Марина Соколова Говорящий фломастер
Любава не любит делать уроки. Вместо того, чтобы погрузиться в информатику или в литературу, она погружается в сон. Поэтому Мама время от времени входит в её комнату, чтобы потревожить нерабочую тишину.
На этот раз её привлекла не тишина, а шум в комнате. «Что там у тебя происходит?» – спросила Мама через стенку. Ответа не последовало. Тогда она приоткрыла дверь, и её взору предстала следующая картина. Любава, размахивая руками, выкрикивала непонятные слова. «Ты с кем разговариваешь?» – поинтересовалась Мама. Но Любава продолжала горячиться. Тогда Мама прислушалась. И на этот раз она услышала два голоса. Очевидно, Любава не могла говорить двумя голосами, да ещё одновременно. Второй голос был писклявый и не понятно кому принадлежал. Мама проследила за взглядом Любавы. Он был направлен на фломастер. Тут Мама поняла, что голос принадлежал этому фломастеру. От волнения у неё закружилась голова. И это было неудивительно, учитывая, что впервые в жизни она видела говорящий фломастер. Рта она не разглядела. «О чём ты можешь с ним разговаривать, Любава?» Мама уже сама себе не отдавала отчёта в том, что говорит. Любава никак не могла угомониться. Зато отозвался фломастер, который почувствовал себя оскорблённым. «Вы меня недооцениваете, – сказал он. – У меня очень широкий кругозор». Любава неожиданно встала на сторону оппонента. «Ты его совсем не знаешь, Мама, – сказала она. – Мне с ним интересно. Он очень умный, только ужасно упрямый». «Да откуда он взялся?» – Маме казалось, что вопросы задаёт кто-то другой. «Из Магазина говорящих вещей», – пояснила Любава. Мама вспомнила, что в последнем номере «Техники молодёжи» было напечатано странное объявление о том, что на Арбате открылся новый магазин. Странность заключалась в названии: «Магазин говорящих вещей». Мама перевела дух: теперь всё встало на свои места. Она вспомнила, что не придала большого значения этому объявлению, зато Любава придала. Дальше события развивались по известному всей семье сценарию. Любава попросила Папу съездить в магазин. Он, конечно, отправился туда в тот же день и вернулся не с пустыми руками.
«А что, в этом магазине все такие – говорящие?» – спросила Мама. «Все, – высокомерным тоном ответил фломастер. – Мы произведены артелью „Говорящие вещи“. „А что это за артель?“ – продолжала любопытствовать Мама. „Артель, объединяющая специалистов по говорящим вещам. Вы не волнуйтесь, Сударыня. Это сплошь профессора и академики. Других туда не пускают“. „Нет, я буду волноваться, – настаивала на своём Мама. – Вы представляете, что случится, если все вещи заговорят?“ Она совсем растерялась и уже ни в чём не была уверена. Например, она не была уверена в том, что к фломастеру надо обращаться на „ты“. Почва уходила из-под ног. Но это продолжалось недолго. Мама взяла себя в руки и спросила: „А что, в магазине все вещи так разговаривают?“ (Манера разговора фломастера показалась ей непривычной). „Так – я один разговариваю, – ответил фломастер с чувством собственного достоинства. – Я прошёл обучение у самого академика Павлова“. „Того самого?“ – почему-то спросила Мама. „Нет, другого“, – пояснил фломастер.
К этому моменту Мама окончательно овладела ситуацией. «Пусть академик Павлов в своей артели распоряжается! – с пафосом воскликнула она. – А я не позволю превращать свою квартиру в сумасшедший дом!» «Почему не позволишь? – не поняла Любава. – Мамочка, ну, пожалуйста. Ну что тут такого?» – стала умолять она Маму. Но, видимо, аргументы дочери показались ей неубедительными. «Чтобы завтра же ноги этого фломастера не было в моём любимом доме!» – Мама никак не могла избавиться от неуместного пафоса. Наверное, она уже успела попасть под влияние фломастера.
«Но куда же его девать?» – на глазах Любавы показались слёзы.
«Куда хотите…назад в магазин!» «Не надо в магазин, – продолжала умолять Маму Любава. – Он такой хороший! Я к нему так привыкла!» «Это моё последнее слово», – сказала Мама. После чего она вышла из комнаты, хлопнув дверью. «Ах, так! – крикнула Любава через дверь. – Тогда я объявляю голодовку».
