– А вот увидишь…
Мы прошли через всю деревню под любопытными взглядами мужчин. Чара была невозмутима. Я отворил дверь, пропустил ее вперед и плотно закрыл дверь за собой. Потом я извлек кристалл из-за выщербленного камня в стене и вручил его Чаре.
– О, Харди! Огромное тебе спасибо! – Она порывисто обняла меня, так крепко, что должна была почувствовать, как колотится сердце в моей груди. – Где ты его нашел?
– В пруду близ дороги на Тотни.
Она сразу отпустила меня и отступила на несколько шагов.
– В пруду? Но как он мог туда попасть?
– Садись, я все тебе расскажу.
После смерти отца я сложил наши спальные меха в одну большую груду, и мы чинно уселись на нее.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил я, когда закончил повествование.
– Я думаю, ты должен быть очень осторожным, – немного поколебавшись, сказала она. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.
– О! А почему? – Ну…
– Потому что я тебе нравлюсь? – Благодарение Фа, насколько легче произносить такие слова в полутьме!
– Ну… да.
– Но ведь я земляной червяк?
– О!
Я скорее почувствовал, чем увидел, как она сделала нетерпеливый жест, и тут мне на помощь пришла неустойчивая меховая гора: Чара свалилась прямо на меня, и я обнял ее одной рукой.
Это был не самый лучший момент для визита, но дверь отворилась, и меня ослепил яркий свет фонаря. Проморгавшись, я увидел доброе лицо матери, а ведь могло быть намного хуже.
– Ради Фа, Харди! Лонесса ищет Чару. Они заночуют в доме Ванды. А тебе, девочка, лучше бы поторопиться.
Мы уже стояли на ногах. Чара беспомощно проговорила:
– Но я не знаю, где это.
– Я тебя отведу, – предложила Весна.
Я блаженно растянулся на меховой постели и оживил события дня во всех подробностях и деталях. На это ушло полночи, не меньше.
Чара хихикнула.
– Извини, Харди. Но это безумно смешно, правда.
– Таковы наши традиции, – поспешил оправдаться я.
– Но почему твой дядя Станс так по-дурацки размахивает копьем? А все остальные маршируют за локсами, выстроившись цепочкой? Почему бы им не войти в деревню, как все нормальные люди? У нас в Носсе рыбаки просто пристают к берегу и разгружают улов.
– Речь идет не о вонючей рыбе, Чара! Мы охотники, у нас все по-другому.
По правде говоря, это был неподходящий момент для демонстрации гражданской гордости. Станс, как всегда, возглавлял свой отряд в сопровождении шести локсов, но пять животных несли на себе только свернутые тенты и меха. Лишь один из локсов, шагавший впереди, являл народу результат четырехдневных усилий охотничьей команды: тощее долгошеее создание о трех ногах – жалкий плод неблагоприятных мутаций, обычно почитаемый несъедобным.
Разглядев костлявого мутанта, Чара безудержно захохотала.
– Спасибо, но я предпочитаю рыбу!
– Никак уродец подох на бегу, не так ли, Станс? – насмешливо выкрикнул кто-то среди шумного веселья и хохота. Но многие сразу вернулись в свои дома, дабы в узком кругу обсудить очередное свидетельство того, что Великий Локс окончательно оставил народ Иама.
– И это все? – критически спросила Лонесса у Станса.
– Мы не нашли дичи. – Теперь, когда односельчане разошлись, уже не было нужды притворяться, и Станс выглядел самим собой: маленький, усталый человечек, вынужденный смириться с неудачей. – Еще слишком рано, – пробормотал он.
Лонесса уставилась на него долгим, не сулящим ничего хорошего взглядом. Потом она отвернулась и забралась в мотокар.
– Поехали, Чара!
Чара помахала мне рукой, и они свернули на южную дорогу.
– Охота не удалась только из-за тебя! – немедленно разразился Станс.
– Да ну? Разве вы видели другую дичь, кроме этой дохлятины? Наверное, не там искали?
Он бросил на меня угрожающий взгляд, не хуже Лонессы, резко развернулся и отправился домой.
По традиции охотники устраивают веселую пирушку в честь своего возвращения, но я нашел в пивном зале мрачную компанию. Налив себе кружку пива, я присел рядом с Триггером и Каунтером и сказал:
– Не слишком много мяса за четыре дня охоты. Каунтер немедленно принял эти слова на свой счет.
– Посмотрел бы я на тебя! По крайней мере, мы старались.
– Да, – эхом откликнулся Триггер: – Мы старались.
– А ты что делал, Харди? Ты же должен был пойти на охоту?
– Я немного прихворнул.
– Отец взбесился, как хрипун, когда ты остался дома, – с ухмылкой сообщил Триггер. – Он сказал, что ты сущий позор Иама. Отец собирается отчитать тебя, как только побеседует с Вандой.
