– Я читал вашу статью, – сказал мне толстяк. – Неплохо… Для начала сойдет!
«Много ты понимаешь! – подумал я, с благодарностью кивнув, и стал торопливо наполнять рот едой, чтобы молчать с полным на то основанием. – За это "начало" мне пятьдесят штук баксов отвалили!»
Ко мне протиснулся шустрый, совершенно лысый дедушка с большими складками на затылке и морщинами на лбу. В руках он держал бутылку водки, глаза его светились лукавством и хитростью.
– Я слышал, вы скоро будете защищаться? – спросил он, наполняя две рюмки, стоящие передо мной.
Мне он сразу не понравился. В его голосе прослеживалось скрытое занудство. Я кивнул и немедленно затолкал в рот солидный кусок хлеба.
– Не боитесь, что прокатят? – спросил лысый, протягивая мне рюмку.
Я пожал плечами. И тут вдруг насторожился. Мне показалось, что в голосе лысого прозвучал намек.
– Сами писали или помогал кто? – продолжал допытываться он.
Я кивнул. Мы чокнулись и выпили. Лысый махнул рюмку запросто и, поставив ее на стол, тотчас наполнил снова. «Этот просто так не отцепится», – понял я.
– Костюм у вас шикарный, – заметил лысый, сплевывая косточку от маслины в кулак. – Наверное, дорого стоит? И как вы успеваете диссертацию писать и деньги зарабатывать?
Я смотрел на него уже с подозрением. Он все больше и больше мне не нравился. И голос вроде похож…
К счастью, тут подошел Аристарх Софронович, опустил руку мне на плечо и обратился к присутствующим:
– Господа! Давайте выпьем за этого талантливого парня! Чтобы дорога науки не была для него чрезмерно легкой, но чтобы обязательно светлой и удачливой!
– Какое умное лицо! – сказал седой бородатый старичок, похожий на Деда Мороза. – Это поколение пойдет дальше нас!
– Надеюсь, вы не собираетесь останавливаться на кандидатской? – спросил толстяк.
– Мне кажется, – проскрипел высохший старикан, – его место на преподавательском поприще.
– Аристарх Софронович! – чрезмерно громко сказал широколицый мужчина. – Отправь его ко мне на стажировку в институт. Мы сейчас как раз новый вертолет проектируем.
Я не успевал переводить взгляд с одного лица на другое. Высказаться хотели многие, и я опасался, как бы пожелания не иссякли и не начались вопросы по существу диссертации. Я устал жевать, у меня уже болели щеки от чрезмерного количества еды во рту. Но останавливаться было опасно, лысый с лукавыми глазами как-то нехорошо поглядывал на меня, наверное, готовил какой-нибудь каверзный вопрос. И мне приходилось снова и снова тянуться к тарелкам.
Неожиданно ко мне подошла официантка и негромко сказала:
– Извините, вас какой-то гражданин спрашивает.
– Меня? – удивился я и кинул взгляд на дверь. – Какой гражданин?
– Ведь вы Савельев? – уточнила официантка. – Я не ошиблась?
Как-то неприятно стало у меня в животе от этого известия. Никаких граждан я не ждал и видеть в данный момент не хотел. Кому я мог понадобиться? А главное, кто из моих знакомых мог знать, что я в академии на приеме?
С дурным предчувствием я поплелся к выходу. Открыл дверь, вышел на лестницу и увидел стоящего у окна человека в бордовом пуховике и спортивной шапочке. Человек обернулся, и я с ужасом узнал в нем Чемоданова.
Я тотчас плотно прикрыл за собой дверь.
– Здорово! – сказал Чемоданов, дуя на замерзшие красные руки. – Извини, что я тебя отрываю… Тут проблема одна возникла…
Я быстро подошел к Чемоданову, схватил его под руку и потащил вниз.
– Какого черта ты сюда пришел? – шепотом сказал я, озираясь по сторонам. – Кто тебя пропустил?
