— Но, в конце концов, — возмутился Кемпси, — должна же существовать причина, мотив! Фоллса ограбили?
— Нет, и это весьма настораживает. Хотя существует масса причин, в силу которых этого человека убили, но ни одна из них не может объяснить убийства.
Вейн внимательно слушал своего шефа, как будто надеялся извлечь из его слов указание, способное вывести их расследование на новый путь.
И снова повисла тишина.
Вейн набрался храбрости и заговорил:
— Я вижу, что единственный выход — назначить Делькруа. Мы установим за ним такое плотное наблюдение, что любая попытка покушения на него будет обречена на провал. Я беру ответственность на себя.
Сэр Киллуэй, восседавший за столом с достоинством и важностью крупного чиновника, заявил:
— Вопрос решен, джентльмены. Интересы Империи (он никак не мог привыкнуть к слову «Содружество») требуют от нас незамедлительных мер. Я утверждаю предложение мистера Кемпси.
Он встал, словно огласив приговор, потом обменялся рукопожатиями со своими собеседниками, что было вежливым способом выставить их за дверь.
* * *
В течение зимних месяцев — с июня по сентябрь — Делькруа интенсивно работал в лаборатории С-12.
По мере того как приближалась намеченная дата события, всех, кто так или иначе имел отношение к испытаниям, охватывало лихорадочное возбуждение.
Кемпси ежедневно наведывался в лабораторию, подгоняя персонал, волновался по поводу полученных результатов. Особое внимание он уделял работе Делькруа.
— Ну, каково ваше мнение? — спросил он француза, когда тот рассматривал в микроскоп молекулярную структуру сплава, который наконец получили для производства тампера.
— Выдержит, — уверил Делькруа. — Недолго, конечно, но несколько микросекунд, необходимых для начала распада, выдержит.
— Я тоже так думаю, — сказал Кемпси, между бровями которого залегли две вертикальные морщины. — Еще одно испытание даст нам полную уверенность. Между теорией и реальным опытом, который даст только ядерный взрыв, огромная пропасть.
— Если бы я мог перед испытаниями подвергнуть образец воздействию температуры в сто тысяч градусов, мы имели бы более точные данные, — сказал Делькруа. — Но сейчас, когда мы нашли внешне удовлетворительную формулу, меня беспокоит лишь одно: будет ли соответствующее ведомство при промышленном производстве соблюдать сложную технологию этого сплава.
— Успокойтесь. Параллельно с исследованиями, проходящими здесь, бригада со специальным оборудованием прибыла не только для выплавки сплава, но и для последующей его механической обработки. Производство тампера из материала, приближающегося по твердости к алмазу, поставило некоторые проблемы, но мы их решили.
— Значит, наша работа закончена? — осведомился Делькруа.
— Да, — подтвердил Кемпси с удовлетворением, но с некоторой долей беспокойства. — Скоро наши проблемы закончатся. Но я засну спокойно только после события. И если оно оправдает наши ожидания...
Делькруа оказался достойным преемником Маркуса Фоллса как в мнении Кемпси, так и Джефферсона Райса.
* * *
С момента перевода в лабораторию С-12 Коплан встречался с советским агентом только один раз, чтобы сообщить о новом назначении.
Райс обрадовался этому успеху и, не думая о предыдущих заявлениях, решил его использовать, но Коплан решительно воспротивился.
— Об этом не может быть и речи, — отрезал он. — Вспомните, что сами же мне говорили: передавать фрагментарные сведения, ценность которых станет известна только после взрыва, означает подвергать нас ненужному риску, к тому же меня надежно охраняют... Мне пришлось пойти на настоящие ухищрения, чтобы оторваться от моих телохранителей, прежде чем прийти на встречу. Это не должно повториться.
— Согласен, — сказал Райс. — Но если вас арестуют, когда вы соберете полную информацию, ваше пребывание в Австралии ничего не даст.
— Именно поэтому я не хочу, навлекать на себя подозрения.
— Хорошо! Но я дам вам добрый совет, Делькруа: не промахнитесь. Наши службы тоже следят за вами и не простят неудачи, предупреждаю.
Когда Райс произносил эти слова, у него в глазах зажегся мрачный огонек. Потом он заключил:
— Мы встретимся день в день через неделю после события. Если один из нас не сможет прийти, вступает в силу расписание запасных встреч.
Они расстались довольно холодно. Коплану очень не понравилось предупреждение агента КГБ. Тот явно давал почувствовать, что он пленник безжалостной машины, жестко контролирующей действия всех русских агентов за границей. Если бы Райс знал...
После этой встречи Коплан начал терпеливо собирать и готовить материалы для передачи.
