Основная тяжесть боевой работы оставалась на советских авиаторах, не знавших ни выходных, ни праздников. За год пребывания в ДРА они успевали налетать 2.5-3 нормы "мирного времени", при этом на отдельных самолетах выполнялось 450-470 вылетов. Рекорд среди истребителей, видимо, принадлежал начштаба 190-го ИАП подполковнику А.А. Почиталкину, успевшему за год работы 563 раза слетать на боевые задания. За 1984 год на ИА приходилось 28% от общего числа БШУ и 6% всех разведрейдов. Интенсивность боевой работы летчиков-истребителей была на треть выше, чем в ИБА и опережала даже штурмовиков, уступая по напряженности только экипажам вертолетов. Со временем еще более возросшая нагрузка заставила комплектовать полки вторым составом летчиков и техников из других частей. Это позволяло приобрести боевой опыт работы большему числу авиаторов и, по возможности, удержать нагрузку на людей в допустимых пределах (хотя и при этом каждый рабочий день, начинавшийся еще до восхода солнца, длился 12-14 часов, а полк успевал "переработать" 15, 20, а то и 30 тонн бомб и "допустимые пределы" сводились к тому, что люди все же не падали от усталости).
Хотя многие вылеты приходилось выполнять на пределе возможности техники, надежность МиГ-21 оказалась весьма высокой. Боеготовые машины в полках составляли 85-90%, и даже по сложным системам навигационному и радиооборудованию - число отказов было небольшим. Нарекания вызывало остекление фонаря, быстро желтевшее и терявшее прозрачность от солнца и пыли (недостаток, унаследованный и МиГ-23). Вездесущая, всепроникающая пыль полностью забивала топливные фильтры и жиклеры уже через 5-7 часов работы, что грозило остановкой двигателя в полете. В летнюю жару садившиеся самолеты встречали с поливальными машинами или просто с ведрами воды, чтобы быстрее охладить перегревшиеся тормоза - иначе давлением могло "разнести" пневматики. Интенсивная эксплуатация все же не могла не сказаться на состоянии техники - из-за недостатка времени регламентные работы выполнялись на скорую руку (привычно записывая "в полном объеме"), ремонтировать и латать самолеты приходилось на месте. После года работы на них накапливались многочисленные дефекты, был полностью "выбит" ресурс, и по возвращении в СССР истребители приходилось отправлять в капитальный ремонт. Подтверждением были и данные отчетности: аварии по небоевым причинам в тяжелых условиях работы не уступали, а часто и превосходили потери от огня противника.
С усилением ПВО моджахедов самолеты все чаще натыкались на зенитный огонь. По сообщениям летчиков, горы буквально искрили "сваркой", особенно возле баз и опорных пунктов, прикрытых 12.7-мм пулеметами ДШК китайского производства и 14.5-мм зенитными горными установками с дальностью поражения до 2000 м. В 1985 году на их долю приходилось 62.5% всех боевых повреждений самолетов. Основными причинами потерь командование ВВС признавало недостатки в планировании операций и недостаточный учет ПВО противника.
Чтобы застать моджахедов врасплох и не дать организовать огонь, предлагалось практиковать атаки со сверхмалых высот (до 50-60 м). Однако эта тактика, выработанная для европейского ТВД, не встретила энтузиазма среди летчиков, так как в условиях сложного рельефа в таких полетах на малой высоте приходилось уменьшать скорость, а при снижении в межгорья велик был риск нарваться на засаду или попасть под огонь сверху. Практичнее стало прокладывание безопасных "обходных" маршрутов, выход к цели с направлений, не прикрытых ПВО, уход на безопасные высоты.