От Чемоданова пахло спиртным. Спортивная шапочка, натянутая почти на глаза, придавала его лицу выражение безграничной тупости. Ботинки были белыми от солевых разводов, джинсы до колен забрызганы грязью. Выглядел он как бомж. Представляю, какое потрясение испытали бы академики, если бы я представил им Чемоданова как истинного автора моей диссертации.
– Понимаешь, какое дело, Серёнька! – стал он торопливо оправдываться. – Я на рынке лоханулся. Хотел азерам баксы скинуть, а они мне вместо рублей «куклу» подсунули… Одолжи рублей пятьдесят. На следующей неделе верну, гадом буду!
– Чтобы я тебя здесь больше никогда не видел! – сквозь зубы произнес я, продолжая тащить Чемоданова по лестнице вниз. – Сиди дома и работай! Завтра к вечеру выводы должны быть готовы!
– Хорошо, хорошо, Серёнька! – соглашался Чемоданов, пытаясь ухватиться за перила. – Ты только подкинь деньжат…
– Не смей называть меня Серёнькой, придурок!
– Да чего ты обижаешься?
Мы спустились в вестибюль. Стараясь не слишком светиться с ходячим компроматом, я толкнул Чемоданова в туалет и зашел туда же следом.
– Заодно и опорожнюсь, – обрадовался Чемоданов теплому сортиру и надолго закрылся в кабинке. Испытывая небывалое отвращение к своему бывшему однокласснику, я склонился над раковиной и стал яростно намыливать руки.
Чемоданов вышел с блаженной улыбкой и, встав напротив зеркала, стал причесываться.
– Держи, – сказал я, протягивая ему пятьдесят рублей. – И выметайся отсюда!
– Спасибо, Серёнька…
– Я сказал, не называй меня Серёнькой!
– Все, все, все! – закивал Чемоданов, заталкивая купюру в карман джинсов.
Надо же такому случиться – в туалет зашел Аристарх Софронович. Я незаметно наступил Чемоданову на ногу и ткнул пальцем ему под ребро, чтобы держал язык за зубами.
– Привет молодежи! – весело сказал папаша и с любопытством посмотрел на Чемоданова. – А это у нас кто такой?
Не успел я состроить гримасу, означающую, что этот типчик не достоин внимания академика, как Чемоданов охотно сказал:
– Да я вот вместе с Серёнькой в одном классе учился.
Я чуть сознание от стыда не потерял. Молча пожал плечами, словно хотел извиниться перед профессором за столь позорный факт.
– В одном классе? – чему-то обрадовался профессор и обнял Чемоданова одной рукой. – А почему в таком случае ваше общение проходит в туалете? Добро пожаловать к нашему столу!.. Сергей! Приглашай гостя!
Этого только не хватало!
– Аристарх Софронович, – криво улыбаясь, ответил я. – Он очень торопится. Мы как-нибудь в другой раз…
– Вы в самом деле торопитесь? – спросил профессор у Чемоданова.
Талантливый негодяй вместо того, чтобы отказаться от приглашения и немедленно вылететь из академии в сторону ближайшего винно-водочного ларька, отрицательно покачал головой. Я мысленно поклялся пропороть его вилкой.
– Тогда снимай свою куртку и пошли! – решительно сказал профессор и, забыв о том, для чего он сюда пришел, повел Чемоданова к двери. Подлец Чемоданов нарочно отвел взгляд в сторону, чтобы не наткнуться на залповый огонь моих глаз.
«Шиш с маслом ты у меня получишь, а не двадцать пять тысяч баксов!» – мстительно подумал я.
Профессор представил Чемоданова как моего друга детства. Академики дружно потеснились, освобождая часть стола. Чемоданов, не церемонясь, активно приналег на водку. Я встал рядом с ним и шепнул на ухо:
– Только попробуй что-нибудь вякнуть!
