– Сразу видно, дело с мертвой точки сдвигается.
– Да еще какими темпами! Все, Женька, срочно лечу домой! Сегодня же.
– Теперь вам нужно найти Стоцкого?
– Его и искать не надо. Надо только успеть.
Женька Захаров провожал Сергея в аэропорт. Было видно, что и сам бы не прочь взять билет и рвануть обратно. Как бы ни было тяжело, но теперь он мог там помочь. Там был долг! И запрет…
– А ты сам когда возвращаешься? – как бы между прочим поинтересовался Сергей.
Женька вскинул на него глаза:
– Я еще об этом не думал.
– Знаешь, Женька, другой бы сказал так: «Ты еще до отъезда думал, поэтому и квартиру не продал, а друга пустил!», но ты почему-то не хочешь об этом говорить, но я не зануда, поэтому и говорю – верю! Верю, что не думал, но ты все-таки подумай, идет? Тебя там по-настоящему не хватает.
В самолете Сергей пытался всю полученную информацию привести в какую-то систему. И все же были еще вопросы, которые пока никуда не укладывались. Почему эта мамаша, которая ребенка оставила, прошла мимо своего, а задушила малыша Стоцких? Но если это не она, а другая женщина? Кому мог помешать новорожденный? Можно предположить, что это какая-то маньячка, но верилось в это слабо, слишком хорошо все было продумано. А если Стоцкий сам? Вернее, кто-то из его сообщниц? Из бесед видно, что мужик он был заметный, красивый, однако никто про любовниц не говорил, напротив, отзывались как о порядочном семьянине. Да уж, порядочный…
А вот и еще вопрос на засыпку, почему Ирина Николаевна не сказала адрес этой мамаши-кукушки? Неужели так торопилась? А может, Захарова встретила Стоцкого? И еще, действительно ли совпадение, что Захаровы из подмосковного городка уехали именно в город, где обосновался Стоцкий? А может, шантаж? Вряд ли Валерия перенесла бы такое открытие о Григе.
Надо срочно увидеть этого Стоцкого, или Грига, как его там? Вот уж точно, человек имеет два лица.
В аэропорту Сергея встречал Юра Смолин. С Юрой они вместе учились, вместе служили, жизнь разбрасывала их по разным городам, потом снова сводила. Юрка был самым лучшим другом и прекрасным мужиком. Им не удавалось часто встречаться, но при случае сидели часами за бутылочкой и нехитрой закуской, не могли наговориться. Смолин работал в краевой прокуратуре и не однажды доказывал Сергею свою небесполезность существенной помощью.
– Юрич?! – радостно удивился Сергей. – Ты никак меня встречаешь! Как рейс узнал?
– Четыре отдела были брошены на твои поиски только по моему звонку…
– Кончай, Людмиле звонил?
– Ну а кому ж? Нужен ты мне. Позвонил, она и сказала, что ты прилетаешь сегодня. Все просто, если не хочешь по-красивому.
– Давно ждешь?
– Да нет, к самому рейсу подъехал. Ну чего ты на меня уставился? – начал выходить из себя Смолин. – Я же сам для тебя запрос в Калинск делал, поэтому узнать, куда ты сиганул, большого ума не требовалось. Серега, а ты не поторопился насчет сыскного агентства? Что-то ты для этого дела соображаешь туговато.
– Не шуми, там за меня другие будут соображать. А сегодня я вообще уже ничего не соображаю, только одним голова и забита. Так ты говоришь, у тебя ко мне дело?
– Да понимаешь, у меня есть мужичок знакомый, из настоящих следаков, я с ним раньше работал, так вот нестыковочки у него с начальством. Теперь грузят мужика по-черному. Ты возьми его к себе, а? Головастый, не пожалеешь. И в захаровском деле поможет, он по их участку работает.
– Ты куда сватаешь, я же еще не открылся, и потом, сам знаешь, пока раскрутимся, то да се. Что ж, твой головастый ждать будет?
– А чего ему остается? Будет.
