Люси сжала кулаки, теперь ее интересовало единственное:
— А этот Шимо еще жив?
— Судя по последним новостям, да.
Они вошли в дом и через высокую боковую дверь проникли в помещение, некогда бывшее, скорее всего, гостиной, хотя тут не сохранилось ни единой безделушки, ни единой рамки с фотографией. В этой комнате, где царил полумрак, собрались призраки мебели, стояли кресла в изорванных и пропыленных насквозь чехлах, от сырости, проникавшей во все щели, перекосились и покоробились все деревянные детали, опустевшие ящики когда-то выдвинули до отказа, да так и забыли, дверцы шкафов тоже оставили распахнутыми.
— Думаю, каждый из жителей Вемара хоть раз да зашел в этот дом. Из любопытства — вы же знаете людей…
— Им бы только взять что плохо лежит, — ответил Шарко.
— Ну да…
Ив Ленуар подошел к еле живому столу, сдул с него пыль, положил на столешницу свою трость и коричневую сумку, из которой вынул DVD.
— Если вы не возражаете, мне хотелось бы для начала услышать, могу ли я забрать себе этот ценнейший фильм и показать его на собраниях различных антропологических обществ и фондов, особенно — бразильских и венесуэльских.
Шарко понял маневр симпатичного антрополога: тот предложил им экскурсию в мир Наполеона Шимо, но намеревался получить за это некую компенсацию. Комиссар решил принять условия игры:
— Конечно, в свое время вы получите фильм, причем в эксклюзивное пользование. — Он заметил, как на мгновение осветились радостью глаза антрополога. — Но очень вас прошу, пока не закончится расследование, воздержаться от огласки каких бы то ни было сведений.
Ученый в знак согласия кивнул и протянул комиссару диск.
— Да-да, конечно. Но позвольте мне тогда другой вопрос: мне хотелось бы понять, каким образом вы раздобыли этот исключительно интересный и исключительный по своей жестокости документ. Каково происхождение фильма? Кто вам дал его?
Шарко вздохнул и, в то время как Люси осматривала комнату, вкратце познакомил антрополога с основными линиями расследования. Ленуар никогда не слышал ни о Стефане Тернэ, ни о Еве Лутц, ни о «Фениксе».
— А теперь мы, в свою очередь, хотели бы задать вам несколько вопросов, — вмешалась Люси, вернувшись к мужчинам после обхода помещения. — И на самом деле больше всего нам хотелось бы узнать все о Наполеоне Шимо и открытом им племени.
Дождь, судя по звуку, полил еще сильнее, голоса в почти пустом доме звучали гулко. Ив Ленуар отвернулся к окну и несколько секунд не отвечал, глядя в небо.
— Племя, которое вас интересует, называется уруру, — сказал он наконец. — Амазонское племя, которое до сегодняшнего дня остается одним из самых малоизученных.
Антрополог вынул из сумки книгу и географическую карту, но карту сразу же засунул обратно. Книга была довольно толстая, ветхая, в ссохшейся, покореженной обложке с именем автора: Наполеон Шимо.
— Наполеон Шимо… — прошептал Ленуар, произнося имя и фамилию коллеги, как произносят богохульство. Тем не менее он вынул из книги и показал Шарко лежавшую между страницами цветную фотографию: — Вот один из редких снимков Шимо, их мало сохранилось. Эта фотография сделана в джунглях год назад исподтишка — телеобъективом. Шимо, как уже сказано, был тем французским антропологом, который в шестьдесят четвертом году открыл племя уруру в одном из самых отдаленных и неисследованных районов Амазонии. В то время, в самые черные для Бразилии дни,[20] Шимо было всего двадцать три года. Юноша решил пойти по стопам отца, Артюра Шимо, одного из самых великих исследователей минувшего века, но и одной из самых неоднозначных личностей. Между двумя экспедициями Артюр обычно возвращался сюда, в Вемар, я думаю, что в таком простом тихом местечке он отдыхал от экзотики, с которой имел дело всю жизнь.
Комиссар всматривался в фотографию. Наполеон Шимо не смотрел в объектив. Он стоял на берегу ручья или речки, одетый в военную форму защитного цвета. Несмотря на то что ему было уже далеко за шестьдесят, волосы его остались черными, а лицо казалось тонким и гладким, будто выточенным из стали. Шарко смотрел на снимок и чувствовал, что ему становится не по себе, но пока не понимал почему. Шимо, которому сейчас уже исполнилось шестьдесят девять лет, выглядел лет на десять моложе, и во взгляде его читалось что-то нехорошее, а что — в этом комиссар опять-таки еще не разобрался.
