Туппа застыла, взмыв в воздух. Затем клюв ее горестно раскрылся, а из глаз брызнули слезы.
— Будет, будет, душечка, — бросился к ней Крепыш и принялся ласково похлопывать свою подругу по крылу.
— Что я такого спросил? — опешил Копуша. — Я вовсе не хотел ее обидеть, честное слово…
Но Туппа уже опустилась на ледяной пол. Ее грудка судорожно вздымалась от рыданий.
— Пустяки, — отмахнулся Крепыш.
— Пустяки?! — взвизгнула Туппа и, подскочив к мужу, отвесила ему тяжелую оплеуху. — Ты называешь это пустяками? Наш единственный сыночек покидает родной дом, а для тебя это пустяки?
— П-покидает? — пролепетал совершенно ошарашенный Копуша.
— Да! Сразу после того, как молодой тупик научится летать, он улетает навсегда. Навсегда! Улетает! — прокричала Туппа и снова зарыдала.
— Но я не хочу ждать! — заголосил маленький Крепышонок. — Я ничего не боюсь! И вообще, я же вернусь! Скоро я прилечу обратно, и буду вас навещать… и все такое.
— Так все говорят! — еще громче заплакала Туппа. — Но никто не возвращается… Правда, Крепыш?
— Ну, вообще-то, ты права. Мы, тупики, слишком тупые, чтобы найти дорогу к родительскому гнезду, — честно ответил отец.
Туппа заморгала, пытаясь стряхнуть слезы, и вдруг испуганно вытаращила глаза. Теперь она с ужасом смотрела в угол своего ледяного гнездышка.
— Что это там такое… откуда взялась эта… эта куча грязных перьев?
— Глаукс! — пробормотала Гильфи.
— Позвольте мне все объяснить, — вышел вперед Сорен. — Это всего-навсего старая пещерная сова. Она немного не в себе, поэтому нам поручили доставить ее в обитель Глауксовых сестер на остров Полноводный.
Туппа сделала осторожный шажок в сторону Вислошейки и внимательно уставилась на нее. Потом обошла старуху кругом, словно хотела изучить со всех сторон. Секунду спустя Туппа шлепнулась на ледяной пол рядом с «кучей грязных перьев» и попросила:
— Крепышонок, дорогой, принеси мне небольшую рыбку.
— Что значит — небольшую? — немедленно заинтересовался Крепышонок. — Маленькую, что ли? Небольшая — это маленькая, а большая — немаленькая?
— Закрой клюв и принеси мне рыбу! — прикрикнула мать.
— Ладно, ладно. Не стоит попусту ерошить перышки, мамаша, — ответил сынок и тихонько прошептал: — Скорее бы свалить отсюда!
Он принес матери рыбу, и Туппа тут же принялась угощать Вислошейку, ласково приговаривая и объясняя, как ей следует есть:
— Вот так, дорогуша, очень хорошо. Головой вперед, хвостиком назад, все тупики так делают. Да-да, и глазки тоже скушай, это же самое вкусное! Ни в коем случае не выплевывай глазки, милая. Это же просто щекотики в животике, верно? — Туппа подняла голову и умоляюще посмотрела на мужа: — Давай оставим ее у себя?
— Но… она же не птенец, — возразил Крепыш.
— Зато миленькая и такая послушная. Смотри, она и глазки съела, не капризничала, — возразила его супруга.
— Я всегда ел рыбьи глаза и никогда не капризничал! — обиженно заявил Крепышонок и ревниво посмотрел на Вислошейку.
— Пожалуйста, милый, можно я ее оставлю?
— Ты… Ты хочешь променять меня на эту старую лохматую сову?! — заорал Крепышонок. — Ну и пожалуйста! — С этими словами он подскочил к краю ледяного гнезда и замахал крыльями.
— Он летит! — закричал Крепыш. — Посмотри, он улетает! Самый простой способ выгнать птенца — это побольнее его обидеть.
— Ты прав, дорогой. Это всегда действует, — сладко проговорила Туппа.
Друзья растерянно переглянулись.
— Но мне показалось, будто вы не хотели, чтобы он улетал, — смущенно пробормотал Сорен. — Вы же только что плакали!
— Когда? — переспросила Туппа.
— Да только что! — закричала Гильфи. — Минуту назад вы рыдали и не хотели отпускать Крепышонка.
— Ах, да. Я такая взбалмошная, правда? Но мне бы очень хотелось оставить себе эту лохматую старушку.
— Я была бы только рада, — процедила Отулисса.
— Нет, это невозможно, — решительно заявил Сорен. — Мы обязаны выполнить приказ и доставить ее к Глауксовым сестрам.
— Ну что ж, — протянула Туппа, — думаю, в следующий сезон я сумею отложить новое яйцо. Вы знаете, мне бы хотелось, чтобы на этот раз у нас вылупилась старушка. Сними проще, чем с молодняком. Никаких грубостей, никаких капризов.
