Тогда Мерлин и получил прозвище Колдун – за безошибочные, по мнению профанов, прогнозы. Про короля Артура и его команду в те годы слышали немногие…
Юность их развела, но не навсегда.
Панин унаследовал от папаши не только «мать их Софью», но и солдатскую закваску, пошёл в военное училище и стал вертолётчиком, потому что, несмотря на габариты, мечтал летать.
Налетался он вволю. Над Гиндукушем, над Хайберским перевалом, над долиной Пяти Львов, над Кавказом…
Мерлин отслужил в хитрой своей части и продолжил образование по гуманитарной линии. Панина ему здорово не хватало. Гонор-то остался, а драться было некому.
Долгой вышла разлука. Многое в неё вместилось – целая эпоха.
С приходом нового времени оказалось, что ни военные вертолётчики, ни мирные историки никому больше и на фиг не нужны.
Встретились друзья случайно, в гнусной парковой забегаловке, окружённые толпой таких же растерявшихся и матерящихся мужиков. Забегаловка была оборудована в том самом пригородном бору, вырубленном нынче практически подчистую.
– Минетжеры на Русь пришли. Правда-правда, я сам в «бегущей строке» объявление видел – «Требуется опытный минетжер». Самое то для них название – присосались к Отечеству… Но я своё дело открою, конкретное, – глядя в никуда, угрожающе сказал Панин.
– А первичный капитал? – безнадёжно спросил Мерлин.
– Есть кое-что, – туманно сказал Панин. – Не зря же я столько лет по свету мотался. Бабок туева хуча. Зацепил в одном ауле два мешка фальшивых долларов.
– Так они такие же доллары, как этот шашлык – баранина!
– Ну и что? Два мешка фуфла – полмешка настоящих!
– У меня тоже есть кое-что в смысле идей, – сказал Мерлин. – Сам-то я, конечно, этим заниматься не буду, натура не та, но…
Мерлин был и остался теоретиком, зато хорошим. Идею свою он растолковал в двух словах.
– Это же нагибалово! – вскричал честный владелец липовых долларов. – Это же «письмо счастья»!
– Верная аналогия, – кивнул Мерлин. – Только надо вовремя соскочить…
Последовала бурная, но, в сущности, скучная и типичная для тех времён история – фирма, крыша, банда Аскара Глистаева, уголовщина, жуткая ловушка в покинутом военном городке Кедровый, придуманная Мерлиным… Вернее, не придуманная, а вычитанная в старой книге и носившая название «Раздразнить обезьяну в Чэньду, чтобы засохла слива в Сяньши». Ловушка была такая жестокая, что у Мерлина в голове что-то с хрустом надломилось…
А вот с Паниным, Костюниным и Лымарём, непосредственно осуществлявшим элиминацию, ничего особенного не произошло. Романа же Ильича, знатока древнекитайских стратагем, пришлось поместить в соответствующее лечебное заведение – правда, Панин предупредил персонал: в случае чего кости переломают не только санитарам, но и профессору Чурилкину.
– И чего ты, Колдунище, распсиховался? – дивился Панин. – Да весь ихний народец одной твоей башки не стоит! Гуманист расплюев!
Панин был непреклонно убеждён, что Колдун – он колдун и есть. Нелепые с виду выводы и решения Мерлина, взятые вроде бы с потолка, давали неизменно добрые результаты. Поскольку люди помнят лишь сбывшиеся предсказания…
Наконец Мерлин покинул психушку и сказал:
– Всё. Выхожу. Семью я потерял, родителей схоронил, жить в вечном напряге нет мочи. Минетжера из меня не получится. Капитализм строить не хочу, потому что это тоже тупик. Почитать некогда! Всё, Серёжа, меня Прянников в родной универ зовёт. И доли мне своей не надо. Дурные деньги.
– Ты сам дурной! – устыдил Панин. – Семья гавкнулась потому, что ты женился без моего разрешения на этой ломехузе…
– Ты же тогда в госпитале загибался!
