Шабанов охотно кивнул — зрелище впечатляло. Два других чемодана Артур просто подвинул к столу, щелкнул замками и приподнял крышки.
— Принимай! — посмотрел Модест на Шабанова.
Степан взял верхнюю пачку долларов и под серьезным взглядом Модеста сорвал банковскую обертку. Сероглазый взирал понимающе. Не удержавшись, Шабанов вдохнул запах денег.
Модест Завадский едва улыбнулся, как если бы прочитал тайные мысли Шабанова. Пролистав каждую купюру, Степан удовлетворенно кивнул. Вряд ли тот станет его обманывать, не тот типаж. А потом, возникни у него подобное желание, так он сделал бы это часом ранее при помощи своих громил, сидящих в холле. В криминальном бизнесе Завадский придерживался некоторого кодекса чести, который никогда не нарушал. Но наверняка очень бы удивился, если бы Шабанов просто захлопнул крышку чемодана, не удосужившись проверить деньги на подлинность. Аккуратно и придирчиво, как каких-то полчаса назад проделывал это с алмазами Модест, Степан всматривался в каждую пачку. Затем по очереди осмотрел все остальные чемоданы, разрывая пачки, вызывающие сомнения. И когда была изучена последняя банкнота, он удовлетворенно кивнул:
— Все в порядке.
— С тобой приятно иметь дело, — Модест протянул руку. — Будет нечто подобное, дай знать, а как найти меня, сам знаешь. Как говорится, дорожка уже протоптана.
— Не обещаю подобное, но буду иметь в виду.
На лице Завадского отпечаталось удовлетворение от выгодно проведенной сделки. Впрочем, Шабанов и сам был доволен, что торговля завершилась благоприятно.
— Мне нужно позвать напарника.
— Позови.
Приоткрыв дверь, Степан позвал:
— Назар, подойди сюда. — И, когда тот вошел, настороженно поглядывая на присутствующих, сказал: — Возьми два чемодана, теперь они наши.
Взяв по два чемодана, прошли в холл, где все та же четверка продолжала резаться в карты. За показной ленцой пряталась готовность к действиям, что читалось по сосредоточенным глазам, все подмечающим. На первый взгляд парни ничем не отличались от отдыхающих, в тапочках на босу ногу пересекающих просторный холл, — именно так должны выглядеть профессионалы: сливаться с неспешной, почти курортной обстановкой пансионата. Чего же пугать людей, размахивая стволами! На удовольствия Модест денег не жалел, как и на вышколенную охрану.
Варвара сидела немного в стороне, на таком же мягком стуле. Слегка откинув голову, демонстрировала пышные волосы, явно привлекая взгляды фланирующих мужчин. Наверняка едва ли не каждый из них имел на нее виды, полагая, что девушка — из вновь прибывших отдыхающих.
Модест вышел сразу же за Шабановым. На лицах обоих довольные улыбки, по которым было понятно, что общение доставило удовольствие и долгая дружба не обременена противоречиями.
— За тобой забронировано два номера в пансионате, ты задержишься? — спросил Модест, прежде чем протянуть на прощание ладонь.
— Отдышусь тут пару дней, а там дальше поеду. Должен же я как-то пристроить полученные деньги.
— Тоже верно. Оставайся столько, сколько сочтешь нужным. Здесь у меня отличная сауна, массажный салон, шикарный бассейн. Весь спектр удовольствий.
— Я это ценю.
Крепко стиснув руку, Модест, не оглядываясь на охрану, направился в глубину холла, где находились служебные помещения. За ним, тотчас потеряв интерес к разложенному пасьянсу, устремилась четверка охранников. Не дожидаясь, когда последний из них протиснет могучее плечо в узкий дверной проем, Шабанов зашагал в сторону парадной лестницы. С улыбкой подумал о том, что с каждой пробитой минутой чемоданы значительно прибавляют в весе и оставшуюся часть пути ему придется пройти согнувшись в три погибели. Распрямив плечи и стараясь выглядеть как можно бодрее, Степан уверенно шагал по ступеням, спиной чувствуя насмешливые взгляды охраны Модеста.
Двадцать третий номер оказался недалеко от лифта. Открыв дверь, прошел в прохладное помещение с большими окнами и балконом, в котором были две сдвинутые кровати, накрытые тяжелыми покрывалами темно-коричневого цвета с золочеными узорами. Вполне достойная конура, чтобы остановиться здесь на несколько дней. Следом, неодобрительно крякнув, вошел Назар.
— Как прошло? — спросил Назар, поставив чемоданы на пол.
