«Значит этому мужчине явно больше ста лет…» — мысленно заключила я для себя, и верить любым его эмоциям нельзя и даже больше, очень опасно.
— Я в своей жизни встречал такое всего один раз, но это было не в этом мире, — начал он, а я раскрыла рот от удивления, это сколько же ему тогда лет?…. Он лукаво улыбнулся мне, понимая, чему я удивляюсь, — да Элла, я уже не молод, и давно, как не молод…
В его глазах я увидела промелькнувшую усталость, хотя возможно я ошиблась?
Встав на ноги, он подошел ко мне, протянув свою ладонь, а я с удивлением посмотрела на его руку.
— Идем со мной в кабинет, там нам будет удобнее разговаривать.
Я опять покосилась на пчел, и услышала наигранно уставший вздох вампира,
— Не переживай, пока что с твоими пчелами все будет в порядке.
«Пока что…», — мысленно отметила я.
Он довел меня до одной из дверей, находящихся рядом с выходом и, открыв её, мы очутились в его кабинете. А я чуть не зажмурилась от непривычной яркости белого цвета, в котором был отделан весь кабинет.
— Присаживайся в одно из кресел, а мне нужно привести себя в порядок.
— Но…
— Элла, подожди меня здесь, пожалуйста, — с нажимом в голосе произнес он.
Мне ничего не оставалось, как сесть в белое кожаное кресло. Только потом я сообразила, что его одежда тоже была разодрана, а кое-где даже кровь имелась. Просто после всего, что случилось, я даже не обратила на это никакого внимания.
Пчелы остались в спальне, и меня очень сильно нервировала эта непонятная неизвестность. Ну, неужели нельзя было сначала покормить их, а потом делать все остальное?
Судя по часам на стене, вампир вернулся примерно через десять минут. Мне же показалось, что его не было, целую вечность. И даже разглядывание странного интерьера не отвлекло меня. А белое кресло с пушистой шкурой неизвестного зверя, стоящее за стеклянным круглым столом, не иначе как странным не назовешь. Какой-то совершенно не офисный стиль… хотя, что я знаю о вампирских офисах? Похоже, что в этом мире я уже ничему не могу удивляться.
Магия, непонятные сущности, вселяющиеся в пчел, да и моя собственная крылатость и хвостатость, раны, затягивающиеся на глазах…
А вампир опять выглядел идеально элегантным. Он был одет в черные обтягивающие кожаные брюки и такой же обтягивающий кожаный с длинными рукавами и серыми узорами на груди черный … эээ… жакет?
Он величественно опустился в белое кресло, закинув ногу на ногу. А я на автомате проследила за его руками. А потом перевела глаза на свои ногти. И мне, откровенно говоря, стало стыдно.
Его идеальный маникюр в отличие от моих обгрызенных ногтей выглядел очень шикарно. Но маникюрный набор я, к сожалению, не успела захватить с собой в путешествие, как впрочем, и багаж с запасной одеждой. И на мне сейчас все еще была та же одежда, в которой я убегала с острова. Правда, постиранная несколько раз в соленой воде, причем прямо на мне. Поэтому сейчас сухая жесткая ткань приносила очень сильное неудобство моей коже.
Стресс потихонечку сходил на нет, и я начала ощущать сильный дискомфорт. Все же ходить в обращенном виде намного удобнее, так как моя толстая шкурка на такие мелочи даже внимания не обращала. А может это пафосный вид вампира так на меня подействовал?
— И так, на чем мы остановились, — своим журчащим голосом разорвал тишину покровитель Каирам де Терис.
— Нужно покормить пчел, — буркнула я и, скрестив руки, у себя на коленях, так, чтобы спрятать пальцы, хмуро посмотрела на мужчину.
Если честно, спрятать хотелось не только пальцы, но и всю себя.
Его идеальная утонченная внешность и вальяжная поза, хозяина положения, начали очень сильно раздражать меня. Ощущение дискомфорта только усилилось.
На мою реплику, он лишь приподнял уголки своих губ, изобразив подобие снисходительной улыбки.
— Я не считаю целесообразным кормить твоих пчел, я вообще считаю, что их нужно уничтожить, — огорошил он меня.
Я вскинулась и уже открыла рот, чтобы возразить, но он выставил свою ладонь с идеальными длинными пальцами вперед, прерывая меня.
— Я не договорил тебе несколько минут назад в комнате, ведь я уже встречал подобное существо, и эта встреча ничего хорошего не принесла. И поверь мне, если бы тогда мой отец принял правильное решение, а именно уничтожить его, то наш мир сейчас был бы цел, а нам не пришлось бы спасаться бегством из собственного дома, чтобы выжить….
— Вы считаете, что это то самое существо? — я недоверчиво посмотрела на вампира, — к тому же в исторических источниках говорилось, что вампиры и демоны уничтожили свой мир сами, потому что начали между собой войну.
— Ой, перестань, какие исторические источники? — он махнул рукой, закатывая глаза, — кто их писал? Светлые эльфы, гномы или вообще люди? Мы с демонами даже не из одного мира пришли, мы с разных планет. Не было никакой войны между нами, нам просто не было смысла воевать.
Я приподняла брови от удивления. Да уж… а в архивах ничего этого не было.
— Просто официально, мы решили не распространяться об этом, — продолжил вампир, — да и какая теперь разница собственно… Важно ведь совсем другое, я хочу уничтожить этих пчел, так как, мягко говоря, боюсь, что эта сущность не просто так тянет тебя к какому-то острову, и да, я действительно думаю, что это может быть та самая сущность…
Я опять недоверчиво приподняла брови, но перебивать его не стала.
— То существо, что по глупости освободил мой отец, оказалось темным богом.
Вампир замолчал и отвел глаза в сторону.
Кина с удивлением смотрела на себя в зеркало. Она не понимала раньше, как можно быть такой счастливой и в то же время, испытывать такой жуткий страх от своей то и дело расползающейся довольной улыбки на лице. Но она уже не могла контролировать эту глупую мимику. Она вообще уже ничего не могла контролировать. Она потеряла почву под ногами, когда маг впервые дотронулся до нее. Так, как мужчина дотрагивается до женщины.
Кина закрыла глаза и вспомнила тот день, когда эйфория заполняла все её тело. Когда она танцевала перед зеркалом, смотря на свою внешность.
Тогда она смогла это сделать, пройти полное обращение…. Как? Она не понимала, но это было не главным, ведь она смогла же? Своему брату назло и всем родным! Она сделала это! И это означало, что у нее был шанс выбраться из гарема! Потому что она теперь была полноценным оборотнем! Она могла вернуть себе свое наследие! Имела законные основания! И её сводный брат уже не смог бы ничего противопоставить этому!
Она вспоминала его злорадную ухмылку, когда у нее началось обращение, и как он не пустил её горничную позвать старейшину шамана для помощи.
— Сама справится, — улыбаясь, сказал он тогда слугам, столпившимся возле кровати, где она корчилась от страшных болей выворачивающих суставы.
Кина вспомнила, как валялась у него в ногах, моля о том, чтобы он помог ей. И только лишь когда прошли целые сутки, он вызвал шамана, и тот хмурясь и качая головой узнав о прошедшем времени, просто остановил обращение на том моменте, когда застал Кину, уже безвольно лежащей в горячке, почти на пороге смерти.
Уже после, она узнала, что брат подсунул ей специальное зелье, чтобы обращение началось раньше времени, раньше на целых пять лет. Все это знали в общине. Все понимали, что так делать было нельзя. И кого-то другого наверняка осудили бы и даже изгнали бы за такое из общины, если бы конечно родные пострадавшего потребовали. Но за Кину не кому было заступиться. Мать умерла, а отчим смотрел на нее, как на мусор. Дед? Дед вообще… не иначе, как ублюдком не называл. Её вернули отцу, но и его взгляд был ледяными. Он не удостоил её даже словом. Посмотрел и ушел. Хотя Кина надеялась, что он хотя бы поможет ей просто жить где-нибудь вдали от всех. Купит маленький домик, она бы занялась каким-нибудь маленьким бизнесом.
Она все еще надеялась тогда, хотя бы на родного отца. Даже осмелилась написать ему об этом, пока жила в его доме. Но он лишь посмеялся в ответ над её идеей, и то, даже не сам лично, а записку написал:
«Станешь иларой императора… и не благодари…»
И все… несколько слов, даже не сказанных лично, а написанных на официальном бланке и отданных ей секретарем, когда она стояла в приемной у его кабинета.
«Не благодари…?»
«За что!?» — хотелось кричать ей тогда, но было уже поздно. На нее надели браслеты официальной еще одной шлюхи императорского двора. Да и воспитание не позволяло опускаться до истерики. Все же мать воспитывала её как истинную леди.
Кина не была идиоткой, она прекрасно знала, кто такие илары — шлюхи из элитного борделя. Ей тогда казалось, что жизнь закончилась. Что мир отвернулся от нее. Что может быть ужаснее? Даже быть бастардом было не так омерзительно и унизительно. Ведь её могли выдать замуж за обедневшего вассала её деда. Но у него была земля, и он был аристократом. И он даже понравился Кине. Он бывал в их общине, ждал, когда у Кины пройдет первый оборот.
Кина не была идиоткой, она прекрасно знала, кто такие илары — шлюхи из элитного борделя. Ей тогда казалось, что жизнь закончилась. Что мир отвернулся от нее. Что может быть ужаснее? Даже быть бастардом было не так омерзительно и унизительно. Ведь её могли выдать замуж за обедневшего вассала её деда. Но у него была земля, и он был аристократом. И он даже понравился Кине. Он бывал в их общине, ждал, когда у Кины пройдет первый оборот.
Даже дед тогда удостоил её аудиенции и познакомил с будущим мужем. Кина в тот день готова была летать по дому. Она была настолько счастлива, что даже не заметила злого взгляда своего сводного брата. Она даже не подумала, что он задумает такую подлость.
Единственное что радовало тогда Кину, что её не оставили в доме, как омегу. Наверное, тогда только это выражение лица её брата, помогло ей стойко преодолеть присуждение официального статуса омеги.
Ведь именно в тот день дед получил положительный ответ от её родного отца принять верлису в его доме.
И лишь только в тот день Кина поняла смысл поступка своего брата. Он хотел её оставить для себя. Кина была просто еще совсем молодой и не понимала смысла всех его взглядов. Ей казалось, что это ненависть. Но это была не ненависть, это была похоть.
Когда Кина собирала свои вещи, горничная со слезами рассказала, что он заставил её дать Кине то зелье, подлить в её ужин.
Он мечтал заполучить Кину себе в постель, как любовницу. Но не имел на это официального права, дед бы не позволил такому случиться. Вот он и разработал этот план, когда понял, что Кину собираются выдать замуж. Он решил, что сделает из нее омегу, а аристократы не берут в жены омег, а затем предложит свое покровительство. И она станет принадлежать ему.
Кина на это лишь горько рассмеялась, ведь он испортил её жизнь. Надежду на будущее — стать уважаемой леди, хоть и в маленьком, но в своем доме.
Но тогда она еще надеялась, что раз её отец согласился принять её в своем доме, то у нее есть шанс жить, так как она хочет.
Но все оказалось не так…
И всё же верлиса смогла выжить в этом серпентарии. Она проглотила обиду на своих родных, и с огромным трудом, но смогла поднять голову, и не потеряться в жалости к себе. Ни кто не слышал её всхлипов за звуками падающих капель, когда она заходила в душевую кабинку поздно ночью в гареме на новом месте. Но потом она яростно растирала слезы, и тренировала новый образ, что решила временно играть. Так было даже проще, она сама и поверила в него до такой степени, что спустя несколько месяцев перестала плакать и каждое утро уже вставала с этой глупой улыбкой на лице, которая намертво приклеилась к её лицу. Она не заметила, как месяцы превратились в годы. И она смогла не только приспособиться, но более того, она смогла даже сохранить свою девственность, выбрав роль глупой простушки.
До этого момента, пока архимаг не заинтересовался её персоной.
Что он увидел в ней? Кина совсем его не понимала?
Но тогда увидев его пылающий красным светом обжигающий взгляд, она невольно ощутила скручивающийся спазм внизу собственного живота. Когда до лисы дошло, что это означало, то она в ужасе отшатнулась. Нет, не от мага, от себя… от своего собственного желания. Она дернулась и попыталась убежать от Тривиана.
Но в тот момент она точно понимала, что бежит не от него, она бежит от себя. Ей стало до ужаса страшно. Ведь её тело так среагировало на мужчину впервые. Даже когда она общалась со своим будущим мужем и ей казалось, что она влюблена в него, она не чувствовала того, что почувствовала от завораживающего взгляда темного эльфа.
Тривиан поймал её за талию и подтянул к себе, прижавшись к её ягодицам возбужденной плотью. Она ощутила его желание даже через пару слоев его одежды. Жар опалил её легкие и дошел до самого лица.
В тот момент Кина задержала дыхание, чтобы не застонать от прикосновений его горячих рук к своей коже.
Но все её ухищрения были тщетны. Маг сразу же дотронулся до её истекающих от желания складочек и улыбнулся так, что оголились его клыки.
А затем он просто подхватил лису на руки и в два шага донес до кровати.
Кина ощутила прохладу от шелковых простыней, и закусила щеку, чтобы не застонать от болезненного дискомфорта. Ей казалось, что её кожа горит, каждый маленький волосок встал дыбом, руки тряслись, и ноги не держали её, она не могла пошевелиться ожидая пока маг скинет свою одежду. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока он снимет с себя все. Хотя Тривиан сделал это за считанные мгновения.
А потом он накрыл её своим горячим телом. И Кина уже больше не смогла выдерживать, она застонала и потянулась к нему всем своим естеством.
Она еще помнила, как неуверенно ткнулась ему в губы, пытаясь поцеловать. Ведь она этого совсем не умела делать. Но Тривиан подхватил её поцелуй, и повел за собой, в чувственном танце, посасывая и облизывая её губы и язык. А затем начал опускаться ниже, проходясь короткими поцелуями по её новой розовой коже, ловя нежные соски своими зубами, осторожно прикусывая их по очереди. Внимательно наблюдая, как лиса охает от пронзающих её тело ощущений.
Ей не было больно, когда он вошел в нее, если только чуть-чуть? Кина и не поняла, разве что уже после, по тихому успокаивающему шепоту Тривиана, да по мокрым от слез щекам?
Даже сейчас вспоминая о том, как его плоть заполнила все её лоно, как он медленно начал двигаться, Кина опять ощутила разгорающийся пожар внизу её живота. А её лицо и даже шея нещадно покраснели. Она никак не могла совладать с реакцией её новой кожи на возбуждение.
Но Кина училась это делать. К тому же и Тривиан просил об этом постоянно.
— Ты должна вести себя, так как это делала всегда. Никогда не выходи из того образа, что ты создала себе в гареме. И не вздумай попадаться на глаза императору. Иначе я не смогу тебя защитить.
Вспоминала она слова Тривиана, когда утомленные ласками они лежали в постели, и Тривиан с такой силой прижимал её к себе, словно она пыталась вырываться. Хотя Кина в тот момент и сама бы, пожалуй, зубами вцепилась в эльфа, если бы тот вздумал её гнать.
Она горько хмыкнула. «Зубами вцепилась…» — глупая мысль…. Если бы Тривиан вздумал её выгнать, она бы ничего не смогла поделать. Она бы, наверное, даже жить больше не смогла.
Кина закрыла лицо ладонями. Ей не хотелось больше смотреть на свое отражение. Ведь там она видела свою мать. Свою глупую влюбленную мать, которая умерла от тоски… Ведь она так же улыбалась, когда они жили в доме отца, она буквально летала по дому, считая себя в нем хозяйкой, а Кина даже удостаивалась от отца легким поглаживаниям по голове, а в праздничные дни, он даже садил её к себе на колени и рассказывал какие-то сказки из своего мира. Тогда Кина думала, что она и её мама самые счастливые на свете. Вот и сейчас Кина смотрела на себя в зеркало и наблюдала ту же картину.
И понимала, что пропадает, она погибает в ласковых руках Тривиана. Кто она для него? Игрушка? Всего лишь игрушка…
Она не знала, куда её везут, Тривиан не говорил, а она боялась спрашивать. Лишь только заглядывала в его глаза и тонула там. Так же как когда-то её мать тонула в глазах её отца. А потом он просто выставил её из дома и сказал ей возвращаться к своим. Он женился, а жена не потерпит в доме любовницу, да еще и бастарда. Кина тогда не поняла, что это за слово такое, единственное, о чем она тогда подумала, что из-за этого слова отец их больше не любит.
Конечно, это потом уже позже её родственники подробно объяснили ей, что это означает. Там же она узнала, что если бы она была мальчиком, её бы еще оставили, потому как мальчик — это будущий мужчина, преданный вассал, воин, но дочь? Зачем она нужна? Выгодно замуж все равно не выдать…
Вот и она стала не нужна родному отцу…
Неужели её ждет судьба матери? А может что и по хуже? Ведь не зря же её взяли с собой? Но зачем тогда Тривиан так жестоко играет с ней. Зачем так нежно целует и смотрит так… так… проникновенно?
Зачем все это?…
Кина не выдержала и всхлипнула. Но через мгновение тут же ощутила крепкие объятия и нежные поцелуи в шею.
— Не надо рыжик, не плач… — Тривиан подхватил её на руки и сев в кресло усадил её на колени.
— Что случилось? Кто тебя обидел?
Кина уткнулась ему в грудь, обняв за шею, не в силах сказать и слова.
Маг зарылся в её волосы пальцами и начал осторожно массировать её кожу на голове.
— Все будет хорошо… не надо плакать рыжик… — прошептал он ей в волосы, вдыхая аромат её волос.
Она пахла травами. Тривиан сам мыл ей голову этим составом. Ему хотелось, чтобы его рыжая бестия была еще красивее.
Кина жалась к нему, уткнувшись в место между его шеей и плечом.
Она вдруг отчетливо поняла, что уже поздно, что уже пропала, она полностью его. И если он скажет ей сейчас спрыгнуть с этого проклятого дирижабля, то она, не задумываясь, сделает это.