Настал черед давать сдачи, господа!
Варвара отвернулась и хмуро произнесла:
— Я пришла к тебе не для того, чтобы выслушивать комплименты.
Тимофеев с досадой покачал головой:
— Помнится, когда-то ты была со мной более ласковой. Неужели ты все позабыла? А я-то по наивности считал, что произошедшее между нами забыть невозможно, — впился он взглядом в красивое лицо Варвары, не без удовольствия отметив на нем тень смущения.
— Ты преувеличиваешь собственную значимость. Считай, что это была всего лишь девичья слабость.
Варвара отвернулась. В дальнем конце площадки за рядами расставленных столов сидел Шабанов. Его, спрятавшегося в тени широкого клена, трудно было рассмотреть.
— Не знаю, как ты отнесешься к моим словам, но наши встречи были для меня самыми запоминающимися в жизни. Со мной рядом никогда не было столь яркой девушки, как ты, Варя.
Его грубоватая ладонь аккуратно легла поверх тонких девичьих пальчиков. Варвара решительно убрала руку, уверенно встретив его взгляд.
— Все это в прошлом.
— Как бы я хотел, чтобы оно вернулось, — сцепил Тимофеев пальцы.
— Но ты ведь сам настоял на том, чтобы я стала встречаться с Шабановым.
Федор поморщился — ответ ему не понравился.
— Тогда была совершенно другая ситуация. А потом — не все зависело от меня.
— От кого же все зависело?
Тимофеев поджал губы, и под губой обозначился небольшой шрам.
— Будто ты сама не знаешь.
— От Курганова?
Тимофеев лишь сдержанно кивнул:
— Да, от него.
— А теперь у Курганова все благополучно?
— Да. Ты у меня умница, все закончилось, ты сделала все правильно, можешь возвращаться.
Варвара отрицательно покачала головой:
— Слишком поздно.
— Но мы можем с тобой все исправить. Хочешь, начнем все сначала?
— Я пришла не за этим. Ты обещал мне вознаграждение… если все закончится благополучно. Банк ограблен, алмазы у вас, а вы еще заработаете на страховке.
— Однако ты много знаешь. И на какую же сумму ты рассчитываешь?
— Меня устроит миллион долларов.
— Аппетиты у тебя растут. Помню, прежде мы с тобой договаривались на тридцать тысяч долларов.
— Времена меняются, я успела о многом подумать.
— Да, конечно… А разве ты ничего не получаешь из тех денег, что вы взяли из «Заречья»? По нашим подсчетам, там должно быть не менее десяти миллионов.
— Я не имею к ним никакого отношения.
— Знаешь, а ты переменилась как-то в последнее время, — после некоторой паузы произнес Тимофеев. — Раньше ты не позволяла себе разговаривать со мной в таком тоне.
— Просто я поумнела.
— Возможно, что и так.
— Я сделала все, о чем ты просил.
— И даже больше того — ты влюбилась в Шабанова.
— Это уже не твое дело.
— С тебя должок, милая: вспомни гостиницу — Шабанов ушел по твоей вине.
— Я разве должна была вам помогать убивать его?!
— Ты не о том говоришь…
— Вы меня в этой гостинице тоже чуть не убили!
— Ты преувеличиваешь, милая, никто не собирался убивать вас. Хотя признаю, все пошло немного не так, как мы рассчитывали…. Знаешь, у меня есть серьезные подозрения, что ты не хочешь уходить от Шабанова.
— А уж это не твое дело!
— Вот что я тебе скажу: я отдам тебе твои деньги, и даже больше. — Федор выдержал продолжительную паузу, после чего продолжил: — Если ты уйдешь от Шабанова. Тебе может это показаться странным, но с тех самых пор, как тебя нет рядом, я просто не нахожу себе места. Останься со мной, тогда у тебя будет все!
Его рука потянулась к узкой девичьей ладони, но Варвара отстранилась.
— У меня есть все, чтобы мы были с тобой счастливы, — продолжал настаивать Тимофеев. — Ты думаешь, я задарма работал на Курганова? Мне тоже кое-что удалось сколотить. Через мои руки едва ли не каждый день проходят алмазные реки, и нужно быть глупцом, чтобы не воспользоваться этим обстоятельством. У меня есть деньги, возможности.
Варвара отвернулась:
— Нет.
— Вас всех перестреляют! Шабанов уже не жилец! На вас сейчас идет охота. Слишком большие деньги стоят на кону! На вас спишут все те миллиарды, что были украдены еще до вас. Я же хочу спасти тебя, я вывезу тебя за границу, где нас никто не найдет.
— Я не имею к ограблению никакого отношения, — поспешно проговорила Варвара.
