— И что? — в один голос спросили Лиза с Глашей.
— Да в том-то и дело, что ничего! И в корзине для грязного белья тоже нет ни простынки, ни наволочки. В лоджии, которой хозяева явно пользуются для сушки белья, также не оказалось ничего подобного. Предположить, что девочка-неряха решила вдруг выстирать свою постель, да еще и выгладить ее, сами понимаете, невозможно. Вывод напрашивается один: использованное белье, которое могло бы послужить уликой в деле об изнасиловании, было кем-то выброшено. Уничтожено.
— Значит, мы можем предположить, что изнасилование все-таки произошло здесь, у Полины дома, — сказал Мирошкин.
— Получается, что никуда-то она на свидание и не ходила. — Глафира вернулась из кухни с бутылкой из-под шампанского. — Оно происходило здесь, у нее дома! У нее побывал гость, напоил ее сногсшибательным, в прямом смысле слова, коктейлем «Северное сияние»… В мусорном ведре лежит бутылка из-под водки, сверху — пепел из пепельницы… То есть бутылка была последней, что успели положить в мусорное ведро до того, как туда высыпали содержимое пепельницы. Так вот, гость напоил ее и воспользовался ее состоянием.
— А потом — он ушел? — спросил Сергей. — Или остался?
— Он ушел не сразу, — предположила Лиза. — После того как он это сделал и пришел в себя, быть может, даже протрезвел, первое, что ему пришло в голову, — попытаться уничтожить следы… в теле девушки…
— Думаешь, он ее… помыл? — спросила Глафира.
— Да, мне и Гера сказал, что в нее влили чуть ли не поллитра какого-то средства — геля, жидкого мыла, я не знаю… — подтвердил Мирошкин. — Что сама девушка никогда бы с собой такую процедуру не проделала.
— После этого он собрал простыни, сунул их в пакет и унес с собой, а по дороге где-нибудь выбросил, — завершила свою мысль Лиза.
Сергей вынул телефон и позвонил эксперту, занимавшемуся в настоящий момент автомобилем, принадлежащим отцу Полины, Анатолию Блохину. В основном Сергей задавал вопросы и молча выслушивал ответы. Лиза с Глафирой притихли, продолжая обследовать комнаты, выискивать какие-то мелочи, которые могли бы помочь им определить, кто убил Полину.
— В ванной комнате за стиральной машиной лежит на вид мужское, темно-синее полотенце, вероятно, оно упало… Может, достать его? А, Лиза?
— Конечно, достать! Возьми в кухне чистый пакет и засунь его туда. Знаешь, Глаша, я все думаю об этом насильнике и убийце. Зачем он, спрашивается, насиловал Полину у нее же дома? А если бы она начала кричать? Он мог бы заманить ее к себе или куда-нибудь на дачу. Ведь, совершив преступление, он, может, и попытался уничтожить после себя все следы, но на сто процентов это сделать невозможно! Протереть абсолютно все поверхности, следы обуви… Ты нашла полотенце. Уверена: это он им вытирался!
— Точно, оно мокрое! — воскликнула Глафира, выуживая с помощью щипцов для банок, которыми пользуются при консервировании, полотенце. Щипцы она взяла в кухне. — Значит, им вытирались недавно. Вот, видишь: розовое и белое — этими полотенцами пользовалась Полина, это ясно. Кружева, цветочки… Это, темно-синее, скорее всего, принадлежало ее отцу, но поскольку он уехал, а мужчине, ее гостю, надо было чем-то вытираться, он и вытерся им. Все, запаковываю в пакет. Возможно, оно станет одной из улик.
Сергей закончил разговор с экспертом.
— Ну, что я могу вам сказать… Машиной пользовались совсем недавно, это точно. На руле и вообще повсюду свежие отпечатки пальцев.
— Отлично! — воскликнула Лиза. — Уже кое-что. Осталось выяснить, кому принадлежали эти отпечатки, то есть сравнить их с теми, которые имеются у нас в наличии.
