Святой рисует и достоинства супружеской жизни, и ее необходимость. Он напоминает читателю, что даже великой пророк, провозвестник Христа, Иоанн Предтеча, был рожден женщиной. И что именно как милость Божия, как некое исцеление трагической человеческой слабости, Богом преподано супружество. Это удивительный дар. Святой поэтично сравнивает радости супружеской жизни с резвящимся жеребенком. Детей, родившихся от честного супружества, Святитель называет увеселением и утешением в невзгодах, которые неизменно присущи любому браку, даже самому счастливому. Но образец девства видит, прежде всего, в Самой Пресвятой Троице и Небесных Силах. Одиночество ради Бога, согласно восхитительным песнопениям святого Григория — состояние избранных, Божиих людей, ангелоподобное состояние. Супружество святитель Григорий Богослов называет украшением земли, а девство — достоянием неба. Девство, неуместное с точки зрения земного мира, есть отражение мира небесного, оно вечно и славно в мире святых.
Другое песнопение — воспоминание о Божественном видении, предшествовавшем выбору: стать священником. Святому явились две прекраснейшие юные девушки, каких он никогда не видел. Они радостно его приветствовали и принялись утешать и ласкать. Расставаясь с ним, девы назвали свои имена. Одну из них звали Девством, а другую Целомудрием.
В письмах к друзьям, в частности к Василию Великому, святитель изображает другую сторону добродетели целомудрия — любовь к ближнему. Святой Григорий вспоминает о днях, которые друзья провели вместе, о трудах и разговорах. Порой эти труды были и тяжелыми, и низкими. В одном из писем святой Григорий напоминает, как возили повозку с отхожими сосудами, и как надо было это быстро и аккуратно сделать. То, что смогли они сделать вдвоем, один святой Григорий не смог бы. В письмах слышатся искренность и простодушное доверие. Кажется, что все уголки сердца великого Богослова, как лепестки цветка, раскрыты и трепещут от радости о письменной встрече с другом. Это поистине письма святого к святому, письма от сердца к сердцу. В них дышат мудрость и радость, преодолевающая земные расстояния и тяготы.
Судьба святителя Григория Богослова не так трагична, но не менее поучительна, чем судьба святителя Иоанна Златоуста. Родом святитель Григорий (Назианзин) происходил из семьи каппадокийского священника — его отец был епископом. Каппадокия находится на северо-западе Турции. Известна она своими горными кряжами, которые выбелило немигающее солнце, и храмами, вырубленными прямо в известковых скалах. В то время церковная структура была такой, что епископу позволялось жениться. Семья, в которой воспитывался будущий святитель, была очагом любви Христовой.
Можно было ожидать, что Григорий будет крещен во младенчестве, но так не случилось. Епископ-отец сознательно не совершил над сыном Таинства Крещения в детском возрасте. Желание принять Святое Крещение должно было еще вырасти, а затем укрепиться — сообразно телу. Григорий усваивал все христианские уроки из недр семьи. Он благоговейно почитал своих родственников — ведь это были первые святые-христиане в его жизни. Память о матери, отце и брате согревала его сердце среди многочисленных трудностей. Во время трагических событий своей жизни святитель напишет плач, элегию памяти своего родного брата Кесария. В этой элегии святитель обращается к почившему брату как к возлюбленному, как к ангелу. Это удивительно! Как может мужчина обращаться к мужчине с такой нежностью, не вызывая подозрений? Или такая горячность — лишь признак византийского стиля? Нет, это всего лишь свидетельство Божественной любви, живущей в святом. Но ведь то, чему изумляются люди, для святых как бы само собой разумеется.
Андрей Рублев. Святитель Григорий Богослов. 1408 г. Иконостас Успенского собора во Владимире
Образование святитель Григорий получил в афинской школе, основанной известным богословом Оригеном. Это было лучшее по тем временам образование. Один из историков того времени даже сравнивает элегии Горация и песни Гомера с песнопениями, написанными святителем Григорием, и находит последние гораздо более сильными. По возвращении из Афин будущий святой принимает Святое Крещение. Тогда же сделан и выбор его жизни. Святой Григорий решил посвятить свою жизнь служению Богу.
Святитель Григорий Богослов сочетал в себе и творческое, и поэтическое начало. Дух Святой наполнял его стихи, а стихи были внушены Духом Святым. Он как никто чувствовал борьбу падшего человеческого естества с Богом. Он чувствовал, насколько сильна эта борьба — порой до полного физического изнеможения. Вся его жизнь происходила как бы по вдохновению, но окружающим часто казалось, что действует он под влиянием минутного каприза. По окончании учения, в 361 году, отец призвал святого Григория занять его место — назианзинского епископа, но будущий святитель ответил довольно резким отказом. Затем поддался на уговоры и согласился. Однако через некоторое время после рукоположения святой Григорий сбежал в горы, чтобы там проводить одинокую подвижническую жизнь. Есть нечто сходное в принятии епископства будущим Богословом и Амвросием Медиоланским, несколько раз «убегавшим из-под венца».
В 370 году епископом Кесарийским сделался святитель Василий Великий, который боролся с арианами и даже потерпел в этой борьбе серьезные потери. Префект Кесарии Модест сочувствовал арианам. Каппадокия считалась арианской областью, и потому Модест вывел ее из юрисдикции православного епископа кесарийского. Но Василий добился того, что епископами в двух городах этой области были назначены его братья, а на другие должности стал приглашать единомышленников.
Святого Григория знали как блестящего проповедника и человека безукоризненной жизни, а Василий Великий был его другом. Григорий был вынужден согласиться. Вскоре он был рукоположен во епископа города Сасимы. Уже в самом начале служения святой оказался самым настоящим послом Церкви: окружение вокруг было неоднородным и скорее враждебным. Сасимы были маленьким убогим селением, расположенным возле большой дороги, население которого составляли приезжие и бродяги. Местность была каменистая и почти лишенная растительности, так что голод с жаждой были там частыми гостями. Образ города Сасимы сливается в одном из самых известных стихотворений святителя Григория с образом человеческой жизни: зной, дорога, чужеземцы. Святой Григорий в полной мере почувствовал себя чужим.
Церковь Святого Григория Богослова в Ростовском Кремле, Ярославская область. Фото Г. Михалишиной
В Сасимах святой Григорий прожил недолго. Он уехал к отцу, который уже нуждался в помощи для управления епархией. Через год, желая найти уединенное место для подвигов, странник перебирается в Армению, в Селевкию Исаврийскую. Там святой Григорий прожил сравнительно долго. В 378 году друзья, в числе которых был и святой Василий Великий, призывают его в Константинополь.
Столица империи тогда была занята арианами, но в ней сохранилось и несколько православных храмов. Одним из них был храм во имя Воскресения Христова, или Анастасия, как ее любовно называет в своих песнопениях святой Григорий. Именно в этом храме написаны и прочитаны святителем пять «Слов о богословии», излагающих православное учение о Святой Троице. В 379 году святитель Василий Великий умер, и святой Григорий лишился лучшего своего старшего друга. Святитель Григорий немало вынес от ариан, чувствовавших за собою поддержку властей.
В 381 году на императорский престол вступил Феодосий Великий, обладавший одновременно характером вождя и солдата. Православие было восстановлено, а вскоре объявлено о созыве Второго Вселенского собора. Святитель Григорий был назначен архиепископом Константинопольским. На это время приходятся основные его труды, в которых раскрывается глубина богопознания, разъясняются разнообразные ошибки еретичествующих богословов. Однако, несмотря на общую победу над арианством, в православии возник раскол, готовившийся уже давно. Во время Собора председатель, Мелетий Антиохийский, внезапно скончался. Преемником его назначили святителя Григория, но вопрос о том, кто же после Мелетия будет епископом в Антиохии, так и не был решен.
Раздосадованный смутой, возникшей на Соборе, а также враждой разнообразных партий, святитель Григорий покинул Константинополь и вернулся в Кесарию Каппадокийскую на покой, где и умер в 390 году.
15. Святые книгочеи
Несколько тысяч лет спорят, насколько важна книга в жизни человека. Удивительный роман писателя-фантаста Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту» изображает адскую утопию: человеческое общество, где книга уничтожается как явление. И все равно книга продолжает жить — в памяти людей. Возникают люди-библиотеки.
Раздосадованный смутой, возникшей на Соборе, а также враждой разнообразных партий, святитель Григорий покинул Константинополь и вернулся в Кесарию Каппадокийскую на покой, где и умер в 390 году.
15. Святые книгочеи
Несколько тысяч лет спорят, насколько важна книга в жизни человека. Удивительный роман писателя-фантаста Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту» изображает адскую утопию: человеческое общество, где книга уничтожается как явление. И все равно книга продолжает жить — в памяти людей. Возникают люди-библиотеки.
Культура устного предания сложилась еще на заре человечества, а у некоторых народов эта культура существовала почти что до Нового времени. Как, например, в Ирландии, где огромный корпус преданий, «Книга Бурой Коровы», был записан только около десятого столетия. В недрах устного предания и сформировалась культура книги. Первые книги появились тогда же, когда и первые письменные знаки. Это были надписи на стенах, складывающиеся в связное повествование, дощечки из разных материалов: глины, дерева, металла, свитки из тростника или кожи.
Роль книги в христианской культуре переоценить нельзя. Сколько бы ни было написано на данную тему исследований, тема полностью раскрыта не будет. Книга для человечества остается вечной тайной. Книга возникает на страницах Откровения Иоанна Богослова — Слово Божие. Светящаяся, излучающая свет книга. По свидетельствам святых, возле Евангелия постоянно присутствуют ангелы.
Современность располагает массой разнообразных средств книгоиздания. Верстка, печатание, методы оформления — все доведено почти до совершенства. На полках магазинов стоят огромные подарочные издания, блистающие изысканными репродукциями, редкими понтонами и тонкой золотой фольгой. Но ведь в большинстве современных изданий можно увидеть массу опечаток, характер и количество которых говорит о многом. Да, у человека двадцать первого столетия почти нет времени на долгое и вдумчивое чтение, но только ли этим объясняется то языковое варварство, которое пленило современную печатную страну?
Во времена первых Вселенских соборов книги были роскошью и редкостью. Как и сейчас, они оправлялись в кожаный переплет, который иногда покрывался позолотой. Подарить такую книгу другу было престижно и уместно. Многие богатые жители Римской империи собирали у себя целые библиотеки и даже заказывали столичным переписчикам, которые славились красивым почерком, особенно понравившиеся произведения. Хотя среди светской знати и церковных иерархов не все умели читать и писать.
Профессия писца в Византии оплачивалась скудно и не была распространенным занятием среди жителей среднего достатка. Убогая плата писцу за его труд едва не стала поговоркой. Тем не менее труд писца был одним из самых востребованных занятий в обществе.
Между писцами существовали различия: кому-то платили золотом, кому-то — гроши. Были среди писцов каллиграфы, работа которых ценилась особенно дорого, были и школьники, работавшие за кусок хлеба, в прямом смысле. Небогатый автор должен был довольствоваться работой младших писцов, которая часто была неряшливой. Случалось, что сам автор становился учителем письма. И все же в писцах почти всегда чувствовался недостаток. Многие отказывались от этого трудного занятия и вряд ли думали, что причиняют ущерб не только автору, но и всей богословской мысли того времени.
Вот письмо святителя Василия Великого: «Писцов не оказалось у меня ни одного — ни каллиграфа, ни скорописца. Кого обучал (этому искусству) — все разбежались), одни возвратились к прежнему роду жизни, а другие отказались от занятий за болезнью».
Помогали автору в издании его трудов меценаты, богатые жители, для которых помощь эта была делом серьезным. Если же автор был состоятельным, то он сам нанимал писцов. Писцами преимущественно были мальчики. Девочек тоже принимали, но платили им гораздо меньше. Считалось, что у девочки почерк хуже.
Богослов Ориген был человеком бедным. Расходы на переписку трудов оплачивал его искренний почитатель и друг Амвросий. Ориген был автором весьма плодовитым. Часто он просто надиктовывал страницы своих трудов. Сохранились даже сведения о распорядке его дня и скорости работы — она была весьма высокой. Так что расходы на переписывание трудов и переплет были солидными, а писцам лениться не приходилось.
Стоила рукописная книга недешево. Часто хлопоты об издании брали на себя и не очень состоятельные друзья автора, которые могли найти мецената или сообща собрать нужную сумму. Ситуация отчасти напоминает современность: страданий у древних авторов от невежества писцов было не меньше, чем у наших современников от плохой типографии или неграмотных редакторов.
Школа писцов одновременно становились школой наук, прежде всего — чтения и каллиграфии. Святитель Василий Великий в одном из писем просит: «Ты, сын мой, очертания букв выводи совершенно, и речи разделяй знаками препинания где должно; потому что две малых ошибки сливаются в одну большую, как два неразделенные слова — в одно; а при тщательности писца сказанное передается исправно». Вот и другое письмо: «Пиши прямо и строки води прямо, чтобы рука не заносилась у тебя вверх, и не пускалась стремглав вниз. Не заставляй перо ходить извилинами, подобно Эзопову раку, но пусть идет по прямой линии, двигаясь вперед как бы по нитке, с помощью которой плотник во всем наблюдает ровность и избегает всякой кривизны. Косое неблаговидно, а прямое приятно на вид, потому что не заставляет глаз читающих, подобно молотильным цепам, то подниматься вверх, то опускаться, что и мне довелось делать, когда я стал читать написанное тобою. Поелику строки лежали уступами, то когда должно было переходить с одной строчки на другую, делалось необходимым отыскивать конец предыдущей строчки. А как и в этом не оказалось никакого порядка, то надобно было возвращаться назад и отыскивать порядок, бродя по излучинам взад и вперед, как говорится о Тезее с Ариадниной нитью. Итак, пиши прямо и не вводи ум в заблуждение косым и кривым своим письмом».
Книга доставалась с трудом и — как драгоценное приобретение — внушала к себе уважение
Вот отрывок из письма Блаженного Иеронима, сопровождающего посланный одному западному любителю богословской литературы труд: «Если же найдешь (в моих сочинениях) описки или пропуски, затрудняющие для читателя понимание, то вини в этом не меня, а невежество писцов и нерадение переписчиков, которые пишут не то, что видят, а что понимают, и, стараясь исправить чужие ошибки, обнаруживают свои».
Книга доставалась с трудом и — как драгоценное приобретение — внушала к себе уважение. И в Древней Византии, и на Руси, до изобретения печатного станка, а случалось, что и позже, — переписчики нужны были при копировании священных текстов, например Евангелия. Труд по переписыванию Священного Писания считался почетным — к нему допускали не всякого писца.
Вот отрывок из письма императора Константина Великого, обращенного к Евсевию Кесарийскому: «Объявляем тебе, чтобы ты приказал опытным, отлично знающим свое искусство писцам перенести на лучшей выделки пергамент пятьдесят томов, удобных для чтения и легко переносимых при употреблении. В этих томах должно заключаться Священное Писание, — те его части, которые употребляются при богослужении». Император в этом письме замечает, что поручение хлопотное, что будут значительные издержки. В Константинополе, видимо, тоже чувствовался недостаток в грамотных писцах. Евсевий Кесарийский был одним из немногих, кто мог подыскать подходящих для исполнения императорского заказа работников.
Писцы как делали копии с рукописей, так и записывали текст под диктовку. Последний способ употреблялся в том случае, когда необходимо было как можно скорее изготовить книгу. Нередко автор надиктовывал свои труды ночью, в немногие свободные от основных занятий часы. Способ диктовки употребляли многие авторы, хотя он и имел существенные недостатки. Под диктовку писали скорописью, на вощеных дощечках. Написанное на дощечке позволяло «перевернуть стиль», то есть плоским концом писала изгладить тот фрагмент, которым автор недоволен. Если записывали на пергаменте, ошибку можно было зачистить ножом. Однако на изглаженном месте писать было труднее, оставались пятна. Диктовка требовала уже оформленной мысли, на что был способен только опытный и знающий свое дело автор. Часто при написании пользовались сокращениями, которые были понятны разве что самому писцу. И автор с трудом мог узнать в мелькающих знаках свои мысли. Однако этот способ послужил основой стенографии. Для записывания богословских мыслей способ записывания под диктовку был малопригоден. Многие авторы от него отказывались.