— Тебя просто уберут как опасного свидетеля. — В глазах девушки Тимофеев увидел сомнение. — Решайся!
— Я не могу сказать так сразу… Мне нужно подумать.
— У тебя очень мало времени для размышлений. На вас уже вышли, кто может дать гарантии, что в это самое время за нами не наблюдают?
— Ты нарисовал ужасную картину, но все-таки я рискну!
Тимофеев лишь покачал головой и грустно произнес:
— Жаль, что ты меня не слышишь… Прокуратура тоже вас ищет, потому что уверена, что именно вы вытащили из банка алмазы.
— Ты мне это говоришь для того, чтобы не дать деньги, которые обещал?
— Ты их получишь после того, как вернешься ко мне.
Варвара поднялась. Дальний столик опустел — Шабанов, не пожелав встречаться с другом юности, спрятался в салоне автомобиля.
— Понятно… Жаль, что так и не удалось тебя уговорить. Тебя проводить? — Тимофеев поднялся следом.
— Не нужно, я доберусь сама.
Варвара вышла и тотчас затерялась в плотной толпе пешеходов. Убедившись, что за ней никто не следует, она подошла к неброскому темно-синему «Фиату», стоявшему у обочины. Шабанов широко распахнул дверцу. Девушка впорхнула в салон и устало откинулась на спинку сиденья — короткий разговор дался нелегко.
Захлопнув дверцу, Варвара произнесла:
— Поехали.
* * *Сафа Ахметович подошел к окну, посмотрел на город, раскинувшийся под его ногами. С шестидесятиметровой высоты Москва выглядела совершенно иначе. Еще масштабнее, что ли… Высокие здания, длинные улицы. Приятно сознавать, что его личная власть распространяется далеко за горизонт, и эту власть дают сотни нефтяных вышек. Мог ли мечтать о подобной власти босоногий мальчишка из забытой Аллахом башкирский деревушки? Пожалуй, что о подобном он даже не смел помыслить. Самое большее, на что он мог рассчитывать, так это лет через двадцать безупречной работы достичь уровня начальника участка, откуда отправился бы на заслуженный отдых.
Все поменялось враз, когда в него нежданно-негаданно влюбилось белокурое зеленоглазое чудо с русыми и длинными, как у русалки, волосами, оказавшееся единственной дочерью вице-президента крупной нефтяной компании. И с тех пор карьера Сафы неизменно двигалась только вверх, он менял большой кабинет на еще более просторный. И вот наконец оказался в таком, из которого была видна вся Москва. Теперь едва ли не треть России принадлежала ему, и от собственной значимости у Валидова порой перехватывало дыхание.
Сафа подошел к буфету и налил себе шотландского виски. Вдохнул пряный аромат. Великолепно! А ведь его ровесники, оставшиеся в родном селе, привыкли к браге, всерьез полагая, что лучшего напитка не существует. Большинство его одноклассников банально спились и умерли, остальные обзавелись семьями и были озабочены тем, чтобы добыть кусок хлеба семье, и только он один ни в чем не нуждался, мог проглатывать тридцатилетний виски, стоя у окна и любуясь городскими видами.
А приятно, однако!
Это называется власть. Реальная, подкрепленная большими капиталами, способными запустить в действительность самый трудоемкий проект: будь то построение электростанции или запуск космического корабля. И ощущение силы и собственной значимости было невероятно сладостно.
Вот только от того наивного мальчишки, что бегал босоногим по колючей траве, не осталось и следа.
Неожиданно прозвеневший звонок вырвал его из задумчивости.
— Сафа Ахметович?
— Что у тебя там, Игнат?
— Мы у него на хвосте. Но за ними кто-то приглядывает.
— Вот как… Интересно. Выяснить, что это за люди.
— Выясняем… Пробили номера, но машина принадлежит какому-то восьмидесятипятилетнему деду.
— Ладно, понятно… Не упускай их.
Сафа Валидов подошел к карте Западной Сибири, где красными флажками были отмечены его буровые скважины, а оранжевыми тонкими нитями, напоминавшими магистрали, были обозначены трубопроводы, рассекавшие Россию на множество неодинаковых лоскутов. И, не замечая государственных границ, уходили дальше, в Европу!
Вновь прозвучал звонок. Стараясь скрыть раздражение, Сафа Ахметович произнес:
— Что там?
— Шабанов едет в офис.
— В какой еще офис? — не понял Валидов.
— К вам, Сафа Ахметович.
— Ах, вот оно что… Это сюрприз… Вот только бы знать, насколько приятный.
— Может, его задержать? Мы сумели бы организовать это по-тихому, он даже не поймет, в чем дело.
