– Не пугайтесь, дамы, – улыбнулся Кошечкин. – А ты, Ромео, какого черта вылез? Понимаете, я не хочу моего заю одного дома оставлять, всегда с собой его ношу. Ромео тихий, обычно в волосах прячется. Сегодня его зая Софьи Петровны разбудил. Сейчас наведем порядок!
Быстрым движением Кирилл запихнул крыску в копну своих дредов. Затем пошарил рукой за спиной, стащил с табуретки отчаянно рычащего йорка и протянул его хозяйке со словами:
– У, ты какой злой!
Супруга финансового директора вцепилась в собачку. По счастью, именно в этот момент на стенд влетела Ленка, за которой неслась продавщица, толкавшая здоровенную тележку, до отказа набитую коробками, банками и тубами.
– Подарки! – заголосила Водовозова. – Плиз! Они ваши!
Из глаз Софьи Петровны испарился испуг, она всплеснула руками и спросила:
– Пакетики дадите?
– Наши фирменные вип-сумки для вас! – заверила Ленка.
Я расслабилась. Все, слава богу. Йорк не превратился в мышь и перестал пукать цветным туманом. Софья Петровна тоже больше не напоминает дымовушку, которыми поп-звезды пользуются во время концертов. И стилист оказался нормальным человеком. Сначала меня немного смутило то, что Кирилл выглядит настоящим мужиком, не щеголяет в крохотной маечке на эпилированной груди, не звенит кольцами в носу, одет, как байкер, не растопыривает пальцы и не звездит. Но сейчас я успокоилась. Носить при себе крысу в дредах – вот это по-нашему, по-фэшнски. Кошечкин вовсе не белая ворона, в бьюти-мире он свой в доску.
Лена увела счастливую Софью Петровну, Кирилл складывал инструменты. Павлу надоело быть в тени, и он тихо заныл:
– Пора перекусить…
– Степашка! – грянул над ухом до боли знакомый голос.
Я обернулась – у витрины с тональными кремами стояла Белка. Я постаралась не разрыдаться. Ну и денек! Смерть Зины, чехарда с акцией «Прическа в подарок» и до кучи визит бабули.
– Я ездила по делам, – защебетала Изабелла Константиновна, нарядившаяся в пронзительно розовый комбинезон, зеленые балетки и, естественно, имеющая при себе сумку-собачку. На сей раз голубого цвета. – Как у тебя? Все в порядке?
– Вероятно, я завтра перееду в «Кошмар», – вздохнула я, – хозяин велел освободить квартиру.
– Ой, как здорово! – обрадовалась Белка.
– Ага, – уныло кивнула я, – лучше может быть только бесплатный гамбургер. Мне придется вставать ни свет ни заря, чтобы успеть на работу.
– Найдется новая квартира, а пока вместе поживем, я по тебе соскучилась, – оптимистично заявила бабуля. – Что это там народ толпится?
– Раздают бесплатный журнал и пробники, – ответила я.
– О, я тоже хочу! – обрадовалась Белка.
– Не лезь туда, – попыталась я остановить ее. – Сейчас принесу тебе все из офиса.
– Вот еще! Сама возьму что хочу, – отбрила Белка и умчалась.
У бабули, несмотря на возраст, присутствуют все комплексы тринадцатилетнего подростка. Тинейджер готов свернуть шею, но никогда не примет от родителей помощь, потому что считает себя взрослым и умным. Обычно годам к двадцати от тараканов в голове ничего не остается. Я избавилась от желания самой справляться со всем подряд и теперь, прежде чем браться за мытье пола, сначала оглянусь по сторонам – вдруг рядом со мной находится умный человек, который захочет показать мне, глупой, как правильно драить паркет. Я с удовольствием уступлю ему швабру и порадуюсь, что не сама этим занимаюсь. А Белка до сих пор считает любую помощь вторжением в ее личную жизнь. Ну и кто из нас внучка, а кто бабушка?
