Не желая раньше времени утомлять ноги каблуками, девушка в мягких домашних туфлях направилась к спальне отца: она знала, что Рэнальд Рандрин дома и тоже готовиться к предстоящему торжеству.
Постучавшись, Зара положила пальцы на ручку двери.
— Кто еще? — недовольный голос отца.
— Твоя дочь пришла забрать обещанные драгоценности. Если занят, можешь мне через стену отдать, я руки подставлю. Вот, уже подставила.
— Да заходи, ты мне не мешаешь.
И, подобрав пышную юбку, девушка проскользнула за дверь.
Советник стоял перед зеркалом и застегивал пуговицы рубашки. Кивнув дочери, он показал головой на каминную полку, на которой лежал синий сафьяновый футляр. Зара улыбнулась и забрала подарок. Открывать не стала, решив восхищаться фамильными драгоценностями в одиночестве.
— Зара, раз уж ты все равно здесь, подай мне запонки.
Девушка обошла большую кровать из мореного дуба и замерла перед комодом.
— В верхнем ящике, черная коробочка, — подсказал Рандрин, повязывая атласный темно-синий платок.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — Зара с гордостью взглянула на статную фигуру отца. Она вторично видела его в парадном облачении и вторично признавала, что такой человек разобьет любое сердце. Самоуверенный, безукоризненный, с гордой посадкой головы, он и на мужчин производил впечатление.
— Благодарю, приятно слышать это от тебя, — улыбнулся герцог, щелчком пальцев достав из шкафа приталенный, расшитый едва различимым серебристым узором черный камзол. — Скажу тебе по секрету: ты обворожительна! Даже эльфийки позавидовали бы твоей красоте.
— Да ну тебя! — покраснела девушка.
— Я не имею привычки лгать, тем более своей дочери. Покажись-ка!
Зара завертелась по комнате и, потеряв равновесие, со смехом упала на кровать. Улыбаясь, отец подал ей руку и помог подняться. Блеснув сапфирными запонками, он щелкнул замком и открыл футляр с драгоценностями. С гладкой темной подкладки на девушку глянуло произведение ювелирного искусства — серьги и колье.
— Позволишь? — Рандрин осторожно, стараясь не повредить прическу, притянул к себе голову дочери и вдел драгоценные, стоившие целое состояние серьги в уши дочери. Затем так же ловко водрузил на законное место колье.
— Вот теперь ты у меня самая прекрасная женщина на свете! — улыбнулся он и поцеловал ее в щеку. — Ладно, иди, наводи красоту, я буду ждать тебя в холле. И поторопи Апполину: боюсь, она заснула перед зеркалом.
Зара упорхнула в себе и минут пять крутилась перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Она казалась себе принцессой, даже несмотря на то, что, как истинная женщина, отыскала в себе ряд недостатков.
Слегка подкрасив глаза, пройдясь пуховкой по лицу, плечам и груди, девушка нанесла на губы перламутровую помаду и окружила себя легким облаком духов. Переобувшись, она послала воздушный поцелуй блестящей незнакомке в зеркале и поспешила к Апполине. Вопреки опасениям отца, кузина была почти готова и обещала спуститься через пять минут.
Слетев вниз по лестнице, Зара замерла: у двери жалась одинокая фигурка женщины. Мать. Она казалось такой несуразной и жалкой по сравнению с богатой отделкой холла. Симуус, словно сторожевой пес, замер в нескольких шагах от нее, недоверчиво посматривая на смущенную Эгюль. Подобных посетителей он не пускал на порог, но раз дочь господина приказала ее принять…
— Мама? — удивленно выдохнула девушка, нервно теребя мягкий локон.
— Зара? — женщина робко улыбнулась и нерешительно сделала шаг в ее сторону.
— Да, это я. Проходи, у нас еще есть пара свободных минут, пока Апполина не соизволит спуститься вниз. Чаю хочешь?
— Нет, спасибо. Так ты теперь…
— Да, я живу здесь. И моя фамилия Рандрин. Сейчас придет отец…
— Нет, — испуганно вскрикнула Эгюль и закрыла лицо руками, — я лучше пойду!
— Мама, сегодня самый важный день в моей жизни — ты хочешь его испортить? — недовольно поджала губы Зара. — Перестань, дело прошлое!
— И не проси! Дай, я лучше на тебя посмотрю… Ты теперь такая важная, совсем знатная дама, — Эгюль всхлипнула. — Доченька, когда ты вернешься домой?
— В деревню? Никогда. Мой дом Айши. Лучше бросай свою гостиницу и переезжай в столицу: я тебя устрою. Кстати, мама, если хочешь, я могу взять тебя с собой на бал.