Единственным местом, куда наверняка не сунутся сотрудники контрразведки, была сама лаборатория С-12. Поэтому Коплан спрятал два микрофильма под панель электронного микроскопа.
Микрофильмы были совершенно различными и предназначались двум разным адресатам, а потому спутать их было нельзя.
Когда подошла к концу неделя, предшествующая дню "Д", Рой Чепс и его помощник Вейн достигли пределов усталости. Им до чертиков надоело разрываться между двадцатью разными делами. Значительную часть времени они проводили в полете, летая из Мельбурна в Монтебелло, Вумеру и Аделаиду. Наконец их штаб-квартира была перенесена в этот город — ближе к месту действия.
Однажды вечером, совершенно разбитые, они вернулись в кабинет старшего инспектора и позволили себе небольшой отдых.
— Пусть они взрывают эту штуку и всю планету вместе с ней, если им так хочется, только побыстрее! — раздраженно буркнул Вейн. — Я чувствую, что дошел до ручки.
— А меня убивает чертова засуха, — признался Чепс. — Я хорошо переношу физическое напряжение, но мне нужна вода. К тому же все, с кем мы встречаемся, живут на нервах... Со временем это начинает раздражать.
— У меня такое чувство, что, даже когда японцы высадились во время войны в Новой Гвинее, местные власти волновались куда меньше, чем сейчас, — саркастически добавил Вейн. — Можно подумать, предстоящий взрыв вгоняет всех в дрожь. Вы видели их приготовления?
— Да, некоторые. В Монтебелло построили для испытаний порт. Ящики и понтоны подвезли в рекордный срок.
— Зачем?
— Чтобы взорвать его... Но основные работы разворачиваются на побережье континента. В пяти километрах от точки "О" установлен передовой пост наблюдения. Великолепный бетонный каземат, начиненный измерительными приборами. Дальше построены другие наблюдательные посты, оборудованные камерами, сейсмографами и измерительными приборами всех сортов... Там работает целая армия специалистов.
— А я заметил, что прибыла целая команда ученых, — рассказал Вейн. — Самолет приземлился на военном аэродроме. Едва он остановился, взвод спецназа с автоматами наперевес образовал двойную линию оцепления вокруг самолета: одна цепь лицом к нему, другая спиной. Когда пассажиры, ослепленные прожекторами, вышли, их окружил второй взвод и отвез на виллу возле аэродрома. Она укреплена так, что может выдержать осаду! Освещение снаружи, вокруг пулеметные гнезда, повсюду полицейские в штатском. Вилла скорее напоминает тюрьму, чем резиденцию для особо важных особ. Из района выслали человек десять.
Чепс кивнул.
— На туристов сейчас смотрят косо, — согласился он. — Я бы не посоветовал владельцу яхты совершать круиз вдоль западного побережья... Там такая группировка военных кораблей, какой не собиралось со времени войны в Тихом океане. Полагаю, что эти соединения скоро рассредоточатся, чтобы закрыть доступ в запретную зону торговым судам.
— Бюджет Короны снова затрещит по швам, — пробормотал Вейн, доставая из кармана сигареты. — А потом правительство в Лондоне усилит политику экономии.
— Нам не привыкать, — покорно вздохнул Чепс. — Итак... Что нами сделано в плане превентивных мероприятий?
— Думаю, мы сделали все, что могли. Кое-кого из подозрительных личностей арестовали, других посадили под домашний арест, некоторых мы выслали. Впрочем, попалась только мелочь. Ни одного крупного профессионала.
— Тех мы и не подозреваем, — заявил Чепс с ноткой юмора. — Не надейтесь, что они появятся сейчас. Они «зарылись в песок», но, будьте покойны, остаются на своем посту.
— Вы меня разочаровываете, шеф, — сказал Вейн. — Я имею право пойти спать?
— Еще одну секунду... По «Гоулер Стал» нет ничего нового?
— Нет, ничего особенного. Все спокойно.
— Не доверяйте этому.
— Знаю, знаю, — буркнул Вейн, подавляя зевок, — но не имею возможности предложить каждому работающему там по тысяче фунтов, чтобы проверить его лояльность.
— Разумеется. Идите спать, Вейн. Нам еще несколько недель придется стоять на ушах. Если бы хоть пошел дождь...
ЧАСТЬ II
Глава 1
В назначенный день, за несколько минут до начала отсчета, сэр Киллуэй, Кемпси и другие представители «Гоулер Стал» сидели в помещении, оборудованном под просмотровый зал. Экран заменяла выпуклая телевизионная трубка. Делькруа тоже входил в группу избранных, получивших допуск для наблюдения испытаний.