Очевидно, он хотел спросить безмятежным нейтральным голосом, каким интересуются о здоровье соседского кобеля, доживающего свой век, но уж никак не о судьбе миллионов долларов, лежащих в чемоданах. Однако голос сорвался, как если бы внутри души лопнула какая-то очень важная струна. Взгляд его был заметно растерянным, в нем так и читалось: «Что же я буду делать с такой прорвой денег?!» Такая сумма у кого угодно снесет крышу.
«Это уж, брат, не мои проблемы», — едва удержался Шабанов от усмешки.
— Лучше не придумаешь. Хотите взглянуть?
Варвара лишь слегка повела плечами, что должно было означать «Почему бы и нет?».
Назар, сдавленно сглотнув, выдавил:
— Я бы предпочел не смотреть на деньги, а держать их в руках.
— Ничего не имею против.
Поставив чемодан на стол, Шабанов щелкнул замками и открыл крышку. Доллары, рассыпавшись, занимали едва ли не весь объем чемодана. Более сильного зрелища видеть Назару Сумарокову не доводилось.
Деньги меняют людей даже внешне — если это не так, то что заставило Варвару, широко распахнув и без того большие глаза, взирать на груду долларов, а Назара, человека далеко не сентиментального и куда более подготовленного, глупо улыбаться, проглатывая подступающие к горлу комки? Открытый чемодан, едва ли не до самой кромки заполненный деньгами, весьма подходящий сюжет для картины маслом. Столь реалистичная картина вполне была достойна гения Леонардо да Винчи, а то и Рафаэля. Окажись они в нынешнем времени, так вряд ли удержались бы от соблазна запечатлеть увиденные физиономии на своих бессмертных полотнах. Но даже с их неисчерпаемым воображением и при их невероятном мастерстве они не сумели бы передать и толику тех ощущений, что в данную минуту испытывали Назар и Варвара.
— Сколько здесь? — спросил Сумароков, невольно переходя на шепот.
— Получается по три миллиона долларов на каждого.
— Ты их проверил? Они не фальшивые?
— И проверил, и пересчитал, — кивнул Шабанов, наслаждаясь произведенным эффектом.
Одно дело держать в руках камни, которые еще предстоит продать, за которые в любую минуту могут открутить голову, и совсем другое — деньги, так сказать, конечный продукт всей затеи, которые можно просто распихать по карманам и, задрав подбородок, отправиться восвояси наслаждаться жизнью.
Не удержавшись, Назар сунул руку в чемодан и вытащил пачку стодолларовых банкнот. На лице, всегда скупом на эмоции, отобразилась счастливая детская улыбка. Не будь рядом Шабанова с Варварой, он рассыпал бы их на голову, наслаждаясь музыкой шуршащих купюр.
Тоже весьма презабавный сюжет, он еще ждет своего гения от живописи.
— Хорошая сумма.
Несколько небрежнее, чем следовало, кинул пачку обратно в чемодан. Одна из банкнот, совершив кульбит, слетела с чемодана и юркнула в самый угол номера. Разбрасываться деньгами большой грех, даже если ты владеешь миллионами долларов. Варвара сделала два неторопливых шажка и, изящно наклонившись, подняла оброненную купюру.
— Можешь забрать эту бумажку себе… На помаду! — улыбнулся Шабанов, подумав о том, что женщина, нагибающаяся за деньгами, доставляет куда большее эстетическое чувство, чем та, что моет в коридоре пол. — Ты их заслужила.
— Спасибо, — охотно согласилась Варвара, положив сто долларов в сумочку. — Но я очень надеюсь, что это всего лишь чаевые.
— Ты с нами или пойдешь своей дорогой? — обратился Шабанов к Назару.
Сумароков отрицательно покачал головой:
— У меня на жизнь совершенно другие планы. Беру свою долю и отваливаю по-быстрому в сторону. Мы же не будем всю жизнь втроем ходить.
— Тоже верно. Можешь забрать один чемодан. В нем три миллиона долларов.
— Я посчитаю, чего же лишать себя удовольствия.
— Дело хозяйское, выбирай любой. Они одинаковые.
Назар Сумароков открыл чемодан, стоявший рядом, и принялся пересчитывать пачки денег. Необременительная работа, более того — приятная. Алчный блеск понемногу померк, а вместо него проступила сосредоточенность, какая встречается у людей, работавших на опостылевшем конвейере. Человек быстро ко всему привыкает, даже к сказочному богатству, а еще через какое-то время он начинает полагать, что просто родился для роскоши.
Шабанов внимательно наблюдал за руками Сумарокова: ни дрожи в пальцах, ни суетливых движений, ровным счетом ничего, что можно было бы назвать побочным эффектом богатства. Пачек оказалось сто сорок две, в которых были купюры разного достоинства, занявшие половину просторного чемодана. Вот, оказывается, как может выглядеть человеческое счастье.