– Я прямо не узнаю тебя, ты как о себе печешься.
– Как знать, может, и я к тебе через годок-другой переберусь, вот мне и не все равно, с кем работать придется.
– Как же, переберешься ты. Пусть приходит, хорошему человеку рады. Так ты из-за этого меня с самолета перехватить хотел?
– Не-ет, тут ты не угадал. У меня более веская причина. Понимаешь, дедом я стал два дня назад! – выдохнул Смолин.
– Дедом! Ха! Кто же это тебя так, Томка или Наталья?
– Тамара, Наталье-то семнадцать только, сама еще дите.
– Ой, не скажи, – вздохнул Сергей. – Иные семнадцатилетние… Ты куда это меня везешь?
– К себе и везу. Я же тебе объясняю, дедом я стал, два дня терпел, такое дело обмыть надо, не по-человечески получается.
– Два дня терпел, потерпи еще два. Я тебя прошу, а вот в субботу сам приду, и не один. С чудесной женщиной познакомлю.
– С Людмилой, что ли?
– Ага! Ты бы еще маму вспомнил! Короче, дед, он и есть дед. Вези меня лучше вот по этому адресу, мне еще кое-какие вопросы решить надо.
– Я тебя домой отвезу, умыться с дороги, а там уже езжай куда знаешь, – хмыкнул Смолин и повернул машину.
Сергей поднимался к двери Григорьевых, и каждый шаг давался ему все трудней. Сейчас он разобьет этот уютный, спокойный Леркин мирок, хотя сам хочет этого меньше всего. Нажав на звонок, услышал, как открывают. Дверь распахнул парнишка, и Сергей оторопел. Такого просто не может быть! Перед ним стоял веселый и здоровый Максим Стоцкий.
– Сим, кто там? – послышался голос из комнаты, и в коридор вышел еще один парень, точная копия первого.
– Вы, извините, к кому? – улыбался тот, кого назвали Симкой. – Вы, если я не ошибаюсь, Сергей Сергеевич?
– Мы вас на кассете видели со Дня именинника, – подключился второй. – Да вы проходите.
– Вы что, близнецы? – опомнился наконец Сергей.
– Ну да, проходите же.
– А где отец?
– Папа сегодня на каком-то совещании, сказал, что задержится, а мама… Валь, а мама где?
– Не знаю, мы пришли, ее не было, подъедет попозже, наверное. А им передать что-нибудь? Можно папе на сотовый позвонить.
– Да нет, спасибо, я потом сам зайду. По телефону не хотелось бы, – пробормотал Сергей, нажимая кнопку лифта.
Перед химией у кабинета собралась кучка учеников, когда к классу подлетела Даша Литвинова.
– Дашка, ну ты ва-а-ще!
– Ой! А прикид какой! Сразу видно, что вышла замуж за миллионера! – девчонки плотным кольцом окружили подругу.
– Да я не вышла еще, – сияя, вертелась в их кругу Даша.
– Ну, представляю, что будет, когда выйдешь! – с завистью ощупывала Капустина дорогую ткань юбки. – Слушай, а когда у вас свадьба? Наверное, в свадебный круиз по Средиземному, точно?
– Ах, если бы наши девочки почаще за богатеньких выскакивали, глядишь, Капустина бы и географию выучила, – встрял вездесущий Севка.
– Севка! Не скрипи зубами, я ведь за человека выхожу, а не за деньги, – беззлобно отмахнулась Литвинова.
– Я понимаю, детонька, понимаю, – Ильченко театрально закатил глаза. – Стоя у пошлого шеста, в самой клоаке постылой жизни, ты вдруг постигла великую истину – человек с деньгами тоже человек! И чем денег больше, тем человек лучше. И тут же отдала свою руку и сердце кристальной души миллионеру дяденьке Брутичу.
– Сев, а ты тоже выйди к шесту в клоаку, может, тоже чего-нибудь умное постигнешь, – спокойно парировала Даша. – Хоть как-то поумнеешь, а то сидишь на заднице, лень пошевелиться, и тихо ненавидишь всех, кто осмелился жить лучше тебя. А получается у них, между прочим, только потому, что крутятся как белки в колесе. И работают не языком, как ты…
– А как ты? – прервал ее Севка.
