– Снегирь! Твою мать, Снегирь! Кто Холмса ввел?
Поскольку в крике явственно звучало ликование, я без колебаний признался в очевидном:
– Каюсь, детка. Грешен.
– Вот! «Джозеф Маршалл Стоддарт, американский редактор журнала «Lippincott’s Monthly Magazine», в августе 1889-го приехал в Лондон для организации британского издания своего журнала и изъявил желание увидеться с Конан Дойлем, автором понравившегося ему «Этюда в багровых тонах». Доктор Дойль получил приглашение на обед в отеле «Ленгем», который будет несколько раз упоминаться в историях о Холмсе…»
– Дальше!
– Кроме Конан Дойля, Стоддарт пригласил еще двоих: парламентария Джилла и Оскара Уайльда. Томный, изящный денди Уайльд и громадный Дойль, облаченный в свой лучший костюм, в котором он выглядел как морж в воскресных одеждах…
– Горячо!
– Стоддарт предложил обоим написать что-нибудь для журнала. Уайльд создал «Портрет Дориана Грея», а Конан Дойль – «Знак четырех»…
– Жарко! «Отбросьте все невозможное; то, что останется – и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался.» Это из «Знака четырех», Тюня!
– И наконец! Всем встать; маэстро, туш! Именно Оскар Уайльд дал Конан Дойлю совет превратить рассказ о Шерлоке Холмсе в полноценный сериал! Дориан Грей, крестный отец сыщика с Бейкер-стрит! Фактор первого рода!
– Занавес, – я сел прямо на пол. – Тюня, ты гений.
…и замечу, почтеннейшая публика, что привлечение факторов третьего рода – прямой путь к аварийному отключению. А так – ничего, живем. Ходим в каске и улыбаемся.
* * *Борщ был – объедение.
Баба Фима натолкла туда уйму чеснока с салом, хлюпнула сметаны, а сверху посыпала укропом. Мои робкие возражения были отметены прочь – как выяснилось, мне не целоваться, потому что я на работе. Тюня уплетала за обе щеки, утомленная марьяжем денди-Уайльда и моржа-Дойля.
Пригорюнившись, хозяйка любовалась нами. Парадокс? В любом случае, я имел счастье наблюдать это удивительное сочетание настроений.
– У Сеньки брат из Америки прилетел, – без предисловий сообщила баба Фима. Видимо, предполагалось, что мы должны отлично знать и Сеньку, и его импортного брата. – На побывку. Сала не жрёт, зараза. Говорит, холестерин. Чеснока не жрёт, говорит, пахнет. Борща не жрёт. В борще, мол, сплошное гэмэо.
– А что жрёт? – деловито спросила Тюня.
– Хлопья с молоком. С обезжиренным. Вот уж точно гэмэо… Варька, соседка моя, когда своего барбоса выгуливает, такое гэмэо в пакет складывает. Лопаточкой. Потом на мусорку несет: выкидать. А Сенькин брат хрустит да нахваливает. Бледный, тощий, рот как у чахоточного… Эх, Америка, мать-мачеха, что ты с людьми делаешь?!
Я уже чуял, что это неспроста. Серафима Петровна к чему-то клонила, гнула разговор в коромысло, готовясь подцепить ведерко.
– Я ему намекаю: самогончику, а? Яблочного? Из деревни? Он рожу скорчил – нет, гляжу, пьет. Раз выпил, два, закусил холестерином. Третью под борщец, шестую влёт… Разговорились. Он все про Нюркину каску норовил. На жизнь, значит, жаловался.
– Про каску?
– Ага. Такую же хочет, а не может.
– Денег, что ли, нет? – хмыкнула Тюня. – Буржуй без штанов…
– Деньги есть. Мозгов нет. Так и сказал: мозги у него для ваших касок неприспособленные. Хоть в три розетки включай, толку не будет. Врал, а?
– Не врал, – я отвалился от пустой тарелки. – Есть такие люди, баба Фима. Надевают шлем, запускают программу, читают абзац, другой, страницу… И – ничего. Не получается у них войти в гиперкнигу. Буквы они читают, иногда – слова. Ко всему с линейкой лезут, холестерин меряют. Это вроде как надеть спас-жилет и пытаться нырнуть. Ты на глубину лезешь, а тебя выталкивает.
– Не по Сеньке, значит, каска, – задумчиво протянула баба Фима. – В смысле, не по Сенькиному брату. Ты вот скажи мне, птица-писатель… Сенькин брат, он кто – счастливый или несчастный?
Глава шестая Мальтийский крест и черт на флюгере
1. Логика и интуиция
Из записок доктора ВатсонаМы стояли в тени под днищем марсианской машины и курили: Холмс – трубку, я – сигару «Гуркха». К «Гуркхам» ваш покорный слуга пристрастился двадцать лет назад, пребывая в Индии, а затем в Афганистане. Кто бы мог подумать, что в лавке захолустного Молдона обнаружится мой любимый сорт, да еще и по смешной цене?