Кто бы мог подумать!
Сумароков хлопнул крышкой. Вот только отчего-то счастья в глазах поубавилось. Ощущение такое, как будто бы взвалил на свои плечи неподъемную ношу.
— Вроде бы все, — устало произнес Назар.
Шабанов хмыкнул:
— Что-то в твоем голосе радости не чувствую.
— Вот теперь думаю, что делать с этой прорвой денег. В банк тоже не сдашь. А до офшоров еще нужно добраться. У меня такое впечатление, что мои проблемы только начинаются.
— Кто знает… Советую деньгами не светить. Сам понимаешь, без головы можно остаться!
— Понимаю… Значит, деньги ты Константину передашь?
— При первой же возможности. Можешь не сомневаться.
— Вот и отлично. Все, я пошел!
— Ты не останешься в пансионате?
Назар хмыкнул:
— Массаж, девочки и все такое… Теперь для этого не самое подходящее время. Хочу как можно быстрее съехать отсюда.
— В таком случае желаю удачи, — протянул Шабанов ладонь.
— Знаешь, а я и не думал, что у нас что-то может получиться. Просто как-то проверить себя хотел в новом деле.
— Я тоже не думал, — признался Степан. — Но вот видишь, получилось! На чем доберешься?
— Возьму какую-нибудь попутку.
— Поезжай лучше в автобусе, так оно будет понадежнее.
Назар ушел, неслышно прикрыв за собой дверь. Некоторое время были слышны его шаги, а потом стихли и они.
* * *Администратор настороженным взглядом проводил Назара, спешащего с чемоданом, а когда тот скрылся за входной дверью, он поднял трубку:
— Один из них вышел.
— Это который? — прозвучал басовитый вопрос.
— Тот, что помоложе.
— Он был с чемоданом?
— Да.
— Теперь он от нас никуда не денется. Пускай отойдет подальше от пансионата.
— Все понял, — с готовностью отозвался администратор и положил трубку.
* * *— Ты даже не представляешь, как я устала, — Варвара плюхнулась на постель. — Сейчас я наберу полную ванну воды и буду плескаться в ней целый час. А может быть, и два… Ты не составишь мне компанию? — кокетливо спросила девушка, посмотрев на Степана.
— Весьма заманчивое предложение, — ответил Шабанов, присев рядом, — хотя и аморальное. А может, лучше пойдем в бассейн, где нам никто не помешает, и станем заниматься там разными глупостями?
— Глупостями? — Лицо девушки удивленно вытянулось. — Я ничего о них не знаю. Может, ты мне немного расскажешь, чтобы я была в курсе дела.
Шабанов наклонился, теперь она была под ним — красивая, соблазнительная, яркая. Такой барышне хочется шептать слова любви вперемежку с боцманскими сальностями. Одно из таких крепких выражений так и крутились у него на кончике языка, когда он заглянул в вырез ее платья. Лишь усилием воли Степан подавил в себе накатившее желание. Его нужно удержать для более красивого момента.
— Разумеется, мы начнем с того, что я сначала просто банально стяну с тебя платье. А потом….
— Что будет потом? — кокетливо спросила Варвара, взяв Шабанова за ладонь.
Прикосновение девушки было приятно. Скатываться до откровенной банальщины не хотелось, Варвара достойна того, чтобы удивлять ее всякую минуту.
— А потом обсыплю всеми этими деньгами с головы до ног!
— О! — восторженно протянула Варвара. — Это будет впечатляющее зрелище. Я буду вспоминать о нем всю жизнь! Вот только очень жаль, что его нельзя будет сфотографировать, — маленький носик слегка поморщился, отчего на переносице появилась едва заметная морщинка.
С такой девушкой приятно говорить даже о глупостях. Чего уж там лукавить — просто даже валять дурака! И очень хорошо, что сейчас никто не видит его со стороны.
— Мы обязательно сделаем фотографии и оставим их для себя, — все более распаляясь, продолжал Шабанов. А Варвара, прекрасно понимая его состояние, чуть приподняла платье, обхватив узкими ладонями полноватые коленки. — Они будут, так сказать, для личного пользования.
— Что-то вроде домашнего порно?
— Да.
— Звучит очень заманчиво, — отвечала девушка, приподняв платье до середины бедер. Такое мини может свести с ума и более равнодушного мужчину. — Так чего же мы тянем? Может, самое время сходить за чемоданом? — кокетливо улыбнулась девушка. — С платьем я разберусь сама, есть вещи, которые у женщин получаются значительно лучше.
— Ты лишаешь меня большого удовольствия, — качнув головой, негодующе сказал Шабанов.
Поднявшись, Степан подошел к чемодану, приподнял его — теперь он показался ему значительно тяжелее. Тот самый случай, когда своя ноша не тянет!
