— И этот расчет полностью оправдался! — укоризненно качая головой, заметил Берия.
— Не полностью! Я оказался слишком резвым, а опергруппа – недостаточно подготовленной. И не просто опергруппа, а усиленная, вы не обратили внимание на эту подробность? Восемь человек вместо обычных четырех. Только для того, чтобы арестовать беззащитную девушку?
— Да, действительно, — согласился с последним доводом Лаврентий Павлович. — Но чем же тогда, по вашему, должно было закончиться дело?
— Скорее всего они рассчитывали, что в результате столкновения я буду убит или ранен и арестован.
— Почему же они не подстраховались на случай неудачи? Так серьезные люди не работают, — возразил Берия.
— Видимо, считали, что при таком соотношении сил у меня нет шансов. Или же просто не успели. Операция явно готовилась в спешке.
— Так… Преступникам было известно, что вы близки к товарищу Сталину, — руководитель органов быстро "въехал" в ситуацию. — И в случае вашей гибели тот, не доверяя, естественно, мне, проводит расследование своими силами. И быстро узнает, что группа выполняла мое личное распоряжение. Да, могла бы быть неприятная ситуация.
— Ну и слова вы выбираете, Лаврентий Павлович! Утрата доверия Сталина – ситуация гораздо более, чем неприятная. Этого, видимо, и добивались заговорщики. А я, получается, тут вообще не при чем, просто удобная разменная фигура, — подытожил Андрей.
Берия кивнул головой:
— Логично. Давайте узнаем, что может сказать по этому поводу старший опергруппы, — он потянулся к телефонной трубке.
— Что??? — Андрей увидел, как по ходу разговора нарком меняется в лице. — Когда?… Причина?… Немедленно выяснить!
Берия положил трубку:
— Лейтенант Кузьмин внезапно скончался сегодня ночью в лазарете внутреннего изолятора НКВД. Вскрытие еще не производили. Врачи считают причиной смерти полученную травму головы.
— Да какая там травма! — возмутился Андрей. — Рассечена кожа на лбу плюс легкое сотрясение как максимум! Заметают следы, гады!
Лаврентий Павлович тяжело посмотрел на него:
— Хорошо сделали, Андрей, что вы прямо с утра ко мне зашли. Я бы вам гибель сотрудника просто так не спустил бы. Теперь мне, конечно, понятно, что здесь совсем другие расклады. Осталось разобраться с тем, кто использовал покойного лейтенанта втемную, а потом ликвидировал. Есть у меня такая кандидатура… Только боюсь, ничего хорошего мы не узнаем, — он снова поднял трубку.
— Немедленно разыскать старшего майора госбезопасности Тереньтьева! Четыре часа назад покинул управление? Выслать опергруппу к нему на дом. И постарайтесь взять живым!
Принесли затребованное наркомом личное дело Тереньтьева и тот погрузился в его изучение. Прошло четверть часа.
— Слушаю! — Берия поднял трубку зазвонившего телефона. — Дома не появлялся? Объявить в розыск!
Еще через пару минут – новый звонок. Нарком молча выслушал сообщение и положил трубку.
— Из МУРа сообщили. В одной из подворотен найден труп мужчины с простреленной головой. При нем документы на имя старшего майора госбезопасности Тереньтьева, — он устало потер глаза. — Вот так и живем. Идите, Андрей, дальше это уже мое дело.
Глава 16
Товарищ Сталин был разочарован. Товарищ Рычагов тоже. И самым неприятным для Андрея было то, что они имели для этого все основания. Когда Воронов ознакомился с долгожданным ответом американского президента Рузвельта, ему от стыда захотелось разбить свою тупую башку об стену. А все из-за спешки и излишней самоуверенности. Трудно было сообразить, что он не может точно помнить все даты и подробности? Отделаться на первых порах общими пожеланиями и уточнить, тем временем, детали?
Нет, общий тон послания был, на самом деле, вполне благожелательным. На трех страницах президент Рузвельт выражал радость по поводу правильного понимания Советским руководством текущего момента, обещая всемерную помощь и разливаясь соловьем насчет послевоенного мироустройства. Также обещал в кратчайшие сроки отменить моральное эмбарго и снизить наполовину налог на экспортируемые в СССР товары. С трудом прорвавшись сквозь вязь дипломатических оборотов первой части письма, Андрей добрался до конкретики. А вот с ней вышел конфуз. Рузвельт, явно устами своих советников, с слегка заметным удивлением отдавая должное осведомленности советских специалистов в новейших американских разработках, с сожалением сообщал, что Соединенные Штаты не в состоянии удовлетворить большую часть запросов. В основном это касалось образцов новейшей техники. Причина – неразвернутый пока серийный выпуск или недостаток производственных мощностей. Хотя, наверняка присутствовало и нежелание поставлять самую новую технику в такую проблематичную страну. "Ну что мне мешало сначала точнее узнать о текущем состоянии известных мне проектов через наши разведорганы? Теперь Сталин будет считать меня безответственным болтуном!" — корил себя Воронов.