Ленуар продолжал рассказ, и сейчас в голосе его звучало нечто вроде сочувствия и, во всяком случае, уважение:
— Артюр Шимо, отец Наполеона, прекрасно знал Амазонию. Он был одним из главных актеров на политической сцене в северных штатах Бразилии, и ему была обеспечена поддержка многих: от золотодобытчиков, владельцев золотых рудников, до главных противников того, чтобы туземное население получило гражданские права. Артюр Шимо трагически погиб в Венесуэле в шестьдесят третьем году, то есть за год до того, как его сын открыл племя уруру, и Наполеон унаследовал от него огромное состояние. — Антрополог снова взял в руки книгу, но, обратив внимание собеседника на название работы, вернул. — Видите, как называется книга? «Как я открыл племя уруру — дикое и кровожадное». На ее страницах он рассказывал о своей невероятной экспедиции, о том, как не раз был на краю гибели, об ужасе, который испытал, впервые увидев тех, кого назвал «последней группой выживших родом из каменного века». Он недвусмысленно говорил о том, что для этого народа, являющего собой живую реликвию доисторической цивилизации, характерна неслыханная жестокость. Он пишет так, я цитирую: «Передо мной встала картина совершенно немыслимая: картина того, как выглядела жизнь в течение большого периода истории первобытного общества».
Казалось, Ленуар знает книгу наизусть. Шарко перелистал несколько страниц и остановился на черно-белой фотографии совершенно голого индейца. Толстогубый великан с воинственным взглядом смотрел в объектив — так, будто хотел сожрать его.
Антрополог пояснил:
— У индейцев уруру светлая кожа и светло-карие глаза, Шимо называл их «белыми индейцами». Он даже привез сюда в шестьдесят пятом году фрагменты скелета одного из них, видя в этом скелете «европеоидные» черты.
— То есть уруру когда-то пришли в Бразилию из Европы?
— Как и все американские индейцы. Они ведут происхождение от первых охотников времен палеолита, переплывших Берингов пролив по крайней мере двадцать пять тысяч лет назад. Но уруру — единственное племя, оставшееся чрезвычайно близким кроманьонцам как с точки зрения морфологии, так и с точки зрения культуры.
Комиссар протянул книгу Люси. Они молча обменялись взглядами, в которых сквозила тревога. В голове у обоих вертелась одна и та же мысль: что же все-таки за необъяснимая нить связывает кроманьонцев, уруру, Царно и Ламбера? Связь времен? Цепь времен?
А Ленуар продолжал объяснять, но теперь он уже не мог устоять на месте и, опираясь на трость, зашагал по комнате: до лестницы и обратно, до лестницы и обратно.
— В своей работе Наполеон Шимо отнюдь не проявил к племени уруру снисходительности. Он характеризовал их как невероятно кровожадный народ, как орду убийц, постоянно развязывающих межплеменные войны. Судя по его описаниям, индейцы племени уруру были в большинстве молоды, сильны и агрессивны. Совершенно варварские ритуалы, которые практиковались в племени, обязательно включали в себя ужасную смерть. Шимо чрезвычайно выразительно описывает их необыкновенную жестокость, весьма древние, примитивные способы, какими они убивали сородичей или соперников, причем убивали с самых юных лет. А если вы взглянете на фотографии, вы увидите, что использовали они при этом деревянное или каменное оружие: в шестьдесят пятом году для них еще не наступил железный век!
Шарко, который все еще листал книгу, вдруг остановился и показал пальцем на один из снимков:
— Посмотри, посмотри, Люси! Тут четверо индейцев уруру с каменными топорами! Посмотри, в какой руке они держат оружие!
Люси подошла ближе, но ответила, еще не взглянув на фотографию:
— Их четверо, и у троих топор в левой руке, так? А Шимо что-нибудь говорил об этой особенности индейцев уруру?
Антрополог тоже подошел и всмотрелся в фотографию так, словно видел ее впервые:
— Трое левшей? А ведь вы правы! Нет, он об этом не упоминал, хотя это и любопытно, что левши в племени столь многочисленны.
Ленуар жестом пригласил полицейских следовать за собой — вверх по лестнице… Ступеньки поскрипывали, казалось, они силой вторгаются в чужую тишину, в чужое личное пространство. Ученый включил карманный фонарик. На стенах высветились сердечки с надписями типа «Марк + Каролина» — по-видимому, результат деятельности местной молодежи. Антрополог привел их в небольшую комнатку, окно которой выходило в поля. На полу, рядом с продавленной кроватной сеткой, валялся матрас.