— Тимур сказал, что у них есть отпечатки пальцев родителей Полины. Ее отец, Анатолий Блохин, в прошлом выпускник военно-ракетного училища, поэтому с добыванием его пальчиков проблем не было. Марина же Блохина вынуждена была оставить cвои отпечатки пальцев несколько лет тому назад, когда ее машину задержали сотрудники правоохранительных органов, поскольку она очень подходила под описание автомашины преступника. Помимо этого, у нас есть пальчики Полины и попавшего в круг подозреваемых по ее делу Дениса Борисова.
— Понятное дело, все эти отпечатки понадобятся лишь для того, чтобы, исключив их, выделить чужие следы, скажем, насильника. Но если его пальцев нет в базе, то есть он нигде не засветился, не был ни моряком, ни военным и все в таком роде, то как же мы будем его искать? — спросила Глафира задумчиво.
— У нас есть его ДНК, — напомнил ей Сергей. — Поскольку дело сложное и обещает стать громким, ведь речь идет о дочери известного в городе бизнесмена, я настоял на том, чтобы провели тесты ДНК группе лиц, входящих в ближний круг знакомых девушки.
— Постой, Сергей, если у тебя есть ДНК и Макса, и насильника, то…
— Полину изнасиловал не Макс, да, это правда, — явно начал сдаваться Сергей. — Но он мог присутствовать на месте преступления… Он может быть причастен к этому убийству, понимаешь? Не факт, что Полину убил тот же человек, что и изнасиловал ее. Все это надо еще доказать.
— Мирошкин, какой ты упертый! — не выдержала Лиза. — Что ты прицепился к мальчишке?! Ты подумал — какой смысл ему убивать девушку?! И ты, зная, что не Макс изнасиловал Блохину, все это время молчал?
— Слишком уж яростно вы защищали его, — нахмурился Сергей. — Ладно, давайте по существу. Полотенце я забираю для экспертизы, Глафира, давай его сюда. Завтра-послезавтра, я надеюсь, появятся новые результаты, мы все сравним, сопоставим…
Тут у Мирошкина зазвонил телефон.
— Ну, вот и слава богу, — просиял Сергей и потряс в воздухе кулаком в порыве радости. — Из больницы позвонили, сообщили, что Борисов пришел в себя! Вы со мной?
Глава 16 Макс
Он и сам не знал, для чего поджидал сестру Анису. Что изменится с ее возвращением домой? Разве что Макс почувствует себя еще глупее?
Кто, какая сила толкала его в спину и в итоге привела его в этот совершенно чужой для него дом, в то время как у него есть свой дом, своя комната, своя кровать, свой компьютер?
Сейчас же он сидел в спальне чужой ему женщины, правда, очень доброй и сочувствующей, сидел за компьютером и еле сдерживался, чтобы не нырнуть в теплую и такую знакомую ему волну Интернета. Он знал, что, стоит ему только появиться в почте или на любимых форумах, в «болталках», как Кап не заставит себя долго ждать: непременно объявится и начнет только им двоим известным способом, определенным набором слов, пытаться наладить с ним контакт. Но кто может с уверенностью сказать, что за Капом не следят? Конечно, следят, потому что понимают: Кап — его друг. А если друг, значит, рано или поздно они установят связь. Значит, Макс не должен появляться в Сети. Даже если он зарегится в другой почте, на другом сайте, все равно он сделает это для того, чтобы выйти на Капитана, и тогда у Капа будут неприятности. А этого допустить нельзя — никак. Макс сам во всем виноват, и то, что он сбежал, исчез из поля зрения своих близких, было единственно верным решением. Пусть пройдет время, и все прояснится. Денис придет в себя и скажет, кто всадил в него нож. Может, к тому времени они выйдут на след убийцы Полины? Вот тогда Макс вернется! Откроет дверь своим ключом, увидит маму, обнимет ее и попросит прощения. За все. За непонимание, за жестокость, за эгоизм. Но это время, пока будет идти следствие, ему, Максу, надо как-то пережить. И первый шаг к намеченной цели, а именно — к тому, чтобы мир вокруг него понял, что он не убийца, он сделал. Пусть и неуклюже, но все равно сделал. Он решил, что самым важным в деле Дениса является то, чтобы он сам указал на своего убийцу, а для этого Денис должен очнуться. А чтобы он очнулся, важно, чтобы он оставался в живых.
