– Я передумала и решила вернуть тебе деньги. Вот. – Она достала из кармана куртки и протянула ему оставшиеся девятьсот долларов. – Я бы хотела вернуть и одежду твоей жены, тем более что она сейчас вовсе и не в Африке, а в Москве…
– Что? – Он вздрогнул. – О какой жене ты говоришь?
– Ее зовут Елена. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Ты что, Шехов, забыл, как зовут твою жену?
– Почему ты сказала, что она сейчас в Москве? Откуда тебе это известно?
– Я разговаривала с ней полчаса тому назад.
– Ты не могла с ней разговаривать.
– Ты лжешь, Шехов. Забирай куртку. – Она сорвала с себя куртку и бросила ему.
– Стой! – Он поймал ее за руку и притянул к себе. – Ты не можешь со мной так поступить…
– А ты? – Она смотрела на него с презрением и укором. – Тебе, значит, все можно, а мне – нет? Я ухожу от тебя. Мне ничего не нужно. Я встретила парня в баре…
– Значит, я ошибся?
– В смысле?..
– Ты – шлюха?
– Нет. Но с ним мне не так страшно, как с тобой. Я предполагала, конечно, что в Питере со мной что-нибудь приключится. В конечном счете, быть может, именно этого мне и хотелось, но я не предполагала, что влипну в криминальную историю…
– Не понимаю, о каком криминале идет речь.
– Твоя жена сказала мне, что ты убил ее.
– Ты пьяна. Пойдем домой, вернее, в гостиницу. Ты совсем замерзла…
– Я не могу.
– Почему?
– Я не одна. Он там, в подворотне…
– Кто?
– Да тот парень, про которого я тебе говорила.
– Иди пожелай ему спокойной ночи и отправь домой. Не ожидал от тебя такого…
И тут из подворотни вышел парень.
– Ты что, с ним остаешься или идешь со мной? – спросил Владимир Машу.
Она стояла между Шеховым и Мишей и не знала, что ей делать. Если она пойдет с Шеховым, то хотя бы до утра будет в полной безопасности – она отлично выспится на широкой и удобной кровати. А утром можно будет подумать, как быть дальше – оставаться ей с ним хотя бы ради денег или нет. Деньги в последнее время стали одной из ее жизненных целей – должна же она наконец позаботиться о своем будущем и поступить в университет. Деньги, причем большие деньги, она, если будет не так глупа и наивна, как сегодня, может получить только от такого человека, как Шехов… Несколько дней проживания в «Астории» стоят столько же, сколько и плата за обучение за все пять лет. Если же она пойдет с Мишей, которого совсем не знает, но которому в порыве отчаяния призналась во всем, что произошло с ней, то неизвестно, где и в каких условиях ей придется ночевать. К тому же с Шеховым ей будет проще договориться, чтобы он хотя бы не приставал к ней. Миша же потребует, чтобы она переспала с ним, и это будет ее платой за то, что он пустит ее переночевать в свою коммунальную конуру. От представленного – помойного вида комнатушка с грязной постелью, где она лежит в объятиях Миши, – ей стало и вовсе нехорошо. Волна отвращения захлестнула ее. Захотелось вновь оказаться в сказочной мраморной ванной комнате с белым махровым халатом и мягкими тапочками…
– Ладно, Миша, если что, ты знаешь номер моего мобильного и знаешь, где меня можно найти…
– «Стравинский»? – усмехнулся оскорбленный в своих лучших рыцарских чувствах Миша, понимая, что у стоящего в двух шагах от него мужчины куда больше шансов провести с Машей ночь. – Хорошо, я все понял, не дурак.
С этими словами он круто развернулся и быстрым шагом пошел прочь. Маша и Шехов смотрели ему вслед, не проронив ни слова.
Глава 8
– Шехов, я звоню тебе в течение двух часов. Ты почему не брал трубку?
– Должно быть, я оставил телефон в машине… Не знаю, не помню, я пьян… Женя, два часа ночи!
– Ты надрался в компании со своей блондинкой?
