– Что вы говорите, господин Шехов, неужели вы примените силу к девушке? А вчера, помнится, вы говорили что-то о любви с первого взгляда, о страсти, или мне все это приснилось?
– Я принял тебя за нормальную девушку, а ты оказалась обыкновенной шлюхой…
– Это я-то шлюха? Сам – шлюха. Я разговаривала вчера с твоей женой, нашла ее номер в твоей записной книжке, она оказалась в машине, как раз под моей рукой… Так вот, жена твоя, слава богу, жива, но находится не в Африке, а в Москве, и она сказала мне, что ты – очень опасный тип.
– Ты все врешь, маленькая лживая девчонка… Если не хочешь мне помочь, убирайся… У меня и без тебя хлопот хватает. Не знаю, чем я так насолил тебе, что ты словно с цепи сорвалась. Ты можешь успокоиться и сказать мне правду?
– Какую еще правду ты хочешь от меня услышать?
– Ты что, действительно звонила моей жене?
– Конечно. Можешь взглянуть на мой телефон, там сохранились все звонки и номера. А потом, кстати, уже она мне позвонила…
– Ты уверена, что это была она?
– Откуда мне знать, интересный ты человек?! Я что, знакома с твоей женой?
– И что же тебе сказала эта женщина?
– Еще раз повторить? Пожалуйста. Что ты – опасный тип и что мне надо делать отсюда ноги. Еще она сказала, что ты вовсе не болен, что ты все это придумал, чтобы разжалобить меня…
– Так прямо и сказала? – Он казался очень удивленным и одновременно напуганным.
– И спросила что-то про какого-то Женю…
И тут Шехов выронил нож.
– Про Женю? Она спросила тебя про Женю?
Шехов смотрел на Машу и задавал себе один и тот же вопрос: с кем разговаривала Маша по телефону? Если сначала он решил, что она нарвалась каким-то образом на Женьку и та по пьяни наплела ей всяких разных глупостей, то теперь, услышав, что женщина, с которой разговаривала Маша, упомянула Женю, он понял, что это кто-то другой… Может, Ленина трубка оказалась у чужого человека? Телефон был в кармане плаща, плащ находится сейчас в земле вместе с трупом Лены… Если предположить, что телефон выпал из плаща в тот момент, когда тело укладывали в спальный мешок… Да, такое могло случиться, то тогда откуда же этой незнакомой ему женщине известно о существовании Жени? Голова его пошла кругом. Никогда он не был еще так растерян. У него даже появилась мысль позвонить Семену и обо всем ему рассказать, но тут он вспомнил, что это именно с подачи Семена он оказался в этой гостинице, с этой Машей… Если он сейчас позвонит ему, то может только все испортить. Смушкин – хитрый лис, он вообще скажет, что ошиблись номером. Он не станет впутываться в это мокрое дело. А дело действительно мокрое, да и земля в том месте, где он зарыл спальный мешок, напоминает болото…
– Маша, – Шехов вдруг посмотрел на нее совершенно другим взглядом. – Сядь со мной рядом…
– Зачем? Что еще ты придумал? Хочешь отравить меня?
– Нет.
И Шехов, поддавшись отчаянию, рассказал Маше о дуэли и зарытом под Питером, в местечке со странным названием Лисий Нос, спальном мешке с трупом жены.