– Держи, – неожиданно сказал Кирилл, протягивая мне бумажку. – Улица Плоткина, дом семь, этаж четвертый. У меня там свободная квартира. Небольшая правда, но ты поместишься. Живи на здоровье. Мебель есть, кухня с ванной тоже.
Я не поверила своему счастью.
– Ты предлагаешь мне жилье? Сколько оно стоит?
– Извини, – смутился Кирюша, – я случайно услышал твою беседу с бабушкой. Она у тебя супер! Мне нравится ее стиль. Вот только волосы… Но прическу легко исправить. Квартира пустая, о цене не беспокойся, я ее никогда не сдавал, нет нужды.
– Спасибо! – обрадовалась я. – Завтра же переберусь. Часиков… э… в девять вечера. Мне кто-нибудь дверь откроет?
– Я, – пообещал чудо-парикмахер.
– Добыла журнальчик! – сияя от радости, подлетела к нам бабуля. – А еще мне достался шампунь «Молодость волос».
– Не пользуйтесь им! – тут же воскликнул Кошечкин. – Дорогой и некачественный.
Я с укоризной посмотрела на него:
– Обруганное тобой средство – лидер продаж.
Павел влез в нашу беседу.
– Народ любое дерьмо купит, если о нем в прессе написали.
– Думаете, плохой товар? – расстроилась Белка, вертя в руке бутылочку. – А почему?
– Пойдемте на выход, сейчас объясню, – пообещал стилист-байкер, хватая свои вещи.
Я поплелась за компанией к вертящимся дверям бутика. Кошечкин волочил набитые инструментами и всякими парикмахерскими средствами сумки. Большой кожаный саквояж с фенами, щипцами, плойками и утюжками он водрузил на чемодан на колесиках с косметикой и напоминал транзитного пассажира, спешащего на стыковочный рейс. Рядом шагала Белка, безостановочно задававшая ему вопросы. В какой-то момент она выхватила у Кирилла квадратный гримкофр и понесла в руке. За подружившейся парочкой тащился Павел, цокая высокими каблуками узких штиблет. Меня удивило, что пресс-секретарь не изъявил желания помочь боссу с багажом, а шел налегке.
Когда мы вышли на улицу, Кошечкин вдруг спросил:
– Изабелла Константиновна, вы сейчас куда?
– На электричку, – ответила она.
– Опять машина сломалась? – огорчилась я. – Давно пора купить новую.
– К Рождеству непременно! – воскликнула Белка.
Я только махнула рукой. Это заявление я слышу давно, бабуля забывает уточнить год, когда она намерена отправить на свалку свой драндулет.
– Разрешите вас подвезти? – галантно предложил Кирилл. – Вон мой конь стоит у тротуара.
Я увидела огромный, натертый до зеркального блеска мотоцикл и возразила:
– Спасибо, не надо, я поймаю такси.
– Нет! – запротестовала бабуля. И восхищенно воззрилась на двухколесного монстра. – Ну и красавец! Всегда мечтала на таком прокатиться. С ветерком.
– Вам нравятся байки? – пришел в восторг Кирюша.
Я разозлилась. Ну, конечно же, у Белки сейчас горят глаза, а подросток в ее душе пляшет брейк. Обычно после тридцати люди становятся осторожными, не хотят рисковать, как в юности, понимают, что некоторые приключения могут окончиться плохо. Но моя бабуля не из этой стаи. И теперь мне оставалось лишь наблюдать, как она надевает заботливо поданный гигантом парикмахером шлем.
Кошечкин привязал сумки и чемодан к багажнику и сел за руль. Белка пристроилась сзади, обхватив руками талию стилиста. Мотоцикл взвыл, резко стартовал с места, накренился набок и влился в поток машин. Автомобили ползли со скоростью ленивцев, но наша развеселая парочка резво понеслась по проспекту, байкер уверенно лавировал между плетущимися в пробке иномарками. На короткое мгновение я увидела высоко поднятую над головой руку Белки с зажатой в ней сумкой-собачкой. Очевидно, в этот момент переполненная эмоциями бабуля кричала:
– Йо-хо-хо!