Снова понеслись тосты за молодую поросль, за науку, за светлый, но тернистый путь. Чемоданов кидал рюмку за рюмкой. У меня уже кулак устал бить его под ребро.
– А вы тоже физик? – спросил лысый с ехидными глазами, протиснувшись к Чемоданову.
Тот охотно кивнул и заглянул в свою пустую рюмку.
– Неужели тоже пишете диссертацию? – предвосхитил ответ лысый.
Чемоданов, падла, снова кивнул и взялся за бутылку.
– Что вы говорите! – удивился лысый. – А позвольте узнать, какая тема?
Я надавил Чемоданову на ногу. Он поперхнулся и закашлялся, стреляя во все стороны крошками изо рта.
– Он шутит! – сказал я лысому, страшными глазами давая понять, что пресс-конференция закончена. – Какой он физик? Он у нас на рынке радиодеталями торгует. Правда, Чемодан?
Я с такой силой засадил ему кулаком по почкам, что Чемоданов согласился с моими словами.
К счастью, академики уже наелись, напились и устали. Многие отошли от стола, разбились на парочки и разбрелись по залу. Запахло дымом сигарет. Лысый тоже отвалил. Около стола осталось всего несколько человек.
Чемоданов захмелел и начал еще больше наглеть.
– А в честь чего банкет? – спросил он громко, наполняя свою рюмку. – Ты отмечаешь свою защиту, да?
– Заткнись, – сквозь зубы произнес я, исподлобья глядя по сторонам.
Он начинал привлекать внимание оставшихся за столом академиков. Время играло против меня. Еще минут десять-пятнадцать, и Чемоданов окончательно потеряет рассудок. Поведение его станет непредсказуемым и опасным.
– Идем подышим свежим воздухом, – процедил я и крепко взял Чемоданова под локоть.
Он сразу понял, что я намерен оторвать его от такой богатой халявы, и молниеносно ухватился за край стола.
– В чем дело? – громко сказал он. – Я кушать хочу.
– В чем дело? – громко сказал он. – Я кушать хочу.
Я натянуто улыбнулся академикам, делая вид, что мы просто дурачимся.
– Вот что, скотина пьяная, – прошептал я. – Не позорь своим видом приличное общество…
Он продолжал упираться, намереваясь держаться за стол до конца. Я дернул его за руку сильнее. Чемоданов качнулся и потянул на себя скатерть. Зазвенели рюмки. Ополовиненная бутылка упала, и из нее толчками полилась водка. Опасаясь, что расставание со столом может произойти в самое ближайшее время, Чемоданов стал торопливо наполнять бокал.
Я оттаскивал его, уже не таясь.
– Отпусти меня! – кричал он, не выпуская бутылку. – А то я сейчас всем скажу про диссертацию!
Лежал бы рядом нож – ей-богу зарезал бы!
– Он совсем напился! – виноватым голосом объяснял я академикам, которые смотрели на нас с вялым интересом.
Чемоданов жадными глотками пил водку и хватался рукой за воздух.
– Помогите! – кричал он, пытаясь выскользнуть из пуховика и прыгнуть на стол.
Я пару раз ударил его в солнечное сплетение и, схватив с чьей-то тарелки недоеденный гамбургер, засунул его в рот Чемоданова, словно кляп. Друг детства замолк и, громко сопя, принялся энергично работать челюстями.
– Ты что ж, паскудник, творишь? – крикнул я, когда мы оказались на лестничной площадке. – Тебе напомнить, где лежала твоя диссертация, пока я ее не купил? Да ей самое место на гвозде в сортире! Если бы не я, то ее до сих пор бы читали только твои клопы и тараканы! Какое ты теперь имеешь на нее право, верблюд?