Даша по-кошачьи сузила глаза и уничтожающе промолвила:
– Мне иной раз кажется, Сева Ильченко, что ты ненавидишь меня за то, что я не стыжусь даже стрептизершей быть, если припечет. А вот ты и хочешь легких деньжат срубить, да боишься, что авторитета лишишься, что на тебя будут смотреть и не ахать. Так что не кусай меня, ребенок, ты мне не сделаешь больно, у тебя еще зубки молочные.
– Правда, Ильченко, ну чего достаешь! – ополчились девчонки.
– Севка завидует по-черному, только непонятно кому – Брутичу или Дашке.
– Дашенция! – рявкнул подбежавший Вовчик. – Здорово, невеста! Как Кирюха? Говорят, папку ему нового нашла? Когда на свадьбу пригласишь?
– А тебе бы только пожрать! – не мог остановиться Ильченко. – Чего ты обрадел-то?
– Не плачь, Севка, мы с тобой тоже разбогатеем, надо только поискать стареньких, богатеньких миллионерш.
По коридору спешила Александра.
– Даша! Ты чего, по делу или так, в гости?
– Я к вам, Александра Михайловна, – смущенно улыбнулась девушка. – Лев сегодня хочет по поводу свадьбы поговорить, ну там сценарии, свидетелей, где что лучше заказать, ну все в общем, поэтому вы не могли бы подойти сегодня к нам? Мы и Ольгу с Валерией пригласили. Я вас очень прошу, придите, пожалуйста.
– Даша, ну что за разговоры, конечно, приду. Сегодня уроки у меня рано заканчиваются, клуба нет, да и по вашей ребятне я уже соскучилась, обязательно приду.
– Спасибо! Если вам удобно, часам к шести?
– Удобно, ты беги, а то мне урок надо начинать.
Даша смешно сморщила носик, махнула рукой одноклассникам и упорхнула.
– Удобно, ты беги, а то мне урок надо начинать.
Даша смешно сморщила носик, махнула рукой одноклассникам и упорхнула.
– А еще говорят, что не платье красит человека.
– Ты что, Ильченко, это же не платье, а шубка! – разъясняла Капустина.
Александра улыбнулась:
– Это ее счастье красит, Сева.
– Все! Я хочу кофе! – взорвался парень. – Александра Михайловна, давайте лучше подумаем о химических реакциях!
– Хорошо, Сева, выходи к доске.
– Ну я же сказал «подумаем», а не «поговорим».
– Выходи, выходи, там и подумаешь.
Александра зашла к Брутичам, когда все уже были в сборе.
– Ну вот, наконец! Александра Михайловна, вас только ждем, – радостно встретила ее Даша. Тут же на руках повисла выбежавшая Аришка.
– Аришка! Красавица моя, посмотри, что я вам принесла, – Саша доставала из сумки давно купленные для ребят игрушки. Девочке досталась белочка, которую нужно было надевать на руку. Точно такой же зайка был куплен и для Кирюши, но тот скромно стоял в сторонке и с завистью наблюдал за Аришей. Саша надела зайчишку на руку и тоненьким голоском пропищала:
– А где же мой Кирюша? Почему он меня не встречает?
Зайка как настоящий вертел головой и тер лапками мордочку. Мальчик тут же подбежал к своему питомцу, и дети умчались в комнату придумывать новую игру.
– Даша, – включился Брутич, – поучись у Александры, как с детьми играть надо.
– Саша, – тут же поддела подругу Лерка, – ты лучше поучись у Брутичей, как надо семью заводить.
– Нет уж, эта наука мне не дается. – Саша расположилась на большом круглом диване. – Здравствуйте, между прочим, а то Лерка так ошарашит, что все человеческие слова забываешь.
– Ну что? Приступим к обсуждению торжества, – Ольга вытащила записную книжку и ручку. – Вы уже решили, сколько приглашенных?
