Крупные военные столкновения ариев с египтянами в XIII–XII вв. до н. э. древние писатели представляли как войны фараона со скифами (!). Так, Геродот сообщает, что на скифов ходил некогда воевать «фараон Сезострис». Павел Оросий утверждал, что на Скифию нападал «фараон Весоз». Это имена собирательные. В противовес этим двум авторам, Корнелий Тацит правильно называет имя фараона, одержавшего победу над «скифами». Согласно ему, «царь Рамзес овладел Ливией, Эфиопией, странами мидян, персов и бактрийцев, а также Скифией». Под Скифией здесь, очевидно, следует понимать те ближневосточные и средиземноморские области, которые находились до того под контролем ариев. Египтяне вытеснили арийские племена из сопредельных им земель, но до Северного Причерноморья они никогда не доходили. Попросту античные историки связывали подвиги арийских племен с деяниями современных им скифов.
Итак, арии проникли в III–II тыс. до н. э. в Переднюю Азию и Средиземноморье и создали здесь свои государства — Русену (Ханаан), Арсаву и Митанни. Один из основных путей проникновения ариев из Европы в Азию проходил непосредственно через Трою. Во всех археологических слоях Трои обнаружено огромное количество изображений свастики — наиболее известного и популярного символа арийского мира. И надо окончательно признать и свыкнуться с мыслью, что предки русских проживали в Трое и стали последними ее защитниками.
Глава 8. Страна Арсава: между греками и хеттами
Середина XV в. до н. э. обозначает время начала греческой экспансии на побережье Малой Азии. Местом их сосредоточения и основной базой стал город Милет. Основанный выходцами с Крита, он почти сразу же после занятия критской столицы Кносса греками-ахейцами в 1450–1440 гг. до н. э. был включен в сферу их влияния. В это время город интенсивно перестраивается, воздвигается крепость, храм Афины, появляются характерные для Греции дома с большим центральным залом — мегароном, а также типично ахейское скальное захоронение в каменных камерах. Микенские захоронения (Микены — город на северо-востоке Пелопоннеса, столица ахейского мира) обнаружены и в ряде городов западного побережья Малой Азии. Приблизительно тогда же на Родосе и близлежащих к Анатолии островах гибнут минойские поселения (по имени царя Миноса — легендарного правителя Крита) и утверждаются микенские пришельцы. Захватив Крит, ахейцы сразу же распространили свою экспансию на связанные с «царством Миноса» восточноэгейские острова и прибрежные города, прежде всего Милет, а далее, в течение столетия, утвердились в ряде пунктов на островах и даже некоторых прибрежных территориях. К середине XIV в. до н. э. по обе стороны Эгеиды звучала греческая речь, а в Анатолии укоренилась греческая культура и ахейский стиль жизни, включая местное производство микенской посуды.
В слоях Трои VI — Трои VIIб1, начиная с XVI в. до н. э., прослеживается множество микенских сосудов, что определенно говорит о тесных связях Троады в течение почти 250 лет с ахейским миром. Однако в близлежащих к Трое областях до настоящего времени никаких микенских изделий не обнаружено. В связи с этим можно утверждать, что для греков XV–XIV вв. до н. э. Троя представлялась цветущим городом, значительно удаленным от зоны их непосредственного влияния на юге Эгейской Анатолии, располагавшейся вблизи Милета. Завоевание Троады было их многолетней мечтой, но по сравнению с хеттами и Арсавой они представляли пока весьма незначительную силу. С другой стороны, греки пытались использовать разногласия, существовавшие между двумя сильнейшими государствами в Малой Азии. Их появление в юго-западной части полуострова было, в частности, чрезвычайно выгодно хеттам, поскольку, опираясь на пришлых ахейцев, можно было постоянно сеять смуту на южных границах Арсавы и препятствовать ее контактам с Митанни.
Греческие архивные документы, выполненные линейным письмом Б, также подтверждают широчайшие контакты Микенской Греции с районами Передней Азии, проявляющиеся не только в многочисленных заимствованиях культурных терминов, но и в известных случаях проживания в греческих городах Пелопоннеса и Крита людей с азиатскими именами. В серии табличек с текстами линейного письма рассказывается о грабительских военных операциях на востоке Эгеиды. Там же есть упоминания о женщинах-рабынях (обычно в количестве одного-двух десятков вместе с множеством детей обоего пола), вывезенных в результате пиратских рейдов из различных малоазийских городов и соседствующих с побережьем островов. Эти факты перекликаются с текстом «Илиады», где Ахилл, повествуя о своем походе на Лирнесс, город на юге Троады, замечает: «… я его разрушил… а женщин-пленниц угнал, лишив свободы».