Человек, пырнувший его ножом, сделал это по не известной пока что никому причине, но причина-то существует! Значит, тому человеку было важно, чтобы Борисова не было. Совсем. Борисов стал для кого-то опасен или просто кому-то сильно помешал. И, если он остался в живых, преступник должен понимать: когда Денис придет в себя, он сразу же и назовет имя напавшего на него человека. Макс представил, что он сам — преступник. Что бы он сделал, чтобы Борисов не пришел в себя? Понятное дело что: попытался бы проникнуть в больницу и добить Дениса. Уже окончательно. Для этого совсем не обязательно стрелять в него или душить. Достаточно отключить всю аппаратуру, поддерживающую его жизнь. И большого ума для этого не нужно. Просто выдрать с корнем все трубки, соединяющие лежащего в коме человека с аппаратурой.
Макс, вдоволь покатавшись на электричках, вдруг понял, что должен срочно вернуться в город и проконтролировать ситуацию. Узнав из газет, что Борисов жив, но находится в коме, он решил, что просто обязан проникнуть в больницу для того, чтобы наблюдать за его палатой и не допустить визита к Денису его убийцы. Но ведь его ищут, к тому же его может увидеть мама и все те, кто может навещать Борисова. Да и следователь наверняка то и дело наведывается в палату, чтобы проверить, не пришел ли Борисов в себя, или просто для того, чтобы потрепать нервы маме. И вот тогда Максу пришла в голову мысль — нанять кого-нибудь за деньги, чтобы этот человек охранял палату отчима. Причем за деньги самого Борисова! В тот момент, когда его посетила эта мысль, она показалась Максу просто блестящей! Он уже тогда понял, что этот человек должен быть чуть ли не работником больницы. Какой-нибудь вахтер, охранник, санитар, неважно кто, важно, чтобы с палаты не спускал глаз и в случае опасности сразу позвонил в полицию. Сразу же! Но перед звонком охранник, почуяв опасность, должен был поднять крик на всю больницу, чтобы спугнуть убийцу.
Макс так загорелся этой идеей, что решил немедленно приступить к ее реализации. Проведя в больнице сутки (он прятался в гардеробной, сидел, надвинув на лицо кепку, в холле, среди посетителей, стараясь не привлекать к себе внимания и не попадаться на глаза матери; а переночевал в пищеблоке, запертом на замок), он наблюдал за персоналом отделения, чтобы определить, к кому бы он мог обратиться за помощью. И выбор его пал на медсестру Анису. Такая скромная, приветливая, спокойная, с добрыми глазами, ну прямо монашка в сестринском наряде.
Макс подкараулил ее поздно вечером возле больницы и сказал, что ему нужно с ней поговорить — ему нужна ее помощь. Он понимал: чтобы добиться своей цели, ему придется рассказать Анисе все. Абсолютно все. С самого начала. Чтобы она поняла его и поверила. Понятное дело, он здорово рисковал. В силу своего возраста и отсутствия жизненного опыта он мог ошибиться в Анисе, и тогда его арестовали бы. Но ему повезло: Аниса выслушала его с пониманием и сочувствием, и по всему видно было, что она его не выдаст. Однако реакция ее на услышанное была удивительной для Макса.
— Послушай, но если ты ни в чем не виноват, почему бы тебе не поведать все это — как ты рассказал мне — следователю? Он же не зверь, поймет… Это просто стечение обстоятельств, совпадение…
— Слишком уж много совпадений. И я бы на месте следователя мне не поверил, — честно признался Анисе Макс.