Любава сдержала своё обещание. Три дня она ничего не ела, кроме бананов. Но Мама была неумолима. Она ходила с красными от слёз глазами. По ночам её мучили кошмары. Каждую ночь ей снился один и тот же сон. Её доченька сидит на пальме и ест бананы. У неё болит живот, но она продолжает есть. А под пальмой рыскают львы и леопарды в ожидании момента, когда Любава от изнеможения свалится с дерева. В предвкушении лакомства они щёлкают зубами.
Каждое утро Мама просыпалась мокрая от слёз. Через три дня и три ночи она поняла, что больше не вытерпит душевных мук. Но первой «сломалась» Любава. И это неудивительно: не может же человек питаться одними бананами, как бы он их не любил.
Папе ничего другого не оставалось, как отправиться в Магазин говорящих вещей с фломастером в кармане. Что касается самого виновника семейных страданий, то он всю дорогу оскорблённо молчал. Хотя ему это было нелегко. Папа пытался с ним объясниться, как-то оправдаться, но ему это так и не удалось. Увы! В магазине выяснилось, что проданные товары обратно не принимают. «Надо было внимательно читать предупреждение, батенька», – сдержанно, но строго сказал продавец, похожий на академика. «Его лицо мне кажется знакомым. Может быть, это и есть академик Павлов?» – подумал Папа невпопад. «У него опять не всё в порядке с логикой», – как сказала бы Мама. Но он всё-таки догадался спросить: «Чем объясняется такое решение? Вы что, приравниваете говорящие вещи к нижнему белью?» Продавец, напоминавший академика Павлова, почесал в затылке. «Интересно, у академика Павлова была такая привычка?» – подумал Папа. Он никак не мог привести в порядок свою логику. «Молодой человек! – сказал странный продавец из странного магазина. – Меня несколько смущают ваши аналогии. По-видимому, вы незнакомы с задачами, которые стоят перед нашей артелью академиков. (Папа кивком головы подтвердил, что он с ними незнаком). Наша цель – не только создание, но и распространение говорящих вещей, их пропаганда, если хотите. Так что, если вы…гм…имели неосторожность купить говорящий фломастер, то, простите, не откажитесь нести свой крест. Я достаточно ясно выразил свою мысль?» «Достаточно», – подтвердил Папа. Ему было всё предельно ясно: он готов был нести свой крест. Однако проблема заключалась в том, что Мама категорически отказывалась его нести. Сознательности Маме определённо недоставало, и спорить с ней было бесполезно. Она утверждала, что ей не под силу были сумки, которые она должна была носить, когда Папа забывал что-нибудь купить в магазине. А «крест», о котором говорил продавец-академик, наверняка был тяжелее хозяйственных сумок. Такие мысли приходили в папину голову по дороге домой, когда ему наконец удалось привести в порядок свою логику. Его вывел из размышлений фломастер, который проглотил горькую обиду и снизошёл до разговора. «Что вы теперь намерены со мной делать?» – спросил он. «Я не знаю, – развёл руками Папа. – Это Мама будет решать». «Ваша Мама ко мне предвзято относится». Можно было бы сказать: «фломастер закусил губу», если бы она у него была. «Я прекрасный собеседник, – продолжал он развивать свою мысль. – Я знаю наизусть триста двадцать пять словарей на сорока языках мира. Кроме того, я ничего не буду вам стоить: я питаюсь воздухом. И, наконец, я отлично выполняю свои прямые обязанности: я пишу и никогда не исписываюсь. А рисую я, между прочим, лучше Любавы. Я могу за неё делать уроки». Можно было бы сказать, что фломастер заискивающе взглянул на Папу, если бы у него были глаза. «А вот это нехорошо, – строго сказал Папа, но тут же смягчился. – Разве я против тебя? Но Мама говорит, что у нас не сумасшедший дом». «Какие вы, люди, всё-таки невоспитанные! – фломастер чуть снова не оскорбился до глубины души. – Вам есть чему поучиться у нас, фломастеров. Я абсолютно нормальный. Сумасшедшие фломастеры сидят в сумасшедшем доме». «Вот сам и объяснишь это Маме», – почему-то рассердился Папа.
Но объясняться с Мамой фломастеру не пришлось, потому что она не желала с ним разговаривать. Аргумент был по-прежнему один, но очень веский: «Нормальный фломастер должен рисовать, а не разговаривать. Сегодня он разговаривает, как академик, а завтра будет петь, как солист Большого театра». «Со мной ты желаешь разговаривать? – спросила Любава. – Я ведь пока не пою, как солистка Большого театра». «Что значит „пока“? – с подозрением покосилась на неё Мама. – А, впрочем, говори». «Спасибо, – поблагодарила её Любава. – Скажи, пожалуйста, что ты собираешься делать с фломастером?»