– А после разговора с Вандой он взбесится еще больше, – усмехнулся Каунтер.
– Печально, но мы уже поговорили. Значит, все полагают, что мое присутствие на охоте привлекло бы дичь?
– Возможно, – подтвердил Триггер.
– А может быть, твоему отцу следовало устроить охоту в другом месте? Там, где дичь водится?
– И где это место, если ты такой умный?
– В прошлый раз вы неплохо поохотились в окрестностях Носса, разве не так?
– Возле Носса? А, это когда твой отец… – Даже у Триггера хватило такта смутиться. – Да, охота была удачной, – закончил он.
– Еще бы. Вы добыли пять лоутов за три дня. А как? Окружали дичь широким кольцом и сгоняли ее к середине?
– Ну да, так мы и делали! – радостно подтвердил Триггер, вспомнив золотые денечки.
– Но ведь люди часто теряют друг друга при таком способе охоты? Почти на целый день?
– Кто сказал, что я потерялся возле Носса? – возмутился Триггер.
– Не было этого!
– Конечно, нет. Это был кто-то другой, правда?
– Никто не потерялся! Мы, охотники, никогда не теряемся! Каунтер внимательно посмотрел на меня.
– А почему ты об этом спрашиваешь?
– Просто интересуюсь охотничьей тактикой.
– Тактика охоты тебя не касается. Это дело моего отца, и только! – разбушевался Триггер. – Теперь, когда твоего старика нет, никто не мешает предводителю дурацкими советами!
– А ну вас к Раксу, – пробормотал я и встал, оставив их сидеть. Я присоединился к двум охотникам, стоявшим с кружками у стены. Вскоре я перевел разговор в желаемое русло.
– Лоуты? – переспросил Кворн, старший помощник Станса. – Да, в это время года у побережья встречаются лоуты. Они дожидаются грума, я так думаю.
– А в прошлый раз как вы узнали, что лоуты бродят в окрестностях Носса?
– Твой отец и сказал, кто же еще? Он получил из Носса весточку.
– Да уж, охота была так охота, – протяжно произнес второй охотник по имени Патч. – Лоуты быстрые твари, очень быстрые. Мы брали их в широкое кольцо.
– Очень широкое?
– Ага. Очень широкое. Ага. Это секрет охоты на лоутов – широкое кольцо.
– Трудно, наверное, почти весь день не видеть друг друга?
– Ага. Ага. Это может быть трудно, – приступил он к пережевыванию новой темы, но я быстро вмешался:
– Кто-нибудь может потеряться, верно?
– Охотники никогда не теряются, – твердо сказал Кворн. Что было, естественно, неправдой: я сам неоднократно терялся на охоте, но может быть, новички не идут в счет. Так или иначе, я задел его профессиональную гордость.
– Мы можем не видеть никого, но вечером мы все встречаемся, – сказал Патч.
– Это вроде инстинкта, – заметил Кворн.
– Охотничий инстинкт, – с гордостью подтвердил Патч.
– Ну и как там было, на той охоте? – Я терял время понапрасну и знал это. – Кто-нибудь пропадал надолго?
– Не видел ни души целый день, – сообщил Патч. – Но вечером мы все собирались вместе. Охотничий инстинкт, иначе не скажешь.
Несколько дней назад я думал, что уже приблизился к разгадке тайны, но теперь очутился почти на том же месте, с которого начал. Я знал, что преступник скорее из Иама, чем из Носса, но это было все.
Возможно, кто-нибудь в Носсе видел человека из Иама в день смерти отца. Но не могу же я отправиться туда наводить справки? В Носсе сразу припомнят, как я обвинил Каффа, и хорошо, если удастся унести ноги.
Уже смеркалось. Я засветил лампы, разжег очаг и поставил вариться супец из сушеной рыбы. Я как раз раздумывал, каким же образом перебить опостылевший рыбный вкус, не говоря уж о запахе, когда Станс с грохотом ввалился в дверь и занял стратегическую позицию в центре комнаты.
Сидя на корточках, я бросил взгляд через плечо и сразу же вернулся к своему горшку: на поверхности начала сгущаться противная белая пена – чрезвычайно питательная, по утверждению мистера Мак-Нейла. Я почти физически ощущал, как Станс буравит мою спину глазами.
– Что ты должен рассказать о себе?
Это был странный вопрос, но весьма типичный для Станса.
– Да ничего особенного, – сказал я нарочито небрежно. – А что ты должен рассказать о себе, Станс?
– Что? Что? – Я услышал быстрые шаги, и на мое плечо упала тяжелая рука. – Что ты сказал?!
– Что? Что? – Я услышал быстрые шаги, и на мое плечо упала тяжелая рука. – Что ты сказал?!
