Компьютер выдал фотографию того же человека, что и на фотографии из полицейского досье.
– Узнаете, джентльмены? – спросил Корвилл, рукой подзывая обоих к своему столу.
– Одно и то же лицо, – согласился подошедший Крис и вопросительно посмотрел на Метлоу.
– Без сомнений, – подтвердил тот, вглядываясь в экран монитора. – Без сомнений и то, что последний раз я разговаривал с этим господином в ночь с восьмого на девятое мая тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года…
– В ночь, когда русские диверсанты ликвидировали афганское коалиционное правительство! – поморщился, как от зубной боли, Крис.
– Да, сэр. Тогда этот господин выступал в роли благообразного эфенди, сторонника американского присутствия в Афганистане. Но вот что странно: тогда, несмотря на все мои старания, эфенди уклонился от прямого ответа на вопрос, кого в Афганистане он представляет.
– А вот, джентльмены, что знают о нем в МИ-6, – продолжил Корвилл.
На мониторе появился текст:
«Махмуд аль Сафар ибн Абрахим, гражданин Южного Йемена, он же гражданин Пакистана Абд аль Сафар ибн Исмаил, он же гражданин Ливии Абду аль Салим ибн Муамар. Настоящее имя и национальность – неизвестны. Представляет крайне экстремистское течение неизвестного толка. Владеет языками: английским, арабским, русским, дари. С 1981 года разыскивается спецслужбами Турции, Италии, Израиля, Греции, Франции. При задержании, не задумываясь, применяет оружие. В настоящее время местонахождение не установлено».
Корвилл снова нажал клавишу:
«С 1972 г. фигурант состоял в радикальной террористической организации „Черный февраль“, осуществившей ряд терактов в Европе и на Ближнем Востоке. В 1973 г. участвовал в войне Судного дня против Израиля. В 1978 году на Ближнем Востоке под агентурной кличкой Дервиш прошел террористическую подготовку под руководством офицеров разведки ГДР Штази. В 1979–1988 гг. участвовал в ряде террористических акций на территории Израиля, Ливана, Иордании и Афганистана против функционеров правительств Кармаля и Наджибуллы.
С 1977 г. Дервиш поддерживает контакты с радикальной организацией «Чистильщики». Подробности контактов неизвестны, но есть основания считать, что он принимал участие в ряде терактов, осуществленных этой организацией. Английская разведка располагает информацией, что Дервиш неоднократно посещал СССР по фальшивым документам и имел контакты с мусульманскими и коммунистическими лидерами Средней Азии и Кавказа. Содержание контактов – неизвестно. В те же годы Дервиш посещал США, Францию, Египет, Ирак, Саудовскую Аравию. Цели посещений и контакты – неизвестны, но есть основания полагать, что с 1983-го по 1987 г. Дервиш руководил подготовкой террористических актов против ядерных объектов на территории СССР. Теракты не состоялись по неизвестным причинам».
– Ну что, Джордж, что-то прояснилось для тебя? – спросил Корвилл.
Тот утвердительно кивнул.
– У серьезного душегуба в руках, полковник, твой агент, – растерянно протянул Крис, бросив взгляд на Метлоу.
– Этот монах никогда ничьим агентом не будет, – отрезал Метлоу. – Он, на свой страх и риск, помогает нам, сэр, обнаружить сатанинскую фабрику. Молю бога, чтобы с ним не случилось ничего дурного.
– Только одна фабрика представляет интерес для ЦРУ, полковник, – сухо напомнил шеф.
– Но разве секта «Кара ислаими», связанная с этой фабрикой, не должна являться объектом нашего внимания? – удивился Метлоу.
– Этот вопрос требует согласования с Ленгли, – уклонился от прямого ответа Крис.
У Метлоу и Корвилла вытянулись лица.
– Но он уже у них, – напомнил Корвилл. – Неужели ЦРУ откажется от того, что само плывет в руки?
