Денубис поднял голову, и душа его затрепетала. Прошло два года с тех пор, как он в последний раз подходил так близко к Королю-Жрецу, и воспоминания его за это время несколько померкли. Одно дело ежеутренне видеть солнце, встающее над горизонтом, приветствовать его и купаться в его ласковых и теплых лучах.
Совсем другое — предстать лицом к лицу перед солнцем и почувствовать, как его прозрачное и чистое сияние выжигает твою душу.
«Эту встречу я не скоро забуду», — решительно пообещал себе Денубис, хотя и знал, что ни один человек из тех, с кем разговаривал властелин, не смог после аудиенции припомнить, как именно выглядит Король-Жрец. Сама попытка воссоздать его мысленный образ граничила со святотатством, ибо никто и никогда не говорил о нем как о простом смертном из плоти и крови. Все, кто когда-либо лицезрел особу Короля-Жреца, неизменно вспоминали о нем, как о чем-то неизмеримо прекрасном, — вспоминали ощущение божественного присутствия, а вовсе не человека.
Сияющий покров света окутал Денубиса, и чувство вины за иногда подступающие сомнения охватило его с невероятной силой. Рядом с Королем-Жрецом Денубис ощутил себя самым жалким и недостойным человеком на Кринне, тварью дрожащей, гнусным грешником, а вовсе не одним из Посвященных Паладайна. Упав на колени и почти не соображая, что делает, он принялся вымаливать себе прощение.
Единственное, о чем думал Денубис в эти минуты, так это о том, что прощение ему необходимо.
И оно было ему даровано. Вновь зазвучал мелодичный голос, и Денубис почувствовал, как его переполняют мир и сладостный покой. Поднявшись на ноги, он воззрился на Короля-Жреца с благоговейной покорностью, вопрошая взглядом, чем именно он может служить ему.
— Сегодня утром ты доставил в наш Храм молодую женщину, Посвященную Паладайна, — сказал, словно пропел, голос. — Мы понимаем, что ты, вероятно, озабочен ее судьбой, — это вполне естественно для благородной и сострадательной души. Мы решили утолить твои тревоги и сообщить тебе, что праведная дочь Паладайна чувствует себя хорошо и полностью оправилась от своей болезни. Тебе будет утешительно узнать. Посвященный, что физически она не пострадала.
Денубис вознес благодарственную молитву Паладайну, искренне благодаря его за то, что молодая жрица поправилась. Он готов был уже отступить в сторону, чтобы перед уходом еще немного насладиться божественным сиянием, когда до него вдруг дошел весь смысл сказанных Королем-Жрецом слов.
— Ее не… на нее никто не нападал? — запинаясь, пробормотал Денубис.
— Нет, сын мой, — торжественно ответил ему чудесный голос. — Паладайн в своей несравненной мудрости взял к себе ее душу, а я сумел, после долгих часов молитв, убедить его вернуть нам это бесценное сокровище, столь несвоевременно разлученное с телом. В настоящее время молодая женщина погружена в возрождающий жизнь сон.
— Но ссадины на ее лице, кровь… — возразил Денубис, несколько забывшись.
— Не было никаких следов насилия, — ответил ему Король-Жрец с легкой ноткой упрека, которая заставила Денубиса почувствовать себя бесконечно несчастным. — Уверяю тебя, физически она не пострадала.
— Я… я рад, что ошибся, — искренне сказал Денубис. — Если она не пострадала, то это означает, что человек, арестованный возле ее тела, действительно невиновен, как он и утверждал, и может идти на все четыре стороны.
— Я, как и ты, праведный сын, рад тому, что другое человеческое существо не совершило преступления, в котором было заподозрено, но кто из нас действительно невиновен?
Голос Короля-Жреца затих, словно в ожидании ответа на свой вопрос. И ответ пришел. Денубис услыхал вокруг согласный гомон: множество людей, которых он не замечал за охватившей его благодатью, давали на этот вопрос единственный правильный ответ, и он впервые внятно осознал, что рядом с троном стояли и другие Посвященные. Таково было влияние личности Короля-Жреца, что он мог заставить любого почувствовать себя наедине с божеством, в то время как вокруг находились другие люди.
Денубис также пробормотал подобающий ответ и, хотя никто не сказал ему ни полслова, внезапно понял, что аудиенция закончена и он свободен. Световой покров на нем ослабел, и сияние переместилось на другого человека. Чувствуя себя так, словно внезапно перешел с солнцепека в прохладную тень, он нетвердым шагом спустился по ступенькам. Только очутившись внизу, почти у самых платиновых дверей, он сумел отдышаться, немного прийти в себя и оглядеться.