– Нет, она напилась с каким-то парнем, с которым познакомилась не то на улице, не то в баре… Я чуть было не потерял ее. Она подозревает меня…
Женя слушала его и не верила ни единому его слову. За то время, что она не говорила с ним по телефону, мысли ее постоянно кружились вокруг одного и того же: что, если Шехов обманет ее и, вернувшись в Москву, сделает вид, что вовсе не знаком с ней? Кроме того, при его деньгах ему ничего не стоит попросту откупиться от нее. Он даст ей денег с условием, чтобы она исчезла из его жизни. Как ни странно, но она сама, оказавшись на его месте, поступила бы точно так же. Зачем ему человек, который одним своим видом будет постоянно напоминать об убийстве жены? Он захочет нормальной и спокойной жизни. После Лены, возможно, ему захочется жениться на женщине совершенно другого типа. И пусть сейчас Женя противоречила сама себе, все равно огонь в семейном очаге должна поддерживать женщина верная, преданная и осознающая свое настоящее женское предназначение, а именно – стать матерью его будущих детей. С Леной он жил, по сути, как на пороховой бочке, не зная, чего ожидать от нее в следующую минуту. Кроме того, он сильно зависел от нее, поскольку именно она познакомила его с Семеном и сделала директором банка. А это означало с его стороны полное подчинение, тщательно замаскированное под дружеские советы, исходившие, само собой, от Семена. Так Лена с нежной улыбкой на губах использовала деловые качества мужа, чтобы жить в свое удовольствие. И если бы не появление в его жизни Жени, он до сих пор жил бы с завязанными глазами. Это она, близкая подруга Лены, зная всю изнанку их семейной жизни, постепенно раскрывала Владимиру глаза на его жену. Она же и намекнула, что Лена задолго до того, как встретилась с Владимиром, жила с Семеном, когда у того была еще жива жена. Но все это было до того, как в жизни и Лены и Жени появился новый повод для ревности и желание безграничного обладания…
– В чем она тебя подозревает?
– Пока еще не знаю, она тоже вернулась с прогулки не совсем трезвая и заявила мне, что разговаривала по телефону с Леной…
– Что-о?
– Что слышала. Я еще поговорю с ней утром, выясню, что за бред она несла ночью.
– Володя… – Женя перешла на шепот. – А что, если она не лжет?
– В смысле?
– Но я ведь тоже звонила по телефону… по Лениному телефону, и она мне ответила… И я тоже была пьяна.
– Значит, мы все, когда напиваемся, чего-то боимся…
– Кого-то боимся, ты хочешь сказать…
– Дело в том, что у меня были глюки на эту же тему… Представляешь, я тоже разговаривал с ней по телефону. И знаешь, о чем она меня попросила?
– Откуда же мне знать… – Женя почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились.
– Она попросила меня заехать за ней на Поварскую улицу, в парфюмерный магазин, представляешь?
– Ты шутишь… Это же ее любимый магазин…
– Да, я еще спросил ее, что она там делает, а она ответила мне, что покупает духи и карандаш для губ…
– Да ты издеваешься надо мной…
– Нет.
– И чем же закончился ваш разговор?
– Я обещал за ней заехать.
Сначала Женя, потом Владимир, а теперь еще и эта девушка, которая разговаривала с Леной по телефону…
– А что, если она жива и теперь сидит где-нибудь в укромном местечке с телефоном и развлекается, пугая нас своими разговорами? – предположила Женя, хотя верилось в это с трудом.
– Да нет, Женя, она не может быть живой…
– Почему?
– Да потому что я вез ее несколько часов в своей машине, а потом зарыл в лесу. Да, я не открывал мешка, это правда, но ее тело одеревенело и не разогнулось, когда я достал его из багажника… Это был труп, и тут уж ничего не попишешь. А то, что с нами со всеми происходит, – это обрывки сна, которые мы принимаем за явь…
– Но… Володя…
– Ты про Машу?
– Ее зовут Маша?