– Не влияет значения. Мог бы и потерпеть, – укоризненно сказал Панин. – Ровню надо было брать. Вон Хуже Татарина – женился на Розке своей по родительской воле, и живут как люди, Коран соблюдают. А ты – на ложный залёт купился…
Хуже Татарина было прозвищем Рима Тимергазина – из ихней же компании. Рим работал врачом в клинике, принадлежащей Панину. И хороший детский врач из него получился. Панин его даже в Мекку отправлял – для поощрения. Там старину Хуже стали переманивать в Эмираты – новоявленный ходжа не поехал…
На фирме у Панина всё было своё – и врач, и адвокат Дима Сказка (его фамилия исключала всякую кличку), и Гриша «Скелет» Костюнин – для конфиденциальных поручений, и много кто ещё из старых друзей. Нужно было держаться друг за друга. Мерлин придумал и название фирмы – «Фортеция», – и лозунг, переделанный из популярного стихотворения:
Панин успел вовремя выскользнуть из списка богатых вольнодумцев, потому что не пренебрегал советами Мерлина и считался с некоторых пор «национально мыслящим и социально ориентированным предпринимателем». Кстати нарисовался и энтузиаст воздухоплавательного дела – Костя Лейзарович по прозвищу Штурманок.
Панин за бесценок приобрёл завод по производству автоприцепов, и через некоторое время над Крайском проплыл первый дирижабль…
Глава 3
1
…Просеке не было конца, а я всю дорогу продолжал сокрушаться о человеческой легковерности:
– И почему люди на всякую дрянь ведутся? Почему любой шарлатан способен их выпотрошить, обобрать, лишить здоровья и самой жизни? Где самостоятельные мужики? Где вековечная бабья мудрость? Где, наконец, элементарная жадность? О детях бы подумали!
Но разорялся я с большими обобщениями, стараясь не намекать на личное безумие липового капитана.
– Всё ты верно, борода, толкуешь, – откликнулся Денница. – Только Бодаэрмон-Тирза для того и пришёл, чтобы покончить с этими шарлатанами, чтобы окончательно спасти человечество… Да что я тебе элементарные вещи объясняю? Для того он и мучается, для того и страдает…
– С чего это он страдает?
– Тяжело же ему у нас! Попробуй походи в этом… экзоскелете! Да ещё всякая земная хворь цепляется к нему – иммунитета-то нет! Из реанимации не вылезает!
В сумасшествии капитана была какая-то строгая система.
Но в чём она заключается, я так и не узнал, потому что Денница разразился самыми грязными ругательствами:
– Ай, сгибаться вшам на лысой голове синим конём сто лет! Накаркал! Напросился! Ай, ну что бы нам, звездоплётам тупорезным, отсидеться до ночи! Подумаешь – сутки потеряем! А всё ты – засветло доедем, засветло доедем! Вот и доехали к чертям в зубы!
– В чём дело-то?
– Ночью черти боятся выходить, – объяснил есаул-капитан. – Ну, выскочили бы, дали вслед пару очередей… Не факт, что попадут… Держись, борода! Пан или пропал! Бабки готовь!
Бабки у меня были – разноцветные рубли, зелёные доллары, бледные евро…
Блокпост – строение, окружённое выщербленными бетонными плитами, – появился как-то внезапно. За шлагбаумом, преградившим просеку, бездорожье кончалось, и начиналось обычное асфальтовое шоссе.
«Герцогиня» пошла медленно-медленно.
– А кто сейчас-то мешает на прорыв? – предложил я.
– Днём мы и километра не проедем – по тревоге нас с вертушки ракетами сожгут, – объяснил Денница.
– Так они и ночью… – начал было я.
– Ночью они боятся! А теперь молись своему староверскому богу… Ну кто бы знал, что по просёлку асфальт положат! Что пост здесь поставят ради нас! Кто по этой просеке ходит? Грибники? А всё из-за тебя!
