Такие попытки существовали в нашей культуре уже давно, потому что почти все мудрецы признавали, что страх смерти является серьезным препятствием для плодотворной жизни.
Ангелиус Силезский сказал так:
Гете выразил ту же мысль, но другими словами:
Говорят, что Сенека высказал следующую мысль: «Чтобы не бояться смерти, я постоянно о ней думаю».
Для Востока знания о смерти естественны. Рабиндранат Тагор выразил их так: «Смерть относится к жизни так же, как рождение. Жизнь осуществляется и в поднимании, и в опускании ноги».
Несмотря на большое количество подобных высказываний со стороны мистиков и богословов, искусство умирания и смерти у нас всегда остается под запретом. И это большая ошибка. Человеку, сознающему вечный ритм жизни и смерти, гораздо легче осознанно принять смерть.
Сознательное отношение к смерти
Другие культуры могли бы дать нам указания, как свободно и раскованно существовать «на дружеской ноге» со смертью. Многое говорит о том, что Ангелиус Силезский прав: жизнь во всей ее глубине начинается только после встречи и примирения со смертью. Это часто подтверждают люди, перенесшие реанимацию. После встречи со смертью они нередко теряют всякий страх и начинают новую и, как особо подчеркивается, настоящую жизнь.
Индейцы и эскимосы, которым мы так часто ставим в вину то, что они оставляют умирающих погибать от голода, на самом деле имеют примиренное отношение к смерти, которую нередко рассматривают в качестве сестры. Если старый сородич чувствует, что пришло его время, он без какого-либо внутреннего давления начинает подготовку к последнему большому переходу, нисколько не сомневаясь в том, что скоро встретит его Великий Дух Маниту, и что его жизнь ни в коем случае не заканчивается, потому что он отправляется в Вечные Охотничьи Угодья. В принципе, их верования похожи на христианские, но разница в том, что они действительно верят, и это дает им поддержку и опору.
Старый индеец обязательно сообщит своим соплеменникам о предстоящем ему переходе на другой уровень, а они окажут ему всяческую помощь, какая только предусмотрена традициями. Они помогут ему смастерить его последнее сиденье или другое предусмотренное обычаем место для умирания. Потом старик спокойно соберет свои тотемы (их немного), которые, как правило, имеют не материальную, а духовную ценность, и будет готов. Он спокойно и с достоинством будет ждать, когда его призовут наверх. Никакой пищи в дорогу он не получит, но не потому, что индейцы жадные. Просто они знают, что физическая пища уже не играет для него никакой роли.
Умирающего эскимоса племя тоже оставляет в одиночестве в его последнем иглу, откуда тому предстоит отправиться в дальний путь.
Доброе начало этих ритуалов проявляется и в том, что ошибавшегося старика, который не умер, племя охотно принимает обратно. Он будет жить вместе со всеми до тех пор, пока зов не повторится и старика действительно не заберут наверх. Эти ритуалы полны достоинства и понимания.
Игнорируя телесную пищу, индейцы и эскимосы – в отличие от нас – не обделяют умирающих пищей духовной. Ни одна культура в своем отношении к умирающим не является настолько варварской, как наша.
Индусы посвящают подготовке к смерти последнюю четверть своей жизни. И как раз в этом проявляется равнодушие к ней, изумляющее нас. Представление о том, что необходимо расстаться абсолютно со всем, чтобы босиком, то есть в унижении, отправиться к Гангу и ждать смерти, помогая другим сжигать на погребальном костре трупы, кажется нам диким. Иногда любопытные западные туристы наблюдают за этой пляской смерти с ужасом и непониманием.
Удивительное отношение к смерти распространено у жителей Тибета, которые основываются на философии буддизма Вайрочаны и Книге мертвых. Половину своей жизни они проводят в подготовке к переходу на другие уровни. Само собой разумеется, лама сопровождает человека в переходе наверх через так называемые промежуточные состояния к смерти. Интенсивная проработка темы смерти и умирания приводит к «парадоксальному» результату: тибетцы – очень жизнерадостный народ. Депрессии, являющиеся атрибутом современного западного общества, им неизвестны.
Добровольная смерть
При такой открытости смерти легче понять феномен осознанного стремления к ней. Сжигание вдов в Индии остается варварским ритуалом патриархального общества. Даже сегодня, когда это запрещено законом, вдовы прыгают в горящий костер на труп своего мужа. Это свидетельствует об отсутствии у них страха смерти и не имеет ничего общего с самоубийствами в Европе.