Я повернулся и встал. Я был на голову выше его, и его жест со стороны выглядел дружеским. Кажется, он понял это и отдернул руку.
– Заруби себе на носу, Харди! Я не позволю беспокоить моих людей.
– Хорошо. Что-нибудь еще?
Он явно не ожидал такого ответа.
– А разве этого мало? – Как скажешь, Станс.
– ДЯДЯ СТАНС, бесстыжий отморозок!
– Это правда, ты мой дядя.
– И никогда не забывай об этом!
– Вряд ли я смогу забыть такое, Станс.
Что-то в его лице изменилось, но он по-прежнему взирал на меня, как на упрямого локса.
– Мои люди сказали, что ты выражал сомнение в их компетентности, а значит, и в моей. Я не потерплю этого, Харди, слышишь, не потерплю!
Я начал уставать от этого маленького глупого человека. Без благотворного влияния отца он был всего лишь напыщенным прототипом своего сына-осла. Но как же от него избавиться? Я попытался сменить тему разговора.
– Будем надеяться, что животные скоро начнут мигрировать, иначе нам придется пережить еще одну голодную стужу. Ты не помнишь, была ли когда-нибудь стужа похуже прошлой?
Он уставился на меня, открыв рот. И наконец произнес с очевидным усилием:
– Ты говоришь о том, чего не понимаешь. Это не входит в твою крошечную сферу ответственности. Я должен напомнить тебе, Харди, что предводитель здесь я. – В глазах его, как мне почудилось, вспыхнул безумный огонек. – Прошлого нет, оно умерло! Теперь для нас имеет значение только будущее, и мы должны принять его со стойкостью и здравым смыслом. Слишком долго мы обращались к предкам, а в итоге повторяли одни и те же ошибки из поколения в поколение.
Станс святотатствовал!..
Неужто он сошел с ума? Лампа, освещавшая лицо дяди снизу, придавала ему демонический вид; глаза невидяще вперились в дальнюю стену.
– Станс! – Я схватил его за плечи и потряс.
– Что? – Он моргнул и уставился на меня.
– О чем ты говоришь?
– Я… Сейчас тяжелые времена, Харди. Ты не поймешь. – Казалось, Станс выговорил весь свой гнев. – Время покажет, – пробормотал он к моему изумлению, повернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Я все еще был ошарашен, когда вскарабкался по лестнице на чердак, где время от времени ночую для разнообразия. Внезапно меня посетила ужасная мысль: уж если Станс действительно спятил, то предводителем станет Триггер… И что же тогда будет со злосчастным Иамом?!
Но возможно, они назначат временного предводителя до тех пор, пока Триггер не достигнет возраста благоразумия, если это вообще возможно. Таких прецедентов было предостаточно, и я знал, что здесь есть одна тонкость: временный предводитель получает свой статус на продолжительный срок. И если Триггер не проявит никаких признаков возмужания… то постоянным предводителем стану я.
Я так и сяк обдумывал эту пугающую возможность, когда внизу раздался скрип входной двери, а за ним – сдавленный шепот. Потом я услышал тихие шаги, крадущиеся к лестнице на чердак.
У нас не принято врываться в чужие дома по ночам. В нашем мире вообще творится очень мало преступлений. И если бы не события последних дней, я бы, наверное, лишь удивился необычной ситуации. Но теперь я, заподозрив самое худшее, поспешно выкатился из мехов и натянул одежду. Непрошеные гости перешептывались уже у самого основания лестницы.
Что делать? Оружия у меня нет, а если те замыслили зло, у них ножи. Конечно, я могу ударить ногой по голове того, кто первым покажется в люке, но это лишь отсрочит неминуемое. Конечно, я могу закричать, но никто не обратит внимания на вопли среди ночи: это обычное следствие черной вспышки памяти, земляне называют ее ночным кошмаром.
Мне оставалось только бегство, но враг мой, скорее всего, способен поднять на меня половину мужского населения Иама. А я великолепно запомнил разъяренных мужчин Носса! Толпа не посчитается с законом и традициями, и Чара на сей раз не прибежит меня спасать.
На чердаке когда-то хранили припасы, и под коньком крыши было пробито небольшое окошко, снабженное скобой и блочком для подъема корзин с продуктами. В детстве я частенько развлекался с этим устройством, пока веревка не лопнула, и я не грохнулся на землю. Отец не стал привязывать новую бечеву, и сейчас мне пришлось пожалеть об этом. Делать было нечего: я открыл ставни, перекинул ноги через подоконник и, оттолкнувшись, канул во тьму.
Грохнулся я не хуже, чем в детстве, сразу попытался встать и тут же упал. Правая лодыжка взорвалась нестерпимой болью, и хорошо, если это не перелом.