— Не нужно! Пускай едет. Мне интересно его послушать.
— Хорошо.
— Подержите его немного у входа, пускай малость понервничает.
— А что делать с машиной, что у него на хвосте?
— Отсеките ее! Но так, чтобы было все аккуратно.
— Сделаем!.. Только что выяснили, кому принадлежит машина. Это люди Завадского.
— Завадский ведет какую-то свою игру. Если будут сложности, дайте понять его людям, что Шабанов находится под моей защитой, тогда он не сунется.
— Все понял, Сафа Ахметович.
* * *Некоторое время ехали молча. Степан рискованно кидал машину с одной полосы на другую, пытался снять накатившее напряжение. В какой-то момент ему вдруг показалось, что ему на хвост сел бежевый «Пежо» с затемненными задними стеклами, — пришлось сделать несколько неоправданных ускорений, чтобы убедиться в отсутствии слежки.
— Как все прошло? — наконец спросил Шабанов.
— Все в порядке. Запись у меня.
— Ты у меня умница.
— Мне далось это нелегко.
— Я тебя понимаю. — Степан в очередной раз стремительно перестроился вправо, отыскав в плотном потоке транспорта небольшую брешь. Машина, следовавшая рядом, протестующе просигналила. — Предложил остаться с ним?
— Да, — глухо отозвалась Варвара.
— И что же ты ему ответила?
— Разве я тебе давала повод во мне усомниться? — Варя посмотрела на Шабанова с вызовом.
Теперь со слегка нахмуренными бровями, с румянцем, столь мило проступившим на смугловатых щеках, она выглядела чужой.
— Мне приятно это слышать… Не скрою. Обещаю тебя не разочаровать.
— Степан… — голос девушки прозвучал отчужденно.
— Слушаю, — охотно отозвался Шабанов. Настроение было приподнятым, верилось, что все завершится благополучно. Хотя особого оптимизма для подобного настроя как будто и не было. Слегка напрягало состояние Варвары, но его можно было списать на чрезмерную восприимчивость. Пройдет каких-то пару часов, и она будет прежней — располагающей, желанной.
— Ты уверен, что с нами все будет хорошо? — натянутым голосом спросила Варвара.
Неожиданно бежевый «Пежо» с затемненными задними стеклами вынырнул из правого ряда и вновь пристроился позади. За прошедшие двадцать минут Степан проехал едва ли не половину города, миновав и разминувшись с сотнями автомобилей, так что подобная встреча не могла быть случайной. Настроение понемногу портилось. Интересно, кто это может быть? Люди Курганова или кто-то из полиции?
— Доверься мне. — Шабанов попытался изобразить уверенность. — Я знаю, что делаю.
— Что с тобой?
— А что такое?
— У тебя лицо как-то изменилось. Что-нибудь случилось?
— Все в порядке.
— Куда мы едем?
— Сейчас узнаешь.
«Пежо», уже не особенно таясь, следовал не отставая, едва ли не упираясь капотом в багажник. Впереди показалось огромное помпезное здание «Трансибнефти». Шабанов свернул на стоянку и отыскал свободное место между двумя «Мерседесами» представительского класса.
— Выходи! Быстрее! — поторапливал Шабанов и, открыв дверь, первым выскочил наружу. За ним, так же расторопно, выбралась Варвара.
К припаркованной машине, ускоряя шаг, устремился охранник.
— Выезжай! — яростно замахал он руками. — Это стоянка для служебных машин!
— Я к Сафе Ахметовичу, — не растерявшись, произнес Степан, стараясь смотреть прямо в глаза подошедшему мужчине. — Он сказал, что я могу поставить машину здесь.
Охранники народ специфический, для них нет авторитетов, они служат только своему хозяину. С ними следует ладить хотя бы потому, что им ничего не стоит проткнуть колеса машины недисциплинированного водителя.
— Значит, он в курсе? — в голосе охранника прозвучали нотки сомнения. Хотя взгляд выражал прямо противоположное: вытолкать бы наглеца взашей.
— Разумеется! Он меня ждет, — отозвался Шабанов и, повернувшись к Варваре, произнес со всей мягкостью: — Пойдем, дорогая, Сафа уже поставил для нас чайник.
Прошли в здание офиса.
Внутри оно было еще более помпезным, чем снаружи. В каждый метр внутреннего убранства денег было вбухано не меньше, чем в Георгиевский зал Кремля. Видно, так и было задумано: у каждого, кто перешагивает порог офиса, должно складываться впечатление, что он имеет дело с весьма состоятельными и могущественными людьми.
Собственно, так оно и было в действительности.