В Японии существует целое искусство ритуального самоубийства, харакири. В полном сознании по всем правилам японец втыкает особый длинный нож в конкретную область живота и из последних сил, сосредоточенно тянет его вверх, по направлению к сердцу. Это объясняет и действия летчиков-камикадзе времен Второй мировой войны. В обществе, где не боялись смерти, а относились к ней с уважением, где император и отечество были превыше всего, считалось почетным обрушиться на врагов страны, как божественный ветер (яп. камикадзе). Молодые герои праздновали предстоящую смерть в кругу семьи, надевали рубашку смерти, обвязывали специальную широкую ленту вокруг шеи, а потом отправлялись в свой последний полет. Подобные не ведающие страха смерти бойцы есть у мусульман, которым за смерть в священной войне обещано Седьмое небо. Конечно, они ошибаются, наивно путая внутреннюю битву с войной против врагов ислама, но сути отношения к смерти это не меняет. Можно предположить, что в таких случаях порог страха смерти очень невелик, потому что религия или философия убедительно гарантируют жизнь после смерти.
Самоубийство чаще всего связано с боязнью жизни. Пока страх перед жизнью превышает страх перед смертью, человек склонен к самоубийству. Мы серьезно относимся к многочисленным попыткам самоубийства, но на самом деле они не нацелены на смерть. Доведенный до отчаяния человек пытается подать знак, обратить внимание на свое внутреннее состояние, а иногда и наказать других. Если попытка суицида удалась, значит страх человека перед жизнью был настолько велик, что перевесил страх перед смертью. К этому добавляется и недостаток знаний будущего самоубийцы, которому непонятно, что, совершив самоубийство, он только ухудшает ситуацию.
В принципе, наличие тела – это огромное преимущество, которое недооценивают, пока имеют. Те люди, которые не верят в существование жизни после смерти, бывают поражены, когда после суицида их восприятие не прерывается. Они продолжают все видеть, но только не могут стать видимыми или вступить в контакт с живыми. Это касается основной части самоубийц. После «смерти» у них возникают проблемы, потому что они никак не могут выйти на правильный путь. Часто такие бедные души примыкают к тем, у кого тело есть, и судорожно пытаются вступить в контакт или влиять на них. Их предыдущие заботы продолжают играть для них большую роль и превращают их бестелесное существование в ад. Не зная, что делать дальше, находясь под давлением безвыходной ситуации, эти заблудшие души создают целый ряд феноменов, которые мы считаем вотчиной психиатров, хотя те не знают, что с ними делать. Привидения, одержимость и тому подобное – вот феномены, корни которых следует искать именно здесь. Терапевтические потуги академической медицины, охватывающие широкий спектр от интоксикации медицинскими препаратами до электрошока, неосознанно направлены на то, чтобы сделать телесную жизнь столь невыносимой, что души без оглядки мчались бы прочь. Это даже может оказаться успешным, но только на короткое время.
Кризисы после смерти
Та проблема, о которой мы только что говорили, приводит к кризису по другую сторону этой жизни. О несчастьях, которые здесь возможны, нормальный смертный представления не имеет. Он старается об этом не думать, а попав в эту сферу, оказывается полностью дезориентированным. Действительность заставляет нас принимать ее во внимание, бороться с ней или игнорировать ее, но в любом случае, она существует и оказывает свое воздействие.
Общество, не оставляющее людям надежды на жизнь после смерти, само того не осознавая, заставляет смятенные души испытывать неимоверные страдания. Если человек умирает неподготовленным, без всякого представления о приближении других уровней, то он попадает в Хаос. Особенно плохо приходится тем, кто умер внезапно и не имел совсем никакого времени для подготовки. Если юноша умирает в автокатастрофе, его душа может катапультироваться из мчащегося на большой скорости автомобиля и оказаться где-то очень далеко. Возможно, много времени пройдет, прежде чем она снова сумеет найти место, где произошла авария, и, увидев разбитую машину и мертвые тела, понять, наконец, что случилось. Осознав смерть, человек не понимает, что делать дальше. Работа американского врача Карла Викланда, опубликованная в книге «Тридцать лет среди мертвых», дает некоторое представление об этой области. Но пройдет еще много лет, прежде чем психиатрия осознает существование в науке подобных областей. В данный момент она сражается с феноменами, соприкасающимися с областями, в которые психиатры не верят. Так можно ли удивляться тому, что ее успехи невелики?