– Я не уверен, что мистические восточные секты интересуют американских налогоплательщиков, мистер Корвилл, – сухо парировал Крис. – Кстати, у Королевской полиции Гонконга есть все основания разгромить штаб-квартиру секты под предлогом, что в ней укрываются международный террорист и по крайней мере один убийца.
– Мы уже взяли виллу под контроль, сэр, – сухо ответил Корвилл и нажал клавишу видеомагнитофона. – Не найдется ли на этой кассете знакомых вам лиц среди людей, посетивших Дервиша в последние два дня?
Просмотрев несколько минут дерганую видеосъемку, Крис встал и, сделав знак Метлоу следовать за ним, хмуро бросил Корвиллу, направляясь к выходу:
– На пленке только арабы… Они меня не интересуют.
– Но, ввиду переплетения ваших и наших интересов, я хотел бы согласовать детали операции, – растерянно сказал ему в спину Корвилл.
– Какой операции, мистер Корвилл? – резко развернулся Крис.
– Операции по раскрытию и уничтожению фабрики суррогатного мумие и предполагаемой базы секты.
– С чего вы взяли, мистер Корвилл, что секта имеет отношение к фабрике в джунглях?
– Очень много косвенных доказательств тому, сэр, – поспешил на помощь Корвиллу Метлоу.
Шеф хлопнул его по плечу.
– Операция ЦРУ на территории других государств на основании косвенных доказательств накануне президентских выборов?.. Представляешь гвалт в ООН и в американской прессе?
– Да, сэр, – кивнул Метлоу. – Как и то, что «ассасин-самопожертвователь в обнимку с атомной бомбой – в кошмарном сне не приснится». Твои слова, Крис, – напомнил он.
– То лишь смутное предположение, Джордж, о котором я начинаю сожалеть.
– Сто чертей, джентльмены!.. Разве не налицо связь секты с международным террористом, разыскиваемым полицией многих стран? – недоуменно спросил Корвилл.
– Это требует доказательств, – прервал его шеф.
– Ты не досмотрел кассету, Крис, – показал Метлоу на видеомагнитофон. – Доказательства есть…
– Шутишь, полковник?
– Если бы…
Снова пошли дерганые кадры, зафиксировавшие арабов, входящих в виллу Дервиша и выходящих из нее. На одном из кадров Метлоу остановил изображение и показал на человека с тележкой ананасов.
– Каракурт, – шепнул он шефу на ухо.
– Ты с ума сошел!!! – резко отстранился тот.
– Признаться, я ждал его появления на вилле Дервиша, – шепотом сказал Метлоу и обратился к Корвиллу: – Прости, Рич, но нам надо пообщаться тет-а-тет…
– Валяйте! – бросил раздосадованный Корвилл, покидая кабинет.
– Чем ты еще хочешь меня оглушить? – пылая нездоровым румянцем на щеках, спросил Метлоу шеф, когда закрылась за Корвиллом дверь.
– Только тем, что члены сатанинской секты «Кара ислаими» с помощью ЦРУ внедрены в ядерные центры Пакистана и бог еще знает куда. Я чувствовал, что грязный Каракурт стоял за спиной афганской камарильи, которую в пух и прах разнесли русские спецназовцы, но я не знал, что за ним стоит еще и секта. Несмотря на мои предупреждения, Крис, большие парни в Ленгли недооценили этого «пакистанского друга». У него по крайней мере четыре лица. Но, к сожалению, я пока так и не понял, какое из них основное…
Шеф растерянно смотрел на Метлоу.
– Хочешь сказать, что не надо жалеть о бойне, которую устроил в афганском кишлаке твой русский? – шепотом спросил он. – Так?..
– Так, сэр, – твердо ответил Метлоу. – Уверен, КГБ был лучше нас осведомлен о подлинной физиономии будущего афганского правительства, состоявшего из фанатиков «Кара ислаими».
– На чем основана твоя уверенность, полковник?
– Достаточно того, что они пошли на крайне рискованную операцию и поручили ее своей лучшей группе.
– Не вяжется, Джордж… Русскому был дан приказ на твой захват…
– Дан, скорее всего, для того, чтобы скрыть подлинную цель их операции.