— Что ты, Зара! — испугалась женщина. — Я и бал?
Зара была полна решимости заставить ее пойти, но в это время появился Рэнальд Рандрин. Эгюль заметила его первой, переменилась в лице и охнула, схватившись рукой за сердце; девушки даже на мгновение показалось, что она потеряет сознание.
— Кто это? — синие глаза герцога в недоумении скользнули по лицу испуганной женщины.
Эгюль попятилась, что-то невнятно пробормотала и, потупив взор, замерла в глубоком поклоне. Она никогда не думала, что когда-то снова утонет в омуте этих бездонных глаз, попадет под их власть, окажется так близко от первого человека королевства. Женщина бы и на колени перед ним упала, сдерживало лишь присутствие дочери. Но и дочь стала теперь совсем чужая, другая, бесконечно похожая на него. Это была не ее Зара, отныне ее девочка целиком и полностью принадлежала другому человеку и другому миру. Миру, где не было места для содержательницы деревенской гостиницы.
Советник подошел ближе, и Эгюль задержала дыхание, будто вернувшись в далекое прошлое. Сколько лет прошло — а она по-прежнему готова была выполнить любой его приказ, любую его прихоть.
— Моя мать, Эгюль. Та самая горничная из 'Белой ладьи' в городе Юр. Сейчас, правда, она владеет небольшой гостиницей — на твои деньги, между прочим.
Герцог нахмурился и переменился в лице. Колючий взгляд скользнул по лицу дочери.
— Зачем ты ее пригласила? Решила устроить воссоединение семьи? Ничего не выйдет, Зара, этой женщины давно для меня не существует, — глаза его стремительно темнели. — Так это и есть твой обещанный сюрприз? Так вот, он мне очень не нравится.
— Просто было интересно, как ты посмотришь в глаза моей матери.
Зара выдержала его взгляд и поманила к себе мать.
— Зара Рэнальд Рандрин, на меня такие штучки не действуют. Что тебе еще от меня нужно? Да, ты моя дочь, да, ты родилась от нее — и что? Я ничего ей не должен и уж тем более не испытываю мук совести.
— Значит, тебя совсем не интересует, как…
— Совсем! — резко отрезал Рэнальд.
Девушка непроизвольно вздрогнула от звука его голоса; в памяти всплыла сцена с консулами. Отец был рассержен, более того, взбешен.
— Она моя мать, она имеет право…
— Ни на что она не имеет права! И ты, между прочим, тоже бы не забывала, что живешь в моем доме, где хозяин я. Впредь, будь любезна, ставь меня в известность, когда вознамеришься приглашать своих деревенских родственников, потому что никого из них я видеть не желаю. Хочешь поговорить с ней? Говори, но только не в моем доме.
— А ведь ты когда-то чуть ли не в любви к ней признавался…
— В любви? — герцог расхохотался. — К горничной? Я еще не сошел с ума! Просто женщины любят ушами и за красивые слова готовы душу продать, особенно такие, как твоя мать. Я же по лицу ее вижу, что ее любой в постель затащит. А теперь сделай так, чтобы через пять минут ее здесь не было, — это был приказ.
— Не ругайте ее, сеньор, это я во всем виновата, — робко подала голос Эгюль. — Мне так хотелось увидеть дочку, и Зара, простите, сеньорита Рандрин разрешила мне приехать, придти сюда. Но я уже ухожу. Да продлят боги годы Советника!
Рандрин перевел на нее иссиня-черные глаза и холодно произнес:
— Я рад, что Вы правильно истолковали смысл моих слов. Не смею Вас задерживать и надеюсь никогда больше Вас не увидеть. В Ваших же интересах. И о наличии у Вас дочери советую не вспоминать.
Женщина еще раз поклонилась и поспешила уйти.
За всю дорогу до школы Рэнальд Рандрин не проронил ни слова. Нарочито отвернувшись от дочери, он хмурился, поглаживая кольцо. Зара несколько раз пробовала заговорить с ним, но герцог делал вид, что не слышит ее. Но потом, вроде, немного смягчился, когда экипаж остановился, первым вступил на брусчатку двора, подал руку дочери, галантно придержал ее под локоть. Девушка улыбнулась и свободной рукой погладила его по запястью. Рандрин покачал головой, прошептав: 'Мы с тобой после поговорим', и в сопровождении дочери и племянницы проследовал в Главный зал.
— Что произошло, за что он сердиться на тебя? — тихо спросила Апполина, когда герцог оставил их одних посреди сонма взволнованных учеников и направился к сеньору Граппу, ожидавшему его с приторно-радостной улыбкой на лице.
