой.
Лощинин перевел взгляд на сектор Энди.
– Ты, кажется, удивлен? – заметил он, глядя толстяку в глаза.
Энди тихо и раздельно переспросил:
– Погоди. Вы что, не знали ни имени, ни адреса того, на кого охотились?
Злыдень почувствовал легкое замешательство. Энди удивлен – а Энди всегда было нелегко удивить.
– Нет, – с легкой растерянностью ответил Лощинин. – Откуда мы могли его знать? У нас был только дурацкий трек на моем сервере. Но ведь он назвался в «Потерянном кластере», не так ли?
– Не знаю, – честно ответил Энди. – Я выяснил его имя не там.
– Где же? – наклонил голову Лощинин. Он подобрался, как хищник перед броском, чувствуя, что сейчас откроется нечто очень важное, нечто могущее в корне изменить ход событий.
– Володя, – сказал Энди. – Настоящее имя и нода вашего Фриппи лежали в хинт-файле на терминалах джипов, которые Камилл приготовил для пятерки забарьерников. Их положил туда именно Камилл. Еще до того, как Фриппи влез к ним в систему и изменил хинт.
Потрясенный Лощинин откинулся на спинку кресла. Тишина звенела, как струна на ветру.
– Так что же это получается... – протянул Лощинин напряженно. – Получается, Камилл знал имя вора и не сказал мне?
Вновь зазвенела тишина, только Килограмм, сидевший за спиной Лощинина, отчетливо хрустнул пальцами.
Жмур поерзал в гостевом кресле злыдневской берлоги. Ему враз стало очень неуютно.
Лощинин встал, с грохотом отодвинув кресло.
– Килограмм!
Телохранитель преданно вскочил.
– Едем к Камиллу.
***~# run console 2
@comment: w/o
«Ох и не повезет кому-то сегодня», – подумал Злыдень отключаясь от сессии. Но он ошибался: еще никто не знал, что Лощинин с Килограммом Камилла сегодня не найдут. Медленно обернувшись, Злыдень взглянул на Жмура.
– Как же мы Рюкзака-то не уберегли... – сказал он сокрушенно. Жмур опустил голову.
– Ты хоть знаешь что именно он затевал? – спросил Злыдень угрюмо.
– Нет. Он всегда предпочитал сначала сделать работу, а потом уж рассказывать о ней.
Злыдень вспомнил, как быстро и эффектно Рюкзак сработал с дежурными восточного шлюза в сити. Где же он к несчастью своему напортачил и напоролся на убийцу?
Негромкая трель вызова приковала их внимание. Оказалось, нагрянул Энди. Причем, директом, по парольному линку.
– Что еще стряслось? – с нехорошим предчувствием спросил Злыдень. Он знал, что неудачи обычно идут косяками, одна за другой.
– Пока ничего, – успокоил Энди. – Просто предупредить вас хотел.
– О чем?
– Чтоб не увлекались. А то живо вас, как беднягу Рюкзака... Ладно. Короче, меня тоже пытались сжечь, но я успел вовремя сдернуть мнемоюсты и еле успел перегрузить систему. Это война, Злыдень, бойня, это уже не хакерство. Я просто боюсь.
– Чего? – жестко спросил Злыдень.
– Не знаю, – ответил Энди горько. – В том-то и дело. Я не понимаю – что происходит? Ты когда-нибудь слышал, чтоб жгли через сеть нервную систему? Ты, даже сейчас, считаешь это возможным? При нашем уровне?
– Нет, – тихо ответил Злыдень. – И мне тоже страшно.
Энди запустил в бороду левую руку. Глаза его блуждали.
– Я все время спрашиваю себя – а что, если мы вздумали бороться с самой сетью? Люди не могут убивать так, как убили Рюкзака.
Злыдень сгорбился перед экраном «Пойя», а Жмур затаил дыхание.
– Ты... Ты хочешь сказать, что мы столкнулись с разумом... но не человеческим? – без обиняков спросил Злыдень.
– Может, и так. Кто сказал, что это не разум? Но то, что это не такие же люди, как ты или я, можно сказать уже сейчас. Наверняка.
– Что ты предлагаешь? – попытался направить разговор в деловое русло практичный Злыдень.
Энди пожал плечами, по-прежнему терзая собственную бороду.