В хеттских документах малоазийские города и близлежащие к полуострову острова, контролировавшиеся ахейцами, фигурируют под общим названием Аххиява. Правитель Аххиявы наряду с царями хеттов и стран Арсавы непосредственно влиял на политическую ситуацию в Анатолии. Арсава (Арзава, Арцава) была непримиримым противником Хеттского царства. К собственно самой Арсаве с разных сторон примыкали несколько мелких государств, из которых три — Мира, Капалла и Страна реки Сеха — с конца XIV в. до н. э. включались в хеттских текстах в собирательное понятие «стран Арсавы». Арсава (в узком смысле) на западе и юго-западе была ограничена морем. Страны-союзники примыкали к ней с севера, причем Страна реки Сеха локализовалась западнее и, видимо, ближе к морю, а Капалла и Мира восточнее, в глубине материка. Столица Арсавы город Апаса отождествляется с античным Эфесом. Названия Капалла, Мира и Эфес соотносятся с именами Великих богинь — Купалы, Марии и Яви. Особое почитание Великой Богини — отличительная черта троянцев и их союзников. Имя третьей страны, входившей в состав стран Арсавы, связано с названием реки. Словосочетание «Сех-река» по-гречески передается как «Сех-меандр» и напоминает нам о гомеровском Скамандре. Так неожиданно мы получаем еще одно подтверждение историчности сведений «Илиады».
В конце XV в. до н. э. племена касков с севера и воины Арсавы с запада и северо-запада, объединив свои усилия, предприняли сокрушительный натиск на контролировавшиеся хеттами внутренние районы Анатолии. Кто же эти загадочные каски? Историки оставляют этот вопрос без ответа, но это не кто иные, как казаки (козаки)! А имя их связано с козой — одним из древнейших образов Великой Богини.
Коза или козел в старину у ряда индоевропейских народов рассматривались как священные животные. Известно, например, что бог Дионис в разных греческих мифах и легендах изображался в виде молодого козла, символа похоти и плодородия. Козел играл важную роль и в культах Гермеса и Афродиты у греков, Фавна и Юноны у римлян. Римское празднество в честь Фавна начиналось жертвоприношением козла и жертвенной трапезой (вспомним также библейского козла отпущения!), после которой служители Фавна, называвшиеся «козлы», опоясывали свое тело шкурами убитых жертвенных козлов, брали в руки ремни, вырезанные из прочих таких же шкур, и в таком виде бегали по улицам Рима. Римские женщины толпились на пути бежавших «козлов», которые ударяли их своими ремнями по ладоням. Это должно было способствовать плодородию ударяемых. Известна древняя легенда о том, что бесплодные сабинянки (сабины — племя, жившее в I тыс. до н. э. в Центральной Италии), обратившись с мольбой к богине Юноне в посвященной ей роще, услышали голос оракула с вершины деревьев: козел должен был коснуться спины бесплодных женщин. Тогда прорицатель заколол козла, нарезал ремни из его шкуры и ударял им по спинам женщин, которые затем с помощью Юноны забеременели. Легенда эта вполне разъясняет оплодотворяющее значение ударов, которыми римские «козлы» во время обряда наделяли встречавшихся на пути женщин. Сходное значение имел козел (и коза) и в святочных обрядах славян. Козел и коза принадлежат к главнейшим фигурам нашего народного святочного маскарада. Ранее во многих местах соблюдался обычай на Святках (в день Рождества, преимущественно же накануне или в день Нового года) водить по селению и даже вводить в хаты козла или козу (подобно тому, как водят быка-тура). Обхождение домов и селений с домашними животными местами заменилось шествием одного пастуха, поющего обрядовые песни, высказывающего при этом добрые пожелания и за то щедро награждаемого хозяевами домов; местами оно заменилось маскарадными шествиями с козой и козлом, в честь которых поются обрядовые песни. В Белоруссии и на Украине также существовал обычай водить наряженного козой. Иногда песни о святочном козле или козе пелись колядовщиками даже вовсе без козла, свидетельствуя о древности обычая вводить приносящую обилие и счастье скотину в дом.
У Ивана Алексеевича Бунина есть стихотворение «Сказка о Козе»:
Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска?
Полночь, поздняя осень, мороз.
Голый дуб надо мной весь трепещет от звездного блеска,
Под ногою сухое хрустит серебро.
Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые.
Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза!
Расцветают, горят на железном морозе несытые
Волчьи, божьи глаза.