– Я думаю… Даша, сколько ты считала?
Даша ответить не успела, раздался звонок в дверь. Лев пошел открывать и вернулся с Сергеем.
– Дорогие дамы, – гремел хозяин дома. – Рекомендую – директор нового сыскного агентства «Лава» Сергей Сергеевич Котятич. Прошу любить.
Сергей не разделял радостного настроения Льва, напротив, был угрюм и сосредоточен.
– Боюсь, что я не вовремя, – с явным нежеланием начал он, – но вам все-таки придется меня выслушать.
– Всем на пол? – дурачилась Саша, она давно не видела Сергея, поэтому даже его хмурость не портила ей настроение.
– Я был в командировке, – даже не заметив шутки, продолжал тот.
– Неужели закончил-таки это дело? В самом деле раскрыл?! – дошла наконец до Ольги вся серьезность ситуации.
– Нашел, – прозвучало, как выстрел.
– Интересно послушать, – Валерия уселась поудобнее.
– Сейчас лучше увидеть, чем услышать. – Сергей сел на диван и стал доставать фотографии. Его напряжение постепенно передалось остальным. Фотографии ложились на стол одна за другой. Улицы Калинска, роддом, Алла Викторовна на больничной койке, дом инвалидов…
– Кто это? Лер, это Валька? – Саша держала фотографию Максима Стоцкого.
– Дай! – резко рванула снимок Валерия.
Последней на стол легла фотография двадцатилетней давности – свадебное фото Аллы и Григория Стоцких. Валерия была спокойна, только мелко дрожала в руке длинная, тонкая сигарета.
– Сначала я во всем винил Григория…
– Нет! – резко перебила Валерия. – Нет! Виновата была только я. Он и не знал ничего. Даша, принеси, пожалуйста, ручку и бумагу для Сергея Сергеевича, ему придется много писать, а мне, если можно, что – нибудь выпить.
Даша тихонько вышла, уведя с собой детей. Саша, боясь верить словам подруги, нервно закурила. Ольга, сникнув, скручивала и раскручивала забытый всеми сценарий свадьбы. Лев придвинулся к телефону.
– Не торопитесь, Лев Павлович, я не убегу, вы еще успеете вызвать кого следует.
– Если я вас правильно понял, вы собираетесь давать показания? – уточнил Сергей.
– Вы меня поняли верно.
– Тогда вы позволите? – он взял камеру Брутича. Валерия равнодушно пожала плечами, положила руки на стол и начала ровным голосом, глядя прямо в объектив видеокамеры:
– Девчонкой я была ветреной, избалованной, чего бы ни захотела, все должно было стать моим. На первом курсе МГУ, где я тогда училась, вдали от родителей отрывалась как могла, пока не поняла, что беременна. Что-то предпринимать было поздно, тогда не было нынешних технологий, можно было остаться на всю жизнь бездетной инвалидкой, и я приняла решение. Рожать, но так, чтобы остаться без ребенка. Огласка мне была не нужна, не дожидаясь конца семестра, я срочно уехала в Калинск. Одна моя сокурсница уже имела такой опыт и привезла меня в подмосковный городок. Недостатка в деньгах не было, все шло, как было задумано. Говорят – все было просчитано до мелочей, так это не про меня. Что я там могла просчитать, неопытная девчонка, впервые попавшая в роддом! Да и разве можно предвидеть хоть что-нибудь. Однако мне просто по-черному везло, по-другому и не скажешь. Взять хотя бы мое прибытие. Пышная тетка, которая оформляла документы, сначала разразилась бранью, верещала, что ни паспорта с собой у меня нет, ни карты. Но утихомирилась быстро, едва деньги увидала.
– Вы уж извините за нервозность. У нас, знаете ли, давненько такой наполняемости не было, – доверительно пожаловалась она Лерке и под диктовку записала все данные. Но не забыла предупредить: – Только вы уж скажите своим, Мария Ивановна, чтобы ваши все принесли завтра.