– Его здесь нет, – услышал я голос наверху.
– Но он должен быть здесь, – возразил кто-то другой. – Он где-то прячется.
Скоро они сообразят, куда я делся. Я встал и, стиснув зубы, заковылял в сторону женской деревни, так быстро, как только мог. Ночью по морозу далеко не уйдешь, и мне необходимо было убежище.
– Харди, во имя Великого Локса! Что ты здесь делаешь в такое время?
– Я все тебе объясню, – быстро сказал я, протискиваясь в дверь и плотно закрывая ее за собой.
Весна стояла передо мной в белой ночной рубашке из земной материи, с небольшой, тускло горящей лампой в руке.
– Значит, это случилось, Харди? Сколько их было?
– Больше одного, уж это точно.
– Ты узнал кого-нибудь?
– Нет, я не стал задерживаться.
Весна потушила лампу, и мы сидели в темноте, пока я подробно излагал суть дела.
– Ночью они далеко не пойдут. До утра я буду здесь в безопасности, если ты не возражаешь, конечно.
– Конечно, нет, дорогой.
– Спасибо, – пробормотал я в смущении. – Я уйду на рассвете. – Было очень странно зависеть от женщины, но я доверял Весне.
– Куда ты пойдешь?
– Пока еще не решил. Возможно, в Носс. Я не собираюсь уходить далеко. В Иаме происходит что-то странное, и я желаю быть в курсе событий.
– По-моему, в Носсе тебя не слишком жалуют?
– То было недоразумение. Я все улажу.
– Она тебе поможет.
– Она?..
– О, ради Фа, Харди, не пытайся меня одурачить! Твой отец и я… мы другие. Что бы там ни было, ты мог унаследовать это от нас. – Весна вздохнула. – Люди не умирают парами, знаешь ли. Поэтому люби свою Чару, пока возможно. Твой отец замечал, что она относится к тебе так же, как я к нему.
– Я никогда не видел пару, похожую на вас с отцом.
– Правда? Тогда послушай, что я тебе скажу. В Иаме есть и женщины, похожие на меня, и мужчины, похожие на Бруно. Просто у них не хватает духу признать, что они не такие, как все. Бруно ничего не боялся, но ведь он имел высокий статус.
Я молчал в замешательстве, и Весна сказала:
– Ладно, я ложусь спать. Меховые подстилки найдешь в том углу.
– Я уйду на рассвете.
– Возьми горячий кирпич и пару шкур. В хлеву за амбаром есть несколько локсов, одного можешь взять. Пешком ты далеко не уйдешь.
– Большое спасибо!
– Удачи тебе, Харди. – Ее рубашка прошелестела в темноте, я ощутил теплое дыхание, и мягкие губы прикоснулись к моему лбу. Потом она ушла, оставив меня в растерянности.
Я проснулся, когда сквозь ставни пробивался серый свет, поспешно встал и тут же со стоном упал на пол. Я снова поднялся, как можно осторожнее, добрался до ближайшего окна, приоткрыл ставни и внимательно изучил больную ногу. Щиколотка невероятно распухла и была багрового цвета с темными, почти черными пятнами. В целом моя правая нога не составляла впечатления конечности, при помощи которой можно ходить.
Я сел, закутался в меха и стал думать, что делать дальше. Задерживаться было нельзя. Если моя мать увидит эту ногу, то постарается меня задержать, а то еще, чего доброго, пошлет за лекарем. Нет, я должен уйти, невзирая на боль, в Иаме оставаться небезопасно.
Я прилег на минутку, чтобы облегчить боль… и проснулся от криков и стука в дверь. Комнату заливал яркий солнечный свет. Я подвел Весну – мои враги явились за мной.
– Сейчас! Сейчас!
Весна спускалась по лестнице с чердака. Увидев меня, она приложила палец к губам и указала на черный ход. Во входную дверь опять заколотили. Я схватил пару шкур и выбрался через заднее крыльцо.
– Дайте же мне одеться, ради Фа! – закричала Весна. – Что вам нужно в этакую рань?
Ответа я не разобрал, но прозвучал он угрожающе. Потом раздался грохот и негодующий вскрик Весны. Мои враги вломились в дом, и кто-то резким тоном начал задавать вопросы.
Я огляделся в поисках спасения. За домом лежала открытая местность. Бежать я не мог, а возможно, не мог и ходить. Все, на что я годился, – это обогнуть дом, пока преследователи оставались внутри, встать на проезжей дороге и кричать что было мочи, привлекая внимание. Возможно, они не рискнут разделаться со мной на людях?
Я дохромал до угла дома и свернул в узкий проход между домами, но тут споткнулся и привалился к стене, задыхаясь от отчаяния: проход был наглухо перегорожен. В панике я никак не мог сообразить, чем.