– А почему ты не дал мне пожрать по-человечески? – предъявил претензии Чемоданов и громко икнул. – Опозорил перед людьми…
– Это я тебя опозорил?! – взвыл я и схватил Чемоданова за воротник. Наверное, я спустил бы его с лестницы, если бы, подобно свистку рефери, в моем кармане не запищал мобильник. Пришлось отпустить негодяя.
– Алло, я слушаю! – крикнул я.
– Привет, – услышал я уже знакомый шепот.
Чемоданов, почуяв свободу, стал поправлять на себе пуховик и поглядывать на дверь в зал. Кажется, надежда в нем еще не умерла.
– Привет, привет! – со злым весельем ответил я. – Что-то давно тебя не слышал! Ну, начинай проповедь!
– Представь себе, – шептал «друг». – Ты защитился, женился на своей девушке, и вдруг об обмане узнает Аристарх Софронович. Его чувства оскорблены, он не пускает тебя в свой дом, у тебя портятся отношения с молодой женой, начинаются ссоры…
– Все, спасибо! На сегодня хватит! – перебил я и отключил аппарат.
И только сейчас я увидел, что на дисплее отразился телефонный номер. Вот это да! «Друг» попался! От избытка эмоций я даже поцеловал трубку и сунул ее в карман.
– Ну? – радостно сказал я Чемоданову. – Непризнанный гений, Джордано Бруно. Пошли?
Чемоданов выдворялся из академии с неохотой, и мне приходилось его подталкивать. В фойе, у гардероба, мы встретились с Аристархом Софроновичем. Он тоже провожал одного из гостей, правда, не так решительно, как я.
– Что, уже уходишь? – спросил папаша у Чемоданова и, как старого знакомого, похлопал его по плечу. Я встал между ними и, не давая Чемоданову раскрыть рта, ответил:
– Он совсем пить не умеет. Две рюмки выпил – и плохо стало.
– Ай-ай-ай, – покачал головой профессор. – Что ж так? Тренироваться надо!
На улицу я вытолкнул Чемоданова пинком под зад.
– Слушай меня, – сказал я, сунув другу детства кулак под нос. – Твоей диссертации больше не существует. Забудь о ней. Ты никогда не докажешь, что написал ее. Тебя никто не станет слушать. Но если ты все-таки раскроешь рот, я тебе морду набью.
Мокрый снег и пронзительный ветер, кажется, несколько протрезвили Чемоданова, и взгляд его приобрел относительную осмысленность. Не знаю, подействовали ли на него мои слова, но он уже не кричал и не возмущался. Повернувшись, он поплелся по снежной каше к входу в метро. Я провожал его взглядом и не испытывал ни жалости, ни угрызений совести.
Глава 11 Пора к психиатру
Чем больше меня злил Чемоданов, тем большее я испытывал желание разыскать «друга» и разбить об его голову телефонный аппарат. Наверняка эти два человека никогда не встречались, но тем не менее я воспринимал их как сообщников. Непредсказуемость Чемоданова и угрожающие намеки «друга» заставляли меня изгибаться, как змее над медицинской чашей.
Вернувшись домой, я даже не разделся и сразу кинулся к телефонному справочнику. В памяти мобильника сохранился номер «друга», первые три цифры – 938. По ним запросто можно узнать, из какого района звонил анонимщик. Затаив дыхание, я вел пальцем по странице справочника. Вот 938! Ленинский проспект!
Вот это новость! Меня даже в жар бросило, и я принялся стаскивать с себя пальто. Ленинский проспект. Я только что оттуда приехал… Перед глазами замелькали лица академиков, седые бороды, бутылки, рюмки и лукавые глаза тщедушного лысого старичка. Я, как наяву, услышал его насмешливый голос: «И как вы успеваете диссертацию писать и деньги зарабатывать?»
«Спокойно! – сказал я сам себе. – Окончательные выводы делать рано!»
Я сел за стол и набрал номер справочной службы.
– Девушка, – сказал я, – мне нужна Академия наук!
– Девятьсот тридцать восемь, ноль три, ноль девять.
Я кинул взгляд на дисплей мобильника. Последние две цифры не совпадали, но это было уже не принципиально. Прочь сомнения! Два часа назад «друг» звонил мне из здания академии – это есть железный факт! Значит, балуется кто-то из гостей. Кто-то, если не лысый.
Я подпрыгнул от эмоций и жажды мести и немедля стал набирать номер Насти. Попался, лысый бубен! Опозориться захотелось на старости лет?
– Я поймал его на крючок! – возбужденно произнес я, как только Настя ответила.
– Кого? – не поняла она.
– Шантажиста! Он прокололся! Он позвонил с телефона академии, и у меня высветился его номер!
– А ты уверен, что это телефон академии? – не выказывая восторга, произнесла Настя.
– Уверен! Я уже в справочную звонил. Так что мы этого голубчика прищучим за шантаж!
– Не слишком ли ты радуешься? – недовольным голосом заметила Настя.
– А чего ж не радоваться-то? Разгребаю завалы на пути к нашей цели.
– Знаешь, мне на ум поговорка пришла про дурака, которого заставили богу молиться.
Что-то я перестал понимать Настю. Ее грубость меня задела.
– Если тебе что-то не нравится, – похолодевшим голосом произнес я, – то говори прямо. Что случилось?
– А то случилось! – сердито ответила Настя. – Отец только что приехал домой и рассказал, как ты себя вел на приеме.
– А-а! – рассмеялся я. – Вот что тебя волнует! Представляешь, в самый разгар банкета вдруг заявляется Чемоданов. Пьяный вдрызг! А твой папочка, не разобравшись, тут же приглашает его к столу. Ты можешь представить, что потом началось? Этот грязный алкаш…
– Меня алкаш не интересует! – перебила Настя. – Ты не имел права затевать с ним драку!
– Какую драку, милая?! – обомлел я. – Я просто выставил его за дверь!
– По-твоему, мой папа врет?
– Настя! Родная! Чемоданов напился и принялся орать, что это его диссертация. Я пытался вывести его незаметно, но он стал сопротивляться!
– Мне все равно, сопротивлялся он или нет, – безапелляционно заявила Настя. – Но ты повел себя так, что отцу пришлось краснеть за тебя.
– Я по-другому не мог! – резко ответил я.
– Знаешь, дорогой мой, – выразительно проговорила Настя. – Пожалуйста, постарайся впредь идти к своей цели тихо, красиво и без пьяных драк в Академии наук. А самое главное, не кидай тень на достойных людей.
– Это каких людей ты имеешь в виду? – вспылил я, но Настя уже положила трубку.
Ну вот, поговорили! Я остался весьма недовольным Настей. Все понятно, ее ранимую и нежную душу, безусловно, коробят неэстетичные поступки под сводами Академии наук. Но она забыла о том, что я не по своей воле занимаюсь диссертацией, что я трачу деньги и нервы ради каприза и прихоти ее папаши. Моя милая пребывает в розовом мире, наполненном звуками скрипки, и ждет, когда я приду к ней с кандидатским дипломом в кармане. Она думает, что это произойдет как бы само собой, без каких бы то ни было усилий и жертв.
А может быть, она права? Может быть, это лично мои проблемы?
Я так и не нашел ответа на вопрос. Тем не менее на следующий день приехал на работу ни свет ни заря, вошел в Интернет и распечатал злополучную диссертацию на принтере. После чего принялся кропотливо, слово за словом, формула за формулой, переписывать ее в отдельную тетрадь. От этого важного дела меня постоянно отрывали телефонные звонки. То поставщики требовали номер платежного поручения, то какие-то проблемы возникали на таможне, то из энергонадзора грозили отключением электричества за долги. Мне приходилось отвлекаться, кому-то что-то обещать, с кем-то ругаться. Вдобавок в кабинет регулярно заходила Зоя. Пришлось закрыть дверь на замок.