– Быть осторожнее. Не лезть в сети никуда очертя голову – и никогда в одиночку. Мне кажется, группой бороться с... этим будет легче. По крайней мере такое ощущение сложилось у меня, когда я удирал с терминалов ребят-забарьерников.
– Сложилось? А почему?
Энди помолчал, потом нервно дернул головой.
– Кажется, я уцелел только из-за того, что на эти же терминалы ломился еще кто-то. Пока... это выбирало, я успел вывалиться.
– Рюкзак? – спросил Жмур напряженно.
– Нет. Это был не Рюкзак. Рюкзака сожгли откуда-то с юга. Во всяком случае, он пользовался флэш-линком с Троей, и трек Тири прослеживается почти до самой Трои.
– Веселенькое дельце, – мрачно подытожил Злыдень. – Ладно. Подождем, что скажет Лощинин.
– Подождем, – согласился Энди. – Тогда – пока...
«Пойя» высветил финиш-окно. Коннект с Энди оборвался.
– Ну, – обернулся Злыдень к Жмуру. – Что скажешь?
– Я не знаю, люди это или не люди, – хрипло ответил Жмур, – но я хочу добраться до них и...
Он зло махнул рукой, с трудом глотая застрявший в горле ком.
– Слушай, Злыдень, давай напьемся, а? Вдрызг. У тебя водка есть?
Злыдень покачал головой.
– Дома нет. Махнем в бар, тут рядом.
– Да знаю я, – отмахнулся Жмур. – Пошли.
Водка действительно помогла – заглушила боль и сделала мир хоть немного мягче. Но Жмур помнил, что это ненадолго, и потому наливал и наливал по новой.
***~# run console 1
@comment: w/o
Привыкнуть к перегону оказалось удивительно легко. Уже через две недели непрерывной гонки на запад Баю стало казаться, что он всю жизнь только и делал, что мчался на джипе по необъятной равнине. Реальность спрессовалась в километры и стала незыблемой и неизменяемой. Бай почти не лазил в сеть: только вечерами, если оставалось время. Да и то Бай раз за разом лишь пытался связаться с Аурелом и все эти дни чужой терминал не отвечал, словно был отключен от диала или волоконки. Бай чертыхался и пробовал снова и снова, потому что боялся, что они разминутся с Аурелом на перегоне. Что тому стоит съехать на десяток-другой километров в сторону? Ведь за ним гонятся, иначе не понадобилась бы охрана. Днем в степи дрожание нагретого воздуха не позволяет видеть дальше десяти километров, так что разминуться легче легкого. С другой стороны Бай понимал нежелание Аурела лишний раз возникать в сети – что бы он не натворил там, в городе на побережье, охотники на него найдутся и в киберспейсе. Любое пребывание в сети, любой след – и кольцо вокруг него начнет смыкаться. Спасение – только в полном молчании и в скорости, в безудержной гонке через равнину, когда поет встречный ветер и дрожат на руле одеревеневшие пальцы. Бай не знал, что за руль сжимают пальцы Аурела, но чувствовал, что этот мир признает только тех, кто умеет ладить со скоростью и с рукотворной мощью автомобильных моторов. С железными сердцами машин. А значит, ему тоже поет протяжную песнь встречный ветер, и стелется под колеса укатанная земля перегона. Вот только связаться с ним никак не удается, и оттого к неосознанной радости свободного движения примешивается досадное беспокойство...
Бай рассмотрел вдали решетчатые чаши ретрансляторов и покрутил настройку радиоприемника. Ретрансляторы здесь были низкие, метра по два в высоту всего. На плоской равнине они нащупывали друг друга прямым лучом за сотни километров. Правда, музыки приличной поймать он так и не сумел за эти две недели, сплошное бум-бум да монотонно-ритмичный рэп'н'ролл. Но все же веселее, чем в тишине... Точнее, под урчание моторов и шелест протекторов. Жаль, Камилл не догадался снабдить джип плеером и комплектом аудиодисков. Тигриные прихоти учли, а о музыке забыли напрочь, понимаешь. Врубить бы сейчас тягучие калугинские баллады или что-нибудь старенькое, испытанное, «Засаду-92» хотя бы...
Вздохнув, Бай неуверенно пропел:
Я опять
до отказа нажал на педаль,
И никто, и ничто
не стоит на моем пути.