Однако, надо было изучать послание дальше. Андрей начал по порядку. Первая часть приложений к письму касалась сырья. Тут все было даже лучше, чем Воронов ожидал. Из запрошенных шести тысяч тонн алюминия потенциальные союзники согласились продать аж две трети. И еще 8 000 тонн высококачественной легированной стали, значительное количество обычной конструкционной, а также достаточные объемы дефицитных смол и других материалов, включая авиационный бензин. Все это, конечно, обойдется в копеечку, но позволит ускорить производство военной техники и отказаться от ухудшающих ее характеристики заменителей из низкокачественных материалов. Единственная проблема – доставка. Американцы предполагали транспортировать через Тихий океан в советские дальневосточные порты, но Андрей не был уверен в их достаточной пропускной способности, особенно в зимнее время. А ведь поставки предлагалось завершить в течении семи месяцев. Впрочем, этими проблемами займутся и без него.
Также порадовали потенциальные союзники в области радиотехники. Самое главное – согласие поставить две тысячи новейших авиационных радиостанций SCR-274-N до апреля будущего года. И три тысячи устаревших SCR-283, снимаемых в Штатах с вооружения. А еще – несколько тысяч мобильных радиостанций для сухопутных войск, крупные партии гораздо более качественных, чем советские, радиоламп и других элементов радиотехники. И некоторое количество оборудования для ее производства, вдобавок к поставленному до введения морального эмбарго. Так же, как и другого промышленного оборудования и станков, поставки которых были прерваны этим самым эмбарго.
Ну а с готовой военной техникой вышел, как уже сказано, облом. Единственной радостью тут были крупнокалиберные пулеметы "Браунинг", частью уже укомплектованные довольно удачными, как знал Воронов, зенитными турелями. Их американцы были готовы поставить даже больше, чем было запрошено. С полноприводными грузовиками было хуже, но тоже еще сносно. Трехосный "Студебеккер" был не готов к серийному производству и его обещали начать поставлять через полгода в небольших количествах. В качестве компенсации предложили закупить много старых подержанных машин по сниженным ценам из запасов американской армии и гражданских фирм. "Надо рекомендовать Автобронетанковому управлению брать, что есть", — решил Андрей. "Без достаточного количества транспорта нам будет совсем плохо." Еще предлагались к продаже готовые автомобильные моторы разных марок. Тоже подспорье нашей промышленности, тем более, что выпускаемые в СССР двигатели в большинстве были лицензионными копиями американских. Так что проблем с их интеграцией будет немного.
Хуже всего обстояло дело с боевыми самолетами. Компания "Белл" клялась, что приложит все усилия чтобы поставить к маю 41 года 100 истребителей "Аэрокобра" из 1500 запрошенных, с увеличением производства в дальнейшем. И это все, на что она способна на данный момент. "То есть к началу войны "Кобр" у нас, считай не будет. Пока соберут, испытают, освоят в войсках… Дай бог, чтобы к осени было 3–4 боеготовых полка для восполнения потерь!" А Рычагов, заинтригованный рассказами Андрея об удачном истребителе с тридцатисемимиллиметровой пушкой на борту уже раскатал губу. Придется ему закатывать ее обратно и рассчитывать только на отечественные машины.
Поставки бомбардировщиков Б-25 американцы даже отказались обсуждать. Впрочем, на эту машину Воронов особенно и не рассчитывал. Самолеты П-40 для использования в качестве бомбардировщика придется, как выяснилось, дорабатывать, поэтому до апреля можно было ожидать не более двух сотен машин. Лучше всего было с штурмовиками А-20 и транспортниками ДС-3. Их обещали поставить к весне по 300 штук в нескольких модификациях.
Помимо запрошенных машин будущие союзники по своей инициативе предложили закупить несколько сотен устаревших истребителей П-36 и морских Б-239 "Буффало". Воронов в раздумьях почесал затылок. С одной стороны эти самолеты сильно уступали по характеристикам немецкому "Месершмиту" и новым советским образцам, проходящим испытания, являясь скорее аналогом нашему истребителю И-16. С другой – надежные, отработанные машины. Радиофицированные к тому же. Как помнил Андрей, финские пилоты на этих самолетах вполне успешно противостояли советской авиации вплоть до 44 года. Так что есть смысл подумать над этим вместе с Рычаговым. Если, конечно, останутся финансовые резервы. И так расходы предполагаются такие, что Сталин с Молотовым взвоют.