— Здесь Наполеон Шимо вырос, а растила его мать.
Да, когда-то это была детская: на стенах еще сохранились обрывки выцветших обоев с корабликами и пальмами — прообраз будущих путешествий.
— В своей книге Наполеон Шимо проводит параллель между структурой племени уруру и структурой стай некоторых приматов. Так же как стаи бабуинов, деревни уруру делились пополам, как только становились слишком большими. Вообще, по словам Шимо, дикари были очень похожи на этих обезьян: вопиющая аморальность амазонских приматов полностью соответствует «идеологии» племени уруру, главное в которой — убийства и кровавые ритуалы.
— Где он сейчас? — спросила Люси. — Я имею в виду Наполеона Шимо. Где он сейчас?
— Погодите, я скажу об этом позже, сначала договорю о том, с чего начал. В шестьдесят четвертом — шестьдесят пятом годах Наполеон много путешествовал, много рассказывал о своих открытиях и о книге, которую пишет. Он выступал в университетах, в исследовательских институтах, показывал там фотографии и собранные материалы. И очень многие ученые заинтересовались его открытиями.
— Ученые? Почему?
— Потому что «ценность» любого племени зависит от степени его удаленности и изолированности от мира. Чем дальше от нас те или иные индейцы, чем труднее до них добраться, тем ценнее любые сведения о них. А для биологов и генетиков пробирка с кровью представителей такого племени дороже золота, ведь она дает возможность получить образцы уникальной ДНК, ДНК доисторической эпохи, понимаете?
— Прекрасно понимаю.
— Но как бы широко ни популяризировал Наполеон Шимо в мире свою книгу, сколько бы ни рассказывал о своих путешествиях, он ни разу не назвал точно места, где живут амазонские уруру, и сделал это затем, чтобы никто не смог «украсть» у него «его» народ. Только он сам и его команда, собранная из маргиналов, из золотоискателей и прочих, команда, которую он тщательно оберегал от любых контактов с внешним миром, знали, где искать следы уруру… А в шестьдесят шестом Шимо внезапно исчез из цивилизованного мира, хотя, по словам местных жителей, время от времени приезжал в этот дом на несколько дней.
— А ведь этим годом датируется фильм, — заметила Люси.
Ив Ленуар кивнул, лицо его было очень серьезным.
— Известно, что все эти годы Наполеон жил в самой большой из деревень племени уруру и, совершенно очевидно, был там кем-то вроде царька, то есть возглавлял племя. Вы наверняка знаете, что сегодня на нашей планете не осталось, пожалуй, ни одного неизвестного квадратного километра земли. Огромные средства вкладываются в аэросъемки — с самолетов, со спутников, в организацию все более эффективных экспедиций. Сегодня уже известно, где живут уруру, в смысле — географические координаты известны: они населяют верховья Рио-Негро, и в общем-то до них можно было бы относительно легко добраться. Но уруру остаются одним из шестидесяти индейских племен, которые не имеют никаких контактов с внешним миром. Даже самые смелые авантюристы долгое время опасались жестокости этого народа, так ярко описанной Шимо в его книге. Тем не менее страсть к путешествиям иногда побеждала, и количество экспедиций год от года росло. Однако те, кто отваживался пробраться в эти края, чтобы сделать попытку изучить уруру, были оттуда изгнаны самым решительным образом и с более чем ясным советом Наполеона Шимо: никогда сюда не возвращайтесь!
Каждое слово антрополога впивалось в мозг его собеседников, как пропитанная ядом стрела. Народ, который он описывает, ужасен, место, где живет это племя, судя по всему, напоминает ад, но Люси была убеждена, что Еве Лутц удалось-таки встретиться с Шимо, и именно к нему она собиралась вернуться.
Ленуар нарушил тишину, постучав по стене тростью. На пол посыпались кусочки штукатурки.
— Нам, антропологам, всегда было особенно интересно, как Шимо удалось не просто хорошо интегрироваться в это племя, но к тому же еще и взобраться на самую верхушку иерархической лестницы и диктовать индейцам свои законы. Ваш фильм помог мне найти ответ, именно потому эта видеозапись настолько важна. Отныне нет никаких сомнений в том, что Шимо в шестьдесят шестом году вернулся в племя с вирусом кори в багаже.
Довольно долго в комнате не было слышно ничего, кроме воя ветра и шума дождя. Потом потрясенный Шарко заговорил:
— Вы хотите сказать, что он сознательно привез индейцам в пробирке… или в чем там еще… нечто, чем можно было истребить некоторых уруру?