Мама ждала этого вопроса, хотя не знала, как будет на него отвечать. И всё-таки надо было найти решение. И Мама его нашла. «Я дам объявление в газету», – сказала она. «Какое?» – поинтересовалась Любава. «О том, что продаётся говорящий фломастер».
Сказано – сделано. На следующий день Мама дала объявление в газету, а ещё через два дня начали приходить покупатели. «Мама добилась того, чего хотела, – подумала Любава. – Наша квартира точь-в-точь, как сумасшедший дом».
К сожалению, её слова были похожи на правду. От покупателей отбоя не было. Папа подарил Любаве калькулятор, и с его помощью она подсчитала, что каждый день, с девяти утра до девяти вечера, в квартире находились в среднем двести двадцать шесть человек. Люди приходили, глазели на говорящий фломастер, задавали вопросы, потом уходили. Фломастер никто не покупал. Вопросы задавали разные, но все – неожиданные. Одна пожилая дама в соломенной шляпке спросила: «А он умеет танцевать?» Мама растерялась, а фломастер ответил с чувством собственного достоинства: «Не умею, но могу научиться». «Когда научитесь, тогда и давайте объявления», – с этими словами «соломенная дама» покинула квартиру. Вернее, она попыталась её покинуть, потому что ей понадобилось десять или пятнадцать минут, чтобы преодолеть сопротивление толпы.
На передний план выступил мальчик в бело-сине-красно-оранжевых кроссовках. «А он может делать за других уроки?» – спросил мальчик. «Могу, но не хочу», – сам за себя ответил фломастер. Мальчик разочарованно отошёл на второй план. Его место заняла жгучая блондинка в кимоно. Она позволила себе усомниться в эрудиции фломастера. «Ты продвинутый чувак?» – блондинка решила разговаривать без посредников. «Куда продвинутый?» – не понял фломастер. «Ну, ты можешь охмурить предков?» – уточнила она. «У меня нет предков, – с независимым видом ответил фломастер. – Я уникальный». «Вот уж не думала, – надула губки блондинка, – что мне подсунут какой-то хлам, да ещё без приличной родословной».
«Почему я ей не понравился?» – в голосе фломастера дрожали слёзы. «Она считает, что ты её не понимаешь, – объяснила Любава. – Ничего, не переживай. Я найду для тебя в библиотеках подходящие словари». Оскорблённый фломастер замкнулся в себе и больше не проронил ни слова. Зато Мама проронила. «Это выше моих сил», – сказала она и слегла с головной болью. Папа не отходил от неё с мокрым полотенцем в руках. «Пусть лучше будет сумасшедший дом», – произнесла Мама и погрузилась в тяжёлый сон. «Конечно, сумасшедший дом – лучше», – согласился изнурённый Папа. «У тебя опять хромает логика, – крикнула ему Любава. – Лучше сбегай за пенталгином, а потом помоги мне». «Не могу же я бросить Маму, – отозвался Папа. – И вообще как я проберусь через толпу?» Времени для дискуссий не было, потому что перед Любавой возник атлет в спортивном костюме, на котором сверху донизу было написано: «Дорогие друзья! Все, как один, занимайтесь спортом! Помните, что одна капля никотина убивает лошадь, а одна минута активного отдыха продлевает ей жизнь на два часа. Ждём вас по адресу: улица Всех Чемпионов. Дом триста двадцать пять, подъезд сто двадцать шесть, квартира тысяча четыреста тридцать три. Желаем вам спортивного здоровья и олимпийских побед!» Любава собрала в кулак всю свою волю. «А этот парень случайно не увлекается альпинизмом?» – спросил атлет. Любава сначала прочла рекламное объявление на спортивном костюме, а потом уже ответила на вопрос. «Нет, случайно не увлекается, – она старалась говорить доступно. – Потому что он не парень, а фломастер». Лицо атлета изобразило осуждение. «Почему для фломастеров мы должны делать исключение?» – язвительным тоном спросил он. «Постойте! – Любаву осенила блестящая мысль. – Хотите, я вам его подарю?» «Живой фломастер?» – изумился атлет. Любава подумала, что от атлета толку не добьёшься. Тогда она решила обратиться с этим предложением ко всем покупателям. Фломастер напряжённо ждал своей участи. Реакция оказалась неожиданной. Через минуту от всей толпы покупателей остался один котёнок, которого нельзя было воспринимать всерьёз. Во-первых, потому что он не разговаривал на человеческом языке, а фломастер не знал кошачьего. Во-вторых, потому что котёнку нельзя было доверить пропаганду говорящих предметов.