Помимо этого, начали применять "активные меры" - выделять специальные группы для подавления ПВО. Борьба с зенитными средствами оказалась небезопасной - уничтожить позицию можно было только прямым попаданием, иначе на смену "выбитому" расчету тут же приходил следующий, и огонь возобновлялся (иногда один за другим сменялись 2-3 стрелка). Нередко противник оборудовал рядом несколько зенитных точек, разнесенных по высоте, и самолет, атаковавший одну из них, попадал под огонь соседних. Чтобы сократить время пребывания под обстрелом, удар следовало наносить на большой скорости, не ниже 950-1000 км/ч, и для этого чаще всего выделялись истребители, вооруженные НАР или РБК с шариковым или осколочным снаряжением. В МиГ-21, стремительный и меньший, чем Су-17, нелегко было попасть.
При этом тактика истребителей имела свои особенности: для достижения внезапности удар наносился со стороны солнца, слепившего наводчиков, выход из атаки истребители выполняли боевым разворотом с энергичным набором высоты и резким отворотом-"крючком" в сторону; при необходимости выполнялся "звездный налет" ("ромашка"), при котором атаки следовали непрерывно с разных направлений, мешая моджахедам вести прицельный огонь. Иногда выделяли демонстрационное звено, имитировавшее налет и отвлекавшее на себя внимание зенитчиков, в то время как ударная группа выходила в атаку с другой стороны.
Расчисткой местности от очагов зенитного огня сопровождались не только авиационные налеты, но и высадка вертолетных десантов. Так, в упоминавшейся операции, проводившейся в январе 1982 года в районе города Дарзаб (ее целью было уничтожение банд в приграничных с СССР районах), для борьбы с ПВО использовали 12 МиГ-21бис, которые несли РБК-250-275 с осколочной "начинкой". В октябре-ноябре 1985 года в центральных провинциях Каписа, Баглан и Парван авиация нанесла 127 ударов, поддерживая высадку 2190 десантников, занявших ключевые дороги и перевалы.
Опасность подстерегала самолеты и на земле. Несмотря на вертолетные дозоры и огромное количество мин, которыми были нашпигованы подходы к аэродромам, время от времени душманам удавалось накрыть самолетные стоянки минометным или ракетным огнем. Особенно страдала при этом авиация правительственных войск. Охрана у афганцев была поставлена крайне небрежно, и в Шинданде на земле моджахедам удалось уничтожить практически весь полк Ил-28. Доставалось и советским самолетам. В апреле 1984 года при ночном обстреле Баграма мина попала в один из МиГ-21. Из баков превратившегося в факел истребителя хлынул керосин, и пожар тут же охватил всю стоянку. Подбегавшие к пожарищу полуодетые летчики запускали двигатели машин и, не зажигая фар, в кромешной темноте пытались вывести их из огня. Самолеты вокруг спасла обваловка, в которой находились горящие истребители, но от всего звена остались лишь обгорелые хвосты, двигатели да стеклопластиковые конуса на бетоне.
Для защиты аэродромов их наземную охрану усилили и довели до четырех батальонов, располагавших 50-70 бронемашинами. По периметру стоянок были оборудованы многочисленные посты и огневые точки, основой которых становились изувеченные в боях БТР и БМП, врытые в землю и заваленные металлоломом и камнями.
Опробовали и систему предупреждения, прозванную "чертовым глазом", состоявшую из установленных вокруг аэродромов датчиков, реагирующих на тепло и металл (их сигнал означал приближение в ночной тьме людей с оружием).
В июле 1984 года МиГ-21бис в ВВС 40А сменили более современные истребители МиГ-23МЛ с двигателями Р-35-300 с тягой на форсаже 13000 кгс и новым прицельным оборудованием. От прежних моделей "эмэловские" МиГ-23 отличались большей тяговооруженностью, лучшей маневренностью, скороподъемностью и высотностью - качествами, незаменимыми на афганских аэродромах. "Двадцать третьи" окрестили "грифами", а небольшой по сравнению с ними МиГ-21 прозвали "веселым".
