Сойдя с тропинки, Джереми направился к деревьям.
Элиза последовала за ним.
— А что, если дровосек здесь?
— Мы спросим, нельзя ли нам переночевать в хижине. Но… — Он протиснулся между стволами, всматриваясь в темноту. — Я не вижу никаких признаков жизни. В доме ни огонька, а ведь уже достаточно темно, чтобы зажечь свечи.
Путники осторожно ступили на густой ковер из листьев, рассыпанных на земле под деревьями. Повсюду были видны следы недавней вырубки, но чем ближе подходили беглецы к домику, тем яснее становилось, что он пуст.
— Скорее всего, лесорубы останавливаются здесь, лишь когда заготавливают бревна. Вероятно, эта земля и роща принадлежат владельцу ближайшей усадьбы.
Им пришлось сделать круг, чтобы спуститься в низину, где стояла хижина. Маленькое строение, сложенное из грубо отесанных камней и бревен, состояло, по-видимому, из одной комнаты. Окруженная густыми деревьями лачуга лепилась к склону холма и была надежно защищена со всех сторон.
Остановившись на краю небольшой просеки перед домиком, Джереми еще раз оглядел закрытые ставнями окна. Все указывало на то, что в хижине никого нет. Он осторожно подошел к двери. Постучал раз, другой. Никто не ответил.
Переглянувшись с Элизой, Джереми пожал плечами, отодвинул щеколду и открыл дверь.
Элиза переступила порог вслед за ним и оказалась в крошечной комнатке.
— Домик выглядит чистым и аккуратным.
— Наверняка это собственность хозяина поместья.
Джереми заметил свечу в простом подсвечнике на полке возле двери и, не обнаружив рядом трутницы, поискал в кармане свою.
Последние лучи солнца погасли, долина погрузилась в темноту. Ночь плотным одеялом окутала хижину.
Пламя свечи дрогнуло, мигнуло, затем разгорелось. Джереми поднял подсвечник и оглядел лачугу.
У стены напротив двери помещался грубо сколоченный буфет. По обеим сторонам от узкого очага стояли деревянные ящики с дровами и растопкой. Маленький квадратный стол занимал середину комнаты. Его окружали три простых деревянных стула. В дальнем углу хижины лежал набитый соломой тюфяк, прикрытый грубыми одеялами.
Заметив его, Элиза подошла, сняла шляпу и села. Потом наклонилась и принюхалась.
— Судя по запаху, солома свежая.
Джереми пришлось сделать над собой усилие, чтобы придать голосу непринужденность:
— Наверное, лесорубы приходят сюда раз в месяц, не чаще, во всяком случае, летом. Должно быть, мы с ними немного разминулись.
Элиза нахмурилась:
— Что ж, это даже к лучшему.
Шагнув вперед, Джереми поставил подсвечник на стол, затем сбросил с плеч седельные сумки и повесил их на спинки стульев. Взгляд его упал на оловянный кувшин, стоявший на буфете.
— Я видел неподалеку колодец.
Подхватив кувшин, Джереми направился к двери.
Элиза последовала за ним к небольшому, выложенному камнем колодцу в глубине двора.
— Я подержу кувшин, пока вы наполните ведро, — предложила она.
— Хорошо.
Она взяла кувшин из рук Джереми, подождала, пока он опустит ведро на веревке в колодец, а затем вытащит полное и перельет воду в сосуд.
Оставив его возле колодца, Элиза отнесла кувшин в дом, нашла две оловянные кружки и наполнила их водой.
Вернувшись в хижину, Джереми обнаружил Элизу сидящей за столом с кружкой в руке. Она с наслаждением, закрыв глаза, пила воду маленькими глотками, лицо ее сияло блаженством.
Услышав шаги Джереми, она открыла глаза и улыбнулась:
— Даже самое изысканное вино не могло бы быть вкуснее.
Во рту у Джереми пересохло. Изобразив вымученную улыбку, он отвернулся, чтобы закрыть дверь. Задвинув железный засов, он почувствовал облегчение. По крайней мере, никто не ворвется в дом среди ночи.
— Слава Богу, Меггин настояла, чтобы мы взяли с собой немного еды.
Отставив кружку, Элиза открыла одну из сумок и запустила туда руку.
— Что у нас есть?
Джереми поискал в другой сумке.
Они выложили на стол целую гору снеди — булочки, холодного цыпленка, сыр и немного инжира. В сумках нашлись и два яблока, но беглецы решили оставить их на утро.
Неяркий огонек свечи разгонял полумрак, окутавший хижину. Элиза и Джереми поужинали, прислушиваясь к легкому шуму ветра, тихому шелесту ветвей и глухому уханью совы.
Запасы еды иссякли, но беглецы остались сидеть, допивая остатки воды.
