— Что это? — стараясь выдерживать такую же спокойную интонацию, поинтересовался Стас. — Жалость к себе?
— К себе? — переспросил Коллекционер, и желтые глаза загорелись чуть ярче. — Нет, меня не за что жалеть. Жалеть нужно вас, нормальные люди.
— Это почему же?
В коридоре послышались шаги. Нарастая, они приблизились к камере и затихли. Металл лязгнул, внизу двери образовалось небольшое прямоугольное отверстие, из которого вылетела помятая посудина и, громыхая, приземлилась на пол, расплескав по и без того загаженному бетону свое вязкое содержимое, похожее на клейстер. Следом прилетела вторая, растеряв в момент приземления чуть ли не половину налитой в нее липкой массы.
— Жрите, суки. Шеф-повар сегодня в ударе, — весело пошутил кто-то за дверью, и в жидкое белое дерьмо от шеф-повара ресторана «Черный закат» со смачным чавканьем плюхнулись две кружки, наполненные водой.
— Ужин, — любезно пояснил Коллекционер и сделал приглашающий жест в сторону мисок. — Налетай.
— Что-то не хочется, — возразил Стас, но желудок, со вчерашнего вечера не получавший еды, придерживался другого мнения и возмущенно заурчал. — Из чего хоть это?
Стас подошел к двери, взял миску, повертел и не обнаружил внутри абсолютно ничего кроме уже отмеченной ранее клейкой массы и кружки.
— А ложек нет? — крикнул он вслед шагам, удаляющимся по коридору.
Шаги замедлились, остановились и застучали снова, но уже в обратном направлении. Задвижка смотровой щели отошла в сторону, уступив место паре мелких мутноватых глаз, очень похожих на свиные.
— Простите Бога ради, — задышал обладатель глаз в прорезь перегаром. — Не предусмотрел. Все столовое серебро, как назло, в чистке. Так что жри, паскуда, руками! А если еще раз посмеешь пасть свою вонючую без позволения разинуть, я тебе в нее кулак затолкаю по самый анус! Понял меня?! Разрешаю ответить.
— Я понял.
— Умничка.
Задвижка злорадно лязгнула у Стаса перед носом, однозначно давая понять, что разговор окончен и нового не предвидится.
— Ну-ка, ну-ка, что там у нас? — Коллекционер встал с койки, подошел и поднял свою миску. — Какая прелесть, белое говно с отрубями, мое любимое, — он криво усмехнулся, взял кружку с водой за обод, поднял ее на уровень глаз, высвободив из вязкой жижи, запрокинул голову и с нарочитым удовольствием облизал донышко. — Блаженство. Не отказывайся, не попробовав.
Стас запустил пальцы в кашицу и, зачерпнув немного, поднес ко рту, растягивая между миской и рукой пару тонких липких нитей.
— Пахнет дерьмово, — он поднес пальцы ближе и, морщась, слизнул подозрительную субстанцию. — Вкус запаху соответствует.
— Ну, знаешь, это дело такое. Кому-то нравится, кому-то нет, — Коллекционер снова уселся на койку и с аппетитом принялся наворачивать за обе щеки. — Я считаю, что очень даже ничего, и зря ты на стряпню местную наговариваешь. Мне случалось и погаже жрать.
— Смотря с чем сравнивать, конечно, — Стас сделал над собой усилие и проглотил липнущую к зубам массу. — Собаки вон и говно жрут.
— Жрут, — согласился Коллекционер, отхлебнув воды из помятой стальной кружки. — И наверняка хвалят. А мы с тобой чем лучше?
— Не понял.
— Ну а чего тут непонятного? — он облизал пальцы и вытер ладонью рот. — Вот ты конкретно чем лучше собаки?
— Это что, подъебка такая? Типа, я сейчас отвечу, а ты сморозишь какую-нибудь заранее приготовленную хуйню и начнешь идиотски ржать?
— Зачем ты так? — делано обиделся Коллекционер. — Никакая не подъебка. Вопрос сугубо прикладного характера. Назови мне хотя бы три причины, по которым человек лучше собаки, ну, кроме того, что ты, как представитель рода человеческого, не ешь говна. Пока не ешь.
Стас отправил в рот очередную порцию липкой биомассы и задумался.
— Человек умнее, — наконец констатировал он. — Это первое. Человек сильнее — это второе. И третье — я, например, псин твоих ненаглядных настрелял уже больше сотни, а они до меня, как видишь, не добрались. Разве это не означает, что я лучше?