Направлявшиеся в Афганистан МиГ-23МЛ, МЛА и МЛД (со временем к стандарту последнего с установкой "зуба" на центроплане, повышавшего маневренность и устойчивость на больших углах атаки, было приведено большинство машин) проходили доработку системы запуска двигателя, повышавшую надежность работы в жарком климате и оборудовались блоками отстрела тепловых ловушек ВП-50-60 для защиты от ПЗРК. Установленные на центроплане блоки вмещали 60 мощных инфракрасных патронов ЛО-43, каждый из которых нес полуторакилограммовый заряд термитной смеси с температурой горения 2000-2200ЬС. Автомат выброса ловушек включался летчиком при боевом заходе (запаса патронов хватало на 5-7 атак) и при взлете-посадке. На малых высотах вблизи аэродрома предписывалось отстрел прекращать - потушить упавшую на землю ловушку было невозможно. Однако, не желая рисковать, летчики продолжали пускать "фейерверк" до самой земли, и окрестности аэродромов постепенно покрылись выжженными черными проплешинами. Не обошлось и без инцидентов - в Кабуле весной 1986 года упавшие ЛО-43 сожгли постройки английского посольства, а в октябре 1988 года в Баграме истребители "уронили" ловушку на штабель таких же патронов, что на несколько часов заставило прекратить полеты - по всему аэродрому метались сотни огненных шаров, жертвой которых и стал аварийный Су-25, оказавшийся неподалеку. В комплекс доработки вошли и еще 16 патронов в специально переоборудованном пилоне подфюзеляжного бака, отстреливавшиеся после его сброса (однажды эти "аварийные" ловушки из-за несработавшей блокировки прошли прямо сквозь дюраль бака, к счастью, не приведя к взрыву").
Увеличенная боевая нагрузка МиГ-23МЛД позволила им освоить новые "профессии", в том числе и минирование с воздуха, широко использовашееся для блокирования базовых районов и путей передвижения моджахедов, особенно в приграничной полосе. На МиГ-23МЛД подвешивались 2-4 универсальных контейнера малогабаритных грузов (КМГ-У), из которых мины и небольшие осколочные бомбы разбрасывались с высот 600-1000 м на скоростях 900-1200 км/ч. МиГ-23МЛД мог нести и более мощные, чем МиГ-21, блоки неуправляемых ракет Б-8. Нашли применение и многозамковые держатели МБД2-67у, с которыми истребители могли нести по 10 "соток".
Боевой опыт дорого обходился летчикам. 27 декабря 1985 года на аэродром не вернулся старший штурман 655-го полка А. Левченко, атаковавший цели вблизи Джабаль-Уссарадж. В ущелье он наткнулся на очередь замаскированной зенитки. Ведомый ясно видел разрывы, поразившие кабину и борт самолета командира, который, не выйдя из пикирования, врезался в огневую точку. В апреле 1987 года огнем с земли был подбит Миг-23МЛД командира 190-го полка Л. Фурсы, летчик пытался тянуть его домой, но был вынужден катапультироваться над горами.