Любава бросилась в мамину комнату. «У нас больше нет покупателей», – сказала она. Внезапно Мама вскочила с софы. «Крысы бегут с корабля», – произнесла она почему-то с вытянутой вперёд рукой. Любава подумала, что Мама напоминает ей какой-то памятник. «Пусть лучше вещи говорят, а люди молчат», – закончила свою речь Мама. Любава с Папой облегчённо вздохнули.
После таких маминых слов в доме началась новая жизнь. Позиции говорящего фломастера в семье укреплялись с каждым днём. «Флом, скажи, пожалуйста, – обращался к нему Папа, – сколько будет: 15231102 минус 9120099?» «6111003», – без запинки отвечал фломастер, в быту – Флом или Фломчик. «Флом, ты где? – кричала из прихожей Мама. – Какое ты мне посоветуешь купить молоко?» «Здоровье для всей семьи», – немного подумав, отвечал фломастер. – Оно с добавлением йода, а йод благотворно воздействует на умственные способности людей». «Ты просто чудо, Фломчик!» – радовалась Мама. «Нарисуй для меня динозавра», – просила Любава. Флом обожал Любаву и для неё старался изо всех сил. Через минуту любимица восхищёнными глазами рассматривала трёх бронтозавров и одного дейнониха.
Вскоре вся семья и десяти минут не могла обойтись без фломастера. Он стал такой важной персоной, что никто не удивился, когда в один прекрасный день он заявил безапелляционным тоном: «В этом доме нет интеллектуальных собеседников. Вы должны купить хотя бы коробку говорящих фломастеров, чтобы в беседах с ними я мог оттачивать своё ораторское мастерство». «Но где же я их возьму?» – растерялся Папа. «Как – где? Конечно, в Магазине говорящих вещей», – напомнил Флом. В этом доме фломастеру уже давно никто не возражал. Но тут напомнила о себе Любава. Всё-таки ей было немножко обидно, что из-за фломастера, пусть даже говорящего, она отошла на второй план. «Флому – всё, а мне – ничего!» – возмутилась она. «Что же ты хочешь? – удивился Папа. – Набор говорящих фломастеров, чтобы оттачивать красноречие?» «Нет, купи мне говорящие кроссовки, футболку и кепку». «Но разве…» – растерянно начал Папа. Но его умильным тоном прервала Мама. Папа заметил, что с некоторых пор в присутствии фломастера Мама другим тоном не разговаривала. «Рабыня вещей», – с горечью подумал Папа. Но, судя по всему, Маму не очень волновали его чувства. «Ты прав, как всегда, Фломчик, – сказала „рабыня“. – Мы сейчас же отправимся в Магазин говорящих вещей. Если ты не возражаешь, я сама выберу всё необходимое».
Через два часа в этой обыкновенной квартире, похожей на сумасшедший дом, можно было наблюдать следующую картину. Флом вёл оживлённую дискуссию со своими собратьями по перу. Любава пререкалась со спортивной кепкой, которую ласково называла «моя Кепи», а Мама ела котлету говорящей вилкой. «Интересно, о чём она собирается с ней разговаривать, – подумал Папа. – Может быть, о смысле жизни?»
Сам он для себя ничего такого говорящего не купил. Глядя на членов своей семьи, он пришёл к выводу, что в этом доме должен быть хоть один здравомыслящий человек. Он уже собирался произнести вслух эту мысль, но Мама его вовремя прервала. «Лучше помолчи, – сказала она. – Послушаем говорящие вещи. От их разговоров больше пользы». Произнеся эти слова, она села за письменный стол и написала статью «О пользе говорящих вещей». Мама отослала её в четыре журнала и пять газет. И все они её напечатали.
Через неделю к ним домой явился продавец-академик. И вручил Маме грамоту «За успехи в пропаганде говорящих вещей». В ознаменование такого события Мама накрыла праздничный стол. За стол были приглашены все говорящие вещи и, конечно, их создатель, защитник и пропагандист.
Мама взяла в руки гитару и стала петь «Не жалею, не зову, не плачу…» Флом поддержал Маму пронзительным дискантом, а Кепи отозвалась колоратурным сопрано. Глядя на эту идиллию, продавец-академик прослезился. Мама сказала, что она мечтает о хоре говорящих вещей. Не прошло и года, как пять хоров говорящих фломастеров демонстрировали своё вокальное искусство в разных концах страны и за её пределами. Маму пригласили в Париж на конгресс борцов за права говорящих вещей. Но она туда не поехала, так как в день отъезда её укусила говорящая вилка. Готовя примочку для смертельно оскорблённой Мамы, Папа напомнил ей житейскую мудрость: «Главное – вовремя остановиться».