Чувство покоя и безмятежности обволакивало, словно мягкое одеяло. Элиза замерла, наслаждаясь блаженным ощущением безопасности и необычайно остро сознавая, что обязана этим сидевшему напротив мужчине.
Она посмотрела на Джереми. Он встретил ее взгляд.
Вопрос, которого оба они старательно избегали, вновь повис между ними, вызывая неловкость. Элиза перевела взгляд на пустой очаг:
— Может, нам разжечь огонь? Как вы думаете?
Измученная усталостью, она не в силах была обсуждать, какой урон нанесет ее репутации ночь, проведенная наедине с Карлингом.
Чуть поколебавшись, Джереми ответил:
— Мы могли бы развести огонь, но если лэрд бродит где-то поблизости, дым приведет его к нам.
— Вы правы. Вдобавок сейчас не так уж холодно.
— Будет лучше не разжигать очаг.
Элиза устало вздохнула и поднялась. Бедра и икры тотчас отозвались болью.
— Если я сейчас же не лягу, то усну стоя.
Она повернулась к соломенному тюфяку, которому предстояло заменить ей постель.
Джереми поспешно встал:
— Ложитесь на тюфяк, а я…
— Не глупите. — Элиза повернулась к своему спасителю. Ее голос прозвучал излишне резко, но она не сделала попытки его смягчить. — Ненавижу, когда люди бессмысленно жертвуют собой, особенно ради меня. — Опустившись на тюфяк, она с вызовом посмотрела на Джереми. — Здесь с лихвой хватит места на троих, мы оба полностью одеты и вдобавок укрыты плащами. Мы свободно поместимся вдвоем на этом тюфяке, в лачуге больше негде улечься. Завтра нам снова придется пуститься в путь, и трудно сказать заранее, что нас ждет, так что вам нужно как следует выспаться и набраться сил. — Упрямо выпятив подбородок, она твердо выдержала взгляд Джереми: — Я сделала свой выбор.
На лице Джереми читалось явное сомнение. Губы его дрогнули и сжались. Стоя у стола, он смерил Элизу нерешительным хмурым взглядом, потом состроил унылую гримасу.
— Хорошо. — Взяв подсвечник, он обогнул стол и сделал знак Элизе подвинуться. — Займите место у стены. — Не оглянувшись, он прошептал: — Доброй ночи, — и задул свечу.
— Доброй ночи, — донесся из темноты сонный голос Элизы.
Джереми беспокойно поерзал и вытянулся на спине.
Элиза пошевелилась, затем повернулась на бок лицом к стене. Послышался тихий вздох, Элиза плотнее завернулась в плащ.
Джереми не надеялся, что сможет выспаться, лежа так близко от нее, но не собирался обсуждать этот вопрос. В особенности с мисс Кинстер. Было проще уступить ее желанию: как она верно заметила, тюфяк был достаточно широким. В их соседстве не было ничего предосудительного.
Впрочем, само их пребывание вдвоем в этом уединенном месте бросало вызов устоям общества.
Но одна тревожная мысль не давала покоя Джереми: куда заведет их с Элизой эта ночь, проведенная наедине?
Скроуп дождался полуночи, когда хозяин трактира в Эйнвилле принялся закрывать ставни на окнах, прежде чем запереть заведение. Только тогда наемник выступил из погруженной во мрак рощи, росшей в двадцати ярдах от дороги, и направился к крошечному дворику трактира, ведя коня в поводу.
Трактирщик охотно согласился выделить Скроупу комнату и послал сонного мальчишку позаботиться о лошади приезжего.
Наемник старался говорить тихо, хотя осторожничать было не обязательно: все остальные постояльцы, включая Маккинзи, разбрелись по своим спальням больше часа назад.
— Если это возможно, я хотел бы занять комнату с окнами на дорогу, — заявил он.
Скроуп собирался проследить утром за отъездом горца.
Трактирщик хмыкнул:
— Одна такая еще осталась. — Повернувшись, он снял со стены тяжелый ключ и вручил его Скроупу. — Комната слева в конце лестницы.
Наемник взял ключ.
— Поскольку я так поздно прибыл, то и уеду не слишком рано. Я спущусь к завтраку чуть погодя.
— Как пожелаете, сэр. Мы можем подать вам завтрак в любое время.
Скроуп взял свечу из рук трактирщика и начал осторожно подниматься по лестнице. Он готов был поклясться, что Маккинзи занял лучшую комнату, скорее всего одну из тех, что также выходили окнами на внешний двор. Возможно, соседнюю с его собственной.
Он следил за своим бывшим заказчиком с самого Эдинбурга, держась чуть поодаль. Было бы крайне опрометчиво недооценивать Маккинзи, но Скроуп хорошо знал людей этого сорта. Он изучил все их слабости. Маккинзи привык повелевать и видеть, что все его приказы неукоснительно исполняются. Ему и в голову не могло прийти, что Скроуп ослушается его распоряжения оставить девчонку в покое.