С появлением у противника ПЗРК опасность для авиации многократно возросла. Поначалу летчиков выручала неопытность моджахедов - бывали случаи, когда стрелки забывали подключить источники питания (у наиболее властных командиров промахнувшийся при этом лишался головы), - но освоение нового оружия проходило быстро. Компактный и простой в обращении ПЗРК позволял душманам организовывать засады на маршрутах полетов и вблизи аэродромов. Чтобы обезопасить самолеты на взлете и посадке, когда скорость и высота недостаточны для выполнения противоракетного маневра, было организовано вертолетное патрулирование в радиусе 3-4 км вокруг аэродрома. Отличить стрелка со "Стингером" от мирного крестьянина с воздуха почти невозможно и, несмотря на действовавший с 1981 года приказ, категорически запрещавший атаки неопознанных целей, огонь на поражение открывали по любому подозрительному, появлявшемуся в "запретной зоне". Прочесывание окрестностей не прекращали и ночью, ведя поиск с помощью САБ и приборов ночного видения. Ради уменьшения опасности, летчикам пришлось освоить почти акробатические приемы. Так, "набор высоты с большими градиентами" позволял выйти на безопасный эшелон, оставаясь под прикрытием круживших вертолетов. Сразу после отрыва самолет ложился в крутую восходящую спираль с креном и тангажом до 30Ь и в таком положении "ввинчивался" в небо. Посадка выполнялась без обычной "коробочки" вокруг аэродрома и требовала ювелирного расчета, особенно при возвращении с задания группы. Выйдя на аэродром, группа распускалась, доворачивая на посадочный курс и начиная снижение с безопасных 3500 м. Для торможения выпускали закрылки, щитки и шасси и один за другим неслись вниз в крутом снижении, быстро теряя высоту с предельно короткими интервалами между машинами. Глиссада при этом сжималась до предела - над ближним приводом проходили на 600 м, убирая обороты двигателя до "малого газа". Выравнивание летчики выполняли уже над краем ВПП и, не останавливаясь после пробега, освобождали полосу для садившихся следом машин, шедших в нескольких сотнях метров. Посадка эскадрильи занимала считанные минуты. Сторонние наблюдатели замирали от этого впечатляющего зрелища, а в кабинах МиГов беспрерывно надрывалась сигнализация, предупреждавшая о приближении критических режимов полета. Ценой снижения боевых потерь при таких посадках стала возросшая аварийность - из-за сложности маневра и большой посадочной скорости самолеты нередко не вписывались в створ полосы, вылетали за ее пределы, "разувались" на пробеге и получали повреждения. Только осенью-зимой 1987 года на посадке "подломали" три истребителя 168-го ИАП, один из которых замполит полка М. Провоторов "приложил" о землю до начала ВПП, снеся о ее порог ПТБ и ракеты, а два других сошлись, догнав друг друга на полосе, причем консолью соседа с одного сшибло фонарь и разрубило форкиль.
В конце 1986 года у моджахедов появились новые американские ПЗРК "Стингер", позволявшие поражать цели на высоте до 3500 м. Их массовое применение (а по американским данным, в Афганистан попали около 1000 "Стингеров") заставило серьезно изменить тактику. В борьбе с ПВО уничтожить все "отдельно стоящие цели" - стрелков с ПЗРК - было нереально, и решением проблемы стало нанесение ударов с больших высот. Истребители практически перестали применять ракетное и пушечное вооружение (при возросших дистанциях стрельбы огонь становился неточным из-за большого рассеивания снарядов) и почти полностью перешли на бомбы, выгодно отличавшиеся большой мощностью и простотой применения.
Противник в этой борьбе не оставался в долгу, проявляя изобретательность и изощренность. Весной 1987 года в грузе одного из караванов помимо оружия и боеприпасов обнаружили кислородные баллоны и маски - с их помощью моджахеды Ахмад Шаха (кстати, инженера по образованию) собирались поднять "потолок" своих зенитных средств, устраивая засады на вершинах горных пиков.
С больших высот обнаружить противника стало нелегко. Целеуказанием занимались пилоты с солидным боевым стажем, хорошо знавшие местность. Обычно для выполнения этих задач привлекались МиГ-23, на большой скорости выходившие к объекту атаки и обозначавшие его осветительными или дымовыми бомбами. Султан дыма становился ориентиром для пилотов основной группы, наносивших удар с безопасной высоты. Как вспоминал майор М. Огерь, "в феврале 1988 года мы вылетели эскадрильей поддержать блокированных на окраине кишлака у Гардеза десантников. Кишлак оказался большим, дувалы сплошь занимали долину, и где внизу идет бой, не то что разобрать где свои и чужие, - мы никак не могли. Ведущий Толя Язон хотел было "отметиться" бомбой прямо по кишлаку, чтобы снизу подсказали, в какой стороне от разрыва наши залегли. Но тут кого-то осенило, и по радио прокричали, что между ними и "духами" горит автобус. Полосу гари от коптивших покрышек увидели, прикинули что к чему и аккуратно положили бомбы, стеной разрывов накрыв "духов".