— Давай по порядку. Начнем с «умнее». В чем это выражается?
— Да хотя бы в том, что я считать умею, в отличие от этих тварей.
— Хм, серьезный аргумент, серьезный, но…
— Что «но»?
— Расскажу-ка я тебе еще одну историю, раз уж все равно заниматься тут больше нечем. Было это месяца четыре назад. Работал я тогда по одному торговцу, который напарника своего кинул. Серьезный дядька, с охраной. Непростой был заказ. Обоз его шел из Суздаля во Владимир, а я следом. С собой только АКСУ покоцаный, нож да бинокль. Поиздержался я в Суздале сильно, болт свой профукал, а тут такое дело подвернулось. Ну, не отказываться же из-за этого? Пас голубчиков до привала. Ночью зарезал пятерых, пока меня не заметили. Трое оставшихся взялись палить, пришлось мне в лес ломиться. А друзья эти лагерь свернули быстренько, шмотки с покойников своих поснимали и дальше чесать. Я опять за ними. Долго шли. И вот часа эдак в три дня, в самое пекло, когда двое на телеге храпят, а возница от жары и недосыпа чуть с козел не валится, появляется стая собак. Не маленькая — штук в двадцать, если не больше. Выскакивают бестии из леса, режут обеих кобыл во второй телеге, одну в первой и врассыпную с дороги. Голубчики наши и опомниться не успели, стволы похватали, вылезли, а все уже, дело сделано. Три лошади готовятся душу отдать Богу своему лошадиному, оставшаяся хромает с порванными сухожилиями. Прикидываешь раскладец? А стая обоз окружила и водила хороводы до самой ночи. За деревьями мельтешат, хуй попадешь. Раз-раз по кустам, потом прыгнет, стрельнуть спровоцирует и назад. А долбоебы эти, ну, те, которые умнее и сильнее, вместо того чтобы товар на хуй бросить и двигаться хоть как-то вперед или назад, сидели и палили, обосравшись, наобум, пока патроны не закончились. Тут-то их и сожрали. Уж не знаю, считали собаки выстрелы или нет. Я считал. И мои выводы с ихними совпали. А ты говоришь…
— Числом взяли, — подумав, возразил Стас. — Дай мне нож и сведи с псиной один на один, вот тогда уже можно о чем-то говорить.
— И что? Хочешь сказать — любую зарежешь?
— Есть возражения?
— Нет, не возражения, — почесал Коллекционер подбородок. — Вопрос есть. Почему нож?
— А что? Ну, не нравится нож — автомат давай, еще лучше.
— Вот, — охотник снова подался вперед, опершись правым локтем о бедро и выразительно жестикулируя левой рукой. — Ты даже не понимаешь, о чем мы сейчас толкуем. Ты не можешь разграничить собственное «я» и то, что держишь в руках. «Дай мне нож», — передразнил Коллекционер. — А если не дам? Тогда что? Сможешь ты тогда сойтись один на один с жалкой псиной? Решишься проверить, кто из вас сильнее? Вот говоришь, мол, числом взяли. Нет. Иначе все гораздо раньше бы закончилось. Раньше и проще, с горой трупов. Но им так не надо было. Они не числом, они умом брали и взяли. А люди нормальные — венцы, бля, творения — за автоматы пустые держались, крепко-крепко, словно все спасение только в них и было. Даже когда горло им рвали, и тогда они стволы из рук не выпустили, так и подохли с ними в обнимку. Вот сила-то где вся, вот где ум ваш, — Коллекционер сложил руки, прижимая к плечу приклад невидимого автомата. — Тра-та-та-та-та. А как тра-та-та закончатся, так и сила вместе с ними куда-то исчезает, ум хваленый уже не приходит на выручку. Это стагнация.
— Чего?
— Стагнация. Человек, как он есть, остановился в своем развитии. Пройдет еще сотня лет, и вы уже не сможете конкурировать не то что с собаками, а даже с крысами. Они с каждым годом становятся умнее и сильнее. А люди? Что они приобрели полезного за это время?
— Ты о чем? О мутациях?
— Да, о них. Вот если у тебя родится, хотя теперь уже вряд ли, ребенок с четырьмя руками, как ты поступишь?
Стас задумался.
— Трудно сказать. Возможно, избавлю бедолагу от разочарований. В жизни ему все равно ничего не светит при таком раскладе.