Помимо запрошенных машин будущие союзники по своей инициативе предложили закупить несколько сотен устаревших истребителей П-36 и морских Б-239 "Буффало". Воронов в раздумьях почесал затылок. С одной стороны эти самолеты сильно уступали по характеристикам немецкому "Месершмиту" и новым советским образцам, проходящим испытания, являясь скорее аналогом нашему истребителю И-16. С другой – надежные, отработанные машины. Радиофицированные к тому же. Как помнил Андрей, финские пилоты на этих самолетах вполне успешно противостояли советской авиации вплоть до 44 года. Так что есть смысл подумать над этим вместе с Рычаговым. Если, конечно, останутся финансовые резервы. И так расходы предполагаются такие, что Сталин с Молотовым взвоют.
Зайдя в кабинет наркома внутренних дел ровно в назначенное время, Андрей застал того в мрачном расположении духа.
— Выяснили что-то, Лаврентий Павлович? — спросил Воронов, имея ввиду недавние события.
Берия отрицательно помотал головой:
— Все концы обрубили, сволочи! Терентьев, в соответствии со своим служебным положением, имел легальный доступ ко всей необходимой информации, включая ваше личное дело. По всей видимости, он планировал операцию самостоятельно, у него на руках были все нужные данные. По крайней мере, все задействованные оперработники выполняли его прямой или опосредованный приказ. Но вот чей заказ он исполнял? Сам-то Терентьев слишком мелкая сошка. Нити, за которые его дергали, должны тянуться гораздо выше. Но они обрезаны! В общем, пока никаких зацепок, пытаемся отследить его прошлые связи.
Лаврентий Павлович тяжело вздохнул и, махнув рукой все еще не севшему Воронову, проговорил:
— Ладно, оставим это, давайте перейдем к делу.
Андрей присел за противоположным концом стола:
— Товарищ Сталин высоко оценил ваши успехи в организации научных и конструкторских работ в системе НИИ НКВД и, как вам известно, решил поручить общее руководство двумя важнейшими стратегическими проектами. Тем более, что это напрямую связано с вашим основным полем деятельности. Сразу хочу сказать, что речь идет о проектах беспрецедентной степени секретности. Если утечка чертежей нового танка или самолета будет досадной неприятностью, потребующей лишь дополнительных затрат, то попадание в руки врага информации о самом факте наших работ над этими проектами может иметь катастрофические последствия. Я уже не говорю об утечке самих материалов исследований.
Удивленный и заинтригованный таким вступлением Берия, к тому же заранее предупрежденный Вождем, инстинктивно огляделся в поисках "лишних" ушей. Таковых, естественно, у него в кабинете не обнаружилось. Недавно Андрей смог убедить Сталина, что присутствие охраны при секретных обсуждениях с наркомом внутренних дел нежелательно. Тот, возможно под влиянием последних событий, на удивление легко согласился.
— Ну и что же это за такие необычайные проекты?
— Первый – овладение новым сверхмощным источником энергии. Прежде всего, конечно, в военных целях, в виде бомбы огромной взрывной силы, но не только. Вы, видимо, знаете, что в соответствии с последними научными представлениями, в атомных ядрах тяжелых элементов, таких как уран, например, заключено гигантское количество энергии, — Лаврентий Павлович подтверждающе кивнул головой. Он всегда был близок к технике и наверняка регулярно читал статьи в научно-популярных журналах. А они были. Совсем недавно Андрей, просматривая на досуге подшивку журнала "Техника-Молодежи" за прошлый, 1939 год, к своему удивлению обнаружил в одном из номеров вполне вменяемую статью, где доступно и, в общем верно, объяснялся источник заключенной в ядре энергии и даже предлагался способ ее использования. Конечно, абсолютно нелепый и фантастичный с точки зрения человека из двадцать первого века.
— Это ни для кого не секрет, — продолжал Воронов. — Проблема лишь в том, что никто точно не знает, как ее оттуда достать. Это сверхсложная научно-техническая задача, но кое-где за рубежом уже подошли к пониманию верного решения. И нам об этом стало известно.
Андрей сжато рассказал о принципах работы ядерного реактора и атомной бомбы, немного осветив и все сопутствующие проблемы. В конце Воронов выложил на стол папку с более подробным изложением всего этого, которую он, изо всех сил напрягая память, составлял последние несколько недель.