Король-Жрец продолжал восседать на троне, однако глаза Денубиса уже слегка притерпелись, привыкли к яркому свету, и он смог узнать тех, кто стоял рядом с троном. Все это были главы самых разных орденов, праведные дочери и сыновья Паладайна. Иногда их в шутку называли «руками и ногами солнца», но именно они занимались мирскими, каждодневными проблемами Братства. Именно они правили Кринном. Впрочем, были здесь и те, кто не принадлежал к руководству Братства. Денубис понял это, когда взгляд его против воли устремился в темный край зала, единственное место, куда не проникали лучи божественного сияния.
Там сидел человек, закутанный в черное. Его мрачный облик не вызывал опасений вблизи чистого сияния, окружавшего Короля-Жреца, но Денубису показалось, что тьма только выжидает удобного момента, прекрасно зная, что когда-нибудь солнце непременно опустится за горизонт.
Сознание того, что Фистандантилус, один из Выбравших Тьму, не только принят при дворе Короля-Жреца, но даже допускается в тронный зал, неприятно поразило Денубиса. Король-Жрец тщился избавить мир от зла, но вот оно — рядом с ним, при дворе первого среди Посвященных! Единственной мыслью, которая несколько утешила Денубиса, была мысль о том, что когда зло будет повсеместно истреблено, когда последняя из темных рас вроде племени людоедов-великанов будет вырвана с корнем, тогда, возможно, Фистандантилус падет сам.
Стоило ему, однако, подумать об этом, как холодно блеснувшие глаза мага обратились в его сторону. Денубис вздрогнул и поспешно отвернулся. «Какой поразительный контраст между Королем-Жрецом и темным магом!» — подумал он. В самом деле, купаясь в сиянии владыки, он чувствовал, как мир и покой снисходят в его душу. Поглядев на Фистандантилуса, Денубис ощутил, как непроизвольно всколыхнулась холодная тьма, живущая в глубине его подсознания.
Чувствуя на себе неприветливый, холодный взгляд мага, Денубис с беспокойством задумался о том, что имел в виду Король-Жрец, когда говорил о «действительно невиновных».
Ему стало неуютно, и он поспешил выйти в приемную, где стоял накрытый пиршественный стол.
От запаха изысканных и редких яств, принесенных паломниками со всех уголков Ансалона или доставленных с рынков неведомых городов, расположенных еще дальше, чем Кзак Царот, у Денубиса закружилась голова, и он вспомнил, что с утра ничего не ел. Взяв тарелку, он принялся выбирать себе пищу по вкусу, накладывая чуть того и немного этого. Вскоре тарелка в его руках была уже полна, а он не добрался еще и до половины стола, который в буквальном смысле слова ломился от обилия разнообразных кушаний.
Слуга принес несколько похожих на шары бокалов, наполненных ароматным эльфийским вином. Денубис взял один из них и, держа вино в одной руке, а тарелку — в другой, опустился в кресло, предвкушая вкусную и сытную трапезу. Он как раз наслаждался нежнейшим мясом жареного фазана и тонким букетом эльфийского вина, когда на тарелку его упала чья-то тень.
Денубис поднял глаза и чуть не подавился. Поспешно проглотив то, что было у него во рту, он торопливо запил мясо вином и неловко вытер с подбородка несколько пролившихся капель.
— Посвященный… — запинаясь, пробормотал он, неуклюже пытаясь подняться.
В присутствии главы Братства младшим жрецам полагалось стоять.
Кварат наблюдал за ним с насмешливым и немного злорадным удовольствием.
Промедлив ровно столько, сколько показалось ему уместным, он небрежно махнул рукой:
— Извини, праведный сын, я не хотел помешать твоей трапезе. Мне хотелось перемолвиться с тобою парой слов. Когда ты закончишь…
— Я… я уже… — заторопился Денубис, передавая бокал и тарелку с недоеденной пищей проходившему мимо слуге. — Похоже, я вовсе не так голоден, как мне казалось.
Последнее утверждение было истинной правдой. Денубис полностью утратил аппетит.
Кварат улыбнулся. Его узкое эльфийское лицо казалось вылепленным из тонкого и хрупкого фарфора, поэтому улыбался он весьма осторожно, словно боялся, что кожа на лице может треснуть.
— Ну что ж, я рад. Но, быть может, тебе хочется дождаться десерта?
— Н-нет, ничуть. Сладости… плохо влияют на пищеварение. На ночь глядя ими не стоит злоупотреблять…
— Тогда идем со мной, праведный сын. Давненько мы с тобой не беседовали…
— Тогда идем со мной, праведный сын. Давненько мы с тобой не беседовали…
— С этими словами Кварат непринужденно взял Денубиса под руку, хотя двое жрецов действительно разговаривали в последний раз много месяцев назад.