Школьники с любопытством смотрели на Советника — не каждый день увидишь его так близко, — юноши кланялись, а девушки, смиренно потупив взор, не упускали возможности пошушукаться с подругами за его спиной.
— Что произошло, за что он сердиться на тебя? — тихо спросила Апполина, когда герцог оставил их одних посреди сонма взволнованных учеников и направился к сеньору Граппу, ожидавшему его с приторно-радостной улыбкой на лице.
Школьники с любопытством смотрели на Советника — не каждый день увидишь его так близко, — юноши кланялись, а девушки, смиренно потупив взор, не упускали возможности пошушукаться с подругами за его спиной.
Щелчок пальцами, и некоронованный король удобно расположился в кресле под гербом школы. Стайка преподаватель сгрудилась вокруг него, о чем-то совещаясь.
Спокойные, налитые бездонной синевой глаза герцога скользили по лицам присутствующих, будто пытаясь отыскать кого-то. Обернулся к директору, что-то сказал ему — и один из младших преподавателей тут же поспешно удалился.
— Еще с утра все было в порядке — а тут такой холод, — Апполина покосилась на дядю и отвела Зару в сторону, попутно отклонив предложение одного из выпускников поухаживать за ней.
— Я сделала одну вещь без его ведома, она ему не понравилась, — девушка улыбнулась Бланш и помахала ей рукой. — Ты не беспокойся, я сама разберусь. Все будет хорошо.
— Если хочешь, я могу поговорить с ним.
— Он об этом разговаривать не станет. Извини, Апполина, но это наше дело.
Кузина пожала плечами и, придерживая платье, неспешным шагом направилась через толпу танцующих и праздно беседующих школьников к помосту. Зара не понимала, как в ее возрасте можно не любить танцев. Сама она уже подыскивала себе первого кавалера.
Несомненно, фигура Зары Рандрин не осталась незамеченной. По-королевски снисходительно взирая на не решавшихся подойти к ней учащихся младших курсов, она, распустив веер лазури своих глаз, подала руку Огюсту и вместе с первым красавцем своего выпуска, в которого в разное время было влюблено полшколы, закружилась в мягком желтоватом свете свечей. Выбор ее был не случаен — Огюст был превосходным танцором, да и ее драгоценностям нужно было достойное обрамление.
Второго танца блондин не заслужил — Зара Рандрин своих правил не меняла.
Потом был Аланор, буквально пожиравший ее глазами и осыпавший комплиментами. За ним — другие, попавшие в тенета ее титула и обаяния. Словно райская птица кружась по залу, девушка одаривала лучезарной улыбкой знакомых и иногда в шутку награждала лазурью глаз тех, у кого выпускной был далеко позади. Ей не жалко, а им будет приятно.
Танцы, танцы, кавалеры… Зара и не ожидала, что их будет так много, даже кое-кто из преподавателей отважился пригласить ее. Ее платье, блеск камней, перекликавшийся с игрой света глаз сделали девушку королевой вечера, чего, собственно, она и добивалась.
Это был оглушительный успех, по силе сравнимый только с самым первым ежегодным балом. Но теперь Зара была опытнее, спокойнее и не стремилась разбивать сердца — просто получать удовольствие.
— Ты восхитительная! — восторженно шепнула ей Бланш, с разрешения директора пришедшая вместе с супругом.
— Благодарю, именно этого я и добивалась, — рассмеялась подруга. — Бланш, ты будешь очень против, если я на время украду твоего мужа? Знаю-знаю, тут полно молодых людей, но я ведь разборчивая!
— Разумеется, бери. Авест, ты не принесешь нам с Зарой чего-нибудь холодного? Зара, хочешь мороженного?
И они съели по вазочке мороженного, весело болтая о тех переменах, которые планировала внести в свое скромное гнездышко сеньора Мавери, а потом сеньор Мавери с поклоном подал Заре руку, вновь увлекая в мир музыки.
Когда, запыхавшаяся, девушка вернула Авеста законной супруге, было уже без двадцати двенадцать. Выпускники начали по одному подходить к помосту; курсировавшие по залу преподаватели собирали зазевавшихся. Не дожидаясь приглашения, подруги поспеши занять свое место в толпе сокурсников.
Стол президиума был пока пуст, да и кресло Рэнальда Рандрина вместе с хозяином куда-то исчезло, зато аккуратная стопочка мантий была на месте.
Зара зажмурилась от предвкушения, она уже ощущала на губах вкус сбывшейся мечты.
Музыканты доигрывали последние такты, танцоры останавливались. Школьники стайками тянулись к помосту, по традиции замерев за границей традиционной пустоты для материализации почетных гостей.
Ожидание было томительным, таким, что начинало сводить зубы.