— Именно это и хочу сказать. У первобытных народов свои верования, свои боги, своя магия. Антрополог, в руках у которого было подобное оружие, предстал перед ними как существо, способное истреблять, даже не дотронувшись до смертника. Бог, дьявол, колдун… И уруру, осознав это, стали обожествлять его в той же мере, в какой боялись.
— Чудовищно… — прошептала Люси.
— Потому и необходимо показать этот фильм во всех антропологических сообществах. Люди должны знать — чтобы реагировать. На сегодняшний день ни одно государственное учреждение, ни одна общественная организация понятия не имеют о том, как вписывается судьба индейцев племени уруру в общую картину жизни амазонских индейцев. И никто из ученых не решается к ним приблизиться.
— Конечно, все это чудовищно, но это не объясняет надписи на этикетке кассеты: «Феникс номер один», — отметил Шарко. — На мой взгляд, операция под названием «Феникс» должна была подразумевать нечто еще более ужасное, она должна была быть куда масштабнее. Заражение индейцев корью было всего лишь началом чего-то, какого-то процесса…
Люси подхватила:
— Наполеона Шимо не раз видели в восемьдесят четвертом и восемьдесят пятом годах во Франции, в Венсене, вместе с каким-то человеком. Эти двое встречались с известным акушером-гинекологом и передавали ему кассеты такого же рода. Вы что-нибудь об этом знаете?
Антрополог немножко подумал, потом ответил:
— Шимо время от времени выбирался из джунглей. Его видели в Бразилии, в Венесуэле, в Колумбии и здесь тоже, причем довольно часто. В том, что он сохранял отношения с Францией, никто никогда не сомневался. В шестьдесят седьмом году Наполеон был задержан в Венесуэле с большим количеством пробирок, явно французских, и пробирки эти он намерен был использовать, чтобы собирать образцы крови индейцев уруру. У него не было никакого разрешения на эти действия, никаких документов, ему никто не поручал вести научную работу подобного рода. Он заявил тогда, что хотел взять кровь у своих индейцев, чтобы помочь им: дескать, произведя анализ их крови, можно было бы изучить разные формы малярии, бытующие в регионе. История с пробирками наделала тогда много шума, но Шимо выкрутился — наверняка только за счет того, что знал, сколько кому дать, ну и благодаря уважению, которое завоевал в Латинской Америке его отец.
Люси ходила взад-вперед по комнате. В 1966 году Наполеон Шимо покинул цивилизованный мир, в том же году был снят фильм, в следующем — его задержали с пробирками… Стефан Тернэ не мог быть замешан в те дела: незадолго до этого он вернулся из Алжира, чтобы сделать медицинскую карьеру, и был никому еще не известным акушером-гинекологом. В какое сомнительное предприятие ввязался Наполеон Шимо, поселившись в амазонских джунглях? Кто помогал ему? Кто снабдил его вирусом кори? И кто намеревался сделать анализ крови индейцев племени уруру? Ученый-эпидемиолог? Биолог? Генетик?
В любом случае это был второй человек с ипподрома.
Трем людям была известна тайна «Феникса». Акушеру Тернэ… Антропологу Шимо… И неизвестному ученому…
— Известно, в какой лаборатории Шимо получил пробирки? — нервно спросила Люси.
— Понятия не имею. Самолет с этим грузом вылетел из Франции, вот и вся информация. Он совершенно точно сотрудничал с какой-то лабораторией, но он — тоже совершенно точно — умеет хранить секреты.
Люси оперлась на подоконник. Дождь стучал в стекло у нее за спиной — как будто ребенок просился в комнату. Она вздохнула:
— Один раз Шимо почти что влип, но, само собой разумеется, намерений своих не оставил, наоборот, продолжал то, что начал. А зачем он все время возвращался в этот дом, что тут делал?
— И этого я тоже не знаю. Знаю только, что после покушения на убийство он больше ни разу здесь не появлялся: окончательно пропал в джунглях.
— Покушения на убийство? Что еще за покушение?
— Об этом писали в одной газете… ммм… да, кажется, в две тысячи четвертом году. Я тогда сильно интересовался этим делом, потому что следил за карьерой Шимо. Наполеона хотели ударить ножом вот сюда, — он показал на себе, ткнув пальцем в область левого паха, но в ту ночь с Шимо была проститутка, она проснулась и увидела убийцу. Это и спасло ему жизнь: левая подвздошная артерия была только чуть-чуть задета. Убийца, правда, смылся, — но Шимо необычайно повезло, он выбрался из этой истории с минимальной потерей крови.