Для большинства современных читателей такой взгляд на вроде бы вполне заурядное домашнее животное покажется, по меньшей мере, странным. Мы уже основательно подзабыли, что Коза выступала одним из воплощений Великой Богини. Наш гениальный поэт, однако, прекрасно сознавал это, поэтому он и употребил эпитет «божьи глаза». У Бунина есть и отдельное стихотворение, посвященное Богине (оно так и называется):
Навес кумирни, жертвенник в жасмине —
И девственниц склоненных белый ряд.
Тростинки благовонные чадят
Перед хрустальной статуей богини,
Потупившей свой узкий, козий взгляд.
Как говорится, нарочно не придумаешь: образ сказочной (волшебной!) Химеры-Козы незримо присутствует и в этих строках.
Это наше мифологически-литературное отступление станет вполне понятным и еще более впечатляющим, если мы напомним, что по-гречески «коза» значит «химера», а потому другое название касков-казаков было… киммерийцы! Да-да, именно выходцы из южнорусских степей раз за разом атаковали хеттов с севера. В хеттских документах периода Нового царства (1400–1200 гг. до н. э.) сохранилось множество свидетельств борьбы хеттов с племенами касков. Тексты сообщают, что в стране касков «правление одного (человека) не было принято», т. е. у них не было царя. Это очень напоминает атмосферу Запорожской Сечи, так прекрасно описанную у Гоголя. Правда, со времени правления Мурсили II (конец XIV в. до н. э.) некоторые правители начинают править своей страной «не по-каскски», а «по-царски». Каски разоряли не только пограничные с Хатти области, но и вторгались в глубь страны, угрожая самой столице хеттов. Каскский вопрос не смог окончательно урегулировать никто из хеттских правителей, хотя иногда они и заключали с касками мирные договоры. Военные походы хеттов против касков лишь временно приостанавливали их разорительные набеги. Вражде хеттов и касков есть объяснение. Выход хеттов из-под контроля ариев-митаннийцев и создание ими самостоятельного государства в середине XVII в. до н. э. предельно обострили политическую ситуацию в Малой Азии: началась борьба за первенство. В этой ситуации казаки были на стороне ариев Митанни и стран Арсавы. Поэтому и отношения с хеттами носили у них откровенно недружелюбный характер.
В середине XIV в. до н. э. хетты разгромили митаннийцев. После этого нашествия государство Митанни вступает в полосу смут и раздоров. В ходе борьбы за высший престол арии утрачивают здесь свои позиции: с середины XIII в. до н. э. среди имен митаннийской знати пропадают арийские имена. Свою возросшую силу хетты продемонстрировали и Египту. Около 1312 г. до н. э. объединенная коалиция азиатских стран во главе с хеттским царем Муваттали отразила набег египтян на Сирию. Воины стран Арсавы входили в состав хеттского войска. Для войны в Азии фараон Рамзес II собрал двадцатитысячное войско. Армия Муваттали состояла из 30 тысяч воинов. Решающее сражение состоялось у города Кадеш на реке Оронт (близ современного города Хомс в Сирии). В этой битве египтянам устроили засаду, и хотя Рамзесу II удалось вырваться из окружения и отразить противника, он так и не сумел победить хеттов и овладеть городом. Однако и хетты не сумели продвинуться на юг.
В самом начале XIII в. до н. э. князь-пират Пиямараду при поддержке Ахейской державы пытался захватить Трою и поставить ее под ахейский контроль, но хеттская интервенция покончила с этими планами. Царь Муваттали утвердил в Троаде местного царевича Алаксандуса в качестве своего вассала. Вполне возможно, что именно он стал одним из прототипов гомеровского Александра — Париса. Муваттали заключил договор о дружбе с Алаксандусом. Текст этого договора, местами сильно поврежденный, сохранился в хаттусском архиве. Одна из причин, побудивших обе стороны заключить соглашение о дружбе и взаимной помощи, — опасность со стороны Арсавы. В тексте договора эта страна упоминается часто, причем всегда с неприкрытой враждебностью. Хеттский царь, именующий себя Солнцем, так наставляет своего подданного:
«Если услышишь какие-либо слухи о смутах: о том, что кто-то устраивает беспорядки в краю реки Сеха или в стране Арсава, — если услышишь и не напишешь о том Солнцу или будешь равнодушен и скажешь так: «Пусть происходит это зло!» — это будет с твоей стороны нарушением присяги.
Поэтому если услышишь о таком деле, преданно напиши о нем заблаговременно Солнцу. И услышав о таком деле, не будь равнодушен, и не колеблись в верности, и не знайся с такими людьми! Ибо тот, кто является врагом Солнца, должен быть и твоим врагом. Если ты, Алаксандус, услышишь о таком деле, а будешь равнодушен и вступишь в сговор с таким человеком, то поведешь себя плохо по отношению к твоим обещаниям…
А что до посылки войска и колесниц, договор постановляет следующее: когда я, Солнце, выйду в поле… то выйдешь и ты у моего бока с твоими пехотинцами и колесницами. А также когда я вышлю своего предводителя, чтобы он вел войну, то и ты всякий раз выйдешь у его бока в поле».
До нас дошло много подобных обстоятельных договоров. В них предусматриваются самые разные возможности и ситуации. В данном случае мы имеем наглядное подтверждение того, что не только греки-ахейцы, но и хетты хотели «оттяпать» у Арсавы Трою. С хеттской угрозой, однако, Арсаве удалось вполне благополучно справиться. Одним из доказательств этого служит так называемый «текст о преступлениях Маттуваттаса», повествующий о событиях XIII в. до н. э. в Анатолии.
Он составлен в форме послания к Маттуваттасу, которому напоминают о благодеяниях, оказанных ему отцом правящего царя хеттов. Вкратце дело было так. Аттарисий, человек из царства Аххиява, изгнал Маттуваттаса из его родной страны и готовился, преследуя его, вторгнуться в Хеттское царство. Но хеттский государь остановил продвижение войск Аттарисия, а Маттуваттасу дал в удел некую горную область поблизости от Арсавы. Далее, между Маттуваттасом и Арсавой сразу же разгорелась война, в которой хеттский вассал был разбит. Тогда хетты нападают на Арсаву, берут в плен жен и детей царя этой страны Купанта-Инараса и передают их Маттуваттасу в заложники. На этом война, однако, не заканчивается. Царь Аххиявы Аттарисий, желая свести счеты со своим старым врагом, нападает на Маттуваттаса, и тот снова в страхе бежит от него за помощью к хеттам.
Вновь хеттский правитель снаряжает войско против Аттарисия. Правда, сражения как такового не происходит: с каждой стороны погибает лишь по одному воину, но в итоге Аттарисий отступает, а Маттуваттас опять утверждается в своих владениях. Казалось бы, уж теперь конфликт исчерпан, и на полуострове восторжествует мир и порядок. Но Маттуваттас неожиданно начинает благоволить к врагам хеттского царя — ликийцам и обитателям Арсавы. Первых он принимает под свою власть, а Купанта-Инарасу отдает в жены свою дочь. Позднее ему удается присоединить к себе другие части региона и стать во главе «Великой Арсавы». Автор письма к Маттуваттасу, хеттский царь, может теперь лишь упрекать своего бывшего вассала за неблагодарность, но сделать с ним ничего уже не может.
Имя Маттуваттаса можно представить как соединение двух слов «Мать» и «Отец». Вполне вероятно, что оно было прозвищем и отражает то обстоятельство, что Маттуваттас поначалу метался между хеттами, утверждавшими патриархат, и царями Арсавы (и потомками Митанни), поддерживавшими культ Великой Богини. Обратим также внимание, что некоторые исследователи датируют историю Маттуваттаса второй половиной XV в. до н. э. Но никак нельзя согласиться с тем, что к тому времени ахейцы уже настолько укрепились в Малой Азии, что могли соперничать с Арсавой! Они только-только еще завоевали Крит. С другой стороны, предположение о Маттуваттасе как митаннийце, покинувшем пределы своей страны и пытающемся обустроиться на новом месте путем столкновения интересов хеттов, ахейцев и Арсавы, выглядит вполне реалистично.
В середине XIII в. до н. э. Троя была разрушена землетрясением. Строительство нового города («Троя VII-а», она же «город Приама») греческая традиция приписывает царю Лаомедону. Приблизительно в это же время Троя освободилась от хеттского контроля, и есть все основания предполагать, что восстанавливать ее помогали близлежащие к Трое страны Арсавы, а не хетты, вступившие в полосу потрясений.
Кризисом хеттской власти на западе Малой Азии вновь воспользовалась Ахейская держава, начав широкомасштабное вторжение в Малую Азию. В греческих мифах эти события следует соотносить с походом Геракла на Илион. В результате этого Лаомедон погиб и был сменен своим малолетним сыном Приамом. В «Илиаде» есть упоминание о том, что царь Приам сражался в молодости с амазонками. Это свидетельство надо истолковывать так, что он попытался проводить собственную (очевидно, прогреческую) политику в этом регионе. Но казаки-киммерийцы («амазонки» греческих мифов) своим вторжением в Малую Азию коренным образом изменили всю ситуацию вокруг Трои и контролируемых ею проливов.