Общество, не оставляющее людям надежды на жизнь после смерти, само того не осознавая, заставляет смятенные души испытывать неимоверные страдания. Если человек умирает неподготовленным, без всякого представления о приближении других уровней, то он попадает в Хаос. Особенно плохо приходится тем, кто умер внезапно и не имел совсем никакого времени для подготовки. Если юноша умирает в автокатастрофе, его душа может катапультироваться из мчащегося на большой скорости автомобиля и оказаться где-то очень далеко. Возможно, много времени пройдет, прежде чем она снова сумеет найти место, где произошла авария, и, увидев разбитую машину и мертвые тела, понять, наконец, что случилось. Осознав смерть, человек не понимает, что делать дальше. Работа американского врача Карла Викланда, опубликованная в книге «Тридцать лет среди мертвых», дает некоторое представление об этой области. Но пройдет еще много лет, прежде чем психиатрия осознает существование в науке подобных областей. В данный момент она сражается с феноменами, соприкасающимися с областями, в которые психиатры не верят. Так можно ли удивляться тому, что ее успехи невелики?
Возможности приближения смерти
Самая большая из касающихся смерти проблем – явный недостаток наших знаний о ней. Для многих западных людей кажется естественным осознание того, что время иллюзорно. Глубокая концентрация, медитация или просто увлекательные фильмы могут дать нам представление о том, насколько время субъективно. Иногда оно летит, а иногда (когда нам скучно) стоит на месте. От осознания того, что наше восприятие времени относительно, не очень далеко до его циклической интерпретации, характерной для архаичного человека. И даже мысль о возвращении времени становится не такой абсурдной.
Мы уже говорили о том, что в последние 30–40 лет пристально изучались рассказы многих людей, перенесших клиническую смерть. Бросаются в глаза совпадения в рассказах людей из самых различных общественных слоев. Содержание Книг мертвых разных культур ведет нас еще дальше и проливает свет на миры после смерти. Здесь нам уже приходится подключать символику мифов, для которых реинкарнация абсолютно естественна.
Хорошим аргументом может оказаться исследование реинкарнации, проведенное американским исследователем Яном Стивенсоном. Собранный материал настолько объемен, что эксперты, во всем ищущие подвоха, в некоторых случаях не находят даже повода для сомнения. Конечно, на самом деле доказать возможность реинкарнации очень трудно, но доказать, что ее не существует, еще сложнее.
От Книг мертвых не так далеко до философии и религии таких культур, которые исходят из идеи телесного возрождения. Это не только все архаичные культуры, но и некоторые мировые религии. Христианство с этой точки зрения оказывается в изоляции. В буддизме же принят образ колеса возрождений. Речь идет об одной из версий жизненного образца мандалы.
Если в данном вопросе вам хочется опираться только на человеческий разум, то такой путь приведет к мысли, что после смерти все продолжается. Ведь материалисты и мистики едины в том, что все в этом универсуме представляет собой колебание. Все колеблется в собственном ритме. Так неужели человеческая жизнь должна оказаться единственным исключением?
Новые способы приближения смерти
В странах Западной Европы, особенно в Швейцарии, намечается тенденция освобождения темы смерти от табу. Люди, чувствующие в этом свое призвание, сопровождают вплоть до последнего вздоха тех, кто не может примириться со смертью. Недооценить эту помощь так же трудно, как и тот факт, что такие люди осознали неизбежность смерти. Для общества последнее гораздо важнее, потому что растет число людей, которые не бегут в страхе от этой темы, а относятся к ней с заслуженным уважением. Вселяет надежду возникновение хосписов. Как бы там ни было, начало положено. Осложняет этот процесс принятое в западной медицине разделение тела, души и духа, хотя во всех архаичных культурах подчеркивается их единство. Пока у нас нет врачей-священников (в ламаизме, например, это обычное явление), сопровождение умирающего будет постоянно сталкиваться с проблемами.