– А разве я тебе не говорил? Так вот, думаю, она все просто выдумала, чтобы позлить меня. Кроме того, не следует забывать, что эта провинциалочка постоянно задает себе вопрос, зачем я пытаюсь изобразить, что живу в гостинице вместе с женой?..
– А разве ты…
– Да, я объяснил ей, что моя жена в Африке, короче, наплел ей… Что, мол, у меня смертельная болезнь, что я скоро умру и мне важно, чтобы никто ничего не заподозрил, чтобы клиенты верили мне, понимаешь? Чтобы не было паники… Чтобы все видели, что мы с женой живем здесь…
– Шехов, это более чем нелепо… Она должна была сразу же потерять интерес к тебе… я имею в виду – сексуальный…
– Правильно, она его и потеряла. И напилась. Пришлось сказать ей, что я все это придумал.
– И она поверила?
– Не знаю… У меня уже язык заплетается. Я тоже много выпил. Не могу сказать, что водка меня берет, слишком уж возбуждены нервы, но в голове какой-то шум… Мне жаль, что тебя нет рядом. Хотя, с другой стороны, я ненавижу тебя за то, что ты сделала… Ты не должна была соглашаться на эту дуэль. Дуэль. Идиотизм… – Шехов выругался и отключил телефон.
И это только начало, констатировала Женя. А что будет потом? Конечно, он избавится от нее. Любым способом.
Она тоже положила трубку и достала сигареты. Курить хотелось ужасно. Закурив сигарету, она снова взяла телефон и набрала роковой для нее номер. Но там уже два дня как никто не отвечал. Тот, кому она звонила, не мог исчезнуть из города без предупреждения. Он, Лена и Женя были единым целым. Деньги на телефоне кончиться не могли – еще три дня тому назад на его счету было сто долларов. Но и длинных гудков нет. Или он находится вне зоны действия сети, либо он отключил свой телефон. Тогда Женя позвонила по домашнему – там ее окатили прохладной и равнодушной волной длинные, протяжные и какие-то невероятно грустные, тоскливые гудки. Словно и сам телефон соскучился по своему хозяину, по его сладкому и нежному голосу. Вспомнив что-то очень для себя приятное, Женя даже зажмурилась… Она выиграла эту дуэль и теперь имеет полное право владеть этим юношей.
Она снова и снова набирала его номер, представляя себе темную комнату, ночной столик с телефонным аппаратом и настойчивые звонки, ее звонки… Сколько часов они провели в этой комнате, забыв про все на свете, даже про Владимира… Два дня кошмара, во время которых она просто не могла думать о Саше, пролетели мгновенно, и страх как будто немного отпустил ее. Чего бояться, если теперь уже все равно никто и ничего не докажет?
Она встала, подошла к книжному шкафу и достала альбом, раскрыла его и сразу же увидела фотографию, где они были с Леной в Египте. Залитая солнцем Лена смеялась тому, кто их снимал, – какой-то иностранный турист. Она была беззаботна и весела. Бог любит веселых и бесстрашных, это верно. Только вот как же могло случиться, что он на миг отвернулся от нее и именно в это мгновение пуля прострелила ее любвеобильное сердце? Значит, он захотел взять ее к себе на небеса, вот и все объяснение… Она захлопнула альбом. Не могла больше вынести этой пытки.
На кухне зажгла свет, включила электрический чайник и достала жестяную банку с чаем. Включила телевизор. Заварила чай. Подошла к окну и улыбнулась своему отражению в стекле. Все вроде бы как всегда, но жизнь дала трещину. Пьяный и напуганный до смерти Шехов спит сейчас на льняных простынях гостиницы «Астория» с какой-то провинциалкой, совершенно не представляя себе своего будущего. Ленка зарыта во влажной, болотистой питерской земле и начала, наверное, уже гнить… А какая она была чистоплотная, не терпела грязи, у нее в ванной комнате на полках лежали целые коробки с хорошим мылом, а сколько духов она переводила, чтобы от нее хорошо пахло… Какая несправедливость: теперь Ленка лежит в земле, и плащ ее в грязи, и никто никогда уже ее не отмоет…
Женя почувствовала снова прилив тошноты. А как она хотела? Ведь она – убийца!