– Как из-за меня? – я так и не привык к странному, но исконному русскому обычаю винить в несчастьях всех, кроме себя.
– Уес, спугнул ты мою морскую фортуну, борода… – безнадёжно сказал Денница и заглушил двигатель.
Из-за плит вышло несколько вооружённых автоматами людей в угольно-чёрных комбинезонах и с огромными головами. Я поспешно напялил очки и понял, что это не головы огромные – просто траурные свои чалмы сикхи намотали вместо весёленьких ооновских касок…
Бред капитана Денницы оказался правдой. Правда вообще любит проявляться в самых неподходящих местах и в неурочное время. Это были настоящие темнолицые бородатые индусы со всеми сикхскими атрибутами – на поясе у каждого короткий меч, под погон заправлен стальной гребень, на левой руке – стальной же браслет.
Сикхи мрачно сверкали антрацитовыми глазами, лопотали что-то по-своему и жестами предлагали нарушителям покинуть такую родную кабину.
– Ничего, я английский знаю, – попытался я оправдать своё никчёмное существование. И прочитал нагрудную нашивку у одного из солдат: «UN Charity Forces». Ага, значит, вот откуда «черти»-то взялись! Черити! Да разве можно с таким словом в русскоязычную среду лезть!
– Ты-то знаешь, – простонал капитан. – Да они-то вряд ли. Их ведь нарочно из самых глухих деревень, говорят, набирают, чтобы коррупции не было…
– Коррупция бессмертна, – я вздохнул.
– Зато мы смертны, – сказал капитан и открыл дверь. – Ну, борода, теперь каждый за себя.
– Коррупция бессмертна, – я вздохнул.
– Зато мы смертны, – сказал капитан и открыл дверь. – Ну, борода, теперь каждый за себя.
– Ай да казаки нынче пошли, – сказал я, но вылез покорно за владельцем «Герцогини».
– Алала, господа офицеры! – воскликнул Денница, и я во второй раз подивился странному приветствию.
Один сикх, с нашивками вроде бы сержанта, долго изучал чвель, пальцами показывал солдатам какие-то особенности на пластинке, потом жестом предложил Деннице снять фуражку и пересчитал хвостики на затылке, удовлетворённо кивая.
Мой же паспорт привёл сержанта в глубокое замешательство. Прошло короткое коллективное обсуждение странного документа, и, видно, не в пользу экипажа «Герцогини де Шеврез». Нас с капитаном стали пихать прикладами и вести за бетонное ограждение.
– Со штабом будут связываться, – сказал Денница. – Это потому что на мне форменная фуражка и китель. Не то что ты, штафирка патлатая…
И тут же получил по спине – сперва прикладом, а после сержант вытащил у него нагайку из-за голенища, примерился и ловко, от души, перетянул. Силы Милосердия в действии, подумал я.
– Беспредельщики! – вякнул капитан, а я сказал на всякий случай:
– Хинди, руси – бхай-бхай! Гуру Баба Нанак – бхай-бхай!
И неуверенно добавил:
– Алала…
За неуместную, по мнению сикхов, эрудицию я тоже испробовал казачьей нагайки. Имя первого сикхского патриарха не помогло, а может, перечислить остальных девятерых великих гуру? Ангад, Амар Дас, Рам Дас, Арджан, Харгобинд, Харрай, Харкришан, Тегх Бахадур, Гобинд Сингх… Туды их в качель!
Прямо на земле возле двери караулки лежало могучее, почти как Панин, тело родного милицейского лейтенанта в полной форме. Лейтенант лежал без кровиночки в толстом лице и не дышал. И пахло от него нехорошо…
– Суки, – прошептал Денница. – Им на пост местного кадра придали, а он, видно, их обычай оскорбил… Что хотят, то и творят!
Я перешёл на английский:
– Сэр, не могли бы вы объяснить нам, в чём дело, сэр?
