— Вот так.
Андрей Станиславович усмехнулся в пшеничные усы, но ничего не сказал. Затем он произнес краткую речь о том, что представляет собою десятый класс в новых экономических условиях– По его словам, последние два года школы с учениками никто возиться не будет. Тех, кому неохота нормально учиться, просто в течение года отчислят. Кроме того, нужно уже серьезно думать о поступлении в высшие учебные заведения.
При этом классный руководитель десятого «В» то и дело поглядывал на Компанию с Большой Спасской. У него была тайная надежда, что хоть в этом году они, наконец, оставят свои расследования. «Иначе, — с тоской подумал Андрей Станиславович, — мне снова жить, как на вулкане».
— Так что, — сказал в заключение учитель, — советую как следует браться за дело.
— Уж мы возьмемся, Андрей Станиславович! — с жаром проговорила Моя Длина.
— Вот и хорошо, — стараясь не встречаться с ней взглядом, ответил учитель.
—– Было бы о чем говорить, — послышалась пренебрежительная реплика с задней парты.
Все обернулись. Вадик Богданов со снисходительной усмешкой глядел на Андрея Станиславовича.
— Что ты имеешь в виду? — спросил классный руководитель десятого «Б».
— Что имею, то и сказал, — презрительно бросил Вадик.
— А чуть подробней нельзя? — обратился к нему Андрей Станиславович.
—. Можно, если хотите, — продолжал новенький. — Вот вы сказали «браться за дело», «большая ответственность»… Можно подумать, у вас тут какая-то крутая школа. Толку-то… Все равно ни в один нормальный институт без репетиторов не поступишь.
— Нормальная у нас школа, — разозлилась Моя Длина.
— А если кому-то не нравится, то не фига было к нам приходить, — расправил широкие плечи признанный силач класса Боря Савушкин.
— Тебя не спросил, — скользнув по нему высокомерным взглядом, отозвался Вадик Богданов. — Ты-то, наверное, не спросил, а вот я у тебя после уроков, наверное, спрошу, — пообещал Боря.
Класс на мгновение замер. Всей две тысячи первой школе было известно: бурное содружество «В» никогда не дает себя в обиду. То есть, между собой у них иногда возникали локальные конфликты. Однако когда затрагивалась честь класса, содружество «В» превращалось в несокрушимый монолит. Атмосфера явно становилась напряженной. Однако Вадика это, похоже, совершенно не трогало. Зато Андрей Станиславович про себя отметил, что, кажется, новый учебный год будет и впрямь куда сложнее предыдущих.
Компания с Большой Спасской тоже кое-что заметила. Две новенькие девочки, которые в начале классного часа с интересом разглядывали Андрея Станиславовича, теперь переключились на Вадика. У того был очень довольный вид. Чувствовалось, что он привык находиться в центре внимания.
Боре Савушкину новенький все сильнее не нравился. Он уже было раскрыл рот, чтобы назначить Вадику встречу после уроков возле школы, но Андрей Станиславович вмешался:
— А ну, прекратите! В конце концов, каждый имеет право на свое мнение.
— Вот это правильно! — хохотнул Вадик. — Так сказать, демократия в действии.
Теперь на него смотрели не только новенькие, но даже и несколько ребят из бывшего «Б».
— Только насчет репетиторов ты не совсем прав, — усмехнулся Андрей Станиславович. — У нас из прошлогоднего выпуска много ребят просто так поступило.
— Да, да. Слыхали, – недоверчиво покачал головой Вадик.
— Некоторым и репетиторы не помогают, — продолжал Андрей Станиславович.
На это у Вадика не нашлось что ответить. Дальше классный час шел своим чередом, однако у Компании с Большой Спасской после первого дня остался какой-то неприятный осадок. Каждый из пятерых нет-нет, да и ловил себя на мысли, что лучше бы этот Вадик попал в другой класс.
Второго сентября опасения их подтвердились. На большой перемене весь класс высыпал во двор. Вадик Богданов с новенькими и несколькими ребятами из бывшего «Б» расположился немного поодаль от Компании с Большой Спасской. Какое-то время спустя Таня снова почувствовала на себе его пристальный взгляд. Она демонстративно повернулась спиной к Вадику. «Только бы Олег не заметил», — в отчаянии подумала она. Но Олег, к счастью, пока был занят общей беседой.
— Ты согласна со мной? — донесся до Тани голос Моей Длины.
— Ну да, — на всякий случай согласилась Таня, которая не расслышала, о чем речь.
Олег с изумлением на нее посмотрел. А Катя, иронично сощурившись, произнесла нараспев:
— Ну ты, подруга, даешь!