— Не доверяйте этому.
— Знаю, знаю, — буркнул Вейн, подавляя зевок, — но не имею возможности предложить каждому работающему там по тысяче фунтов, чтобы проверить его лояльность.
— Разумеется. Идите спать, Вейн. Нам еще несколько недель придется стоять на ушах. Если бы хоть пошел дождь...
ЧАСТЬ II
Глава 1
В назначенный день, за несколько минут до начала отсчета, сэр Киллуэй, Кемпси и другие представители «Гоулер Стал» сидели в помещении, оборудованном под просмотровый зал. Экран заменяла выпуклая телевизионная трубка. Делькруа тоже входил в группу избранных, получивших допуск для наблюдения испытаний.
Все присутствующие чувствовали волнение. Через несколько секунд выяснится, займет ли Великобритания лидирующее положение среди ядерных держав, восстановив тем самым свой политический и промышленный статус, так необходимый стране, или скатится в разряд второстепенных государств.
Коплан не разделял настроения соседей. Для него успех испытаний означал начало периода, насыщенного сложностями и опасностями, а неудача принесла бы ему неприятности, но другого рода.
Темнота, помогающая размышлениям, благоприятствовала и тревоге, всегда охватывающей свидетелей ядерного взрыва, сколь опытными они бы ни были.
Вся группа участвовала в подготовке и совершенствовании деталей устройства, каждый внес в общее дело личный вклад. Коллеги ощущали гордость и одновременно горечь от того, что работали над страшным оружием.
На ярком экране появилось изображение, и все присутствующие разом насторожились. Камеру, очевидно, установили на пляже одного из островов архипелага. Она показывала пустынный пейзаж Монтебелло: море на переднем плане, а дальше — берег с какими-то постройками.
Поле обзора камеры пересек быстроходный катер. Он несся вправо, оставляя за собой мощную струю пены. Из громкоговорителя полетели приказы: «Общее предупреждение морским и воздушным патрулям. Эвакуируйте зону три, эвакуируйте зону три...»
Кемпси наклонился к Делькруа и прошептал:
— Будь я на берегу, мне пришлось бы опасаться, как бы результаты не превзошли наши ожидания... Я предпочитаю смотреть отсюда...
— В этой области оптимизм соседствует с неприятным предчувствием.
Безликий голос далекого распорядителя события говорил: "Час "Ч" без трех... Эвакуируйте зону четыре, эвакуируйте зону четыре".
Море было пустынным. На ветру качалась пальма.
Нервничая, некоторые присутствующие закурили. Сэр Киллуэй теребил свои усы ветерана королевской морской пехоты, а Кемпси часто проводил рукой по волосам.
Громкоговоритель вещал:
«Внимание всем... Защитите глаза специальными очками, неукоснительно выполняйте приказы, где бы вы ни находились».
В комнате повисла тяжелая тишина. Изображение на экране стало четче: камера обладала автоматической под-настройкой.
"До часа "Ч" тридцать секунд... Десять... пять... четыре... три... два... один... Ровно!"
Экран заполнила яркая вспышка. Зрители зажмурились, словно испугавшись, что ослепительный свет ворвется через экран телевизора. Но яркость света скоро уменьшилась, а в небо поднялся огромный столб дыма, распускавшийся в гигантский гриб.
Только тогда пришла взрывная волна. Толчок — слабое отражение реального взрыва — сотряс атмосферу помещения.
Изображение на экране заколебалось: почва, на которой находилась автоматическая камера, дрожала от вибраций, продолжавшихся несколько секунд, а адский грохот продолжал заполнять зал. Облако в форме гриба приобретало невероятные завитки...
Словно зачарованные, люди из «Гоулер Стил» не могли отвести взгляд от катаклизма. Потом голос руководителя испытаний произнес с наигранной невозмутимостью:
— Джентльмены, мы победили. Для тех, кто не имеет соответствующего оборудования, сообщаю, что молния, возникшая в результате распада, прежде чем стать шарообразной, приобрела форму буквы "Z"... Согласно первым техническим измерениям, выброс энергии в два раза превысил тот, который можно было ожидать от массы использованного радиоактивного вещества. Спасибо всем!
Оцепенение в аудитории постепенно рассеивалось и уступало место удовлетворению, но никто не выражал энтузиазм открыто, понимая, что это было бы неприлично.
* * *
На следующий день газеты всего мира вышли с сенсационными заголовками. Взрыв на Монтебелло изменил соотношение сил в мировой политике и военном паритете. Его описывали во всех подробностях, заостряя внимание публики на молнии в виде "Z", ставшей символом необыкновенной эффективности бомбы, которой добились британские специалисты. Эта молния занимала умы американских, русских, китайских и французских ученых, не говоря уж о физиках-ядерщиках других стран.