Разговор этот происходил в квартире медсестры, куда она привезла Макса, продрогшего, не уверенного в том, что он все делает правильно, запутавшегося и страшно одинокого. Причем одинокого настолько, что даже сама мысль вернуться к маме, перед которой он чувствовал свою вину, его так и не посетила. Ведь это из-за него от мамы ушел Борисов, которого она любила. Из-за Макса Денис оказался там, где его чуть не убили, из-за Макса он лежал в коме и боролся за свою жизнь. Из-за Макса мама осталась совсем одна и сходит с ума от переживаний. А переживает она за двух своих самых близких людей: за Макса и за Борисова. Она плачет, ее время от времени донимает своими дурацкими расспросами следователь, ей треплет нервы ее собственная мама, бабушка Макса, Зоя Гертель, к которой Макс до сих пор не ведал, как относиться. Он знал мнение бабушки о том, что маме не стоило выходить замуж — не то что за Борисова, но вообще в принципе. Бабушка слишком любит свободу, чтобы быть способной дать другим советы. И вот теперь, когда их маленькая семья разрушилась, когда все так плохо и отовсюду пахнет тюрьмой и даже смертью, бабушка, наверное, торжествует: звонит маме и говорит ей разные глупости. И это — вместо того, чтобы поддержать ее.
Первое, что сделала Аниса, — усадила Макса в теплой кухне и налила в тарелку горячий суп. Он, уставший от сомнительной городской еды, которую покупал в кафе, столовых, вокзальных буфетах, киосках, магазинах (пирожки, странные, непохожие на домашние, супы и котлеты, пирожные, бутерброды, дюнеры, салаты), просто набросился на прекрасный и сравнимый лишь с маминой едой густой гороховый суп с гренками! Страшно смущаясь и краснея, он не отказался и от лепешек с вареньем и ел их, запивая травяным ароматным чаем. А потом и сам не заметил, как его уложили в большой комнате на диване. И впервые за эти три дня скитаний и переживаний он уснул крепко и надолго. А когда проснулся в полдень, Аниса вернулась откуда-то, и его план по охране Борисова, озвученный ею еще ночью, показался Максу нелепым, глупым. Но и отступать было еще глупее.
— Я нашла подходящего человека, — сказала Аниса, подавая парню его выстиранные и выглаженные вещи. — Это мой брат, Александр. Он согласен за те деньги, о которых ты говорил, посторожить палату твоего отчима. Александр — обыкновенный человек, не спортсмен и уж тем более не профессиональный охранник, и, признаюсь тебе честно, он по уши в долгах. И ему эта тысяча евро, которую ты можешь заплатить, будет очень даже кстати. Он готов приступить к работе прямо сейчас.
После слов Анисы Макс окончательно уверился в абсурдности своей идеи, но отступать уже было поздно. Ему не хотелось выглядеть болтуном, лгуном и мошенником в глазах прекрасной Анисы. Решив, что пусть уж все идет как идет, он сказал, что согласен с кандидатурой «охранника» и положил на стол предварительно подготовленные для этой цели деньги.
Так возле палаты Борисова появился человек по имени Александр.
* * *…Спальня медсестры Анисы была маленькой и чистой. Чувствовалось, что она живет одна, мужчин здесь не бывает. И это притом что она довольно миленькая женщина, даже симпатичная. Разве что слишком уж чистая — во всех смыслах этого слова. Может быть, она даже религиозна, вон сколько икон повсюду расставлено. Словно ей страшно жить. Зато, может быть, именно из-за этих икон и всех тех чувств, благодаря которым она ступила на этот светлый беспроигрышный путь, она и не отвернулась от Макса в тот вечер, выслушала его, поддержала и пообещала помочь.
Макс знал, что она сейчас на дежурстве, придет лишь после обеда. Он встал, заправил постель, принял душ и сварил кофе.
Когда он думал о маме, в горле образовывался ком и хотелось плакать. Глаза увлажнялись моментально.