— Зато птенцы забавные, — возразил Крепыш.
— Вот именно! — кивнул Сорен. — Я уверен, что маленький тупик придется вам по вкусу куда больше, чем старая косматая пещерная сова.
— По вкусу?! — испуганно заверещала Туппа. — Но я не собираюсь есть своего будущего птенчика! И пещерную сову тоже. Какой ужас, какая жестокость!
— Успокойтесь, мадам, — попытался оправдаться Сорен. — Я не имел в виду ничего подобного. Это просто такое выражение…
— Выражение? Что значит «выражение»? — встрепенулась Туппа.
— Наверное, это такая рыба, которая водится в Южных водах, — пришел ей на помощь супруг.
«Глаукс Милосердный! Опять двадцать пять!» — с тоской подумал Сорен.
ГЛАВА III Ледяной кинжал
— Я устала, — призналась Гильфи, когда друзья пролетали над Ледяными проливами. — Я совершенно и абсолютно измотана.
— С чего бы это? — удивился Сорен. — Ветер попутный, да и летим мы всего минут пять, не больше.
— Что такое «минута»? — передразнила Гильфи. — Что значит — «выражение»? Что это? А это? Вот от этого я и устала. Я бы, наверное, умерла, если бы мы задержались там еще хоть на мгновение. Я вообще не понимаю, как такие глупые птицы умудрились выжить как вид?
— Вообще-то, ум бывает разный, — ответил Сорен.
— Как и глупость, — фыркнула Гильфи.
— Не совсем. Если бы нам с тобой пришлось жить в Ледяных Проливах, мы были бы настоящими тупицами. Гораздо глупее самого глупого тупика. Ты умеешь ловить рыбу в океане? А искать ледяные пещерки в скалах, чтобы устроить там гнездо?
— Это аргумент, — задумчиво кивнула Гильфи.
— Как лететь до Ледяного Кинжала? — перешел к делу Сорен.
— Прямо на север. Ночь стоит ясная, так что мы без труда заметим Кинжал. Эзилриб говорил, что он торчит из моря Вечной Зимы, как острое лезвие.
— Теперь понятно, откуда у северных сов ледяные мечи, — пробормотал Сорен.
— Угу, — ухнула Гильфи.
На Ледяном Кинжале друзьям предстояло разлучиться. До сих пор Сорен с Гильфи на все задания летали вместе, но теперь их путь лежал в разные стороны. Ничего не поделаешь, дело есть дело, тем более что Эзилриб каждому дал задание по силам и способностям.
— Хей-хо, внизу Ледяной Кинжал! — заорал Сумрак.
Огромное зазубренное ледяное лезвие выступило из воды, пронзив черноту ночи.
Сорен подлетел к летевшему впереди Сумраку и присмотрелся.
— Ничего себе! — потрясенно прошептал Сумрак. — Говорят, он никогда не тает, поэтому из него и делают самые острые и прочные ледяные мечи. Эх, Сорен! Вот бы нам заполучить такие мечи, уж мы бы таких дел наворотили!
Все знали, что Сумрак помешан на оружии, сражениях и войне. Он был великолепным бойцом и мог сражаться чем угодно: боевыми когтями, горящей веткой, острым клювом и не менее острым языком.
Сумрак на лету сочинял такие обидные дразнилки, от которых вражеские совы теряли равновесие и камнем падали на землю. Сама мысль о таком могучем оружии, как ледяной меч, сводила Сумрака сума.
Сорен живо представил себе, какая буря сейчас бушует в мускульном желудке его отважного друга: «Наверное, у него там все так и пляшет от волнения!»
Чем ближе подлетали совы, тем невероятнее казалась стоящая перед ними задача. Как они смогут приземлиться на это сверкающее ледяное лезвие?
Но страхи их оказались напрасными. Возле вершины Кинжал опоясывал узкий ледяной карниз, похожий на гарду меча. Вот на него-то и опустились усталые путники.
Ветер хлестал ледяное лезвие, холодно сверкавшее в лунном сиянии, и Сорену на миг показалось, будто над бушующим морем огромный кинжал вздымает какое-то невидимое морское создание. Он даже представил себе острые когти, впившиеся в ледяной эфес.
Было непостижимо, как северные совы могут делать свои маленькие мечи из этого огромного монолита. На вид Ледяной Кинжал был совершенно неуязвим.
«Говорят еще, что на свете нет оружия острее и прочнее ледяного меча, который даже в огне не тает…»
Разволновавшийся Сумрак не мог спокойно сидеть на карнизе и возбужденно летал вокруг ледяного эфеса. Глаза его горели лихорадочным огнем:
— Ага! Я вижу трещинки… Здесь они и откалывают себе лезвия. Глаукс Великий, ну и острые же края! Да вы только поглядите!