— Вот! — Коллекционер указал на Стаса своим длинным костлявым пальцем. — Вот поэтому-то человечество и вымрет.
— Что-то не уловил я связи.
— Ты ведь даже не удосужился поинтересоваться, а здоровы ли у него руки, работают ли они. Что плохого случится, если у человека появится еще пара рук? Он будет лучше вкалывать, лучше воевать, лучше охотиться, даже, мать твою ети, баб охаживать лучше будет. Но кому это интересно? Главное ведь, что он не-нор-маль-ный. Не соответствует шаблону, а значит — брак. В утиль его. Хе-хе, Стас, — Коллекционер привалился к стене, задрав одну ногу на койку, — а ты, оказывается, та еще мразь двуличная. Как тебя передернуло от рассказа про забаву мою невинную с девчушкой. У-у, прямо затрясся весь. А сам готов родное дите смерти придать. И все это только из-за разницы в количестве рук. Удивительно! Тупиковая ветвь из кожи вон лезет, чтобы не дать жизнеспособных побегов. Этого и Дарвин бы не объяснил.
— Я смотрю, ты книжек умных начитался.
— Точно. Стараюсь использовать интеллект, перепавший мне от нормальных родителей, по прямому назначению. А тут еще волею судеб книжицей одной разжился о случайных мутациях.
— С трупа снял?
— До чего же догадливый парень!
— Ну и как, хорошо эволюционная теория помогает самому перед собой оправдываться?
— Эк ты хватил, психолог хуев, — махнул рукой Коллекционер и снова зашелся каркающим смехом. — Ты что, думаешь, я вашего брата шаблонного по каким-то там идеологическим соображениям потрошу? Не-е-ет. Может, и хотел бы, да не выходит по соображениям-то. Просто нравится это мне. Понимаешь? Нра-вит-ся. К тому же за любимое занятие еще и платят неплохо. Думаешь, я мутантов не убивал? Ошибаешься. Хотя, признаюсь, нормальных в небытие отправлять куда как приятнее.
— А меня кто заказал? — решился Стас задать вопрос, воспользовавшись моментом.
Желтые огоньки под капюшоном загорелись ярче.
— Ты не в курсе? — спросил Коллекционер удивленно.
— Нет.
— Что, не догадываешься даже? Ты, наверное, хороший человек, если предположить не можешь, кто же смерти твоей жаждет. Или наоборот, столько «доброжелателей» наплодил, что и не знаешь, с какой стороны прилетит?
— Бережной?
— Ну что ты? — отмахнулся Коллекционер. — Этот толстячок тут не при делах.
— Кто тогда?
— Вообще-то, не в моих правилах раскрывать имя заказчика, — нараспев выговорил Коллекционер, крутя вокруг пальца пустую кружку. — Но, учитывая, что ничьи интересы от этого уже не пострадают, скажу — Хромой.
Стас вопросительно посмотрел, ожидая продолжения, но ничего больше не услышал.
— И?..
— Что «и»?
— Какой еще к чертовой матери Хромой?
— О, я вижу, второй вариант точнее оказался. Портишь, значит, людям жизнь и тут же забываешь? Зря. Люди-то помнят.
— Бред какой-то. Кто он?
— Ты бывал в Арзамасе, Стас?
— Что я там забыл?
— Хм, действительно, что делать чистокровному человеку в прибежище генетического мусора? Странно. Хромой из своей берлоги не вылезает, а тебя довольно точно описал. Тебя и еще одного — некоего Максима по кличке Пулемет. Я заказ на две персоны получил, вообще-то.
— О чем он еще упоминал?
— Сказал, что вы два часа как ушли из Кутузовского и двинулись, предположительно, в сторону Мурома. Ну, я пожитки свои собрал и с первой же попуткой рванул вас встречать. Сумма поторапливаться заставляла, — добавил Коллекционер, блеснув узкими полосками прищуренных глаз.
— И много обещал Хромой?
— Незачем тебе знать, а то загордишься еще. Причем Хромой не только обещал, но и задаток выдал. Я еще удивился тогда, откуда у говнюка этого такие деньжищи завелись. Подумал, что сильно вы, должно быть, старика разозлили. Бля…. Это сколько же он себе оставил?
— Так что, Хромой — всего лишь посредник?
Коллекционер хихикнул и потер ладонью щетину.