– Зачем ты мне это рассказал? – Маша смотрела на него с нескрываемым ужасом. – Разве такие вещи можно говорить первому встречному? Я приехала в Питер отдохнуть, и мне меньше всего хотелось бы быть замешанной в таком деле… Ты решил поделиться со мной своими проблемами или взвалить их на меня? Ведь мы уже действительно успели нарисоваться в этой чертовой гостинице… Прав был Миша…
Она мысленно вернулась в ночной клуб и увидела своего подвыпившего спутника, которого бросила ночью ради Шехова. «А ты не подумала, почему он это делает?» Миша, ревнуя ее и не желая, чтобы она возвращалась к Шехову, явно для того, чтобы напугать, придумал эту историю с убийством жены и попал в самую точку. Это казалось невероятным… Она словно и сейчас слышала его голос. «Ему нужно алиби…» – «Алиби? Для кого?» Она воспринимала все с иронией и не верила ни единому его слову. «Для жены. Ее нет, понимаешь?.. Пораскинь мозгами, где может в это время быть его жена?..» Ведь он так и сказал открытым текстом: «Да пришил он свою жену, вот что я тебе скажу. А ты ему нужна, чтобы потом, если труп обнаружится, персонал гостиницы подтвердил, что он жил здесь со своей женой, а труп принадлежит совершенно другой женщине. Или что-нибудь в этом духе…» Удивительная прозорливость, словно он знал, о чем говорит… А она? Она вела себя как последняя наивная дурочка: «Алиби… трупы… Ты бы видел его – он сущий ангел. Красивый молодой мужчина, очень обаятельный. Богатый. Зачем ему убивать свою жену?» И пусть, если ему верить, не он сам убил жену, а та девица, которая, подстрелив на дуэли его жену, так здорово подставила его, все равно он является соучастником… Ведь он вез тело своей жены в Питер… И какой идиот придумал этот ход? Этой поездкой он утопил себя. А та девица, Женя, самоустранится… «И что ты предлагаешь?» – она спросила Мишу с насмешкой, о чем теперь сильно жалела. «Дергать от него». И она, скорее для продолжения темы, чем осознавая возможность того, о чем идет речь, вспомнила о том, что Шехов дал ей денег. «Верни, извинись, скажи, что встретила другого парня… Переночуешь сегодня у меня, а завтра, если захочешь, вернешься в свою гостиницу, придешь в себя, можешь еще немного походить по музеям, и – ту-ту! – домой». Золотые слова.
– Какой еще Миша? – донеслось до нее. – Этот оборванец, с которым ты собиралась провести ночь вместо того, чтобы выполнить условия нашего договора? Что вы за народ – женщины? С вами ни о чем нельзя договариваться, вы всегда руководствуетесь только чувствами… Вам нельзя довериться…
– А как еще поступать с такими простачками вроде тебя? Я вот смотрю на тебя, и мне страшно… Пусть даже я поверю, что это не ты убил свою жену, но ты же простил это убийство своей любовнице, а свою жену, точнее, ее тело вез столько часов в багажнике машины, чтобы зарыть в лесу… Неужели ты не понял, что этот план был с самого начала направлен против тебя? Что Женя, пристрелив твою жену, сама вышла, что называется, сухой из воды? Она тебя подставила, и, быть может, нарочно… Ведь ты же – банкир или управляющий банком, это неважно… Тебе не пришло в голову, что то, о чем мы с тобой сейчас здесь разговариваем, – плод усилий вовсе даже и не Жени, а совершенно другого, более влиятельного и сильного человека, волю которого она выполняла? Напряги свои мозги – кому было выгодно так подставлять тебя? Кто хочет занять твое место или сделать так, чтобы ты вообще ушел из этого бизнеса? Я не сильна в таких вопросах, но, как человек посторонний, незнакомый с твоей женой, могу сказать, что история с дуэлью – полный бред. Как мог ты поверить в это?
– В том-то и дело, что ты не знаешь мою жену… – покачал головой и без того убитый обрушившимся на него несчастьем Шехов. – Она могла, могла придумать эту дуэль…
– Даже если и поверить в это, то заметь, твоя жена дралась за тебя на дуэли, а ты вместо того, чтобы похоронить ее как положено…
– Все, хватит, мне и так тошно…
– Надеюсь, ты теперь отпустишь меня?