Истребители принимали участие в массированных налетах, которыми сопровождалось уничтожение опорных пунктов моджахедов. В феврале апреле 1986 года в ходе операции по разгрому "Волчьей ямы" - базы Джавара под Хостом, имевшей три линии обороны, 49 складов с оружием, свои учебный центр и патронный завод, истребители действовали в составе смешанных авиагрупп, в которых на задание уходили 8-16 Су-17, 12-18 МиГ-23 и 12-18 Су-25. На разгромленной базе были уничтожены 252 огневые позиции и более 2000 оборонявшихся. Успех однако был далеко не полным - почти все запасы с базы противник успел вывезти, а с отходом войск вновь занял Джавару.
Инциденты, начавшиеся на границе с Пакистаном, прибавили работы истребителям. Исламабад уже не ограничивался обучением и снабжением афганской оппозиции, а пакистанская армия сама начала втягиваться в войну, оказывая моджахедам поддержку, прежде всего в борьбе с авиацией - самым грозным противником.
Не ограничиваясь охраной воздушного пространства, пакистанские летчики со своей стороны атаковали ракетами появлявшиеся вблизи границы советские и афганские самолеты (досягаемости "Сайдвиндеров" для этого хватало). Зная, что советские летчики связаны приказом не входить в десятикилометровую приграничную зону и не пускать ракеты в сторону границы, избегая "провокаций", пакистанцы чувствовали свою безнаказанность и все чаще стали залетать на территорию Афганистана. И тут уже они не могли не встретиться с МиГами.
Для прикрытия ударных групп выделялась пара или звено МиГ-23МЛД, патрулировавшие воздушное пространство в районе налета. Их вооружение составляли две ракеты средней дальности Р-24Р/Т и 2-4 ракеты ближнего боя Р-60. Для увеличения продолжительности полета под фюзеляж подвешивали дополнительный бак емкостью 800 литров. При нанесении массированных ударов, проводившихся силами нескольких полков с аэродромов ТуркВО (их приходилось встречать у границы и сопровождать к месту атаки), МиГ-23 несли еще два бака под крылом.
Поиск противника истребители вели самостоятельно с помощью бортового радиолокационного прицела "Сапфир-23МЛ" с дальностью обнаружения целей 70 км и теплопеленгатора ТП-23М. Обходиться без традиционного для ИА наведения с земли заставляло отсутствие в ДРА единой сети РЛС и пунктов управления, контролирующих воздушное пространство, а окруженные горами аэродромные РЛС имели небольшой радиус действия. Авиацию, работавшую в северных провинциях ДРА, прикрывали МиГ-21бис и МиГ-23 из Кокаиды и Мары. В 1988 году эпизодически сопровождение осуществляли МиГ-29, осваивавшиеся летчиками САВО (иногда "по старой памяти" на новых МиГах проводили учебное бомбометание по знакомым целям "за речкой").
Истребители охраняли также вертолетные десанты и вели патрулирование границ. Кроме того, на каждом аэродроме выделялось вооруженное ракетами дежурное звено МиГ-23МЛД. Его летчики не оставались без работы - они поднимались в воздух для усиления истребительного прикрытия при появлении у границы пакистанских самолетов и были "на подхвате" при разного рода внеплановых ситуациях. Во время визита Э. Шеварднадзе в Кабул в январе 1989 года в небе над городом кружили дежурные МиГи из Баграма, а для защиты министерского Ту-154 от "Стингеров" от самой границы "тропили дорогу" САБами. Прикрывая перелет, истребители в эту ночь сделали 12 вылетов, а больше всех потрудился В. Магдалюк, приземлявшийся только затем, чтобы сменить самолет на заправленный и снаряженный.