— Не знаю, не знаю. Учитывая, что вы не знакомы, можно предположить такой вариант — старикан, наслушавшись моих псевдонаучных бредней, задался целью свести всех нормальных под корень, чтоб не мешали, суки, ходу эволюции, а начать по чистой случайности решил с вас двоих. Как думаешь?
— Неуместная подъебка. Значит, говоришь, Хромой на двоих заказ выдал, — начал Стас рассуждать вслух. — При этом он знал, когда мы вышли из Кутузовского и куда направляемся. И все это — сидя в Арзамасе.
— Да, — подтвердил охотник и с прищуром глянул на сокамерника.
— А не слыхал ли ты из уст Хромого таких словосочетаний, как Железный Легион или Старшие братья? — продолжил Стас, щурясь на тот же манер. — Не упоминал он ничего такого?
Коллекционер после секундной задумчивости недобро осклабился и поцокал языком.
— Может, кто-то и слыхал, как кто-то упоминал, а вот ты, дружок, откуда слов таких нахватался?
— Так он упоминал?
— Нет, — охотник покачал головой. — Зачем? Я бы тогда сумму удвоить попросил. Это как минимум.
— Что ты о них знаешь?
— Что знаю? Да, по сути, практически ничего, как и любой, кто вообще о них слышал. Сплетни кабацкие в основном, хотя сплетни тоже на пустом месте не родятся. Из того, что в уши залетело, одно сказать могу — серьезным людям… — охотник запнулся, — и не только людям, дорогу ты, видать, перешел. Очень серьезным.
— Кто они такие? Чего хотят?
Коллекционер перестал скалиться и нижняя часть лица, не скрытая капюшоном, распрощалась с привычным легкомысленным выражением. Тонкие губы сомкнулись, морщинки на сероватой коже вокруг рта разгладились, острый подбородок слегка приподнялся.
— А не многовато ли будет вопросов, мой лишенный отклонений друг? Что вообще за нездоровый интерес перед смертью? Тебе бы сейчас не о тайных организациях думать стоило, а о спасении души своей грешной.
Бледно-желтые огоньки, медленно сужаясь, вонзились в Стаса.
— В существование души я не верю, — ответил тот, выдержав долгий испытующий взгляд. — В ее спасение — тем более. А вот за сохранность тела своего бренного думаю еще повоевать.
Серый треугольник под капюшоном дрогнул, издав короткий смешок, и снова расцвел кривой ухмылкой, выражающий, видимо, одобрение только что озвученной жизненной позиции.
— Да ты, как я погляжу, оптимист. Люблю оптимистов, они умирают с надеждой в сердце. Как же тебя, личность, прямо скажем, ты уж извиняй, не слишком выдающуюся, угораздило с Легионом схлестнуться?
Стас решил не реагировать на сарказм и изложить недавнюю историю без утайки, тем более что скрывать ее никакого смысла уже не было, а возможность почерпнуть взамен новую информацию могла больше и не представиться.
— Чисто случайно вышло. Кутузовский помощи попросил. Их якобы банда какая-то пришлая на предмет «излишков» зерна пощупать решила. Кутузовцы делиться не захотели, собрали ополчение и наемников пригласили. Общими силами мы расстреляли автоколонну с тридцатью этими самыми легионерами. Засаду на колонну организовали вечером, а уже в четыре утра Кутузовский горел. В форт ворвались какие-то невъебенно здоровые твари и устроили там натуральную бойню. Мы с Максом — вторым наемником, нас всего двое пришло — еле ноги унесли. Вот такая история. Удовлетворен?
— Тридцать! — повторил Коллекционер и присвистнул. — Не удивлюсь, если в Арзамасе уже все стены вашими рожами украшены с кругленькой суммой над словами «За голову». А в колонне той одни люди были? Ну, без громил этих? — охотник бросил иронично-издевательский тон и говорил уже с неподдельной заинтересованностью.
— Да, только люди. Громилы под утро пришли, — ответил Стас. — Это их Старшими братьями называют?
Коллекционер кивнул и заерзал на скрипучей панцирной сетке.
— Их, их голубчиков. Здоровые, говоришь, твари?