– Эй, поберегись! – раздалось над нашими головами.
Голос, казалось, шел прямиком с небес. Веревочная лестница, свисавшая с треножника, закачалась, и ближайший солдат тут же ухватился за нее, придерживая, чтобы облегчить спуск военному технику.
– Вряд ли марсиане забираются в свои машины и покидают их подобным образом, – Холмс задумчиво наблюдал за судорогами техника. – На месте марсиан я бы предусмотрел более удобный вариант. Скажем, устройство, опускающее боевую рубку к земле. Привод этого устройства должен быть как внутри, так и снаружи…
Не договорив, Холмс решительно шагнул к исполинской ноге. Его переход от слов к действию был, как обычно, мгновенным. Я последовал за моим другом. Неподалеку зажужжала камера: мисс Пфайфер приступила к съемке. Водруженная на треногу камера в руках девушки смахивала на карликовую боевую машину марсиан, взятую в плен отважной амазонкой.
– С одной стороны, устройство следует защитить от случайного срабатывания, – бормотал Холмс, ощупывая ногу тонкими чуткими пальцами, словно врач, пальпирующий пациента. – С другой, оно должно быть легкодоступно на случай боевой тревоги. Значит, устройство находится в самом низу, не выше трех футов от земли…
Он опустился на колени, тщательно осматривая блестящую поверхность.
– Возможно, устройство расположено на другой ноге? – предположил я.
– Оно есть на каждой!
Я и не заметил, когда мисс Пфайфер успела оказаться рядом.
– Вы совершенно правы, мисс, – согласился Холмс. – Искать нужную ногу – потеря времени. Особых меток на них нет… Вот!
– Метка?
– Нет, паз. Это определенно крышка. Устройство, вне сомнений, под ней.
– Мисс, мы, кажется, договорились? Каждый занимается своим делом!
Капитан Уоллес тоже умел подкрадываться бесшумно. Пожалуй, среди четверых человек, собравшихся под треножником, я один не обладал таким замечательным талантом. Нависнув над мисс Пфайфер, капитан слегка покачивался с пятки на носок, заложив руки за спину. Больше всего он сейчас напоминал школьного учителя, застукавшего ученика за списыванием.
– А разве кто-то нарушает уговор? – Адель была сама невинность. – Джентльмены, я вам мешаю?
– Нисколько! – отозвались мы с Холмсом в один голос.
– Вот видите, капитан?
Ответа у Уоллеса не нашлось. Он лишь отдал честь и отступил на шаг, перестав раскачиваться. Холмс тем временем сражался с крышкой, но инопланетная машинерия не спешила раскрывать землянину свои секреты.
– Вряд ли она открывается ключом: долго, сложно. Ключ можно потерять… Да и где его хранить? Марсиане не носят жилетов с карманами. И скважины я не вижу…
Мы с мисс Пфайфер, не сговариваясь, придвинулись ближе. Адель заглянула через левое плечо Холмса, я – через правое. Капитан многозначительно кашлянул, но мисс Пфайфер с истинно американской наглостью пропустила намек мимо ушей. Пальцы Холмса стремительно бегали по прямоугольной крышке, чей контур теперь отчетливо видел и я. Казалось, мой друг играет сложный пассаж на фортепьяно.
– Сколько у них щупальцев? – внезапно спросила Адель.
– Шестнадцать. Вряд ли они задействуют их все, но… Благодарю за подсказку, мисс Пфайфер!
Пальцы Холмса коснулись всех четырех углов крышки разом и надавили. С тихим шелестом крышка сложилась гармошкой и отъехала в сторону, как китайская раздвижная ширма. Нашим взглядам открылся блестящий желоб с серым шершавым наростом в центре. Холмс немедленно нажал на него, но ничего не произошло. Ряд иных манипуляций также не дал результата.
– Доктор Ватсон, разрешите вашу сигару?
– Вы курите, мисс Пфайфер? – изумился я. – У меня с собой есть…
– Так вы позволите?
В полной растерянности я вручил ей дымящуюся сигару.
– Мистер Холмс…
Мой друг подвинулся, освобождая даме место, и Адель, присев, коснулась серого нароста рдеющим огоньком сигары. В то же мгновение над нашими головами раздался громкий лязг, и боевая рубка треножника стала быстро опускаться.
– Скорее, прочь отсюда! – с тревогой в голосе скомандовал капитан.
Холмс остался на месте. Глядя на него, остались и мы с мисс Пфайфер.
– Марсиане не стали бы подвергать себя опасности быть раздавленными, – с улыбкой пояснил он. – Здесь нам ничего не грозит. Главное – не стоять в центре треугольника, который образуют ноги машины.