Итак, сначала Король-Жрец, потом Кварат… Денубис почувствовал неприятный холодок в животе. Глава Братства уводил его все дальше от тронного зала, но мелодичный голос Короля-Жреца, как ни удивительно, звучал здесь ничуть не тише.
Денубис поспешно оглянулся назад, на все еще распахнутые платиновые двери, надеясь в последний раз ощутить в душе тепло божественного света, но встретил лишь холодный взгляд Фистандантилуса, который тоже перешел из тронного зала в приемную. Закутанный в черное маг кивнул ему и понимающе улыбнулся.
Денубис вздрогнул и заторопился прочь, стараясь не отставать от Кварата, Двое жрецов долго шли богато украшенными коридорами, прежде чем очутились в небольших покоях Кварата. Несмотря на свои скромные размеры, комната тоже выглядела роскошной, хотя Денубис слишком волновался, чтобы заметить и запомнить подробности.
— Прошу тебя, Денубис, присаживайся, — пригласил его старший жрец. — Раз уж мы одни, я позволю себе называть тебя просто по имени и прошу взамен того же.
Денубис не знал, может ли он на самом деле последовать предложению Кварата — скорее всего нет, — однако в том, что они действительно одни, он был уверен.
Аккуратно присев на краешек предложенного ему стула, он принял из рук старшего жреца небольшой бокал со сладкой водой, но пить не стал, ожидая, что скажет Кварат. Тот не спешил. Некоторое время они беседовали о ничего не значащих вещах: о работе Денубиса (он переводил избранные места из Дисков Мишакаль на свой родной соламнийский язык) и о прочей ерунде. Денубису, во всяком случае, было ясно, что все это его собеседника ни капли не интересует.
После небольшой паузы Кварат небрежно сказал:
— Я не мог не слышать вашего разговора с Королем-Жрецом.
Денубис поспешно поставил свой бокал на краешек стола. При напоминании о приеме руки его затряслись, и он едва не пролил освежающий напиток.
— Я… просто беспокоился… о молодом человеке, которого арестовали по ошибке, — запинаясь, пробормотал он. Кварат торжественно кивнул:
— И это правильно. Ты поступил, как и следовало, Денубис, и ничего зазорного в этом нет. Даже в заповедях написано, что мы должны заботиться о других существах, с которыми делим этот мир. Твой поступок говорит о твоих высоких достоинствах, и я непременно упомяну о нем в ежегодном докладе.
— Благодарю тебя, Посвященный, — пробормотал Денубис — ничего иного ему не пришло в голову.
Кварат улыбнулся — он сидел неподвижно и рассматривал младшего жреца своими раскосыми эльфийскими глазами.
Денубис промокнул вспотевший лоб рукавом своей рясы. В комнате было жарко натоплено. У всех эльфов в жилах текла рыбья кровь, поэтому они любили тепло.
— Может быть, тебя беспокоило что-то еще? — вкрадчиво спросил Кварат.
Денубис тяжело вздохнул.
— Господин мой, — сказал он напрямик, — меня заботила судьба молодого человека. Отпустят ли его на свободу? Его и кендера? — Денубис вдруг почувствовал внезапное воодушевление. — Мне показалось, что я мог бы помочь им, — продолжил он. — Мог бы попытаться вернуть их на стезю добродетели. Поскольку молодой человек невиновен…
— Кто из нас действительно невиновен? — Кварат возвел очи горе, словно ожидая, что боги явят на потолке ответ на этот вопрос.
— Я не сомневаюсь, что это очень добродетельный вопрос, — заметил Денубис упавшим голосом, — который не требует формального ответа. Но молодой человек действительно невиновен, то есть невиновен в том, в чем его обвиняли. Хотя в других отношениях, возможно…
Он стушевался и замолчал. Кварат печально улыбнулся.
— Видишь ли, Денубис, — доверительно сказал он и даже слегка развел руками, как бы показывая, что он предельно искренен, — волк рождается с кровью овец на зубах. Так, кажется, звучит старая пословица.
Откинувшись на спинку своего кресла, Кварат снова уставился в потолок.
— Завтра утром эти двое будут проданы на невольничьем рынке.
— Что? — Денубис даже привстал со стула. — Но, мой господин…
Взгляд Кварата метнулся на младшего жреца, и тот застыл на месте.
— Ты, кажется, снова задаешь вопросы, Денубис? — сказал он официальным тоном. — Или ты в чем-то сомневаешься?
— Но он… невиновен! — воскликнул Денубис, не найдя никаких других возражений.
Кварат еще раз улыбнулся, на сей раз снисходительно.
— Ты неплохой человек, Денубис. Добрый человек, добрый жрец. Быть может, излишне простодушный, но, безусловно, хороший. Тебе я скажу: нам нелегко было принять это решение. Однако он слишком путано отвечает на вопросы: кто он, откуда и зачем прибыл в Истар. Впрочем, пугано — это еще мягко сказано. Если он и не причинил вреда жрице, то, безусловно, виновен во множестве других преступлений, которые в конце концов погубят его душу. Все это написано на его лице. У него нет никаких средств к существованию. При аресте у него не было денег. Он — бездомный бродяга, который ради пропитания может запросто прибегнуть к разбоям и грабежам. Отдав его хозяину, который станет заботиться о нем, мы поступаем воистину добродетельно. Через некоторое время он сможет заслужить свободу и, с божьей помощью, избавить свою душу от груза вины. Что касается кендера…
Кварат покачал головой и пренебрежительно махнул рукой. Денубис собрал все свое мужество и спросил:
— А Король-Жрец знает об этом? Кварат вздохнул, и Денубис впервые увидел на его гладком лбу морщинку досадливого раздражения.
— Король-Жрец обязан думать о вещах более неотложных и важных, праведный сын Денубис, — сказал он ледяным тоном. — Он так добр, что страдания даже одного человека могут причинить ему сильнейшую боль и на несколько дней отвлечь от государственных дел. Он не дал специальных указаний относительно этих двух арестантов, поэтому мы приняли всю тяжесть решения на себя.
Заметив, что на лице Денубиса промелькнула тень сомнения, Кварат подался вперед и, недовольно нахмурившись, смерил младшего жреца суровым взглядом.
— Ну хорошо, — сказал он, — если ты продолжаешь настаивать… Дело в том, что тело молодой женщины было обнаружено при очень странных обстоятельствах, и мы подозреваем, что здесь может быть замешан Выбравший Тьму.
Денубис заерзал на сиденье своего стула. Ему уже не было жарко — на лбу выступил холодный пот, его била дрожь.
— Действительно, — пробормотал он, и вид его при этом был несчастным. — Он встретил меня…
— Это мне известно, — надменно сказал Кварат. — Он уведомил меня. В любом случае молодая женщина останется с нами. Она — Посвященная Паладайна и носит на шее его медальон. Она пребывает в некотором смятении, но этого и следовало ожидать. Здесь мы сможем должным образом приглядывать за ней. Надеюсь, ты понимаешь, насколько опасно было бы отпустить на все четыре стороны этого молодого человека. В старые времена его без долгих размышлений бросили бы в темницу и тем решили все вопросы. Теперь мы стали более просвещенными и добродетельными. Этот молодой человек получит нормальное жилье, а мы получим возможность заботиться о его душе.
В устах Кварата продажа человека в рабство выглядела едва ли не актом милосердия. Мысль эта немало смутила Денубиса, но он постарался ничем не выдать себя. В конце концов, возможно, так оно и было. «Может быть, Кварат прав, — подумал младший жрец. — Возможно, я действительно чего-то не понимаю».
Чувствуя, как голова его идет кругом, Денубис встал со стула. Изысканная пища, которую он успел проглотить, улеглась в его желудке, словно холодный и тяжелый камень. Пробормотав какие-то извинения, он двинулся к дверям. Кварат, довольно улыбаясь, тоже поднялся.
— Заходи ко мне еще, праведный сын, — сказал он, про-, водив гостя до двери. — И не бойся задавать вопросы. Именно через них к нам приходит мудрость.
Денубис тупо кивнул.
— Раз так, то у меня есть еще один вопрос, — сказал он нерешительно. — Ты упомянул Выбравшего Тьму. Что ты о нем знаешь? То есть меня. интересует, зачем он здесь? Он… он пугает меня.
Лицо Кварата слегка вытянулось и помрачнело, однако он не казался рассерженным. Возможно, он даже испытывал облегчение оттого, что Денубис свернул со скользкой темы.
— Кто знает, какие цели преследуют те, кто использует магию? — спросил он.
— Об этих целях с уверенностью можно сказать только одно: они чужды нам, ибо противны промыслу божьему. Именно по этой причине Король-Жрец посчитал себя обязанным избавить Ансалон от сей напасти. Теперь маги заперты в самой отдаленной и глухой части континента, в единственной уцелевшей Башне Высшего Волшебства, что окружена дремучим Вайретским Лесом. Очень скоро и этот последний оплот магии и колдовства падет, так как число магов неизменно сокращается — ведь магические школы мы запретили. Ты слыхал что-нибудь о проклятии, которое лежит на Палантасской Башне?