– Это в их стиле, – нехотя согласился Крис и, вытерев испарину на лбу, вопросительно посмотрел на Метлоу.
– Работающий на КГБ и на нас двойной агент Каракурт, замкнутый разведкой Пакистана на ядерной программе, плюс международный исламский террорист Дервиш, плюс ассасин Юсуф – это слишком серьезно, Крис, – сказал тот.
– Слишком серьезно, – кивнул шеф. – Но ты должен понимать, что дальнейшие наши действия я должен согласовать с Ленгли. А ты, полковник, немедленно организуй наружное наблюдение за «святой» троицей. Мне надо знать их контакты в Гонконге. Все, включая контакты на улице «Красных фонарей». И держи меня в курсе всего, что касается русского.
– Да, сэр! – отозвался Метлоу.
– Легко сказать – организовать здесь наружку, – чертыхнулся Метлоу, когда шеф покинул кабинет, а в своем кресле вновь воцарился комиссар Корвилл.
– Мои люди возьмут заботу о вашем «пакистанском друге» на себя, Джордж, но им придется расшифровать его.
– Этого нельзя допустить ни под каким предлогом. Запомни это!
– Большая политика?..
– И поверь – большое дерьмо! – хмуро подтвердил Метлоу.
Гонконг 17 декабря 1991 года
Синяя галогеновая лампа мертвым мерцающим светом освещала бункер. Спящие на бетонном полу стонущие, храпящие, заходящиеся в утробном кашле люди и спертый воздух придавали грязному зиндану сходство с преисподней. Крыса Маруська время от времени высовывала усатую мордочку из-под мышки Сарматова и, настороженно покрутив ею во все стороны, брезгливо фыркала и снова пряталась под рукой у человека.
Громила, тот, которого серб назвал «потрошителем из Германии», соскользнул с матраца и стал осторожно подбираться к Сарматову. Он уже занес руку, чтобы всадить узкую длинную заточку в горло спящему, но в воздухе мелькнула тень, и «потрошитель» с диким воплем закрутился на месте, пытаясь отодрать от перекошенного лица разъяренную Маруську. Проснувшиеся громилы не торопились прийти к нему на помощь. Сарматов, увидев рядом с топчаном заточку, зашелся в хохоте.
– Ну, даешь, Маруська! – отодрав крысу от окровавленного носа «потрошителя», сказал он сквозь смех. – Фриц – можно сказать, белобрысая бестия, а ты ему арийскую фотографию портить!..
Китаец Ли Фан, проснувшийся позже других, оценив ситуацию, вскочил, как подброшенный пружиной, и отбросил «потрошителя» на середину бункера. Он уже занес сжатые в замок ладони над бугристым черепом жертвы, но Сарматов остановил его:
– Не надо. Пусть живет, вонючий хорек…
– Зачем ему жить? – удивился китаец.
– Не знаю, Фан. Но… зло не лечат злом.
Подумав, китаец согласно кивнул:
– Так же говорил великий учитель Конфуций.
Однако продолжить сон обитателям бункера не удалось – неожиданно распахнулась дверь, и туда ворвались вооруженные арабы. Они бесцеремонно вытолкали всех в предрассветный прогулочный дворик. Последним, с Маруськой на плече, вышел Сарматов. Арабы держали его под прицелами автоматов, но старались не приближаться.
* * *Маленький Чжан, китаец-полицейский, замаскировавшийся с видеокамерой на склоне, примыкающем к вилле, вел непрерывную съемку длиннофокусным трансфокатором.
– Мистер Бейли, – оторвавшись от камеры, шепнул он храпящему рядом Рыжему Бейли, – там монах, мистер Бейли. Он почему-то с крысой на плече…
– Какой монах?.. С какой крысой? – сонно откликнулся тот.
– Монах, который дрался с вами на полицейском катере, а потом сбежал с пристани.
– Если ты не ошибся, Маленький Чжан, то с шефа бутылка виски… Только он не монах, а всего лишь пациент монастыря в одежде послушника! – вмиг проснулся Бейли. – Снимай, парень! Снимай крупным планом, чтобы потом каждую морду опознать можно было. А я пока разбужу мистера Корвилла, – добавил он, поднося к губам трубку мобильной связи.