Впереди посеребренная магнитная рамка, подле которой в черных безукоризненно отглаженных костюмах с галстуками на борцовских шеях скромно стояли два человека, сложив в замок ладони ниже пояса. Столь респектабельно положено выглядеть банкирам, столичным чиновникам и охранникам крупного нефтяного концерна. В их антураж вложено не меньше, чем в сверхглубокую скважину. Один только костюм потянет на годовую зарплату чиновника средней руки. Кричащее богатство обслуги раздражало и заставляло задумываться о том, сколько же в таком случае выходит у них в месяц, если стоимость одних только шнурков на их лакированных ботинках равна прожиточному минимуму. Руководство компании сильно заблуждается, если думает, что достаточно качков облачить в английское сукно, как имидж фирмы поднимется в разы. В действительности перед ним были те же самые братки, сменившие золотые цепи на бейджики.
— Вы к кому? — спросил тот, что был постарше, сделав шаг навстречу. Прозвучало весьма любезно. С такими интонациями говорят официанты, требуя расчета за обильный ужин. Если разобраться, то между охраной и халдеями особой разницы нет.
— К Сафе Ахметовичу, — уверенно произнес Шабанов.
Судя по удивлению, промелькнувшему в бледно-голубых глазах охранника, к генеральному директору заходили люди совершенно иной наружности.
— Вы к нему записаны? — поинтересовался он все тем же учтивым голосом. Но с дороги отступить не пожелал, ноги будто вросли в кафельную плитку.
— Нет, но у меня к нему очень важное дело.
Верзила слегка развел руками, выражая высшую степень сочувствия.
— Ничем не могу помочь. Сейчас Сафа Ахметович очень занят и вряд ли сможет принять вас.
Перед Шабановым стоял хорошо дрессированный пес, умеющий искусно прятать хищные клыки.
— Скажите ему, что я пришел по делу банка «Заречье»… По поводу пропажи алмазов из хранилища, — нейтральным голосом произнес Степан, посмотрев верзиле прямо в глаза.
Беспристрастное лицо дрогнуло в понимающей улыбке:
— Как вас представить?
— Степан Шабанов.
— Сейчас позвоню. Подождите здесь. — Подняв трубку, он коротко сказал: — Соедини меня с Сафой Ахметовичем… Да, срочно… Хорошо… — Еще через минуту его лицо напряглось, приняв прежнюю твердость. — Сафа Ахметович, тут к вам посетитель пришел по поводу банка «Заречье»… Степан Шабанов. Сказал, что насчет пропажи алмазов… Хорошо, я его пропускаю. — Положив трубку, он с прежней предупредительностью вышколенного лакея обратился к Шабанову: — Прошу вас, Сафа Ахметович ждет.
— Пойдем, Варя, — протянул Шабанов руку.
— Девушка останется здесь, — поспешно заявил охранник и виновато добавил: — Таков порядок, посторонним в офис нельзя.
— Вы что, ее в заложницы решили взять? — нахмурился Степан.
— Вас никто не неволит, — равнодушно отозвался охранник, — можете остаться.
Парень продолжал стоять несокрушимой твердыней. Повернувшись к Варваре, Степан произнес:
— Я скоро вернусь.
— Мне страшно, — негромко произнесла девушка.
— Все будет хорошо, — ободряюще улыбнулся Степан. — Поверь мне.
— Вас проводят, — сказал верзила, когда Шабанов подошел к турникету. — Игорь, проводи нашего гостя.
— Хорошо, — охотно отозвался тот.
— Строго тут у вас.
— По-другому нельзя.
Степан прошел через металлоискатель и в сопровождении (а возможно, под присмотром, поди тут разберись!) охраны добрался до кабинета генерального, где его, как эстафетную палочку, передали другому такому же приторно-любезному охраннику.
Постучавшись в массивную дубовую дверь, сопровождающий вместе с Шабановым вошел в просторное помещение, больше смахивающее на конференц-зал, чем на кабинет. В таком большом кабинете, как этот, украшенном картинами русского авангарда (уж не теми ли самыми, за которые на аукционе «Сотбис» он отдал сто миллионов долларов?) и средневековым антиквариатом, расставленным в стеклянных шкафах, даже у премьер-министра должно возникнуть ощущение собственной незначительности — а что же тогда испытывают руководители среднего звена?
Чувство незащищенности усилилось, когда за спиной Шабанова мягко прикрылась дверь. За столом, сравнительно небольшим для такого кабинета, сидел мужчина немногим за сорок, с небольшой сединой в густой черной шевелюре. В дорогом модном костюме стального цвета он выглядел щеголевато и походил на артиста, проводящего бенефис.