Ритуалы смерти у христиан
Насколько важен ритуал для последнего и самого важного перехода, и как глубоко его необходимость засела в душе каждого из нас, видно на примере таинства соборования. То, что в католических странах воспринимается и используется как таинство смерти, на самом деле предназначено для другого. Это действо еще со времен апостолов церковь воспринимала как сакральное, способное помочь человеку в момент телесно-душевной слабости. Оно основано на указаниях послания Иакова (Иаков, 5, 14–15): «Болен ли кто из вас? Пусть призовет пресвитеров церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне, – И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему».
Потребность людей и пасторская практика, особенно в западной церкви, превратила обряд исцеления в таинство смерти. Несмотря на многочисленные указания церкви (например, на Триентском соборе и в новых катехизисах), эта практика укоренилась достаточно прочно. А речь шла о том, что помазание больного не связано с приближающейся кончиной. Оно должно быть не предвестником смерти, а спасением жизни. Помазание следует проводить при любом серьезном заболевании, приводящем к потрясению общего состояния, то есть неоднократно в течение жизни, а иногда и в течение одной болезни.
Итак, у католической церкви практически не существует таинства для больных, так же как у евангелистской нет ритуала для перехода, но это не мешает людям вести себя так, как если бы они были. Помазание больного имеет в наше время характер переходного ритуала. В поле сознания католика все представляется приблизительно следующим образом: умирающий получает облегчение посредством (последней) исповеди, а через соборование получает посвящение для перехода в иной мир.
Угроза быть похороненным не по-христиански использовалась евангелистской церковью, чтобы удержать разочарованных приверженцев от выхода из церкви. Это самое настоящее злоупотребление. «Если не по-христиански, то как же еще?» – спрашивает испуганная душа и остается, но без всякой охоты.
Получается, что полностью отказаться от защиты церкви нельзя, даже если эта защита состоит только в отпевании. Даже баптисты-евангелисты, которые практически отказались от обрядов, служат панихиду по покойнику. В старых культурах этот ритуал предназначен в первую очередь для тех, кто остался, для их примирения со смертью, потому что с душами ушедших уже все в порядке. У нас даже погребение приобретает значение для душ умерших, потому что они все еще, не сумев сориентироваться, пребывают поблизости от тела и наблюдают с другого уровня за похоронами, чтобы исключить всякие сомнения в собственной смерти. Слова «Из праха ты восстал, в прах и вернешься» замыкают круг жизни на материальном уровне. Сходство обрядов крещения и смерти подчеркивает и совместная трапеза близких. Крещение – это ритуал приветствия этой земли и прощания с другим миром. Погребение – это прощание с этим миром и встреча с иным. Традиция надевать на покойника лучшие одежды или специальный саван свидетельствует о том, что в народе сохранились остатки знаний о предстоящем путешествии покойного. У нас мало причин смотреть на китайцев сверху вниз хотя бы потому, что они для своих покойников устраивают на кладбище комфортабельные дома и предоставляют в их распоряжение пищу и амулеты для дальнего пути. Дома эти имеют то преимущество, что у близких есть конкретное помещение, где они могут регулярно встречаться с покойным в мыслях, примиряясь при этом и с предстоящей собственной смертью. Так называемые примитивные народы иногда бальзамируют своих покойников и оставляют на какое-то время мумии в своих домах. Это лишь более осознанный вариант нашего широко распространенного обычая не отпускать в душе покойника и препятствовать его длинному пути по различным сферам жизни после смерти. В эзотерических кругах стало любимым занятием не оставлять мертвецов в покое, а поддерживать с ними контакт через медиума, превратив их существование по ту сторону в настоящий ад.
Как при вступлении в этот мир, так и при прощании с ним можно использовать четыре классических элемента. Наряду с преданием праха земле, все большее распространение получает и кремация. У тех, кто живет на берегу моря, давно существует обычай опускать покойника в воду. И только воздушное погребение, как, например, у индийских парсов и жителей Гималаев, не известно в наших широтах. Но это не причина отказывать такому способу погребения в праве на существование или недооценивать его. Коршуны, растаскивающие трупы на куски на башнях смерти в Бомбее, не менее «эстетичны», чем могильные черви. Каждый из четырех элементов выдвигает на первый план свой аспект. Предание земле ставит во главу угла прощание с телом. Огненное погребение символизирует очищение души, которая, подобно фениксу, восстает из пепла. Водное погребение подчеркивает возвращение души в море, а воздушное – воскресение и вознесение птицы-души.