Английский у сэра сержанта был ещё хуже моего. Удалось понять только «money» да «deep tomb».
– Хотят, чтобы мы могилку ему вырыли, – сообразил я.
И был прав: нам жестами предложили взять тело и нести туда, куда указывали стволы автоматов.
Несчастный лейтенант был тяжёлый, но я за годы отшельничества окреп, а капитан Денница вообще словно век покойников таскал.
Толку-то от моей крепости! Столько лет прошли зря! Любой уважающий себя герой просто обязан за годы отшельничества освоить целую кучу смертоносных боевых приёмов… Ну почему я не научился хотя бы метать во врага файерболы? Только потому, что никаких файерболов не бывает? Или потому, что не герой?
– Крови нет, – тихо заметил я. – И лицо не синее… Хотя сикхи вроде бы не душат, это туги душат… А, вспомнил: им к мёртвому телу прикасаться нельзя… Или это браминам нельзя?
– У них свои способы, – с тоской сказал капитан. – Эх, зря мы твою «сайгу» в кабину не взяли – она так на «калаша» похожа! А «калаш» не ихние пукалки, страшатся враги русского оружия, оно им хуже Лотреамона…
– А я что говорил?
Увели нас недалеко – до первой полянки среди сосен. Потом вручили каждому по сапёрной лопатке. Капитан Денница жестами стал демонстрировать, что у него, мол, в каптёрочке есть полноценный шанцевый инструмент, но сикхи то ли сочли это трудовым эстетством, то ли решили, что пленник в аллегорической форме показывает им большой член. За эту пантомиму капитан получил прикладом ещё разочек, после чего покорно склонился перед обстоятельствами и начал обмерять лейтенанта.
Могильщик из меня был ещё тот, но контуры будущего места упокоения вскоре обозначились. Сикхи образовали круг, смеялись и показывали пальцами на трусливых и бестолковых белых людей из презренной касты неприкасаемых труповозов. Никогда им не суждено носить гордую львиную приставку к имени – «Сингх»!
– Надо же, как жизнь человека ломает, – приговаривал Денница. – Как личность меняется! Вот сейчас, казалось бы, мента хороню – а никакой тебе радости!
Ему ещё радости надо!
– Денница, – сказал я. – Они нам велели не простую могилу копать, а глубокую…
– Ну и что?
– А то, что туда и мы с тобой ляжем! Зачем им свидетели? Они сами-то сейчас наверняка вне закона! Терять им нечего!
– Да ты что?
Какая-то ты, мать, нелепая, подумал я про смерть. Ну да, ну да. Хотя, с другой стороны, смерть – пустяки, дело житейское… Ты обманывал нас, хорасанский пророк, впереди – не сады, а болото…
2
– У добрых людей эта должность называется «сторож с проживанием», – сказал Панин. – Ну как, нравится?
И обвёл рукой свои владения.
– Да уж, – только и смог сказать Мерлин. – Дансинг в ставке Гитлера… Ты крут, Сохатый!
– Совсем-то в землю закапываться ни к чему, – милостиво молвил Панин. – Я же не Бен Ладен. Но сверху тут ничего не заметят. Маскировка! Разве что с дельтаплана, но кто же в такую глушь потащит дельтаплан?
Таёжное владение Панина и вправду впечатляло. Прежде всего оно было прекрасно какой-то новой, непривычной лёгкостью, уместно вписанной в тёмную тайгу, сияло светлыми досками, цветным пластиком и в то же время неуловимо походило на деревенскую избу.
Только никаких дорог не вело к этой суперизбе. Или мегазаимке.
– Я назвал это – Дом Лося, – гордо объявил Панин.
– Нет у нас никаких лосей, – сказал шибко умный Мерлин. – Вот в соседней области… А-а, ты в этом смысле! Как Дом Волка у Джека Лондона!
– Допёр, – снисходительно сказал Панин. – Ну вот скажи, смог бы ты сам найти это место?