— Они не просто здоровые, — Стас, поджав нижнюю губу, рассматривал потолок камеры, восстанавливая в памяти картину злосчастной ночи. — Это, блядь, танки ходячие. Людей с хотя бы близко к тому развитым телом я ни разу не встречал. Гора мускулов кило под триста. И эти триста кило — не дутое стероидное мясо. Они охуенно сильны. Один такой «танк» отшвырнул своими лапами ворота из листов пятимиллиметровой стали, на колесную пару наваренных. Как пушинку. Они из «Кордов» с рук палят! Я это своими глазами видел. Не напрягаясь, прицельно, как я из «калаша».
— Стрелял по ним? — с оттенком какого-то полусвященного трепета спросил Коллекционер и блеснул из-под капюшона желтыми кругляшками глаз, забывших о надменном прищуре.
— Стрелял.
— Убил?
— Одного.
Тонкие губы, полураскрытые в преддверии следующего вопроса, сомкнулись и немного сползли уголками вниз, желтые огоньки потеряли округлость.
— Как? — спросил охотник слегка разочарованно.
— В голову из «Печенега», почти в упор, — ответил Стас, глянув на сокамерника с вызовом. — Еще двоих ранил. Одному плечо распорол, второму — шею. Но, похоже, большого впечатления на них это не произвело. Все равно, что в чурбак палить — ни шока, ни испуга, они вроде и не удивились совсем. Один, который в плечо пулю словил, даже обернуться не посчитал нужным, как шмалял по баракам, так и продолжил, — Стас усмехнулся и поскреб щеку. — Не знаю, может, под наркотой были, а может, и в натуре боли не чуют. Хер их разберет. Одно понятно — валить тварей нужно прицельно и наверняка. Желательно в башню.
— Я старшего только один раз видел, — заговорил Коллекционер после небольшой паузы, крутя в руках пустую миску. — Да и то мельком. Лет семь назад, если не больше. На окраине Арзамаса. Ноябрь тогда был вроде, снег выпал уже, подмораживать начало. Я из кабака под утро возвращался, — охотник хмыкнул, и на тощее лицо снова вернулась привычная слегка надменная улыбка. — Перебрал в тот раз немного. Помню, что-то с парнями отмечали, — он задумался. — То ли вальнули кого, то ли долги выбили. А, не важно. Напились, короче, до поросячьего визга с радости какой-то, весь кабак заблевали, уроды. До сих пор удивляюсь, как нас Боров не порешил за паскудство такое. В общем, выполз я из этого хлева, иду кое-как, по стенам граблями перебираю, и тут слышу гул за спиной. Оборачиваюсь — колонна мимо идет, грузовиков шесть, наверное. Тяжелые такие дурины трехосные, высоченные, с кузовами тентованными. Я к стене спиною привалился, стою, шатаюсь, пялюсь тупо. Отродясь красотищи этакой в захолустье нашем не видал. А они едут. Одна, вторая, третья, вот и последняя уже мимо проходит. Гляжу, брезент позади отогнут малость, а оттуда, из кузова, таращится на меня, — Коллекционер растопырил пальцы вокруг своей головы, покрытой капюшоном, скривил рот и изобразил, почти точь-в-точь как дед Григорий, огромную злобную харю, — вот такенное еблище! Глазами зыркнуло, высунуло лапу в две ноги мои толщиной и брезент задернуло. Я как стоял, так и сполз жопой в лужу, чуть не обдристался от удивления. Никому в тот раз не рассказал про это, побоялся, что на смех подымут. Я бы и сам поднял. Дополз до конуры своей, проспался, а по трезвянке-то и вовсе пьяным бредом все почудилось. Только вот года полтора назад, там же, в Арзамасе, услыхал историю от пьянчуги одного, будто видел он за пакгаузом странных тварей огромного роста и могучего телосложения. Ящики они там какие-то в машины с телег перегружали. Тогда я про случай-то давнишний и вспомнил, решил поспрошать у местных, что да как. И выяснилось, ты подумай, что видят бычар этих не так уж и редко. В основном к востоку от города. Когда одного, а когда и пяток сразу, но всегда и всюду в компании людей, — охотник снова выдержал многозначительную паузу и сверкнул глазами. — Нормальных людей, — он подался вперед, заговорщически прищурившись. — Я тебе даже больше скажу. Слишком нормальных. В тех местах это особенно сильно в глаза бросается. Роста все примерно одного, камуфло, снаряга — все одинаковое, у каждого по «семьдесят четвертому» новехонькому. Кто видал, так просто в охуе полнейшем прибывали, говорят: «Как из кина про армию, разве что строем не ходят», — Коллекционер хмыкнул, довольный произведенным эффектом.