Через некоторое время вплотную к воротам виллы подкатил рефрижератор, и арабы стали загонять громил в его длинный, как туннель, кузов. Понимая, что арабы стрелять не осмелятся, громилы в яростной потасовке оттеснили их и заняли круговую оборону у дверей рефрижератора.
– Иглу!.. Иглу!.. Иглу!.. – орали они, и громче всех звучал голос трясущегося в ломке серба по кличке Ржавая Сука.
Из виллы показался разъяренный Махмуд.
– У вас только два выхода, грязные христианские свиньи! – крикнул он. – Или работа в джунглях и куча денег, или вонючая тюрьма Гонконга, из которой вас выдадут вашим странам. Выбирайте.
– Иглу!.. Иглу!.. Иглу!.. – еще громче завопили громилы.
Махмуд махнул рукой, и на пороге виллы появился доктор Юсуф. Пожилой араб нес за ним поднос со шприцами.
Обрадованные громилы, кроме Ли Фана и Сарматова, выстроились в очередь, и Юсуф по очереди сделал им долгожданные инъекции.
– Брат Юсуф, почему ты не посадил на иглу русского? – с раздражением спросил Махмуд. – Не может быть, чтобы бесстрашный воин Черной Кали испугался какой-то мерзкой крысы!..
– Предоставляю сделать это тебе, брат Махмуд, – смиренно ответил тот.
По знаку Махмуда к Сарматову бросились несколько арабов. Двое из них, напоровшись на его молниеносные удары, с воплями покатились по асфальту. Остальные отпрянули и вскинули автоматы. Их свирепые лица не сулили Сарматову ничего хорошего.
– Не стрелять! Прочь, прочь, ублюдки! – закричал на них Юсуф и повернул искаженное яростью лицо к Махмуду: – Если ты и твои бандиты еще раз сунете свои длинные носы в мои дела, то будете иметь дело со Старцами Горы. Последний раз предупреждаю тебя, брат Махмуд…
– Хорошо, брат Юсуф, – сквозь зубы процедил тот и крикнул что-то арабам. Те, как цепные псы, бросились на громил.
Под их ударами размякшие после дозы узники безропотно полезли в рефрижератор. Последним скрылся в его чреве Сарматов. Охранники торопливо закрыли дверь, и, как только доктор Юсуф занял место в кабине, рефрижератор сразу же покинул территорию виллы.
Проводив его хмурым взглядом, Махмуд направился в дом. В холле он столкнулся с взволнованным молодым арабом.
– Брат Махмуд, – затараторил тот. – Я запеленговал радиопереговоры… Совсем близко, брат Махмуд. Клянусь Аллахом!..
– Ну и что? – раздраженно отмахнулся Махмуд.
– Переговоры шли на полицейской частоте… В них упоминался доктор Юсуф и…
– Еще кто? – схватил его за грудки побледневший Махмуд.
– Какой-то Джон…
– Джон?.. Ты не ошибся, брат Надир? – переспросил Махмуд.
– Нет, не ошибся… Еще они упоминали о каком-то Дервише и Каракурте…
– Иди к себе и слушай дальше, брат Надир, и никому ни слова.
– Слушаю и повинуюсь, брат Махмуд! – поклонился тот и скрылся в одной из боковых комнат.
– Да свершится то, что должно свершиться! – процедил сквозь зубы Махмуд и, подняв глаза, встретился с жестким взглядом Али-хана, стоящего у балюстрады второго этажа.
– Брат Махмуд, немедленно приступай к эвакуации штаб-квартиры, – приказал Али-хан. – Уничтожьте шифры, компьютерные дискеты и все документы. Через час от штаб-квартиры должны остаться лишь головешки…
– Слушаю и повинуюсь! – подавив растерянность, смиренно уронил Махмуд.
* * *В кабинете Корвилла зазвонил телефон. Послушав, комиссар повернулся к Метлоу:
– Звонит Рыжий Бейли. В квадрате четыре одиннадцать горит.