— Довольно, Сумрак! Вернись на место, я хочу сказать несколько слов перед расставанием, — приказал Сорен.
Подождав, он обвел глазами своих друзей и произнес:
— Довольно, Сумрак! Вернись на место, я хочу сказать несколько слов перед расставанием, — приказал Сорен.
Подождав, он обвел глазами своих друзей и произнес:
— Мы все знаем, что должны сделать. Я верю, что вы постараетесь выполнить свои задания как можно лучше. Гильфи и Отулисса! Прямо отсюда вы отправитесь на остров Полноводный, оставите Вислошейку у Глауксовых сестер и полетите в обитель братьев Глаукса. Руби и Мартин! Ваш путь лежит на родину Эзилриба, на остров Быстробуйный, где живет старая кильская змея по имени Клюки-Крюк. А мы с Копушей, Сумраком и Эглантиной отправимся на поиски Мха. После выполнения своих заданий все мы встретимся на острове Черной Гагары. Но помните, что следует торопиться. Очень скоро катабатические ветра приведут в движение лед, а когда льдины закупорят проливы и каналы, нельзя будет отличить остров от материка. Мы окажемся запертыми во льдах.
Все затихли, представив себе ужасную судьбу совы, ставшей пленницей этого жуткого холодного края.
Сорен посмотрел на небо. Как раз в этот момент облака закрыли луну и на сверкающей поверхности Ледяного Кинжала заплясали странные причудливые тени. Отчего-то желудок у Сорена тревожно задрожал.
— Сейчас полнолуние, — с усилием продолжил он. — Ровно через четырнадцать ночей, в последнюю ночь ущербной луны, мы должны встретиться на Остров Черной Гагары. — Сорен с серьезным видом обвел взглядом своих друзей, стоявших на гарде Ледяного Кинжала. — Удачи вам всем, и да пребудет с нами Глаукс!
С этими словами он поднял крылья, взмахнул ими раз, другой — и поднялся в ночь.
Копуша, Сумрак и Эглантина молча последовали за ним.
Боевые когти Эзилриба сверкали в лунном свете. И снова в памяти Сорена зазвучали прощальные слова наставника: «Эти когти — ключи от Северных Царств».
«Да будет так, — подумал про себя Сорен. — Да будет так!»
ГЛАВА IV В кольце белых деревьев
— У-ху! Надеюсь, я больше никогда не увижу эту мерзкую старую сову, — пробормотала Отулисса, взлетая над обителью Глауксовых сестер.
Вислошейку оставили они на попечение матушки — настоятельницы.
Гильфи хотела было попрощаться со старой наставницей, но Вислошейка только бессмысленно уставилась на нее пустыми, ничего не выражающими глазами.
— Мы позаботимся о ней, дорогая, — пообещала матушка — настоятельница. — Не волнуйтесь, все будет хорошо.
Гильфи с Отулиссой притворились взволнованными, но на самом деле они ничуть не беспокоились о Вислошейке. Честно говоря, они были просто рады, что завершили первую часть своего задания.
Поднявшись в темнеющее небо, совы принялись кружить под звездной россыпью.
— Скорее бы добраться до обители Глауксовых братьев! — прокричала Отулисса. — Ты хоть понимаешь, что нас ждет самая лучшая в совином мире библиотека?
— Не забывай, что в совином мире целых три библиотеки, — умерила ее восторг Гильфи. — Одна у нас на острове, вторая в Сант-Эголиусе, а мы летим в третью. Так что можешь поумерить свои восторги.
— Не говори так! Не будь такой…
— Какой? — взвилась Гильфи.
— Я только хотела сказать, что ты очень негативно настроена. Ты видишь все в черном свете.
— Нисколько! Просто мне наплевать на то, насколько чудесная у них там библиотека. Знаешь, поглядев на жизнь здешних сов, мне кажется, что существуют проблемы поважнее библиотечных фондов.
— Тебе просто не понравились норы в обители Глауксовых сестер, — пожала крыльями Отулисса.
— Разумеется! Я не пещерная сова, чтобы спать в норе!
— Сестры тоже не пещерные совы. Но что им остается делать? Ты, наверное, заметила, что деревья здесь не растут?
— Да что ты? — притворно удивилась Гильфи. — Я уж и забыла, когда в последний раз видела дерево, — с печальным вздохом добавила она.
— Видишь ли, здесь в основном живут белые полярные совы. Они гнездятся на земле. По крайней мере, так написано в учебнике.
— Но я не полярная сова и не приспособлена жить в норах! Неудивительно, что мне не понравилось в обители Глауксовых сестер.
Гильфи посмотрела на расстилающуюся внизу унылую, покрытую снегом и льдом землю.