В то утро в Париже Старик купил газету и, как обычно, развернул ее только в своем кабинете.
Едва его взгляд упал на огромные буквы заголовка, он открыл дверь в смежный кабинет.
— Морей!
Тот быстро вошел.
— Вы видели в прессе?..
— Да, конечно.
— Вы регулярно получаете «Канберра таймс»?
— CN-21 ежедневно посылает мне ее авиапочтой.
— Не теряйте из виду рубрику объявлений!
— Не беспокойтесь, я внимательно слежу за ней. Опустив голову, Старик медленно направился к своему столу.
— Да, англичане добились большого успеха, — озабоченно признал он. — Они наберут дипломатический вес.
С отсутствующим видом он принялся набивать трубку. Морей заметил:
— Хорошо, что FX-18 был в первых рядах зрителей...
Директор СВДКР резко засунул табак в головку трубки.
— Да, — согласился он, — это хорошо. Но теперь я жалею, что послал его туда в столь сложной ситуации. После этого успеха британцев роль двойного агента становится крайне опасной. Достаточно одной небольшой ошибки...
Морей, разделявший это мнение, наморщил лоб и, пожав плечами, сказал:
— Доверьтесь ему, он выкрутится. Старик посмотрел ему в глаза.
— Я ему этого очень желаю, Морей, — серьезно сказал он, — но отныне он находится в свободном полете. Я ничем не смогу ему помочь.
* * *
Коплан чувствовал, что двойная маска изнуряет его. Кроме того, он был убежден, что сведения, которыми он располагает, имеют огромное значение. Это усиливало внутреннее напряжение — следовало переслать их в Париж как можно быстрее.
В лаборатории С-12 царило легкое возбуждение. Инженеры и техники вспоминали поздравления и перебирали почетные награды, на которые не поскупилось начальство.
Делькруа старался не выделяться, делая вид, что разделяет эйфорию своих коллег.
Через день после взрыва он привлек общее внимание, объявив веселым голосом:
— Сегодня вечером я приглашаю вас на вечеринку. Отметим годовщину моего вступления в «Гоулер Стал».
Коллеги пожимали ему руку, слегка преувеличивая благодарность, дружески поздравляли его. Франсис уронил авторучку, нагнулся ее подобрать, выпрямляясь, сильно ударился головой об угол стола и потерял сознание.
Очнувшись, он увидел, что лежит на полу, а вокруг с озабоченными лицами стоят коллеги. Затылок щекотала тоненькая струйка крови.
— Надо отнести его в медпункт, — предложил кто-то. Коплан отрицательно покачал головой, встряхнулся и попытался встать. Коллеги поддержали его и, несмотря на его возражения, повели в заводской медпункт.
Врач осмотрел рану. Пока он ощупывал голову раненого, следя за реакциями, у него на лице выразилось неодобрение.
— Сорвана кожа, но кость не задета, — заявил он. — Я дам вам антибиотик, наложу несколько швов и закрою рану пластырем. Если завтра станет хуже, зайдите ко мне. Сделаем рентген.
Полчаса спустя Делькруа вернулся в лабораторию.
Встревоженные сослуживцы стали его расспрашивать, но он успокоил их, и вскоре все вернулись к работе.
Около четырех часов дня электронный микроскоп забарахлил, и Делькруа пришлось снять панель, чтобы выяснить причину поломки. Он без труда нашел непорядок, исправил прибор, а после этого пошел в туалет.
Закрывшись в кабинке, Франсис начал медленно отклеивать ленту пластыря, закрывавшего рану. Она сидела крепко, и нельзя было допустить, чтобы рана снова стала кровоточить. Лицо Коплана дергалось от боли, но миллиметр за миллиметром он сумел приподнять один конец пластыря.
Ему потребовалось около трех минут, чтобы отклеить пластырь наполовину, но этого было недостаточно. Рана сильно болела. Встревожившись, Коплан взглянул на пальцы. Крови не было, и он продолжил свою операцию.
Отклеив большую часть пластыря, он вытер руки платком и достал из кармана два крохотных пакетика размером с почтовую марку. Он осторожно спрятал их между слоями повязки, потом прикрыл пластырем и сильно надавил на его края.
Выйдя из туалета, он вымыл руки и взглянул в зеркало. По внешнему виду повязки нельзя было заметить, что к ней прикасались. Коплан вернулся в лабораторию и сообщил, что этот маленький инцидент не отменяет его приглашение.