И рванулась дорога навстречу,
и приблизилась дальняя даль,
И никто теперь
не сумеет меня найти.
Я – хозяин Дороги, я – хозяин Пути...
На пути действительно не стоял никто – перегон был пуст, как покинутый крысами трубопровод. Даль, правда, приближаться и не думала – горизонт отсутствовал напрочь, казалось, даль просто проглотила их джипы и теперь катает на шершавом языке равнины, как леденцы. Милю влево, милю вправо... И еще очень беспокоила строка о том, что кто-то кого-то не сумеет найти. Бай сплюнул в открытое окно, плевок тут же унесло встречным потоком воздуха. М-да. Ассоциации, чтоб их. Лучше уж Калугина петь. Хотя, кто сказал, что и тогда не возникнет ассоциаций? Правильно, никто не говорил...
В этот вечер Бай снова не смог достучаться до Ауреловского терминала, и подумал: нужно что-нибудь изобрести. Он даже не удивился когда Чен и Син вечером подсели к нему. Тигр после ужина валялся у своего джипа кверху черным пузом и водил черной ладонью по изображению тигриной лапы на двери, а Сема сначала ныл, что давно не ел бананов, а потом уселся за терминал и принялся названивать в сервис-службы городка, ближайшего на перегоне. Пора было пополнить кое-какие припасы, например, пива закупить. В городок рассчитывали въехать завтра к полудню.
От сити их отделяло около ста тысяч километров. От Аурела, видимо, меньше. Сколько он сумел проехать за две недели? По перегону ниже чем сто двадцать никто не ездит – гладкая и прямая трасса позволяла не стесняться. Даже заснувший за рулем рисковал всего лишь заехать черт знает куда, да и то, скорее всего первая же кочка разбудила бы. За Аурелом гонятся, значит медлить он не станет. Проводя за рулем десять-пятнадцать часов в сутки вполне можно одолевать за день полторы тысячи километров, если не больше. Тяжело, конечно, однако, когда на карту поставлена жизнь как-то проще соглашаешься на неудобства и легче переносишь тяготы. Итого, за две недели – тысяч двадцать-двадцать пять. Но это по прямой, а если Аурел действительно покинул перегон? В любом случае, встретить его ТП-шники смогут не раньше чем через месяц. А потом – рывок в миллион километров к зоне высадки... Это два года как минимум! Задание преподносило им все новые и новые сюрпризы. И кто знает – сколько их еще впереди? Камилл, Камилл, ты и твои люди не сказали всего там, в Москве, и только сейчас появилась возможность собственной шкурой ощутить необъятность этого мира, мира плоской равнины и многомерного киберспейса, мира без птиц и мира без государств, мира, который еще вчера невозможно было представить.
Лишь одно радовало Бая здесь – свобода. Если забыть о задании и об облачной Москве – он был здесь абсолютно свободен. Наверное, это чувство возникало от отсутствия горизонта и от безлюдия. И пока хочется снова плюхнуться в водительское кресло и вдавить до отказа педаль акселератора, чувство свободы не покинет его. И, черт возьми, ради чего жить, если не ради этого чувства, распирающего грудь и вселяющего непонятную радость? Не ради денег же?
Чен взглянул Баю в глаза.
– Что будем делать-то?
Круглые линзы синицынских очков вопросительно поблескивали, ловя отблески включенных фар, в начинающих сгущаться сумерках.
Бай вздохнул и развел руками:
– Думать надо...
– Вот и думай, – проворчал Синицын. – Ладно, Вова, расскажи...
Чен вздохнул и протянул:
– Есть одна идейка... Ты со спящими резидентами когда-нибудь имел дело?
Бай пожал плечами:
– Вчера, например.
– В оригинале было про синхронные запалы, – проворчал Син, но Чен отмахнулся от него.
– Ладно тебе... – и повернулся снова к Баю. – Почему бы не завесить на бекбонных серверах такого резидента? Он сам найдет Аурела и сложит ему на холд наши послания.
– У Аурела нет холда, – напомнил Бай. – У него и станции-то нет. Борда да диал, наверное.
– Ну, не на холд... Но на терминал, скорее всего, такой резидент влезет.
Бай с сомнением покачал головой:
– Такой резидент еще написать нужно. Да и слишком он на вирус смахивать будет, скорее всего защита его не пустит в систему. Даже на терминал не пустит.