«Мне ужасно не хватает деревьев, — подумала она. — Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз спала в уютном дупле?»
Она отчаянно скучала по Великому Древу Га'Хуула. По скрипу могучего ствола под порывами шквалистого ветра. По шелесту длинных лоз под легким летним ветерком. По мокрому запаху древесины в дождливый день. Она тосковала по мягкому мху, которым было выстлано ее уютное гнездышко в дупле, где они спали вместе с Сореном, Копушей и Сумраком.
В маленьком световом отверстии дупла в любой час дня и ночи можно было видеть небо — вечно меняющуюся и самую прекрасную картину. Порой там, высоко, в ясной синеве пушистой стайкой проносились облака, а иногда на закате небо вспыхивало и переливалось пылающими алыми и оранжевыми отсветами, или тяжелые серые тучи огромными небесными китами плыли на край света.
Гильфи мучительно тосковала по всему этому.
Ей просто не верилось, что она когда-то жила не на дереве, а в дупле высокого колючего кактуса посреди песчаной пустыни. Правда, это было так давно, что Гильфи уже и сама не была уверена, было ли это на самом деле.
Может быть, она просто придумала для себя сказку про маленькую Гильфи из семейства сычиков-эльфов, которая счастливо жила с мамой и папой в далекой пустыне Кунир?
— Гильфи! Ты слушаешь меня или нет? — рявкнула у нее над ухом Отулисса.
— Ой, прости…
На несколько мгновений Гильфи погрузилась в свои мысли, предоставив Отулиссе вдохновенно рассуждать о том, какое счастье ждет ее в самой лучшей совиной библиотеке, какие изыскания она намерена там провести и с какими великими учеными ей предстоит вести глубокомысленные и увлекательные научные беседы.
— Я просила тебя свериться с курсом. Кажется, ты у нас навигатор?
— Да-да, конечно… Сейчас. — Гильфи повернула голову назад, потом снова поглядела вперед. — Великий Глаукс!
— Что такое?
— Я же сказала — Великий Глаукс. Созвездие Великий Глаукс прямо по курсу. Значит, мы уже в Северных Царствах. Это созвездие еще прекраснее, чем я думала. В небе над нашим Великим Древом в это время года его нельзя наблюдать… — восторженно пробормотала она. — Вот это да! Раньше я только слышала об этих созвездиях от Стрикс Струмы, но даже не надеялась когда-нибудь увидеть их собственными глазами. Смотри, вот это, справа, Медведь. Красивый, правда? А теперь взгляни на звезды в его лапах. Они немного зеленоватые, заметила? А вон там, чуть к югу, видна корона Хуула, а вон…
— Но Хуул никогда не носил короны, — перебила ее Отулисса. — Ты что, не помнишь легенду? Я изучила весь цикл сказаний Северных Вод, и там ясно говорится, что…
«Что за наказание! — с тоской подумала Гильфи. — Теперь она примется анализировать легенду».
Вообще-то, легенды и сказки существуют для того, чтобы рассказывать их и слушать, а вовсе не не для того, чтобы их анализировать и раскладывать по веточкам. Гильфи знала это сердцем и желудком.
Однажды в Сант-Эголиусе жестокие воспитатели посадили ее и Сорена в лунный карцер, и только легенды о Га'Хууле спасли их обоих от потери рассудка. Эти легенды сохраним их разум, помогли противостоять безжалостному лунному свету, выжигавшему совиные мозги в ослепительно-белой камере.
Гильфи на миг зажмурилась, и в ушах ее зазвучал голос Сорена: «Когда-то давным-давно, когда совиных царств еще в помине не было, а на земле кипели бесконечные войны, в краю Великих Северных Вод жила-была птица по имени Хуул. Говорят, что с самого рождения этой сове были дарованы чудесные способности и неслыханная сила. Так или иначе, Хуул прославился в веках тем, что побуждал других сов на великие и славные дела, и хотя он никогда не носил золотой короны, совы признали его своим королем; милосердие и добродетель помазали его на царство, и благородство помыслов стало его короной…»
Пока Гильфи предавалась воспоминаниям, Отулисса внимательно вглядывалась вниз.
— Гильфи! Там деревья!
— Деревья? Где?
— Прямо под нами, на острове.
— Вот это да! Значит, мы прилетели, — обрадовалась Гильфи. — Мы подлетаем к обители Глауксовых братьев. Они живут на острове, где растут высокие-превысокие деревья, совсем как…
— Да-да, как в легенде, — перебила Отулисса и подхватила: — «В лесу высоких деревьев появился он на свет, в тот мерцающий час, когда секунды медленно перебегают из последней минуты старого года в первую минуту нового, а лес закован в лед…»
— Послушай, Отулисса, — медленно проговорила Гильфи, — ты думаешь о том же, о чем и я?
— О том, что Хуул появился на свет на этом острове?