Ее и саму лихорадило. Зато теперь она четко знала, как ей поступать дальше. Главное – вырваться из «Астории», добраться без приключений до своей скромной гостиницы, собрать вещички и – на вокзал! Все, на этом ее питерские приключения должны закончиться. Иначе и ее привлекут к этому убийству как соучастницу. Однако из головы не выходил ее разговор с женой Шехова. Ведь если она убита, то с кем же она разговаривала по телефону? И зачем ей было называть себя? А что, если и здесь, в этой гостинице, за ними следят и ждут только удобного случая, чтобы расправиться с Шеховым?
– Иди, ты свободна… – вдруг сказал Владимир, встал и распахнул перед ней двери. – Я даже денег тебе на дорогу дам… за то, что выслушала меня…
Он достал все те же девятьсот долларов и бросил их на стол, а сам отошел к окну, всем своим видом показывая, что не шутит и что Маша может прямо сейчас оставить его и отправиться на все четыре стороны.
– А что сделал бы ты на моем месте? Остался, рискуя быть замешанным в этом деле? Ты сам-то понимаешь, что натворил?
– Да, ты права, я бы действительно ушел. И я на самом деле не должен был тебе ничего рассказывать… Но знай – я ничего не придумал, все было именно так, как я тебе рассказал.
– Но если так, то с кем же я разговаривала по телефону? Мне это не дает покоя.
– Понятия не имею.
– Закрой дверь, и давай позвоним по этому телефону еще раз… Ведь ты не исключаешь того, что ее телефон мог выскользнуть из плаща в тот момент, когда ты укладывал тело в спальник…
– Я… укладывал? Но ведь это не я укладывал…
– А кто же? Женя?
– Нет, совершенно другой человек, секундант…
Он и сам понял, насколько дико прозвучало это слово – секундант…
Произнеся это слово, Шехов представил себе Семена Смушкина, любовника своей жены, бесстрастно укладывающего тело Елены в спальный мешок, и ему стало еще хуже.
– Наверное, Маша, мне надо рассказать тебе еще кое-что, о чем я умолчал…
– Ты уверен?
– Ты же хочешь побольше узнать о женщине, затеявшей дуэль… Думаю, формирование ее как личности и как женщины происходило под руководством этого самого секунданта… его зовут Семен…
Глава 11
Женя открыла дверь квартиры, в которой жил Саша, и сердце ее забилось сильнее. Она уже знала, что квартира пуста, в ней никого нет – перед тем как приехать, она несколько раз пыталась дозвониться Саше, звонила и на мобильный, и к нему домой, но трубку никто не брал. Долго звонила она и в дверь, пока не убедилась в том, что в квартире никого нет. Но искушение оказаться там было настолько велико, что она воспользовалась своими ключами и вошла, чтобы посмотреть и вспомнить все то, что происходило здесь, за закрытыми дверями, и о чем не догадывался никто, даже Шехов…
Все началось с шутки. Лена с Женей, зная, что Шехов в командировке и вернется не скоро, отправились в ночной клуб «Новый Парадиз», чтобы выпить, покурить травки и расслабиться. Для Лены это было возможностью рассказать подруге о своей жизни, пожаловаться в очередной раз на Шехова или Семена, поделиться какими-то своими тайнами интимного характера, для Жени же – послушать подругу и запастись новыми козырями в предстоящей борьбе за Шехова. Иногда, правда, ей казалось, что Шехов ей не нужен и что, выйди она замуж за Владимира, жизнь ее станет пустой и неинтересной. Может, она живет этой так называемой борьбой за Шехова, этой ревностью и всеми теми чувствами, которые испытывает, только являясь его тайной любовницей, а не женой. Приходили к ней мысли и о том, что Елена давно знает об их связи и тоже получает своего рода удовольствие, играя с ней, со своей подругой, в кошки-мышки и не собираясь никого разоблачать и тем более с кем-то расставаться. А что, если и ее, Лену, устраивает такое положение вещей? Она вечно мотается куда-то, живет, прямо скажем, своей жизнью, так почему бы за мужем не присмотреть лучшей подруге? Для большинства нормальных женщин такое положение неприемлемо, унизительно и попахивает предательством. Но только не для Елены. Хотя, может, Женя и ошибалась…
Но теперь-то, теперь, когда ее не стало, зачем забивать себе голову всякой ерундой, зачем усложнять жизнь, когда и Шехов и Саша просто обязаны по наследству перейти к ней, к Жене?!