«Я больше так не могу… Мы должны с тобой что-то решать. Саша – мой. Если нет, то мы должны за него драться…»
Женя налила себе чаю и сделала несколько глотков. Она не помнила, с какого момента Лена сделалась такой воинствующей амазонкой… Это было ее очередным увлечением. Она, от природы очень здоровая и сильная, подумала, что может соперничать в отваге, храбрости и силе с мужчинами.
Горячие слезы заструились по щекам. «Я же любила тебя, Ленка…»
Она снова закрыла глаза и услышала голос своей лучшей подруги: «Излюбленным развлечением спартанских девушек были кулачные бои, представляешь! У амазонок процветал культ силы, а испанские матадорши заливали арены кровью искусно и безжалостно убитых быков… Женька, вот это были женщины!!! Слушай дальше: римские легионеры в ужасе бежали от войска свирепых кельтских женщин под предводительством неистовой Будикки, в то время как римская публика рукоплескала женщинам-гладиаторам, сражавшимся на колесницах…»
Представив себе Лену в развевающейся тунике, мчащейся на колеснице навстречу толпе разъяренных мужчин, Женя разрыдалась.
Глава 9
Вечером Семен жарил курицу на углях. За лесом пылало оранжевое солнце. Было тепло и тихо. В глубине сада, в густой траве шуршал еж – Лена сама днем выпустила его из дома, где покормила молоком и клубникой.
Рана болела, ей нужен был покой, и Лена после обеда несколько часов провела в постели Семена. Она лежала и вспоминала то время, когда была совсем молода, а Семен, тогда еще только начинающий свою официальную предпринимательскую деятельность (он владел сетью небольших стоматологических клиник), но уже успевший нелегально сделать свой первый миллион на продаже наркотиков, купил ей квартиру в Гончарном переулке и обставил дорогой итальянской мебелью. Ей, рано потерявшей родителей и воспитанной в строгости своей бабушкой – одинокой женщиной, презиравшей и боявшейся мужчин, – было нелегко перестраивать свое мировоззрение и воспринимать мир таким, каков он есть на самом деле. Однако переход от невинности и неведения к активной социальной и половой жизни благодаря Семену произошел, можно сказать, безболезненно, естественно и был воспринят семнадцатилетней выпускницей школы как очередной, вполне своевременный и нормальный этап в жизни женщины. Даже бабушка Лены не знала о том, какой образ жизни ведет ее внучка, что, помимо учебы в медицинском училище, она учится у самого талантливого из своих учителей – у опытного сорокасемилетнего любовника. Ночевала Лена – к спокойствию своей бабушки – практически всегда дома; Семен тоже приходил ночевать домой, стараясь лишний раз не травмировать жену, а со своей юной любовницей встречался либо в утренние, либо в дневные часы. После смерти бабушки Лена совсем перешла жить в Гончарный переулок, Семен помог ей перевезти кое-какие вещи. Когда же Лена влюбилась первый раз и попыталась скрыть это от Семена, тот, узнав об измене, поначалу воспринял это как катастрофу, но потом, видя, как мучается Лена, отпустил ее и даже дал денег, чтобы она, переехав к своему новому любовнику, какое-то время ни в чем не нуждалась. Это был ее ровесник, студент журфака, красивый и перспективный молодой человек с амбициями и естественным в таком возрасте желанием добиться невозможного. Но его родители присмотрели ему в жены другую девушку, дочку дипломата, и Лена вернулась к Семену едва живой от предательства. Она целый месяц лежала на кровати, ничего не ела, таяла просто на глазах, пока Семен не пригласил к ней известного психиатра. С Леной пришлось довольно долго работать, чтобы она забыла наконец своего студента. На полное восстановление ушло больше трех месяцев. Потом она вернулась к Семену, но стала другой, более циничной, осторожной и холодной. «Семен, я поняла – любить нельзя. Любовь разрушает. Меня она чуть не убила. Я останусь с тобой, но