Девушка уже сняла с себя платье, избавилась от бюстгальтера. Общий вид портили только узенькие черные трусики, будто путы, перетягивающие красивое обнаженное тело.
— Ты забыла про бикини, — севшим голосом напомнил Шабанов. — Они тебе мешают.
Девушка неожиданно звонко рассмеялась.
— Мне? Нисколько! Скорее всего, они мешают тебе, — она скрестила длинные ноги. — Ну чего ты стоишь? Продолжай. Или ты боишься испортить красоту? Это всего лишь калым, чтобы заполучить главный приз. Мой дедушка был бурятом, а в его роду, прежде чем заполучить невесту, всегда давали калым. Девушка выбирала того жениха, чьи подношения были щедрее. Я всегда мечтала, чтобы мужчина заплатил за меня калым.
— Вот откуда у тебя эти раскосые глаза… Ты заслуживаешь большого калыма, — ответил Шабанов все тем же осипшим голосом. — Вряд ли кто из мужчин предложит тебе больше, чем я.
Подтащив чемодан поближе к кровати, Степан принялся вытаскивать из него пачки денег и складывать их рядами на обнаженное девичье тело.
Сначала купюры закрыли грудь, потом живот; руки, раскинутые в разные стороны; аккуратной горкой уложил несколько пачек у смеющегося лица. Оставшиеся деньги можно пристроить на трусики — крест-накрест. Взяв следующую пачку, Шабанов почувствовал, как ноготь зацепился за что-то острое, неприятно царапнувшее фалангу. Что это еще за дрянь? Из обшивки чемодана торчал небольшой черный «глазок», прилаженный к пластику металлическими скобами. Осторожно, стараясь не поломать поверхность, ковырнул. В руках оказался небольшой металлический диск, по форме напоминающий таблетку, правда, немного потолще. Шабанова обдало жаром — это был «жучок»! С противоположной стороны имелся небольшой стальной зажим, благодаря которому «жучок» можно было закрепить как на подкладку пальто, так и под сиденьем автомобиля. Внутри металлического корпуса находилась хитрая микросхема, посылающая сигналы своему владельцу.
— Дьявол!! — невольно выругался Шабанов.
— Что случилось? — встревожившись, спросила Варвара и поднялась.
Пачки денег рассыпались по кровати, несколько купюр веером залетели в угол, но Шабанов, не обращая на них внимания, вытащил телефон и лихорадочно принялся нажимать на кнопки.
— Ну давай же! — в отчаянии произнес он.
«Абонент временно недоступен», — прозвучал равнодушный ответ.
— Что случилось?! — в отчаянии выкрикнула Варвара. — Ты меня пугаешь! На тебе просто лица нет!
— Послушай меня, девочка, мне сейчас не до церемоний. Если ты будешь вести себя хорошо, то мы выберемся из всей этой истории. Складывай все деньги в пакеты. И не спрашивай меня ни о чем. Объясню все потом, у нас просто нет времени на беседы.
Глава 11 Не забудь три миллиона долларов
Назар вышел из гостиницы и направился к стоянке автобуса.
Чемодан был удобный, на четырех колесиках, и не требовал от его обладателя каких-то дополнительных усилий. Знай держи за выдвижную ручку, и он катится рядом с тобой как послушная собачонка. Приятно было осознавать, что где-то внутри чемодана находятся три миллиона долларов, которые непременно должны сделать тебя счастливым.
Вот деньги стукнулись о пластиковую стенку, когда он преодолевал бордюр, затем еще раз, когда катил по асфальтовым неровностям. Точно так же беременная женщина вслушивается в собственную утробу, когда младенец бьется об нее крохотным тельцем. Остановившись, Назар встряхнул чемодан, прислушиваясь. Возможно, кому-то подобная картина могла бы показаться странной, а шум, исходящий из глубины чемодана, непонятным, но для Сумарокова это были самые сладостные звуки в мире, обещавшие исполнение практически всех желаний.
Расставание с Шабановым произошло как-то скомканно, не так он себе это представлял. Подушевнее следовало бы проститься. Например, распить бутылочку коньяка, простить друг другу невольно нанесенные обиды, после чего разбежаться каждый в свою сторону.
Назар покидал номер гостиницы с твердой уверенностью, что никогда больше не позвонит Шабанову. Все совместные дела оставались в прошлом, следовало жить сегодняшним днем. Когда-нибудь ограбленный банк он станет вспоминать как увлекательнейшее приключение в своей жизни. Вытащив телефон, Назар хотел набрать номер Шабанова — чтобы встретиться как-нибудь и попрощаться по-человечески, — но в последний момент раздумал и отключил телефон. Все! Теперь каждый сам по себе!