Они прилетели сюда на панинской обновке – лёгком французском вертолётике «демуазель».
– Конечно, если такими противолодочными зигзагами лететь, – обиделся Мерлин.
– Врёшь, Колдун, ты и безо всяких зигзагов есть полный топографический идиот! Поэтому не вздумай самостоятельно отсюда уйти – где мы тебя потом искать будем? За Полярным кругом? Для таких дел есть у тебя на пульте тревожная кнопка – на крайняк. Приступ там или ногу сломаешь… Вечно ты чего-нибудь ломаешь… Как этот… Как не знаю кто! Что ни сделаешь – всё помимо рук!
Мерлин пожал плечами – упрёк был справедливый.
– Я сперва хотел старичка со старушкой нанять, – продолжал Панин. – Старушка для страховки – чтобы дедушка по пьяному делу не спалил всю аптеку. А потом думаю – для чего мне чужую старость покоить, мать их Софья? Влетела стройка в копеечку! Ой, влетела! Взвыла да пошла из кармана мошна! Проект в Швейцарии заказывал! Вы всё причитали – куда, мол, Лось деньги диёт? А вот куда!
– А зачем тут вообще человек нужен?
– Как же ты не понимаешь, кандидат кислых щей, что без людского присмотра дом разрушается и наполняется нечистью? Я тебе даже и домового привёз в валенке – сейчас принесу… Валенок не трожь, не выбрасывай!
– А домовой, значит, классово близкий, – поморщился Мерлин. – Кстати, а как насчёт работничков? Ты с них подписку о неразглашении взял или как Чингисхан – уничтожил строителей, а потом и палачей?
– Как Цинь Шихуан, – презрительно поправил историка Панин, хотя всю историю и литературу знал исключительно в пересказах Мерлина. – Нет, я умней сделал: я таджиков завёз. А потом вывез в целости и сохранности. Ну-ка поищи, вражина, Дом Лося с таджиками в тайге! До этого никакой кровавый тиран ещё не додумался! Таджики мои теперь богатые по ихним меркам… Так что незваных гостей не жди, хотя и на этот случай варианты имеются. Я тебя навещать буду время от времени. Один или с кем-нибудь. Праздник там какой или деловые переговоры… Чтобы без чужого глазу…
Они прошли через бревенчатый холл в залу. Обставлена она была с большим вкусом – и вряд ли панинским.
– Это что – карельская берёза? – ужаснулся Мерлин.
– Она самая, – сказал Панин. – Садись, не стесняйся.
Он погрузился в бесформенное кожаное кресло и достал сигару. Тотчас в карельской круглой столешнице образовалось стальное блюдце.
– «Смарт хауз»! – похвалил себя и японцев Лось.
– Как же ты материалы завозил? – спросил Мерлин. Кресло было удобным, но он всё ещё чувствовал себя неуютно.
– А цеппелины-то на что? – удивился Панин. – Мачту потом разобрали, стройтехнику вывезли и гидростроителям загнали… Ты, поди, думал, что у нас в Политбюро дураки одни сидят? Ночью полетите! – Лось расхохотался.
– И кабель протянули?
– Ну да, кабель! Ещё чего! Система автономная, там внизу течёт речка – в смысле, под землёй. Турбинка стоит, насос. Лазить туда не вздумай. Система продублирована. Опять же солнечные батареи… Ну, на крайняк есть генератор и соляра. Да, ещё дрова есть – сауну топить… Если такой каприз тебе припадёт… Если совсем не обленишься… В бане жить не надо, хотя и можно! И в домике охраны – не надо! А то знаю я твою нечеловеческую деликатность! Ты тут полный хозяин, только не лезь, Христа ради, никуда! Создай внешнюю видимость, что тут – живут… Есть и тепличка, со временем освоишь от нечего делать. Инструкции изучи, но не особо углубляйся, тебе вредно… Вот батя бы твой, царство небесное, тут во всём бы разобрался, перекроил и улучшил…