Наконец появился директор и с блеском проделал свой фокус с перемещением. Только сегодня он занял не центральное место за столом, а скромно присел на один из соседних стульев. Раз — и за столом президиума уже трое: к сеньору Граппу присоединились старшие преподаватели. Два места по-прежнему пустовали — очевидно, Рандрины любили эффекты.
Было без двух минут полночь, когда на помост прошествовала Апполина Рандрин под руку с главой департамента магической обороны, пришедшим взглянуть на выпускников. Ее дядя занял свое, председательствующее, место последним, когда стрелки часов почти коснулись цифры двенадцать. Легкий щелчок, и Советник уже взирает на собравшихся из своего кресла.
Часы пробили полночь, и церемония началась.
Директор произнес помпезную речь о важной роли волшебников в жизни государства, почетности и ответственности выбранной профессии; от Зары не укрылась легкая ухмылка отца, с которой он внимал сеньору Граппу. Сам он ограничился короткой, зато выразительной фразой: 'Надеюсь, нам не придется краснеть ни за одного из тех, кто сегодня получит диплом'. Очевидно, от него тоже ожидали длинной речи, но Рандрин был не намерен напрасно сотрясать воздух.
Апполина встала и вслед за директором подошла к краю стола, на котором возник лиловый свиток. Секретарь выудила из стопки черную мантию и громко назвала имя первого выпускника. Зара была искренне рада, что это не она: слава богам, среди однокурсников нашлись люди с лучшими баллами, чем у нее.
Когда смущенный юноша поднялся на помост, Рэнальд Рандрин что-то шепнул главе департамента магической обороны.
Мантия и лиловый свиток были вручены, и новоиспеченный маг, сияя от счастья, спустился вниз. С помощью волшебства, разумеется. Распределение ему не грозило, поэтому пальчики Апполины не коснулись его лба.
Зара оказалась четвертой в списке. Она жутко волновалась, произнося заклинание перемещения, боясь прилюдно опозориться, но все обошлось.
Улыбаясь, сеньор Грапп рассыпался в комплиментах и уже потянулся за документом, удостоверяющим, что девушка успешно окончила Высшую школу магического искусства, когда подал голос герцог С'Эте:
— Разрешите мне, полагаю, это не запрещено правилами.
Недовольно покусывая губы, — вдруг отцу что-то взбредет в голову, и она останется без диплома? — Зара наблюдала за тем, как Рандрин нарочито неспешно встает и подходит к ней. Синие глаза скользнули по лицу, на миг задержались на ее зрачках. Усмехнувшись кончиками губ, он взял со стола лиловый свиток, развернул, пробежал глазами и обернулся к дочери:
— Что ж, Зара Рэнальд Рандрин, герцогиня С'Эте, отныне Вы официально являетесь магиней третьей категории. Примите мои искренние поздравления.
Герцог протянул дочери диплом, церемониально поцеловал ее руку и вернулся на свое место, не проронив больше ни слова.
Получив свою порцию поздравлений от директора и кузины, куда более длинных и эмоциональных, Зара забрала свою мантию и с облегчением ощутила под ногами плиты пола.
Церемония вручения дипломов длилась около часа; за это время многие выпускники, скучая, успели примерить на себя мантии. Сеньорита Рандрин не стала исключением, но менять ее на свой бальный наряд не стала, предпочтя после примерки отослать ее в экипаж.
Но вот, наконец, все было кончено: дипломы и мантии розданы, выпускники распределены — и продолжились танцы. Помост опустел.
— Разрешите Вас пригласить? — перед Зарой возник лорд Себастьян. До чего же настойчивый!
— Я не танцую, — сквозь зубы процедила девушка и отвернулась. Привязался же на ее голову!
— Сеньорита Рандрин, всего один танец! — продолжал настаивать юный лорд и попытался взять ее за руку.
Девушка обдала его презрительным взглядом потемневших глаз и брезгливо отдернула руку. Выражение ее лица не укрылось от Себастьяна, и юноша в сердцах прошептал:
— Что, слишком гордая стала, как получила папочкину фамилию? А ведь ты все равно бастардша, что бы там в документах написано ни было.
Это он напрасно — Зара среагировала мгновенно, приняв облик э-эрри. Но глаза д'Азана поймать сразу не успела — видимо, ему кто-то рассказал о силе ее взгляда.
— Что, собственная сущность уши режет? — старательно избегая ее бешеных зрачков, злорадствовал Себастьян.
Он хотел еще что-то сказать, но не успел, вскрикнув, сползя на пол.
— Лорд Себастьян д'Азан, советую Вам немедленно извиниться перед моей дочерью. Очень советую. А то ты у меня, ублюдок, поплатишься за свой длинный язык.