любить не буду. Вдруг и ты когда-нибудь предашь меня». Она стала рациональной, начала копить деньги, которые ей давал Семен, научилась прятать от него свою личную жизнь и даже вошла в этом смысле во вкус. Поначалу Семен решил порвать с ней, потому что тратить свои чувства и время на женщину, которая никогда не будет принадлежать тебе, унизительно, больно, наконец. Но потом понял, что и сам попался в расставленные им же любовные сети: он уже не мог жить без Лены. Она взрослела на глазах, превращаясь в очень красивую и независимую женщину. Ее власть над мужчинами была так велика, что Семен стал подумывать даже о разводе со своей женой, лишь бы заполучить себе Елену. Но не развелся, а Лена тем временем встретила Шехова. У нее и до Владимира было множество связей, но ни одну из них Семен не одобрял – все ее любовники представлялись ему недостойными Лены. Шехов же показался Семену парнем умным, перспективным и способным под его руководством осуществить многие его замыслы. Надо было очень осторожно и грамотно распорядиться деньгами своими и близких ему людей. Самым приемлемым на тот политический в стране момент показалось банковское дело. Директором банка должен был стать человек, совершенно новый, не засвеченный в тех кругах, где вращался сам Семен и все те, кто собирался вложить в это дело деньги. И выбор пал на Владимира Шехова, очередную пассию Елены. Имея на руках два диплома, свидетельствующих о его финансовом образовании, плюс пятилетний опыт работы в банке простым служащим – лучшего и желать не надо было. Семен объяснил Елене, каким образом собирается использовать ее нового дружка, и, предполагая встретить сопротивление, к своему удивлению, обнаружил, что Лена совсем не против пристроить своего любовника к Семену. «Я верю тебе, ты не станешь его подставлять, для этого у тебя и так полно пушечного мяса…» И сама познакомила Шехова с Семеном. Владея информацией куда более полной, чем ее муж (в скором времени она вышла за Шехова замуж), Лена направляла его действия в ту сторону, в какую это надо было Семену, и банк состоялся. Лена лично занялась его рекламой, преуспела в этом, но потом, когда дело было сделано и в банк потекли деньги, она поостыла, и ей стало скучно. «Семен, я хочу посмотреть мир. Но не как туристка. Мне хочется пожить немного то в одной стране, то в другой. Брак мне тоже опостылел, мне в нем тесно. Посоветуй, как дальше жить, чтобы и Шехов ничего не понял, и я стала свободнее». И здесь Семен ей помог. В Лондоне у него жил брат, держал несколько часовых магазинов. К нему и отправилась Лена в свое первое долгое путешествие. Уже старый, но чрезвычайно интересный и энергичный человек, Борис, так звали брата, первую неделю сам сопровождал Лену в ее прогулках по Лондону, но потом, подцепив простуду, поручил ее своему секретарю, к счастью, немного владевшему русским языком. Она познакомилась с агентом по недвижимости и, изображая из себя потенциальную покупательницу, объездила чуть ли не весь Лондон в поисках «приличной и недорогой квартиры». «Ты что, действительно хочешь купить квартиру в Лондоне?» – спрашивал ее по телефону постоянно звонивший брату Семен. «А почему бы и нет? Здесь есть квартиры много дешевле, чем в Москве. Я присмотрела две квартиры с большими гостиными и студией. Высокие потолки, крохотная ванная, чудесный вид из окна…» – «Ты была только в Лондоне. Поверь, когда ты окажешься в Париже, у тебя возникнет точно такое же желание обзавестись там своим жильем. Это зараза, и я тоже ей подвержен. В Лондоне у меня нет своей квартиры, у меня там живет Борис, у которого я всегда могу остановиться и жить сколько мне вздумается. А вот когда ты соберешься в Париж, то я сам повезу тебя туда и покажу квартиру в пригороде Парижа, которую купил два года тому назад и теперь сдаю одному своему приятелю-эмигранту».