– Что горит?! – в нехорошем предчувствии вскинулся тот.
– Вилла Дервиша… Похоже, облили бензином и подожгли. Мои копы сейчас там под видом пожарных, но дом пуст. Сукины дети улизнули, Джордж. По-видимому, через канализационные трубы, проходящие под виллой.
– Серьезный у нас противник, – ничуть не удивившись, констатировал Метлоу. – Тысячелетний опыт конспирации, учись, Рич…
– Насколько я понимаю, единственная ниточка, которая теперь может вывести нас на них, – это рефрижератор, в котором едет Джон. Нам остается ждать новых сигналов от Джона.
– Но нас еще интересуют «торговец ананасами» и Дервиш. Они-то где?
Корвилл бросил удивленный взгляд и схватился за телефон:
– Прикажу копам прочесать все рынки города. По крайней мере, может, возьмем «торговца ананасами»…
– Вот этого делать не надо! – повысил голос Метлоу. – Едва они что-то почувствуют, как снова спрячут концы в воду. А «торговца ананасами», уверен, уже нет в Гонконге, но он от меня теперь никуда не денется.
– Пожалуй, ты прав, будем пасти рефрижератор, – согласился Корвилл.
Сигнал от Сарматова поступил буквально через несколько минут. Корвилл послушал и передал трубку Метлоу:
– Опять твой офицер.
– Алло!.. Что случилось, Стив? – спросил тот. – Где, ты говоришь, их выгрузили? В порту? И сигналы идут из квадрата четыре. Понял. Продолжайте слушать, капитан.
– Приказываю стянуть все наличные силы в порт. Сознаюсь, мне не терпится скорее прихлопнуть эту шайку.
– У каждого уходящего из порта корабля где-то есть конечная точка плавания, – покачал головой Метлоу. – Если сейчас устроить в порту облаву, то эту точку мы с тобой никогда не узнаем.
– Но не сидеть же сложа руки! – возмутился Корвилл.
– Сидеть! – жестко ответил Метлоу. – Сидеть и терпеливо ждать, как когда-то наш взвод сидел в камбоджийских болотах под Стынгтраенгом.
– Ты не меняешься, Джордж, – улыбнулся Корвилл. – А я, признаться, до сих пор вижу во снах те проклятые камбоджийские хляби.
– Люди, как панцирь черепахи, всегда все свое носят в себе, во снах и в своей потаенной памяти, – ответил Метлоу. – Иначе, Рич, свихнуться можно в нашем взбесившемся мире.
* * *Низкие облака лохматыми космами пластались над морским простором. Порой они опускались так низко, что цеплялись за косой парус джонки. На ее бамбуковой мачте непрерывно крутилась антенна локатора, тщательно замаскированная переплетением веревок, кусков джутовых циновок и связками вяленой рыбы. Утлое на вид суденышко, помимо паруса оснащенное еще и мощным двигателем, ревущим под настилом из грубых досок, ходко прорезало волны. Посреди джонки возвышалось крытое брезентом некое подобие китайской фанзы, с радиоантенной на крыше. Через открытую дверь «фанзы» виднелись хлопочущие по хозяйству молодые китаянки. Из-за их юбок выглядывали любопытные детские рожицы с блестящими раскосыми глазенками. Но стоило Сарматову повернуть лицо в их сторону, как они моментально прятались за мамашами. Старый китаец с пергаментным лицом, стоя у штурвала, вслушивался в рокот двигателя и, по-видимому, не доверяя экрану локатора, напряженно всматривался в волны. Он искусно обходил рыболовецкие сейнеры и джонки, попадающиеся навстречу. Порой из тумана, совсем рядом с их хрупким суденышком, возникали стальные борта огромных океанских кораблей – танкеров и сухогрузов. На борту одного из них серб Станко Рубич по прозвищу Ржавая Сука громко прочитал по-русски: «Капитан Чирсков». С корабля под непритязательный перебор гитарных струн рвалась надрывная русская песня: