– Поверхность?
– Ну как объяснить это тебе? Поверхность – это когда нет потолка.
– А где потолок?
– Потолка вообще нет. Представь себе шар. Сейчас мы с тобой внутри шара. А поверхность – это то, что снаружи.
Гера не стала спорить.
– Как хочешь, – сказала она сонно.
– Дай ей одну желтую пилюлю, – сказала Анита. – Мне не нравится ее голос.
– Что это?
– Проглоти, – Крони протянул Гере пилюлю.
Гера подчинилась.
– Говори, – сказала она.
– Там не осталось людей. Твой учитель прав. Но жить наверху можно.
– Город разрушен, – сказала Гера. – И если выйти туда, заболеешь смертельной болезнью.
– Скорее заболеешь здесь, – возразил Крони. – В норе. Посмотри на себя. Там лес, солнце, ветер, деревья, озера, и эти слова ничего тебе не говорят?
– Почему? – сказала Гера. – Я знаю слово «озеро», и слово «ветер», и слово «лес». И слово «солнце». Эти слова я слышала. Ведь говорят же: яркий, как солнце. И говорят: густой, как лес.
– А что значит – густой, как лес?
– Это значит – очень тесный, – сказала Гера.
– Слова потеряли свое значение. Но у слов память длиннее, чем у людей. Так слушай: солнце – это раскаленный шар, вокруг которого вращается все – и ты, и я, и наш город, и Город Наверху. Лес – это когда рядами стоят деревья. Озеро – это столько воды, что предметы на том берегу еле можно различить. А ветер – это такая масса воздуха, что она может сбить человека с ног и сорвать крышу с дома. Ветер несет с собой небесный дождь…
И Крони понял, что куда лучше смог бы объяснить это на другом языке. В его родном и на самом деле не хватало слов. А те, что были, изменили свой смысл.
– А кто же дал тебе одежду?
– Люди. Но другие люди. Они прилетели сюда со своей Земли, потому что думали, что здесь никто не живет.
– Они захватили Город Наверху?
Беспокойство, которое прозвучало в голосе Геры, было абстрактным. Она как будто слушала увлекательную сказку, действие которой никак ее не касалось. В ней говорилось о людях, что прилетели откуда-то. Наверно, на крыльях, как летучие мыши. Летучие мыши редки в подземном городе, но у отца в кабинете есть одна, высушенная. Крони побывал в сказке и вернулся, как сказочный герой, переродившийся в Огненной Бездне и ставший прекрасным директором.
– Им не нужен наш город, – сказал Крони. – У них есть свой. Они ищут старые вещи. Потому что им нужно знание. Они хотели узнать, какими мы были и что случилось с нами.
– Им нас жалко?
– Гера, ты не веришь мне?
– Я стараюсь. Продолжай.
– Они готовы нам помочь выйти наружу, жить, как положено людям. Как мы жили когда-то. И они поделятся с нами своими знаниями и помогут. Я верю им.
– А зачем они это сделают? Зачем мы им?
– Потому что они хотят нам помочь.
Порой труднее растолковать очевидное. То, что у самого тебя не вызывает сомнений.
– Но что мы дадим им взамен?
– Ничего, – сказал Крони.
Гера склонила голову с видом умудренной жизнью старухи. Трубарь оставался ребенком. Все простые похожи на детей. Они доверчивы и непостоянны.
– Они ждут, пока я поговорю с тобой и с твоим братом и найду инженера Рази.
– Почему они не пришли сами?
– Потому что сначала должен прийти я. Ведь люди испугаются, если увидят чужих.
– А они страшные?
– Нет, они такие же. Среди них есть девушка, похожая на тебя.
– И как ее зовут?
– Ее зовут Наташа.
– Наташа, – с трудом выговорила слово Гера. – Некрасивое имя.
– Нет, – сказал он. – Очень красивое имя.
Это имя услышал Такаси, сидевший в темном туннеле верхнего яруса, у заваленного лифтового колодца. Он непроизвольно улыбнулся, потому что ему тоже нравилось это имя.
Анита, стоявшая наверху, под импровизированным тентом, тоже улыбнулась, потому что уловила неприязнь в голосе Геры, которую не отметил динамик электронного мозга, тщательно, но без интонаций переводивший диалог трубаря с Герой. А Станчо, чинивший экскаватор, который должен был расширить лаз, но сломался, громко засмеялся и сказал:
– Наташа, меняй имя. Красивое имя Снежана. Тебе нравится?
– Нет, – сказала Наташа, – это тебе нравится.
– Конечно, – сказал Станчо. – Я с ней знаком. Она моя невеста.
– Иди к моему отцу, – сказала наконец Гера. – Он старый человек, и он скажет, что тебе делать.
– Ты не веришь в то, что наверху.
– Я хотела бы верить. Может, ты и прав. Вот переговорная трубка. Вызови отца.
– А ты уверена, что он согласится, чтобы люди вышли наверх?
– Все?
– Конечно, все.
– И те, кто внизу? И шахтеры, и ткачи, и трубари?
– Ну конечно же, им хуже, чем прочим.
– А кто будет работать?
– Мы все будем работать. Наверху.
– Не знаю, – сказала Гера. – Наверно, отец не согласится.
– И я так думаю. И он прикажет меня убить.
– Может быть, – сказала Гера. – Я об этом не подумала.
– И ты будешь вызывать отца?
– Нет, – сказала Гера. – Не буду. Я позову брата.
Телевизионный объектив смотрел вперед, и все наверху видели, как Гера поднялась с кресла, чтобы подойти к спрятанной в стенной нише переговорной трубке.
– Бледная, – сказал о Гере Гюнтер, который был из тех больших, добрых, сентиментальных людей, кто подбирает на улице брошенных щенят и перевязывает крылья птенцам, выпавшим из гнезда.
– Очень далеко зашла болезнь, – сказала Соломко. – Девушку нужно срочно госпитализировать.
– Удивительное сочетание археологии с медициной, – заметил Макс Белый. – Вам повезло, Анита.
– Не шутите, – сказала Анита. – Не время для шуток.
– Для шуток всегда есть время, – не согласился с ней Макс и пошел помочь Станчо запустить экскаватор.
Гера сказала в переговорную трубку:
– Тайная стража? Господина Спела-младшего.
Она ждала, пока ее соединят, чувствовала взгляд Крони и постаралась представить себе поверхность, на которой бушует большой ветер и раскачивается лес, схожий со сталактитами.
– Господин Спел просил сказать, что крайне занят, – послышался голос в трубке.
– Передайте ему, что это важно. Слышите, важно. Его вызывают из дома.
Она прикрыла трубку ладонью и спросила Крони:
– Сказать ему, что у нас гость?
– Не надо, – ответил Крони. – Люди Мокрицы могут подслушать.
– Это ты, Гера? – послышался голос Спела. – Что стряслось?
– Послушай, брат. У меня к тебе срочное и очень важное дело. Ты должен немедленно прийти.
– Ох, – вздохнул брат. – Тебе опять плохо?
– Мне хорошо. Я себя отлично чувствую.
– Гера, я сейчас ухожу на задание. На очень важное задание. У меня нет времени с тобой разговаривать. Я вернусь вечером, и поговорим. Ладно?
Спел старался не ссориться с сестрой.
– Как я зла на тебя, – сказала Гера. – Когда я в последний раз просила, чтобы ты пришел? Вспомни.
– Ну, когда накрыли твоего Леменя. А что, он ожил?
– Спел, приходи немедленно. Немедленно. Забудь обо всем!
– Погоди… – Спел был встревожен.
Гера швырнула трубку и закрыла переговорную нишу.
– Он сейчас придет, – сказала она.
На щеках у нее появились красные пятна, и она кашлянула, будто поперхнулась.
Спел стукнул три раза, и Крони услышал, как лязгнул замок.
Гера пошла встретить брата.
– Что с тобой? – Спел был зол. – Мне Мокрица голову оторвет. Он и так смотрит на меня крысой, с тех пор как мы украли трубаря.
– Проходи, – сказала Гера. – Есть дела поважнее, чем твой Мокрица. Я хочу, чтобы ты встретил нашего общего знакомого.
Спел отмахнулся, не вслушиваясь. Он продолжал, входя за сестрой в гостиную:
– Пойми же, сейчас мы уходим. Мы нашли инженера Рази. Помнишь, того, что с Леменем был? То и есть наш человек…
И в этот момент Спел увидел Крони.
– Ты! – сказал он.
И рука потянулась к поясу.
– Не сходи с ума, – сказала Гера. – Ты сам привел когда-то этого трубаря. Ты сам увел его отсюда. Чего удивляешься? Это же привидение.
– Привидение, – Спел попытался улыбнуться, но ничего из этого не вышло.
– Красавчик, – сказала с осуждением Анита, глядя на лицо Спела, занявшее весь экран телевизора.
Спел приблизился к Крони. На шаг. И остановился.
– Где ты был? – зло спросил он, будто Крони его в чем-то ослушался.
Что произошло? – старался понять Спел. Вдруг весь этот маскарад – дело рук Мокрицы, который решил погубить Спелов? Но одежда была чужой – видно, трубарь все же побывал наверху. Значит, наверху живут люди и все, чему учили Спела раньше, – ложь. А что, если те люди – давние враги города и прислали Крони, чтобы отомстить за прошлое? В любом случае Крони был опасен. А раз так, лучше иметь его в друзьях. Если Крони пришел мстить, он будет сначала мстить Мокрице. Иначе зачем он доверился Гере? И, перебрав все эти варианты, Спел улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой.
– Рассказывай, трубарь, – сказал он. – Где был, что видел?
– Я не трубарь. Не называй меня так, – ответил Крони.
– Я не трубарь. Не называй меня так, – ответил Крони.
В общем, ему было все равно, как его называют. Быть трубарем никак не хуже, чем стражником. По крайней мере, честный кусок каши. Но Спела надо было поставить на место. Он никогда не будет доверять Крони, но пойдет за ним, если почувствует силу. Об этом говорили еще вчера, на совещании в палатке.
– Не сердись, – дружески улыбнулся Спел.
– Тогда слушай, – сказал Крони. – Я был наверху.
Крони был краток. Ему помогают те, кто наверху. Он выведет людей наверх, к солнцу, но он хочет сделать это так, чтобы не было ненужного страха. Нельзя гнать людей наверх как перепуганное стадо. Нужно объяснить людям, нужно обезвредить Мокрицу и тех, кто хочет удержать людей в своей власти.
– А тебе никто не поверит. Я тоже не верю, – сказал Спел.
– Поверишь, – ответил Крони. – Где инженер Рази?
Археологи наверху, сгрудившись под тентом, замерли перед экраном. Дождь молотил по тенту. Станчо прикрыл экскаватор пластиковым чехлом, и тот казался синим неуклюжим зверем, подстерегающим кого-то над черной дырой.
– Мы его поймаем сегодня, – сказал Спел.
– А старик? – спросил Крони.
– Помер.
– Сам?
Спел удивился.
– У Мокрицы сами не умирают. Он этого не любит.
– Это был хороший старик, – сказал Крони. – Он имел убеждения. И не отрекался от них.
– Ага, – согласился Спел равнодушно. – Мы его потом опознали. А Мокрица не поверил, что ты стражника задушил. И сейчас не верит.
– Он прав, – сказал Крони.
– Кто тебя знает? Каждый человек может убить другого. Если нужно. Мокрица думал, что я украл опознавательный знак Леменя. Но я все свалил на тебя. Ты не в обиде?
– Чего же обижаться? Если бы ты не заметил знака, мне бы от Мокрицы не уйти.
Спел подумал, что это справедливо и выгодно ему.
– Ты мне жизнью обязан, – сказал он. – Я твой спаситель.
– Ты обо мне тогда не думал. О себе думал и о сестре. Не хотел, чтобы у Мокрицы оказался в руках человек, который знаком с Леменем.
Гера ходила по комнате, как будто не догадываясь сесть. Она почувствовала возбуждение и бодрость, чего с ней не было давно, и ей хотелось перемен, которые разрушат ее темную нору.
– Ушел твой Рази и, видно, добрался до оружия. Нам одноглазый рассказал.
– Кто?
– У Мокрицы везде есть люди.
– Как зовут одноглазого?
– Откуда мне знать? Мокрица устроил большую облаву в городе. Поднял всю стражу. Всех квартальных.
– И чем кончилась облава?
– Ничем. Мы окружили дом. Все шло по плану. Крысоловка захлопнулась. А в ней пусто. Ни души. Кто-то их предупредил.
Спел находился в странном положении, хотя сам этого не сознавал. Борьба с бандитами, чтецами, бунтовщиками была, на его взгляд, справедлива. Жалости к бунтовщикам он не испытывал. Того же, кто руководил этой борьбой, он ненавидел. А рассказывал об этом Крони, который был врагом не только Мокрице, но и Порядку, а значит, и Спелу.
– Дальше, – сказал Крони, как человек, который имеет право спрашивать.
– Мокрица догадался, что ты успел передать инженеру Рази план города Предков. И инженер с его людьми спрятался там. Сегодня мы идем к ним. И Рази от нас не уйдет.
– Ты хочешь, – сказала Гера, становясь перед братом и глядя ему прямо в глаза, – и дальше быть на побегушках у Мокрицы, пока он не решит от тебя отделаться?
– Мне у него неплохо, – буркнул Спел. – Не тронет он меня.
– Как пойдет облава? – спросил Крони.
– С двух сторон. Один отряд спускается через служебные туннели. Второй идет от рудников. Над теплостанцией будет засада, в которую они попадут, когда будут бежать. Больше я ничего не знаю.
– Уже кое-что, – сказал Крони. – И на том спасибо.
– Я должен идти, – сказал Спел. – Вы же не хотите, чтобы Мокрица что-то почуял? И не советую тебе, Крони, идти вниз. Ты их не спасешь. А сам попадешь в ловушку.
– Когда начало облавы?
– Через три часа… теперь уже меньше.
– Счастливого пути, Спел. Не суйся под пули.
– Какие пули?
– Ты забыл, что в городе Предков есть оружие?
– Оружие… Да они и стрелять не умеют.
Спел не хотел показывать, что обеспокоен. Он погладил сестру по плечу и сказал: «Не болей».
Этот жест вызвал у Крони нечто вроде симпатии к стражнику.
– Что ты будешь делать? – спросила Гера, когда за Спелом хлопнула дверь. – Пойдешь вниз? Даже если я скажу тебе остаться, ты все равно пойдешь вниз?
– Да, – сказал Крони.
– Я бы не хотела, – сказала Гера.
У нее была привычка смотреть людям в глаза, будто она могла читать, что в них написано.
– Я бы хотел, чтобы так смотрели на меня, – сказал Станчо.
– Просто у нее такая манера, – сказала Анита Соломко, которая разливала кофе из термоса по чашкам. – Она, наверно, очень близорукая, но не догадывается. У них же нет очков.
– Ты не хочешь, чтобы я уходил? – спросил Крони.
– Да. Люди уходят от меня и никогда не возвращаются. Их съедает тьма.
– Я вернусь, – сказал Крони.
Гера остановила его жестом.
– У тебя друзья, – сказала она. – Они сильные. Пусть идут они.
– И что тебе за дело до трубаря? – Крони был не совсем искренен. Ему хотелось, чтобы Гера возразила.
– Не в тебе дело, Крони, – ответила она серьезно. – Ты живой. А вокруг все мертвые. И Лемень был живой. Мертвые остаются и существуют вокруг. А живые умирают и не возвращаются. Когда тебя не было, я привыкла к тому, что и меня скоро не будет. Но ты вернулся и изменил мою жизнь. Мне не хочется умирать и не хочется, чтобы ты исчез в Бездне. Наверно, дело не в тебе, а во мне самой.
– Я вернусь, – повторил Крони.
И они услышали шаги. Твердые, уверенные шаги, которые уже приближались к спальне.
Гера замерла, оцепенела. Прошептала: «Отец».
Крони быстро отступил к двери, нырнул за портьеру и прижался к простенку со стороны прихожей.
– У тебя кто-то был, Гера? – услышал он низкий, уверенный в себе голос директора.
– Доброе утро, отец. Брат заходил ко мне.
– Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?
– Да, отец. Спасибо.
– Странно, что брат приходил к тебе, – сказал господин Спел. – Он не должен был приходить.
– Я его звала.
Отец Геры мерно шагал по ковру, и Крони считал шаги.
– Ты хорошо выглядишь.
Крони непонятно было, осуждает он ее за это или радуется, что дочери лучше. Скорее всего, он просто отмечал этот факт, как отмечал перегоревшую лампу или сломанный лифт. Равнодушно, хоть и с некоторым раздражением, которому не позволял вылиться наружу.
– Отец, зачем ты пришел? Мне стало хуже, и я хочу лечь…
– Ты права. Мне тоже надо спешить. Какие бы ни были между нами размолвки в прошлом, ты – моя дочь и я твой отец. И надеюсь, что могу тебе доверять.
– Я тебе тоже доверяла, но ты предал меня.
– Я бы его не спас, зато погубил бы себя. Когда мы решаем в качестве примера остальным наказать кого-то, пути назад нет.
И окончательность последних слов ставила точку на прошлом. Господин Спел не намеревался к нему возвращаться.
– Полагаю, что скоро могут произойти неожиданные перемены.
– Я тоже так думаю, – сказала Гера.
– Ты? Тебе что-нибудь сказал брат?
– У меня предчувствие.
– Больных людей иногда посещают оправданные предчувствия, – серьезно сказал господин Спел. – Это свидетельствует о том, что они ближе к богу Реду, чем мы, здоровые.
– Но мое предчувствие говорит о Городе Наверху.
– Что? – отец не понял.
– Оно говорит о том, что пришло время уйти отсюда наверх.
– У тебя начинается бред. Ты же знаешь, что наверху нельзя жить. Мои опасения куда более реальны. Сегодня ранним утром состоялся Совет директоров. Его созвал Мекиль, хотя он не имеет права это делать. На совете он сказал, что внизу возникла опасность для всего города. Бунтовщики нашли склад с оружием, и в интересах города он потребовал контроля над рудниками, фабриками и станцией, контроля над жизнью всех. Включая директоров. Ты не удивлена?
– Нет, я же знаю Мокрицу.
– Я тоже знаю его, – сказал Спел. – И знаю, что его сказка о бунтовщиках рассчитана на то, чтобы испугать стариков, которых в совете большинство, и изолировать людей энергичных и влиятельных, тех, кто стоит на его пути, – меня, Калгара и некоторых других. И я боюсь. Потому что, если он добьется полной власти, мое будущее под угрозой.
– И ты пришел для того, чтобы рассказать мне об этом?
– И попросить твоей помощи. Есть еще одна вещь, до которой Мокрица хочет добраться.
– Я знаю.
– Тем лучше. Мокрица будет искать наши фамильные драгоценности. Он будет искать их у меня. Но он не знает о нише за твоей кроватью. Сегодня ночью, когда, ты спала, я спрятал туда шкатулку. Я не хотел говорить тебе об этом. Но потом подумал, что придут ищейки Мокрицы и спросят, нет ли укромного места в твоих покоях. И ты, думая, что ниша пуста, покажешь ее. И тогда все погибнет.
Гера почему-то коротко засмеялась.
– Ты чего?