Он аккуратно отряхнул колени и с восхищением взглянул на Адель. Я не помнил, чтобы со времен памятной истории с Ирен Адлер мой друг так смотрел на женщин!
– Браво, мисс Пфайфер! Как вы догадались?
– Элементарно, мистер Холмс. Этот нарост в желобе сразу напомнил мне горку пепла от отцовской сигары.
Я вспомнил ужасный «Партагас» мистера Пфайфера и с наслаждением затянулся возвращенной мне «Гуркхой». Все-таки хранение в дубовых бочках идет на пользу не только виски и коньяку, но и сигарам! Меж тем рубка все опускалась, но движение ее замедлилось. Мы на всякий случай выбрались из-под треножника и отошли в сторону, наблюдая, как складываются в «коленях» ноги марсианской машины.
– При взгляде на доктора Ватсона, – продолжала Адель, – меня осенило. Если механическое воздействие не срабатывает, возможно, стоит попробовать тепловое?
– Еще раз браво, мисс Пфайфер! Временами интуиция берет верх там, где пасует логика. Благодарю вас, вы напомнили мне об этом. Кстати, это подтверждает мое предположение о том, что марсиане умеют регулировать температуру своего тела. На Марсе климат намного холоднее, чем на Земле. Не обладай они такой способностью, они бы просто умерли здесь от перегрева. Но чтобы поднимать температуру настолько… Этого я, признаться, не предполагал! Вряд ли они приводят сей механизм в действие при помощи сигар – скорее касаются кончиком щупальца, вызывая локальное повышение температуры. Заодно, между прочим, хорошая защита от незваных гостей.
Я поперхнулся дымом, закашлялся и едва не выронил сигару.
– Что с вами, Ватсон?
– Холмс, я вас решительно не узнаю! Вы ли это? Откуда вам известно о температурных условиях на Марсе?! С тех пор, как вы заявили, что не имеете понятия, вращается Земля вокруг Солнца или наоборот…
– Времена меняются, друг мой, – вздохнул Холмс. – Когда на нас напали марсиане, я пересмотрел свои взгляды на предмет бесполезности подобных знаний. И одолжил у соседа в Суссексе несколько книг по астрономии.
Как раз в этот момент боевая рубка коснулась земли и провернулась вдоль горизонтальной оси, опрокидываясь набок. Крышка отошла в сторону, словно приглашая войти, и перед нами открылось таинственное нутро марсианской машины.
– Воспользуемся приглашением?
Я видел: моему другу не терпится приступить к изучению устройства треножника. Не стану скрывать, я и сам заразился его энтузиазмом. О мисс Пфайфер и говорить было нечего.
– Надеюсь, капитан, теперь вы измените свое мнение? – обратилась она к Уоллесу. – Без нас с мистером Холмсом ваши техники еще месяц забирались бы в рубку по лестнице.
Капитан развел руками:
– Вынужден признать свое поражение. Увы, я скверно разбираюсь в машинерии, поэтому не рискну составить вам компанию: от меня будет мало пользы. Возможно, вам пригодятся записки и схемы, сделанные нашими техниками? Они сумели определить назначение некоторых рычагов.
Из планшета, висевшего у него на боку, капитан извлек тонкую пачку исписанных листков и вручил ее Холмсу.
– Удачи, леди и джентльмены! Но когда вы закончите – с вас подробный отчет обо всем, что удастся выяснить.
– Разумеется, капитан! – с неподражаемым обаянием улыбнулся Холмс, принимая бумаги. – Кто посмеет утаить что-либо от Директората военной разведки Англии?
И мы шагнули к творению инженерного гения марсиан.
2. Трое на треножнике
Из записок доктора Ватсона(продолжение)Просто поразительно, как быстро Холмс и Адель освоились в рубке! В стенах имелось шесть смотровых иллюминаторов, а почти всю оставшуюся поверхность занимали бесчисленные рычаги, кнопки и штурвальчики. Как можно было разобраться в этом кавардаке – ума не приложу! Мой первоначальный энтузиазм сошел на нет. Я чувствовал себя потерянным в царстве чуждой механики. Зато Холмс и мисс Пфайфер напоминали восторженных детей, нашедших ключ от тайника, битком набитого игрушками.
Желоб с серым наростом – привод подъемного устройства – был найден за пару минут. На сей раз Холмс воспользовался спичкой, предупредив заранее: «Держитесь, леди и джентльмены!» Предупреждение оказалось не лишним, ибо эффект превзошел все ожидания. Рубка качнулась, принимая вертикальное положение – ощущение было как на корабле в жесточайший шторм. Нам пришлось ухватиться за стены, чтобы не упасть. Крышка встала на место и несколько раз с шелестом провернулась, скользя по винтовым нарезам. Пол под ногами дрогнул, послышался металлический звон. У меня захватило дух: рубка стремительно возносилась в небеса! Земля за иллюминатором уходила вниз, фигурки солдат уменьшались…
– Подъем на воздушном шаре, – провела аналогию мисс Пфайфер.