Но звук ее голоса до меня не долетал.
– Машина, – завопил Павел, прыгая на краю тротуара, – ау!
Около пресс-секретаря со скрипом притормозили ржавые «Жигули», из них высунулся веселый парень.
– Дэвушка! Садысь! Красавыцам скидка!
– С ума сошел? – завизжал Павлуша, отбрасывая назад тщательно завитые, искусно мелированные кудри. – Мужчину от женщины отличить не можешь? И чтобы я воспользовался джихад-такси? Да я не во всякий «Майбах» сяду!
Я решила не смотреть, как пресс-секретарь ловит такси, и вернулась в магазин. И только пересекая торговый зал, сообразила, что не сообщила бабуле о смерти Зины.
Дверь в офис оказалась незапертой, под потолком горел свет. Я снова разозлилась, но на сей раз объектом моего недовольства стала Ленка. Ну сколько можно повторять ей, что мы работаем в бутике, через который ежедневно проходят толпы покупателей! Люди любопытны и, увидев дверь, обычно ее открывают. Одни ищут туалет, и их не смущает отсутствие на ней букв «WC», другие полагают, что в скрытом для общего доступа помещении спрятаны самые лучшие товары. Последние сохранили замашки времен социализма и до сих пор уверены: все первоклассное торгаши непременно заныкивают для себя. Ну и что будет, когда посторонние сунут нос в наш офис? Мы оставляем здесь верхнюю одежду, шарфы, уличную обувь, забываем подчас на столах мобильники. Неужели непонятно, что, уходя, нужно запереть дверь?
Я перевела дух и плюхнулась на стул. Спокойно, Степа! Ленка здорово перенервничала из-за акции «Прическа в подарок», и еще ей пришлось заниматься моделями, превратившими помещение для кастинга в боксерский ринг. Водовозова закрутилась и не подумала о мерах предосторожности. Вроде все на месте. Вешалка пуста, но сейчас лето, никаких шуб на ней не было.
На смену злости пришли давящая усталость и тоска. После тяжелого дня хорошо вернуться домой, полежать в ванне с пеной, потом заползти под одеяло, включить любимый фильм и наслаждаться им, лопая шоколадку. А мне придется готовиться к переезду – складывать вещи. Правда, их немного, все влезет в три сумки, но все равно о блаженном ничегонеделании придется забыть. Ладно, хватит жалеть себя, ничего хорошего из этого не получится. Рядом нет человека, который погладит меня по голове и нежно скажет:
– Степонька! Отдыхай, я решу все твои проблемы.
Увы, все трудности я разруливаю сама. С другой стороны, никто же не будет бескорыстно оказывать помощь, рано или поздно придется расплачиваться за то, что лежала в ванне, а не паковала узлы, и неизвестно, какова будет эта плата. Нет, уж лучше взять себя в руки и маршировать домой. Вернее, в то место, которое еще утром я считала домом. Зато как хорошо: я сама решила проблему – и никому ничем не обязана!
Сейчас возьму сумку – и на выход…
Глава 7
Ну и куда подевалась дорогая кожаная торбочка, которую мне, немало смутив ее ценой, преподнес на Восьмое марта Роман Звягин?
Шеф знает толк в аксессуарах. И понимает, что сумка для женщины, как часы для мужчины, – статусная вещь. Если на твоем плече изделие всемирно известного бренда, то и походка делается другой, меняется осанка, гордо поднимается голова. Очень приятно, спустившись в метро, разглядывать толпу и понимать: лапки вон той блондинки сжимают фейк, у симпатичной брюнетки вовсе не «родной» ридикюль, а подделка из Азии, а у тебя – самая настоящая прекрасная вещь.