Таня покраснела. Она уже намеревалась спросить, о чем шла речь, когда со стороны компании Богданова послышался оглушительный хохот.
— Веселятся детишки, — без всякой симпатии проговорила Моя Длина.
— Пускай себе, — отмахнулся Темыч. Смех несколько поутих. И Вадик громко
продолжил:
— Она ему, значит, по морде, а он, как побитая собака…
— Ты это про кого? — заинтересовался долговязый Женька.
— Про нашего классного, — с явной охотой объяснил Вадик.
В его группе снова раздался хохот.
— Андрея не трожь! — грозно выступила Моя Длина.
— Нужно мне его трогать, — сплюнув, ответил Вадик.
— Мое дело предупредить, — продолжала Моя Длина.
— Ах как я испугался, — губы Вадика скривились в ухмылке. — Уже поджилки трясутся.
Кто-то в его группе засмеялся. Моя Длина, сжав кулаки, двинулась по направлению к ним. Пашков — за ней. Но тут раздался звонок.
Богданов, ухмыльнувшись, развел руками и двинулся к дверям школы.
— Редкостная скотина, — прошипела Моя Длина. — Ну, ничего. Он еще у меня попляшет.
— Ты, Машка, предоставь это мне, — тут же вмешался Пашков. — Мы с ним поговорим как мужик с мужиком.
— Утихни, ребенок, — не поддержала его благородного порыва Школьникова. — Раз он Андрюшу задел, я с этим гадом сама разберусь.
Компания с Большой Спасской обменялась выразительными взглядами. Они знали, что Школьникова никому и никогда не позволит безнаказанно насмехаться над Андреем Станиславовичем.
Правда, в тот день больше ничего не произошло. Пока что Моя Длина ограничивалась лишь исполненными ярости взглядами в адрес
Вадика. Тот изображал, что ему очень страшно, однако тоже по каким-то причинам удерживался от прямых выпадов. Но, несмотря на это, Компания с Большой Спасской явственно ощущала, как накаляется атмосфера в классе. Прежде у них такого никогда не случалось.
Вот почему теперь, третьего сентября, семеро друзей с таким неудовольствием поглядели на табличку, где значилось, что их класс отныне именуется десятым «Б».
— Ничто не вечно под луной, — тяжело вздохнул Темыч.
— Ладно тебе, философ, — хлопнул его по плечу Олег. — Пошли на историю. Вон Андрей идет.
Ребята проследили за взглядом мальчика. Со стороны учительской к ним приближался бодрой походкой Андрей Станиславович.
Глава III. Коварная стена
Во время учебного дня семеро друзей так и не возвращались к странным звонкам в Таниной квартире. Андрей Станиславович рассказывал на уроке о франко-прусской войне, и все в классе писали конспекты. Другие учителя тоже принялись объяснять новые темы. А на переменах Компанию с Большой Спасской то и дело призывал на помощь кто-нибудь из преподавателей. Биологичка заставила их таскать в кабинет новые муляжи частей человеческого тела и органов. Грузчики, бросив их в вестибюле, уехали. Кате и Тане досталось по огромной ноге с устрашающе натуралистическими венами и сухожилиями. Моя Длина волокла руки. Женька сгреб в охапку какие-то органы пищеварения. Олегу досталось еще что-то в этом же роде. Пашков нес голову. А Темыч прижимал к себе огромный муляж человеческого мозга. По этому поводу Катя не преминула заметить:
-— Темочка у нас стал таким умным, что мозги в голове уже не умещаются.
— Мало того, что о деле поговорить некогда, так она еще шуточки дурацкие отпускает, — проворчал в ответ мальчик и выронил левое полушарие мозга на пол.
— Неаккуратно ты с разумом обращаешься, — усмехнулась Таня-
Темыч молча подобрал муляж мозга и двинулся по направлению к кабинету биологии.
— Дождемся большой перемены, тогда и поговорим, — обратился к ребятам Олег.
Однако и на большой перемене у них ничего не вышло. Едва она началась, в класс явился заместитель директора по хозяйственной части Арсений Владимирович.
— Ну-ка, пойдемте со мной. Дело есть, — обратился он с заговорщицким видом к семерым друзьям.
— Что такое? — подошли к нему ребята.
— У Михаила Петровича неприятность, — почему-то шепотом сообщил Арсений Владимирович.
— Что, заболел? — немедленно осведомился Темыч.
— Хуже, — покачал головой доблестный
заместитель директора по хозяйственной части.
— Неужели умер? — искренне пожалел директора школы Темыч.
— Типун тебе на язык, — спешно принялся разуверять его Арсений Владимирович. — Слава Богу, Петрович наш жив-здоров, но неприятность имеется. Дверь у него в кабинете отвалилась.