Найдя свою спальню, Скроуп вставил ключ в замок и, стараясь не шуметь, отпер дверь, затем проскользнул в комнату, сбросил на пол седельную сумку и заперся.
Он неслышно пересек комнату, разделся и улегся на кровать.
Вытянувшись на спине и глядя в потолок, он перебрал в памяти все события минувшего дня и задумался о предстоящем.
Он нисколько не сомневался в своем праве выследить и похитить Элизу Кинстер. Виктор Скроуп не знал поражений. Едва почуяв добычу, он уверенно мчался по следу, пока не настигал свою жертву. Именно поэтому Маккинзи и нанял его. Теперь гордому лэрду оставалось лишь смириться и принять неизбежный исход.
Закрыв глаза, Скроуп мрачно усмехнулся. Он знал, что добьется успеха, как добивался всегда, иначе и быть не могло. Ему бросили вызов, возникло новое, неожиданное препятствие, только и всего. Что ж, тем лучше. Его ждет триумф. Преодолев все преграды, он осуществит задуманное, и слава его взлетит до небес.
Он схватит Элизу Кинстер и передаст ее в руки Маккинзи, как и было условлено.
Он отомстит за свою уязвленную гордость и потребует заслуженную награду, но главное — восстановит репутацию всемогущего Виктора Скроупа, которую изрядно пошатнул досадный эпизод с побегом.
Это представлялось ему особенно важным.
Скроуп не забывал: репутация для него все. В ней его жизнь. Его защита.
Без нее он никто.
Погружаясь в сон, Скроуп с мрачной решимостью сжал губы.
Он пойдет на все, чтобы защитить свою репутацию. Это его неотъемлемое право, и он воспользуется им, чего бы это ни стоило.
Джереми медленно, постепенно просыпался. Что-то легонько щекотало ему нос, это его и разбудило.
Разогнав сонный туман, он почувствовал теплую тяжесть женщины, лежавшей в его объятиях.
Это было необычайно приятно, но как такое возможно? Джереми никогда еще не засыпал в женской постели и, насколько ему помнилось, не приглашал женщину в свою постель…
Он вздрогнул, сон мгновенно слетел с него, глаза широко открылись. Неподвижно замерев, стараясь не шевелиться, он осторожно посмотрел вниз.
Элиза уютно свернулась клубком, прижавшись к нему. Джереми охватил совершенно неуместный восторг, он почувствовал себя победителем.
Но пока он взволнованно и изумленно пожирал ее глазами, Элиза пошевелилась.
И прежде чем Джереми успел решить, как лучше поступить — поспешно выпустить ее, заявляя о своей невиновности и рассыпаясь в извинениях, или изобразить многоопытного светского льва, — Элиза на мгновение оцепенела, потом вскрикнула и отпрянула.
Широко распахнутые ореховые глаза испуганно уставились на него.
— Ах, простите! — выпалила Элиза. Вскочив на тюфяке, она посмотрела на соломенное ложе позади себя и убедилась, что сама виновата в случившемся. — Я…
Охваченная ужасом, не веря, что все это происходит с ней наяву, Элиза почувствовала, как лицо заливается краской. Она перевела испуганный взгляд на Джереми, но тот, похоже, не испытывал ни смущения, ни замешательства. Глаза его цвета темной карамели смотрели тепло и ободряюще. На губах мелькнула сочувственная улыбка.
— Все в порядке. Наверное, во сне мы придвинулись ближе друг к другу, чтобы согреться. Только и всего. Должно быть, так вы и оказались рядом со мной.
Элиза вовсе не была уверена в правдивости слов Джереми, но он галантно предлагал ей простой выход из щекотливого положения, и она с радостью ухватилась за спасительную соломинку.
— Да, возможно. — Сидя с прямой спиной, она отбросила назад волосы. За ночь Элиза успела растерять все шпильки, и ее спутанные золотистые локоны в беспорядке рассыпались по плечам. — Я об этом не думала. Просто обычно я сплю одна.
Джереми плотно сжал губы и кивнул:
— Разумеется.
Элиза подозрительно прищурилась, ища в глазах Джереми насмешку, но она и сама едва сдерживала улыбку.
— Не могу поверить, что сказала это. Повторила очевидное. Как глупо!
Джереми широко улыбнулся:
— Не отрекайтесь от своих слов из-за меня.
Элиза изумленно смотрела на него, не в силах скрыть восхищения. Она будто увидела вдруг другими глазами и Джереми, и себя.
После короткого молчания Карлинг посмотрел в окно.
— Кажется, мы проспали. Уже давно рассвело.