Она ничуть не выглядела испуганной. В какой-то миг вознесение замедлилось, и рубка с отчетливо различимым щелчком замерла на высоте доброй сотни футов.
– Что нам оставили в наследство техники капитана Уоллеса?
Холмс и Адель принялись наскоро просматривать выданные капитаном листки, едва ли не выхватывая их друг у друга и обмениваясь краткими репликами, вроде:
– Это не то…
– Открывание крышки…
– Поворот вокруг вертикальной оси…
– Ерунда! Полная и окончательная ерунда…
Чувствуя себя бесполезным предметом интерьера, я стал любоваться замечательными пейзажами, открывающимися с высоты. Для лучшего обзора я переходил от одного иллюминатора к другому. Довольно скоро Холмс, оторвавшись от бумаг, обвел внутренность рубки хорошо знакомым мне пристальным взглядом, от которого мало что могло укрыться.
– Техники пока не нашли главного, – заметил мой друг.
Взгляд его продолжал ощупывать стены.
– Чего же, мистер Холмс?
– Кнопки или рычага, запускающего основной двигатель треножника. Все, что им до сих пор удалось задействовать, работает от простой передачи механического усилия…
– Или от периферийных приводных устройств, – с бесцеремонностью истинной дочери Америки перебила моего друга мисс Пфайфер. – Я прочла все описания действий треножников, какие нашла в прессе. Если отбросить явную чушь, можно прийти к выводу, что марсиане кроме основного двигателя используют ряд дополнительных.
– Полностью с вами согласен. Об этом, в частности, говорят упоминания о зеленом дыме, который вырывается из сочленений машин при движении. Но нам нужен основной двигатель! До сих пор наши техники были подобны дикарю, заполучившему автомобиль, но не знающему, как его завести. Дикарь хлопает дверцей, садится на сиденье, крутит рулевой штурвал, давит на клаксон…
Слушая рассуждения Холмса, я оперся о стену рубки – и едва не подпрыгнул от неожиданности. В уши ударил оглушительный механический вой:
– Улла-улла-улла-улла!
– А вот и наглядная демонстрация! – с большим трудом Холмсу удалось перекричать боевой клич марсиан. – Ватсон, опустите рычажок, который вы только что зацепили. Да, вот этот. Благодарю вас.
Я поспешил вернуть рычажок на место, и вой смолк. Эхо еще некоторое время плясало у меня в ушах.
– На чем я остановился? – со своей обычной невозмутимостью продолжил Холмс. – Ах, да, клаксон. Доктор Ватсон любезно продемонстрировал нам его действие. Но чтобы автомобиль тронулся с места, надо запустить двигатель.
– Холмс! – изумился я. – Вы разбираетесь в автомобилях?
– После того, как я инсценировал свою гибель в Рейхенбахском водопаде, мне, как вам известно, пришлось покинуть Англию. Я много путешествовал. Пребывая на юге Франции, в Монпелье, я взял несколько уроков вождения автомобиля. Я предвидел, что подобный навык может оказаться полезным. Разумеется, устройство треножника намного сложнее, но определенное сходство с автомобилем нельзя отрицать. А теперь, дорогой Ватсон, нам понадобится ваша помощь.
– Моя? Но я ничего не смыслю…
– Вы – единственный из нас, кто видел марсианские машины в действии. Видел, а не читал об этом в «Таймс»! Постарайтесь припомнить, какой стороной вперед они двигались? Где у них нос, а где корма, если провести аналогию с кораблем?
Перед моими глазами встал треножник, шагающий по мелководью к берегу Вайрли Ченнел.
– На крышке есть выступающий броневой козырек. Он похож на сплющенный корабельный бушприт. Треножники двигались козырьком вперед.
– Благодарю вас, дружище! Вы – бесценный товарищ в приключениях.
Мы, все трое, принялись выглядывать в иллюминаторы, до опасного хруста выворачивая шеи в попытках увидеть козырек.
– Вот он! – первой воскликнула Адель.
– Значит, пусковой привод где-то здесь…
– Эти штурвальчики, должно быть, регулируют направление…
– Все сходится: симметричное расположение под правый и левый пучки щупальцев…
– А этот рубильник…
Раздался громкий щелчок, и под полом рубки басовито загудело. На стенах матово засветились квадратные окошки, на которые я ранее не обратил внимания.
– Есть! Завелись!
– Леди не возражает против скромной прогулки в экипаже?
– Почту за счастье, мистер Холмс! Ваши рычаги – те, что справа от рубильника, мои – слева.