Ребята облегченно вздохнули. Директор у них был хороший.
— Она отвалилась, — тем временем продолжал Арсений Владимирович, — а Петровича еще нет. Вот я и думаю: может, мы до его прихода починим? Не хочется его лишний раз травмировать.
Ребята понимающе кивнули. Плачевное техническое состояние школы номер две тысячи один было для директора и его доблестного заместителя самым больным вопросом. Денег на капитальный ремонт все никак не выделяли. Поэтому руководство школы какими-то титаническими усилиями ремонтировало ее по частям. По этому поводу Михаил Петрович часто говорил, что он каждый день собирается на работу, как на войну. То ли потолок рухнет, то ли отопление прорвет, то ли еще что-нибудь.
К началу учебного года Михаилу Петровичу и Арсению Владимировичу удалось наконец справиться с расшатавшимися перекрытиями и отремонтировать одну из двух лестниц, которая, по словам доблестного заместителя по хозяйственной части, «целых два года находилась в простое». Точнее, этой лестницей нельзя было пользоваться, из-за чего перед началом уроков и к концу учебного дня на единственной целой лестнице возникала ужасная давка. Вот почему Михаил Петрович и Арсений Владимирович первого сентября открыли «отремонтированный объект с красной ленточкой,
И вот теперь новая неудача. Естественно, что Компания с Большой Спасской не могла отказать в помощи Арсению Владимировичу. Тот выбрал в помощники именно этих ребят далеко не случайно. Он уже несколько лет вел в их классе занятия по ОБЖ. И считал Олега и его друзей очень находчивыми в критических ситуациях.
Они спустились вниз.
— Размах разрушения ясен? — указав на директорский кабинет, по-военному четко осведомился Арсений Владимирович.
В прошлом он был кадровым офицером, и командирская закваска, а также бравая выправка сохранились у него по сию пору.
— Вроде понятно, — поглядели ребята на. поверженную дверь.
— Я, значит, хотел войти, а она, значит, выпала, — коснулся истории вопроса Арсений Владимирович.
— Раз выпала, сейчас сделаем, — загорелись глаза у Пашкова.
— Может, лучше строителя какого-нибудь позвать? — не был в отличие от Лешки уверен в своих силах Темыч.
— У школы со средствами туго, — напомнил Арсений Владимирович.
— Да тут и делать-то нечего! — бодро воскликнул Женька. — Приставим, прибьем, и порядок.
— Приставить можно, — почесал коротко стриженный затылок доблестный заместитель по хозяйственной части. — А вот с «прибить» возникают определенные трудности.
Тут ребята заметили, что дверь выпала вместе с петлями. А на том месте, где они были привинчены шурупами, зияли огромные рваные дыры.
— Гвоздики подлиннее вгоним, глядишь, куда-нибудь и забьются, — и на сей раз не смутился Женька.
— Не забьются, — покачал головой Арсений Владимирович. — Там, видать, были пустоты в стене. Я измерил стамеской, так она у меня в эту дыру целиком с рукояткой ушла. Ох, — вздохнул он. — Петрович расстроится.
Все задумались. Вдруг рот у Пашкова чуть ли не до ушей растянулся в улыбке.
— Спокойно, Арсений Владимирович, сейчас сделаем, — почему-то глядя при этом не на заместителя директора, а на Мою Длину, произнес Лешка.
— Излагай, Пашков, мы тебя слушаем, — мигом повернулся к нему Арсений Владимирович.
— Ну-у, — не сводя глаз со Школьниковой, многозначительно протянул Пашков. — Если в какой-то поверхности образовалась дыра, а именно к этому месту нужно что-то приделать, необходимо сперва заполнить пространство.
— Свежая мысль, — фыркнула Катя. — По-моему как минимум на Нобелевскую премию тянет.
— Сперва дослушай, а потом говори, — обиделся Лешка.
— Вот именно, — горячо поддержал его Арсений Владимирович. — Между прочим, Пашков пока стратегически правильно мыслит.
— Куда ей понять, — сказал Лешка. — Вот, значит, поэтому мы в эту дырочку сейчас забьем деревяшку, а уж в нее шурупчики ввинтим. И дверочка наша будет сидеть, как влитая.
— Ну, Пашков, молодец, — с одобрением поглядел на него Арсений Владимирович. — Недаром мы тебя в школе учим. Если получится, то пятерка по ОБЖ тебе в четверти обеспечена.
— Тогда можете сразу ставить,— уверенно произнес Лешка. — Теперь нужно раздобыть хорошие деревяшки.