И она впервые вдруг почувствовала необычайную легкость при мысли, что она теперь полновластная хозяйка не только этих мужчин, которые так привязаны к ней, но и тех денег, которые Лена хранила у своей подруги… Это были наличные деньги, целый чемоданчик валюты, которые Елена накопила на черный день. И Женя знала, о каком черном дне шла речь…
– Женя? Привет… Можно, я к тебе сейчас подъеду?
Она появилась в дверях через полчала после предупредительного звонка. Веселая, со смеющимися глазами, красивая, свежая, разрумянившаяся от быстрой ходьбы (Лена всегда поднималась к ней пешком: «Надо двигаться, чтобы быть в форме»), она вошла и поставила на пол большой пакет.
– Вот, это тебе на хранение.
– Что это?
– Деньги, Женечка. Только тебе я могу доверить такую сумму. Ни единому банку, никому…
– Что это за деньги и сколько их?
Вместо ответа Лена достала из пакета небольшой старый чемоданчик, раскрыла его, и Женя увидела, что он полон денег. Пачки долларов были аккуратно стянуты резинками и уложены в несколько рядов.
– Ты что, банк ограбила?
– Да ерунда… В сущности, здесь не так много, но если я захочу исчезнуть, то мне хватит на первое время…
– Куда ты собралась? Хочешь сбежать от Шехова?
Спрашивая об этом, Женя в первую очередь подумала о себе: а что станет с ней, когда из ее жизни уйдет такая близкая подруга, почти родной человек?
– И от него, и от Семена… Иногда мне хочется начать все с самого начала и стать той девочкой, какой воспитала меня бабушка…
Она улыбнулась и, захлопнув чемоданчик, уселась в кресло. Платье ее в красных маках веером опустилось на колени.
– Я должна была жить другой жизнью, ведь мои родители достойные и уважаемые люди… Мама преподавала в университете, папа руководил большой стройкой… Они погибли, как ты знаешь, разбились на машине, а меня стала воспитывать бабушка. В нашем доме практически никогда не было мужчин… И если бы я не встретила Семена, возможно, я вышла бы замуж за какого-нибудь парня, ровесника, родила бы ребенка, потом еще одного… А сейчас? Что у меня сейчас?
– То, что ты встретила Семена, – и есть твоя судьба… Ты сама не раз говорила об этом…
– Дура ты, Женька, да и я тоже не лучше… Разве об этом я мечтала? Путешествия… Да, это приятно, когда ты можешь объехать и облететь весь мир, все посмотреть и даже почувствовать себя жителем той или иной страны… Но потом должно хотеться возвратиться домой, к близкому тебе человеку, к мужу, к детям… А мне не хочется возвращаться домой. Шехову спокойнее без меня, я это чувствую. Я нужна ему ровно столько, сколько он меня имеет сейчас, то есть в небольших дозах. Он стал деловым человеком и очень занятым. Если бы я постоянно сидела дома, то, понятное дело, требовала бы к себе внимания, злилась бы на его поздние возвращения и вечную занятость, сама знаешь…
Женя вздрогнула, словно Лена, забывшись, допустила промах и проговорилась о том, что ей давно все известно об их романе с Шеховым.
– Послушай, я тебя, конечно, очень хорошо понимаю – Семен уверен, что ты никуда от него не денешься из-за денег… Все правильно, у тебя должны быть свои деньги, но почему ты решила их хранить у меня?