— Вот все, что у нас есть по этой теме. Информация в папке поделена на три группы: абсолютно достоверная, неполная и непроверенная, — все, что Андрей не мог вспомнить точно или знал отрывочно, он отнес к последним двум группам. — Тут же прилагается небольшой список американских и немецких ученых, возможно занимающихся этой же проблемой. Неплохо бы найти к ним подход. Только осторожно, они наверняка под плотным контролем.
Берия долго молчал, осмысливая полученную информацию. Потом пристально посмотрел на Воронова оценивающим взглядом, как будто видел его впервые в жизни:
— А зачем искать к ним подход? Разве вы этого уже не сделали? Откуда тогда такая информация? Только не пытайтесь меня убедить, что вы это вычленили из открытых источников с помощью своих аналитических способностей! Я кое-что соображаю в таких делах.
Андрей понимал, конечно, что рано или поздно Берия такой вопрос задаст и был к нему готов. Раз Сталин его поставил в такие рамки, не пожелав делиться секретом даже с ближайшими соратниками, то на него все и свалим! Пусть к уже достаточно "раскрученному" культу личности Вождя, под влияние которого, пожалуй, попали и он сам со своим окружением, прибавится еще и ореол полубожественного "всеведения". Тем более, что с появлением здесь Андрея для этого появились реальные основания. По крайней мере, на планете сейчас нет более осведомленного человека, чем Сталин, исключая, конечно, самого "попаданца". Так пусть Лаврентий Павлович сам придумает себе объяснение про всемогущую "личную" разведку Сталина, кроющую по своим возможностям ослабленную "чисткой" внешнюю разведку НКВД как бык овцу. Так будет даже полезней для дела.
— На этот вопрос может ответить только сам товарищ Сталин, — сухо произнес Воронов и добавил:
— Если захочет. В чем я сильно сомневаюсь. По крайней мере, я бы не советовал вам задавать ему этот вопрос. Исходите из того, что все эти данные получены от "одноразового" источника. Поэтому поиском подходов к иностранным научным сотрудникам вам таки придется озаботиться.
Берия, явно недовольный таким положением дел, нервно побарабанил пальцами по столу, но все же решил замять слишком "скользкую" тему. Выпив воды, он поинтересовался:
— Какие сроки для осуществления проекта?
— Работы очень много, поэтому проект достаточно долгосрочный. Желательно произвести первое испытание Бомбы не позже, чем через пять лет. Где-то такой же срок, по нашим данным, потребуется и американским конкурентам. Обгонять их не обязательно, главное – не отстать. Тем более, что мы не сможем выделить для этого сравнимые ресурсы.
— А немцы, англичане и японцы?
— Немцы сильно отстают в этой области и, кроме того, пока не осознали важности овладения атомной энергией. Поэтому надо держать руку на пульсе. Англичане работают вместе с американцами, им такой проект в одиночку в сегодняшних условиях не потянуть, других проблем хватает. Японцы же слишком технически отсталые, их можно не опасаться.
— Ясно. А второй проект?
— Только Бомбы мало, надо еще чем-то доставить ее к месту применения. Или бомбардировщиком, или каким-нибудь другим средством. Так как это оружие стратегического значения, доставлять ее придется к промышленным центрам врага. Трудно себе представить бомбардировщик, способный долететь до, скажем, Чикаго или Детройта. Я пока говорю только о дальности, а еще есть противовоздушная оборона. Истребители на такую дальность сопровождать точно не смогут.
— В чем же выход? Судя по прошлой специализации инженера, которого вы недавно освободили из ЦКБ-29, речь идет о ракетах? — продемонстрировал проницательность нарком.
— Да, вы совершенно правы. Только большие баллистические ракеты смогут обеспечить поражение любой точки земного шара. Причем очень быстро и невзирая на противовоздушную оборону любой плотности.
— Насколько я знаю текущее положение дел в этой области, — задумчиво протянул Берия, — до решения такой задачи довольно далеко.
— Поэтому и требуется сосредоточить значительное количество ресурсов под компетентным руководством. Под вашим.
Закончив разговор о ракетном проекте, нарком поглядел на часы:
— Ну что же, это, надеюсь, все? Или у вас есть для меня еще какой-нибудь суперпроект, по освоению рудников Антарктиды, например? — устало пошутил он.
— Не все, к сожалению. Суперпроекта больше у меня нет, хотя то, что есть, пожалуй тоже потянет на такой статус. Я говорю о приближающейся войне с фашистской Германией. Вы присутствовали на всех последних совещаниях и, разумеется, в курсе наших планов организации основной обороны на старой границе. В связи с этим возникает целый спектр вопросов, связанных, в том числе, и с вашим ведомством.