В палату Лерка уже вошла Николаевой Марией Ивановной, имя брякнула так, от фонаря.
Буквально через десять минут весь роддом содрогнулся от нечеловеческих криков – привезли новую роженицу в сопровождении солидного дядечки, который то и дело тыкал в нос молоденькой медсестре какое – то удостоверение. Пациентке было чуть за сорок, она ждала свое первое дитя, следить за эмоциями не собиралась и чуть не довела до нервного припадка и себя, и весь немногочисленный медперсонал. Все медсестры, акушерки и даже единственный педиатр на долгое время забыли про всех, кроме этой голосящей бабы. В любое другое время Лерка ни минуты не потерпела бы такого наплевательского отношения к своей особе. В другое время, но не сейчас. Сейчас это было ей только на руку.
В палате она не успела толком оглядеться, как ее скрутила резкая боль. Зря во всех фильмах показывают, что при родах все женщины кричат по-звериному, она терпела.
Рядом корчились две женщины, и никому друг до друга дела не было. Врачи все так же порхали возле буйной роженицы, уговаривая «миленькую» потерпеть еще немножко.
Вскоре Лерка поняла – началось! Скрючившись, стараясь не стонать, она двинулась подальше от людских глаз – хоть в подвал, хоть в туалет, но чтобы помочь ей не успели. Ей нужно было, чтобы ребенок родился мертвый или умер при рождении, поэтому помощь была не нужна. На глаза попалась дверь с простенькой табличкой «Душевая». Это было то, что нужно. Старый неприглядный душ, пожелтевшая, неказистая ванна и мелкие клеточки кафеля. Лерка зашла и накрепко закрыла дверь. Ей думалось, если ребенок при рождении ударится о такой пол, он непременно погибнет, но ошиблась. Он не погиб! Это было жуткое зрелище – все в крови, синюшный грязный кусок мяса, какие-то склизкие комки… Надо было прикончить его, но Лерка не могла перебороть отвращения, не могла заставить себя прикоснуться к этому шевелящемуся месиву… Она закричала. Потом врачи что-то делали, а Лерка, лежа на операционном столе, надеялась, что их старания будут напрасны, но через сутки пришла медсестра и стала успокаивать, что младенец в норме, здоровенький. Тогда ей остался один выход – уйти потихоньку одной, без ребенка, конечно. Стала ждать, когда немного окрепнет, в это время она уже знала, где вход, выход, все служебные лабиринты изучила. Чего там изучать-то, здание маленькое. Ребенка ей кормить не приносили, видимо, не все так благополучно с ним было, как убеждали. А однажды услышала такое: «Муж у нее красавец и хваткий такой. Молодой, всего сам добился, а вот дите первое. Ты уж гляди, Стоцкого-то пуще всех береги! Больно высок папаша-то». Лерку захлестнула волна злобы – значит, любые другие так-сяк, а этот, надо же, сокровище какое! Еще не знают толком, кто у них тут лежит, а распоряжаются, за кем особенный уход, а к кому можно и не подходить. Потом захотелось взглянуть, что это за папаша такой. Увидела его, приходил к своей, и так уж сладко ворковали…
– Лишь только Григория увидела, поняла сразу – этот должен быть моим. Я уже давно хотела жить самостоятельно, но не студенточкой, вдали от родителей, учеба мне эта поперек горла была, я хотела быть хозяйкой своего дома. Подходящей кандидатуры не находилось – знакомые молодые мужчины были такие же ветреные, как и я, а потрепанные жизнью женишки были прочно облеплены всякими детьми, стареющими женами, а то еще и внуками. Григорий Стоцкий – вариант идеальный. Мало того, что ему мой папаша мог бы доверить свои немалые денежки, но он еще сумел бы их и приумножить. А заполучить такого мужа проще простого – весь роддом только и вздыхал: «Не дай бог с младенцем Стоцких что случится – мамаша не перенесет». Вот и весь расклад – нет ребенка, нет и жены. Значит, мне надо было не просто уйти, а избавиться от ребенка Стоцких.