Джереми свесил на пол длинные ноги, и Элиза тотчас ощутила необъяснимое чувство потери. Странная хрупкая близость, связавшая ее с этим мужчиной минувшей ночью, вдруг исчезла. Он уселся на тюфяке и провел пятерней по всклокоченным волосам.
Разумеется, непокорные вихры продолжали торчать в разные стороны. Поднявшись, Джереми направился к двери.
— Дайте-ка я сначала проверю двор. Не выходите, пока я не вернусь.
Он говорил властно, как большинство знакомых ей мужчин.
Он отпер засов, приоткрыл дверь и осторожно выглянул, затем распахнул ее настежь и вышел.
Джереми потребовалось огромное усилие воли, чтобы выбросить из головы все только что случившееся. Стоя за дверью хижины, он настороженно оглядел окрестности. Все его чувства были обострены до предела.
Тристан и Чарлз Сент-Остелл учили его безмолвно прислушиваться к каждому шороху, различая малейший хруст веточки или птичий щебет.
Прошла минута, но Джереми не услышал ничего подозрительного. Удостоверившись, что возле дома никого нет, он все же обошел хижину и, пробиваясь сквозь деревья, взобрался на скалу, чтобы рассмотреть склон соседнего холма и тропинку, по которой они пришли к хижине накануне вечером.
Вернувшись в домик, он застал Элизу в дверях. Она уже заколола волосы шпильками и спрятала их под шляпу.
— Я никого не заметил. Похоже, мы в безопасности.
Элиза кивнула:
— Я застелила постель, прибралась в комнате и собрала сумки. У нас есть два яблока на завтрак, а в кувшине осталось немного воды, так что я наполнила кружки. — Она покосилась на рощу. — А теперь я ненадолго отойду.
Джереми махнул рукой, указывая направление.
— Там есть надежное укрытие.
— Спасибо.
Элиза сошла с крыльца и обогнула домик.
Качая головой, Джереми вошел в хижину. Мисс Кинстер не переставала его удивлять. Он всегда считал ее избалованной принцессой, пожалуй, даже более изнеженной, чем ее сестры.
Неумение ездить верхом на первый взгляд подтверждало это суждение, однако Джереми не назвал бы Элизу слабой, бессильной или беспомощной. По крайней мере, она ни в чем не уступала его сестре Леоноре, обладавшей весьма сильным характером.
Джереми знал немало сильных, волевых и независимых леди, и прежде ему никогда бы не пришло в голову причислить к ним Элизу Кинстер, однако теперь он начал подозревать, что судил о ней неверно. Мисс Кинстер проявила редкое самообладание, оказавшись в отчаянных обстоятельствах, когда любая другая девица ее круга ударилась бы в слезы и тряслась бы от ужаса, что лишь усложнило бы задачу ее спасителю.
Если не считать фиаско с верховой ездой — хотя и здесь, надо признать, Элиза старалась не ударить лицом в грязь, — она с достоинством встретила вызов судьбы. Похищение не сломило ее дух.
А что до утренней сцены…
Услышав торопливые шаги Элизы, Джереми внезапно осознал, что вот уже несколько минут стоит возле стола, глядя на аккуратно застланный одеялами тюфяк.
Он поспешил отбросить крамольные мысли, опасаясь, что покраснеет и выдаст себя. Схватив со стола яблоко, он быстро надкусил его, потом придвинул к себе развернутую карту.
Когда Элиза переступила порог, он уже сидел, хмуро склонившись над картой, обдумывая дальнейший маршрут. Именно это он и собирался сделать с самого начала.
— Я не вижу другого пути. Нам придется пересечь, по меньшей мере, два ручья, прежде чем мы начнем взбираться на следующий холм. Более крупный ручей соединяет два небольших озера, «лохе», как сказали бы шотландцы. Мы могли бы обойти кругом северное озерцо, но в этом случае мы сильно отклонимся от первоначального направления, вдобавок на холме вблизи северной оконечности озера расположен военный гарнизон, а в настоящее время я предпочел бы не показываться на глаза властям, как и тем, кто мог бы заставить власти задержать нас.
Элиза подошла ближе, принеся с собой знакомый легкий аромат, присущий ей одной. Она внимательно изучила карту, затем кивнула:
— Я согласна. Придется перебраться через ручьи.
Девушка выпрямилась, Джереми испытующе посмотрел ей в глаза.
— Мне не хотелось бы подвергать вас опасности. Вы умеете плавать?
Элиза улыбнулась:
— Да. И весьма неплохо. Я безнадежно беспомощна только с лошадьми.
Джереми отвел взгляд и сложил карту.
— Что ж, хорошо.
Убрав карту в одну из седельных сумок, он потянулся за второй, но Элиза его опередила.
— Нет, позвольте мне понести ее, хотя бы первое время. Теперь, когда мы прикончили запас еды, сумка стала намного легче.