— И кувалду, — подхватил Арсений Владимирович. — Эх, — мечтательно произнес он. — Петрович наш явится на работу, а порухи как будто и не бывало.
— Может, мы после уроков этим займемся? — предложил Темыч. — А то у нас сейчас физика.
— Этому только бы на лишнем уроке посидеть! — с возмущением уставился на него долговязый Женька. — А ты подумал, что пока мы будем на физике прохлаждаться, Михаил Петрович придет на работу и очень расстроится.
— Делов тут на пять минут, — подхватил Пашков, который совершенно не собирался упускать пятерку в четверти. — И дверь починить успеем, и на физику попадем.
— А ну, орлы! Вперед! За инструментом! — зычно крикнул Арсений Владимирович. — В случае, если на физику опоздаете, я вам официальное освобождение дам.
— И это правильно! — развеселился Женька. Он никогда не упускал случая увильнуть от уроков.
Вскоре из подсобного помещения были общими усилиями доставлены два бруса из какого-то прочного дерева, кувалда, а также надежные шурупы.
После этого заместитель директора по хозяйственной части, велев ребятам придерживать брус, принялся вколачивать его кувалдой в отверстие.
— Вобьем, — приговаривал он за работой, — . . лишнее ножовкой отпилим. Затем петли пригоним и дверь навесим. Будет любо-дорого смотреть.
Тут брус во что-то уперся.
— Вроде бы хватит, — констатировал заместитель директора.
Олег, схватившись за выступавшую из стены часть бруса, попробовал ее раскачать. Она ходила из стороны в сторону.
— Вроде шатается, — покачал головой мальчик.
— Если шатается, дверь висеть не будет, — отозвался хозяйственный Темыч.
— Сперва повесим, потом посмотрим, — отмахнулся Женька, который никогда не любил отвлекаться на всякую ерунду. — Тебе — повесим-посмотрим, а мне — Петровича потом этой дверью прибьет, — не хотелось терять хорошего начальника Арсению Владимировичу.
— Может, еще и не прибьет, — отстаивал свою точку зрения Женька.
— Нет, качаться ничего не должно, — сказал Лешка. — Мы, Пашковы, никогда не халтурим. Уж если за что возьмемся, то делаем на века.
— Очень правильный у тебя подход, — кивнул Арсений Владимирович. — Я бы даже сказал,— государственный.
— Фирма веников не вяжет, — заулыбался Лешка.
И, вдохновленный такой похвалой, предложил:
— Вы, Арсений Владимирович, лучше с ребятами брус как следует подержите, а я сейчас сам вдарю. Тут не столько сила нужна, сколько четкий расчет. Главное, в нужную точку попасть.
— Архимед, — ответил Арсений Владимирович. — Давай. Пробуй.
— Только держите так, чтобы не шаталось.
Осторожному Темычу вдруг почему-то держать брус не захотелось. Отойдя в сторонку, он начал перебирать шурупы.
— А ты, Мартынов, чего отлыниваешь? — осведомился Арсений Владимирович.
— Дверь после навешивать надо? Надо, — солидно ответил Темыч. — Вот я шурупы пока и подберу.
И он склонился над плотницким ящиком.
Позже Темыч уверял, что именно это его и спасло. Арсений Владимирович придерживался другой версии. По его словам, просто Всевышний вмешался вовремя. Во всяком случае, он в тот же день наведался в церковь на Сретенке и поставил целых девять свечей. По одной за каждую Спасенную от верной гибели Душу.
Предоставив Темычу, который все равно едва дотягивался до места, где должна была находиться верхняя петля, разбирать шурупы, остальные схватились за брус. Лешка, с трудом подняв увесистую кувалду, долго прицеливался. Затем с воинственным кличем вдарил по брусу. Он послушно вошел в стену
— Вот это работа! — восхитился Арсений Владимирович. — Даже отпиливать ничего не надо.
— Говорю же, — с усталым видом положил на пол кувалду Пашков. — У меня все четко.
Тут в недрах стены что-то хрустнуло. Затем зашуршало. Ребята и заместитель директора прислушались. Стена на мгновение замерла. Потом хруст повторился.
— Мыши, — удрученно произнес Арсений Владимирович. — Теперь сколько…
Что он хотел сказать по поводу мышей, так и осталось тайной. По стене снизу доверху взметнулась молнией зигзагообразная трещина.
— Отходи! — крикнул Арсений Владимирович.
Ребята бросились врассыпную. При этом Пашков налетел на входящего в канцелярию Михаила Петровича и сбил его с ног.
Тут раздался ужасающий грохот. Густая белая туча сперва взметнулась под потолок, а затем, словно ядерный гриб, низринулась на присутствующих.