– Боишься? – засмеялась Лена. – А чего ты боишься? Квартира у тебя на сигнализации, ты большую часть времени проводишь все же в Москве… А у меня, кроме тебя, нет доверенных лиц. Не могу же я спрятать деньги у Семена, сказав ему при этом: знаешь что, дорогой, спрячь хорошенько эти денежки, мне они понадобятся, когда я решу бросить всех вас к чертовой бабушке… То-то и оно, что у меня нет ближе человека, чем ты, Женька…
И Женя подумала, что вот сейчас Лена и затеет этот разговор, скажет, что ей все известно об их связи с Шеховым, но и на этот раз она ничего не сказала. Шло время, Лена иногда докладывала туда деньги, а за то, что Женя хранила у себя чемоданчик, дарила ей то колечко, то браслет.
…Клуб «Новый Парадиз» был излюбленным местом, где подруги развлекались как могли. Мужской стриптиз нравился обеим меньше, чем женский. «Все мужчины уродливы, даже эти мускулистые самцы… – любила повторять Лена, морща нос при виде какого-нибудь молодого парня-стриптизера, пытавшегося привлечь к себе внимание и особенно близко подходившего к ним во время выступления. – В мужчинах мне нравится другое…» Обнаженными и танцующими женщинами она откровенно восхищалась и порой сожалела, что сама не стала стриптизершей, поскольку, видимо, изначально чувствовала в себе желание выставить свое тело для всеобщего обозрения. Эксгибиционизм жег ее изнутри, и она порой смеялась над этим… «Прямо сейчас сняла бы с себя все и станцевала на площадке… Может, еще выпить?..» Но дальше разговоров дело не заходило. Она продолжала сидеть за столиком, не спуская глаз с танцующей женщины и покачиваясь в такт музыке. Женя понимала, что в женщинах ее привлекает лишь эстетическая сторона – Лена была чистой натуралкой и терпеть не могла лесбиянок.
В клубе, в небольших кабинках, можно было уединиться с кем угодно (за исключением стриптизеров и стриптизерш, которым это категорически запрещалось) и заниматься чем угодно хоть до утра. Сначала подруги расходились по разным кабинкам, каждая со своим мужчиной (которых находили там же, в клубе), потом стали уединяться вчетвером, меняясь партнерами, затем последовали варианты… Они были такими разными: Лена – нежной и стройной блондинкой, Женя – яркой полноватой брюнеткой, – что многие мужчины клуба, в основном, конечно, постоянные их члены, хотели провести время сразу с обеими подружками. Маленькие оргии заканчивались, как правило, под утро, и Лена привозила Женю ночевать к себе. «Вдруг муж позвонит…» – говорила она, без сил падая на постель и, как думалось Жене, меньше всего в эту минуту думая о Шехове. Просто ей было удобно просыпаться в собственной постели, идти в собственный душ и пить собственный кофе в собственной кухне. Она была собственницей, держащей в своих сильных и цепких руках всех и все, кроме собственного мужа…
Когда они впервые встретили в клубе Сашу, Лена, пригласив его за их столик и угостив шампанским, сразу сказала, что не желает, чтобы такой красивый мальчик проводил время в таком «грязном клубе», и прямо в первый же вечер увезла его к себе домой. Конечно, не будь рядом Жени, ни одна душа не узнала бы о ее молодом любовнике. Но правила той игры, которую они начали вместе, время от времени наведываясь в «Новый Парадиз», диктовали свои условия, и Саша стал принадлежать им обеим. Ему было двадцать, он был очень красив, сексуален, опытен и предельно раскрепощен. В представлении Елены он олицетворял собой саму свободу. И лишь отсутствие денег, по мнению Жени, мешало ему пить эту самую свободу большими глотками – его просто покупали… «Иногда мне кажется, что я – третья лишняя», – жаловалась Лена наутро, когда Сашу благополучно отправляли на такси к нему в общежитие (он учился в театральном институте), а они с Женькой пили кофе на кухне и делились своими впечатлениями после бурно проведенной ночи. «У меня тоже бывает такое чувство, без этого не получается… Единственно, кто у нас не лишний, – это Саша», – соглашалась с ней Женя…