Я еще раз окинула взглядом офис. Так где же моя сумка? Всегда ставлю ее на стол, но сейчас там только компьютер и гора бумаг. Может, я изменила традиции и повесила шедевр из стеганой лакированной кожи с цепочкой из светлого металла на спинку стула? Нет, там ее тоже нет.
Мне стало не по себе. Я заглядывала под мебель, невесть зачем потрясла чайник, перебрала папки, разбросанные Водовозовой, и почувствовала, как к горлу подкатывает тугой горячий ком. Можно больше не шарить в комнатенке – в ней нет ни темных закоулков, ни массы шкафов, ни других потайных мест, где бы затерялся дорогой аксессуар. Водовозова не заперла дверь и убежала, я была на стенде, а в пустой офис влез вор. Значит, прощай, подарок Романа! Что еще «хорошего» случится сегодня со мной? Рабочий день закончился, но впереди вечер. Я упаду и сломаю ногу?
Глаза медленно наливались слезами, я выхватила из картонной коробочки бумажную салфетку. Не рыдать! Вроде у Чехова в одном из произведений есть замечательная фраза: «Если жена изменила тебе, радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству». Мне надо прыгать от счастья, ведь вор мог унести служебные документы или…
Я зашмыгала носом. Кому нужны бумаги Арни? Уж точно не охотнику за чужим добром. А в сумке лежали ключи, косметичка, ежедневник, кошелек, серебряный браслетик, который я сняла, чтобы надеть украшение Паниной, расческа, зеркальце и две конфеты. Их я хотела съесть вечером. Заварить чай, устроиться на диване и полакомиться.
Пропавшие конфеты оказались последней каплей, по щекам покатились горячие слезы. Усилием воли я попыталась остановить их, но только сильнее разревелась. И надо же было именно в этот драматический момент зазвонить служебному телефону.
– Козлова, – прохрипела я.
– А, рыдаешь… – прозвучал грубый мужской голос.
– Кто это? – шмыгая носом, спросила я.
– Костя, начальник охраны, – прогудело в ответ. – Ты ничего не теряла? Синего цвета.
– Сумочка! – завопила я. – Нашлась!
– Топай к нам в подвал, – велел главный секьюрити.
Я понеслась к лестнице, которая ведет в складские помещения, и спустя минуту увидела в руках Константина свою сумку.
– Держи, – весело сказал он. – Не забудь купить Вите, который торговый зал обходил, бутылочку компота.
– Где вы ее обнаружили? – воскликнула я.
– А где «спасибо»? – улыбнулся Константин.
– Ох, прости, – смутилась я, – думала, что никогда не увижу свою вещь.
– Ерунда, другую купишь. Лучше проверь содержимое, – приказал охранник.
Я залезла в торбочку и тут же заметила:
– Кошелька нет.
– Ясное дело, ради него сумку и сперли, – кивнул Константин. – Много денег в нем было?
– Три тысячи и кредитка, – вздохнула я.
– Карточку заблокируй прямо сейчас, – распорядился Константин. – Надеюсь, пин на ней не написала?
– Думаешь, раз я модель, то дура? – засмеялась я. – Цифры вбиты в телефон. Косметичка на месте, ключи не тронули. Ой! Конфеты!
– Отлично! – без тени улыбки сказал Костя. – Главное, конфеты целы. Ничего, кроме бабок, не пропало?
– Браслет! – вспомнила я.
– Дорогой? – полюбопытствовал Костя.
– Купила его в Париже, в крохотной лавке на улице Сены, отдала двадцать евро, – отчиталась я. – Серебряный, очень симпатичный, с брелоками, похож на тот, что сейчас на мне.
Охранник посмотрел на мое запястье.
– Вы, девушки, как обезьянки!
– Жаль браслетик… – заканючила я. – Дома есть другая кредитка, к тому же ее легко заменить, а украшение – нет…
– Вот балда! – щелкнул языком Константин. – Сама говорила, что у тебя похожий на руке.
– Он не совсем такой, – уперлась я, – чуть толще, массивнее.