Где она сейчас? С кем? О чем думает? Наверное, у нее веки красные от слез и сердце болит, как у всех женщин, которые много переживают.
Почему, почему он ничего не предпринял, чтобы встретиться с ней?! Ведь сделать это — проще простого. Достаточно было бы проследить ее путь к дому и появиться перед ней, обнять и сказать: «Мама, у меня все в порядке, и я ни в чем не виноват», — и тотчас исчезнуть. Тогда и она успокоилась бы, и его никто не успел бы схватить, если бы даже за домом и установили наблюдение. Зачем он подключил к своим планам чужих людей? Чего боялся?
Боялся, что его схватят и посадят, сначала в камеру предварительного заключения (об этих камерах один дворовый приятель рассказывал им с Капом не очень-то приятные вещи), потом, как в русском боевике с печальным концом, на него повесят попытку убийства Борисова, затем — изнасилование и убийство бедной Полинки… Макс был уверен, что стоит ему только попасться в лапы полиции или прокуратуры, как он уже из этой железной махины, именуемой правоохранительной системой, не выберется. И не спасут его никакие адвокаты, никто и ничего. Слишком уж много совпадений, улик…
Он плеснул в большую чашку с кофе молока, сунул в тостер хлеб, но вместо того чтобы дождаться, когда ломтик поджарится, он снова вернулся к компьютеру. Подумал, что не будет такой уж дерзостью, если он воспользуется почтовым ящиком Анисы, тем более что логин и пароль был автоматически запрограммирован в поисковике. Открыв почту, он ввел адрес Капитана. Вспомнив популярную рассылку из сайта знакомств, реклама которой начиналась словами: «Сюзанна, добрый вечер!» и продолжалась глупыми сообщениями типа: «Сюзанна, твой тигр готов к прыжку!», которые валились в почтовый ящик в папку со спамами, он написал Капу: «Сюзанна, добрый вечер! Твой Капитан ждет тебя на старом месте!» Скорее всего, Кап удалит это сообщение, даже не просмотрев. Однако если оно не попадет в папку со спамом автоматически (а оно и не должно туда попасть, поскольку обратный адрес принадлежит Анисе) и Кап все-таки увидит слово «Капитан», он не пропустит и фразу «на старом месте». А там, может, и сообразит, что это его хотят видеть на старом месте. И этот «кто-то» — его исчезнувший друг Макс. Вот только время Макс решил никак не шифровать, поскольку и сам не знал, как сложится день и когда придет Аниса, от которой он ждал новостей. А Кап, если догадается, что его хотят видеть на старом месте, будет торчать там, на их скамье в соседнем дворе, до самой ночи, а то и всю ночь. Макс знает Капитана!
Отправив сообщение, он вернулся в кухню, и тотчас зазвонил домашний телефон. Он взял трубку и сразу же услышал взволнованный голос Анисы:
— Он пришел в себя! Слышишь?! Еще вчера вечером! Сейчас у него следователь, но я и так знаю от твоей матери: он помнит, кто на него напал, и это, конечно же, не ты! Так что можешь спокойно возвращаться к матери, слышишь? Макс, ты слышишь меня?..
Макс заплакал. Новость была настолько неожиданной и потрясающей, что его организм, его слезные железы отреагировали быстрее, чем он осознал это. Денис жив, он пришел в себя, новость была просто ошеломляюще радостной! Это значит, что и мама его сейчас плачет от радости, она счастлива!<
>— Да, Аниса, спасибо! — Он с трудом говорил, горло сжалось и не пропускало звуков. — Конечно, я сейчас же приеду…
— Захлопни дверь! Постой… А что с Александром? Ему дать отбой? Он должен вернуть тебе деньги…
— Нет-нет, пусть деньги останутся у него… — на радостной волне решил Макс, он захотел, чтобы все вокруг него сейчас были счастливы.
— Надеюсь, деньги на дорогу у тебя есть? — заботливо поинтересовалась сестра Аниса.