– Лучше порадуйся, что паспорт цел. Вот его восстанавливать – замучаешься. Когда ты научишься офис закрывать? – спросил охранник.
– Где была сумочка? – повторила я вопрос.
– Ее засунули под витрину с ароматическими свечами.
– Вот странно! – поразилась я. – Отдел же находится на третьем этаже!
– Ничего удивительного, – пожал плечами Костя. – Вор спер твою котомку, понял, что добычи маловато, избавился от украденного, чтобы не привлекать к себе внимания, и отправился продолжать охоту.
– Зачем он поехал наверх? – недоумевала я. – Самый дорогой товар находится на первом и втором уровнях, вот где много покупателей с туго набитыми кошельками. Что уголовнику делать выше? Там наборы для девочек, дешевый одеколон, подростковые линии, свечи в виде черепов, разная дребедень, да еще недорогое кафе. А дорогой ресторан, куда ходят люди с деньгами, находится ближе к моему кабинету. И, кстати, эскалатор с лифтами для посетителей находится в противоположном конце, около офиса только служебный подъемник, на котором со склада доставляют товар. Логичнее было швырнуть сумку неподалеку от нашей с Водовозовой резиденции, а не переться с ней по залам. Мужчина с женским аксессуаром в руке очень рисковал быть замеченным охраной.
– А с чего ты взяла, что это был мужчина? Воровством частенько промышляют бабы, – возразил Костя.
Я покачала перед его носом обретенной сумкой.
– Ни одна женщина-преступница не выбросила бы такую вещь, а непременно унесла бы, потому что выручила бы за нее немалую сумму. Ты знаешь, сколько стоит моя сумочка?
Константин замешкался с ответом.
– Ну… Выглядит недешево… Тыщонок пять?
– Более ста, – торжествующе сказала я.
– Чего? – не понял охранник. – Долларов? Евро?
– Тысяч рублей.
– Да ну? – усомнился Константин. – Вот эта фитюлька? Козлова, ты меня разыгрываешь! Не бывает сумок за такую цену.
Костя пришел в бутик из какой-то военной структуры, работает у нас недавно и еще не успел вникнуть во все тонкости бьюти– и фэшн-мира. До него ответственный пост главы охраны много лет занимал Лев Наумович, вот тот с первого взгляда оценивал и одежду, и украшения, и аксессуары как клиентов, так и сотрудников, вмиг отличал подделку от брендовой вещи и легко мог консультировать дам возле стендов с декоративной косметикой.
– Сто тысяч рублей? – почти с ужасом повторил Константин. – Да на них можно купить комплект зимней резины, хороший мобильник, айпад, и еще останется. Ну не глупость ли тратить такие деньжищи на пустяк? По дороге к метро полно магазинов, где продают торбы за полторы тыщи деревянных. Чем твоя от них отличается?
– А какая разница между российской и импортной зимней резиной? – вместо ответа поинтересовалась я. – Ты захочешь свой автомобиль в нашу переобуть? Или предпочтешь другой вариант?
– Ну ты загнула, Козлова, – надулся собеседник, – сравнила красоту с яичницей. На российской резине даже бомж не поедет! Да отечественная и не подойдет для моей иномарки.
– А если б подошла, то как? – не успокаивалась я.
– Жуткая дрянь! – в сердцах воскликнул Костя. – Жуткого качества, ненадежная, непрестижная. Только позориться с ней! Что я, совсем нищий? Не могу себе позволить красивые колеса?
– С сумками та же история, – сказала я. – У парней обувь для тачки, у девушек саквояжики, клатчи, ридикюли…
– Ага! Еще обувь, шмотки, шубы, квартира, дача и отдых на Мальдивах, – вспыхнул Костя.
Я поняла, что разговор задел охранника за живое, и, рассыпавшись в благодарностях, вернулась в свой офис. И с порога услышала трезвон местного телефона, кинулась к нему и сказала в трубку, решив, что опять звонит начальник охраны: