После кончины святого праведного Алексия Мечева некоторые его духовные чада понемногу стали перебираться в храм во имя Иоанна Воина, на Якиманке, к отцу Александру Воскресенскому.
Старец Алексий Мечев еще при жизни своей заметил молодого священника и очень тепло отзывался о нем: «Он такой кроткий, смиренный… Я считаю, что отец Александр — один из очень немногих в Москве, которого можно назвать настоящим руководителем душ». Именно о старце Александре Воскресенском и хочется рассказать.
Родился Александр Георгиевич Воскресенский 6 сентября 1875 года в небольшом подмосковном городке Павловский Посад. Отец его, Георгий, двадцать лет прослужил диаконом в местной церкви. Александр выбрал стезю своего отца. Настроению сына во многом способствовала и матушка, Зоя Васильевна, урожденная Смирнова. Зоя Васильевна вела свой род от древнего священнического, значившегося со времен Крещения Руси. Кроме Александра в семье было шестеро детей, Александр был старшим. Первые годы священства он провел под руководством опытного наставника, протоиерея Григория Горетовского.
В начале XX столетия отец Александр был назначен священником в родной город Павловский Посад. Это был город рабочих, наподобие Кронштадта в Петербурге. Отец Александр находил в себе силы не только совершать ежедневные богослужения, но и помогать страждущим. Рабочий городок знал, к сожалению, одно верное развлечение — бутылочку. Ни страхом, ни какими приманками отвадить от бутылки рабочего невозможно было. Молодой священник решился организовать что-то вроде клуба — Общество трезвости. Как ни странно, оно стало довольно многочисленным. Вскоре после Общества трезвости им было открыто Городское попечительство о бедных. При Попечительстве проводились благотворительные праздники «Белой ромашки», на которых собирались средства в помощь больным туберкулезом.
В 1914 году началась Первая мировая война. Отец Александр принял участие в создании Комитета помощи пострадавшим и в сборе средств для помощи беженцам. В июле 1915 года при участии отца Александра был создан комитет «Воинам-героям на спасение от удушливых газов». В Павловском Посаде в это тревожное время было построено и открыто Реальное училище, на центральной улице, близ вокзала.
Тогда же в семью Воскресенских пришло первое горе: умерла в скоротечной чахотке старшая дочь Соня. На фотографии — удлиненное лицо и внимательные глаза хрупкой семнадцатилетней девушки. Перед смертью Соня долго и тяжело болела, сердце родителей разрывалось. Матушка, надеясь спасти Соню, увезла ее в Ялту и с необыкновенным усердием ухаживала за дочерью. Но Ялта не помогла. Матушка сумела организовать отпевание Сони в Александро-Невском соборе Ялты и перевоз ее тела в Павловский Посад в цинковом гробу, в особом вагоне. Добиться всего этого было нелегко: время военное, 1915 год.
Матушка, по ее выражению, уже тогда «записала себя в старухи». В последующий год семья Воскресенских потеряла еще двух детей: Колю, пяти лет, и Леночку, шести лет. В 1923 году отец Александр получил приглашение в московский храм Успения в Кожевниках, при котором был придел священномученика Харлампия. Вскоре после переезда в Москву отец Александр тяжело заболел и молился об исцелении святому Харлампию. Святой внял молитвам батюшки и в видении предсказал ему не только скорое исцеление, но и день его кончины. Кончина отца Александра точно пришлась на память священномученика Харлампия, 23 февраля. При храме Успения в Кожевниках отец Александр прослужил четыре года. Храм был закрыт, и священника перевели в храм во имя Марона, пустынника Сирийского, где отец Александр занял место покойного настоятеля.
Храм Марона Пустынника (Благовещения Пресвятой Богородицы) на Бабьем городке, в Старых Панех — место служения отца Александра Воскресенского. Н. А. Найденов, 1882
Храм во имя преподобного Марона-пустынника находился в Замоскворечье. Возможно, с того времени отца Александра и прозвали «тихим ангелом Замоскворечья». Он, кажется, был везде. И на исповеди, возле аналоя, и служил, и дома принимал. Жители Замоскворечья оценили истинно духовную мудрость отца Александра, поверили в Божественную силу его молитвы. А время для Церкви было самое трудное — наступали 30-е годы.
Из того времени сохранились довольно многочисленные воспоминания, как батюшка, сам не имея ни паспорта, ни денег, укрывал ссыльных духовных лиц и принимал, рискуя оказаться в застенке, прихожан, молился о них и поддерживал, как мог. В 1929 году состоялось венчание дочери отца Александра Таисии. Для семьи Воскресенских то была радость. Через год храм был закрыт, и отца Александра перевели в храм святого мученика Иоанна Воина на Большой Якиманке, где он служил долгие годы.
Жизнь священника складывалась непросто, часто не хватало необходимого. Сыновья отца Александра жили отдельно от него, в коммуналке. Возможность получить высшее образование была очень затруднена, так как оба, Сергий и Вениамин, считались «лишенцами». Сергей был средним сыном. Он был музыкально одаренным юношей. Для того чтобы завершить музыкальное образование, Сергею пришлось устроиться на завод. Непомерная нагрузка привела к тяжелой болезни — туберкулезу легких. Сергей умер в 1933 году, в 26 лет, незадолго до кончины получив диплом инженера и поступив на завод «Манометр». В 1935 году умер Вениамин, тридцати лет, инженер завода Войтовича. Порой отец Александр, отслужив литургию, спешил на Введенское кладбище, где его поджидала матушка Екатерина с маленькими внучками: начиналась панихида.
Служение в храме во имя Иоанна Воина требовало сил и напряжения. Настоятель храма Петр Сахаров часто болел, и основная тяжесть ложилась на плечи отца Александра: бесконечные требы, уставные богослужения. Сослужил ему целибатный диакон Александр Сахаров, до 1923 года служивший в храме святителя Николая в Кленниках. На клиросе у Иоанна Воина пел любительский хор, состоящий из сестер бывшей Марфо-Мариинской обители. Престольный праздник, 12 августа, отмечался с особенной любовью. Храм украшался цветами — цветов было целое море. Зрелище, судя по воспоминаниям современников, незабываемое: настолько богатого и со вкусом сделанного цветочного убранства, кажется, нигде более в Москве и не было. Однако случалось, что кроме белейших бумажных манжет у алтарников не было другого нового платья. Алтарники служили, несмотря на августовскую жару, в пиджаках на голое тело, под стихарями. Обливались потом, пот застилал глаза и жег их. Но радость праздника ничем смутить невозможно было.
К отцу Александру приходили все, кто жаждал духовного утешения и помощи. То были самые разные люди: от городской бедноты, просящей молитв старца о своих родных и о своих нуждах, до профессоров и известных писателей. Отец Василий Серебренников, начинавший священническое служение под руководством отца Александра, так описывал его: «Он постоянно зрел Живого Бога и боялся только его, а внешний мир отходил для него на другой план». Душа человека, приходившего на исповедь к старцу, как бы сама, как бы невольно, под действием Божией благодати раскрывалась навстречу, и начинала каяться. Часто случалось, что сам батюшка называл позабытые прегрешения.
Во время Великой Отечественной войны старец не оставил своего храма и служил едва ли не каждый день молебен с акафистом святому мученику Иоанну Воину. На молебне поминались все, кто сражался на фронте. В начале войны налеты вражеской авиации были особенно частыми. После объявления тревоги отец Александр спускался с колокольни. Стоя у западных ворот храма, старец горячо молился и в момент появления воздушной эскадры осенял крестом то одну, то другую сторону. Господь не допустил разрушений и убийств на святом месте. Очевидцы рассказывают, что часто самолет пролетал совсем низко, но фугас разрывался где-то в стороне от храма. Объявляли отбой; отца Александра уводили на колоколенку, укладывали на диван и давали сердечные капли. Многие прихожане возвращались в храм и оставались там до утра. Даже в военное время к отцу Александру стекалось множество страждущих. Однажды, в конце войны, батюшка возвращался из храма на общественном транспорте. Седого священника с величественной осанкой увидел офицер и поразился до того, что встал на колено и поцеловал край его ризы. Отец Александр благословил воина. Даже во время гонений и войны отец Александр не надевал штатского платья.
6 мая 1945 года, когда еще шли военные действия, отец Александр вдруг, после Херувимской, вышел в открытые Царские врата и порывисто воскликнул: «Дорогие мои, радость-то какая! Война кончилась!» Смысл сказанного стал ясен только
9 мая, после объявления о полной и безоговорочной капитуляции Германии. 9 мая состоялся благодарственный молебен в Богоявленском соборе, на котором присутствовал и отец Александр. С молебна, уставший, он возвращался на метро. Вышел в город на станции «Площадь Революции». Его встретила праздничная толпа, будто обрушилась стена. Священника раздавили бы, но Господь и здесь сохранил его.
Богослужения у Иоанна Воина отличались величественностью и глубиной. Кульминацией утренней был выход священства на «Хвалите имя Господне…» Отец Александр появлялся в полном облачении, в необычной зеленой восьмигранной митре. «То был поистине выход царского священства», — вспоминал отец Василий Серебренников.
Во время Великого поста, в субботу первой недели и на Великий четверг случалось, что батюшка оставался один, а народу собиралось порой более тысячи. Как мог один пожилой и больной уже священник отпустить такую массу народа, неизвестно. Однако отец Александр для каждого находил слово, читал разрешительную молитву и причащал Святых Тайн. После окончания службы отца Александра выводили под руки. До самого выхода его сопровождала огромная толпа. Засыпали вопросами, получали ответы. Те, кто приходил к батюшке с открытым сердцем и верой, неизменно получали ответы на свои прошения. Почти всегда случалось, что вопрос решался по слову отца Александра. Отца Александра знали не только в Москве, но и по всему Союзу. Власти были недовольны известностью священника.
За два года до кончины отца Александра лишили настоятельства, но оставили «почетным». Патриарх Алексий I относился к отцу Александру с большой любовью. Когда к Святейшему обращались за молитвенной помощью, он тотчас переадресовывал к отцу Александру, уповая на силу молитвы старца. В феврале 1948 года исполнилось пятьдесят лет священнического служения батюшки — Святейший приехал на торжество. В 1949 году, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы отец Александр в последний раз приехал в храм к богослужению. В феврале 1950 года батюшка почил.
Господь послал своему избраннику утешение: он все же смог увидеть, как открывались церкви, которые до того долгое время были закрыты. Отец Александр видел, как разорялись святыни православия, и страдал. Однако ему дано было увидеть в старости и великую победу русского духа в великой войне, увидеть, как снова открылись храмы, и служить.
Кончина батюшки пришлась на четверг Первой седмицы Великого поста, 5 часов утра. За два дня до кончины батюшка будто восхитился, и с широко раскрытыми глазами произнес: «Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят!» Утром же, чуть позже, приехал отец Василий Серебренников. Была отслужена первая панихида. Началось чтение Святого Евангелия. Понемногу печальная весть облетела Москву. Народу было столько, что небольшая комната в Тетеринском всех вместить не могла: теснились на лестницах и возле дома. Среди духовных чад батюшки было много лиц духовного звания. Отец Александр по праву считался «духовником духовенства». Из тех, кто у него окормлялся, достаточно назвать известного московского старца, протоиерея Василия Серебренникова и архимандрита Иоанна Крестьянкина. Духовным сыном батюшки был и покойный митрополит Волоколамский и Юрьевский, Питирим (Нечаев), тогда студент семинарии. Патриарх Алексий I долго и горячо молился у гроба новопреставленного. Уходя, с глубокой скорбью сказал: «Ушел мой последний молитвенник». На отпевании был и митрополит Николай (Ярушевич), сказал вдохновенное слово, назвал отца Александра одним из наиболее выдающихся служителей Церкви нашего времени.
Выносили гроб с телом отца Александра из храма под пение ирмоса «Помощник и Покровитель». Была оттепель, провожавшие шли по щиколотку в воде. Оградка семьи Воскресенских находится и нынче на Введенском. На могиле отца Александра возвышается черный гранитный крест со снятым распятием. Кажется знаменательным именно это снятое распятие, будто напоминание: «Христос Воскресе!» Над темным гранитным крестом — необыкновенно глубокое небо.
10. Русские принцессы и святые
Начало XX столетия отмечено в истории России необыкновенным взлетом благотворительной общественной деятельности на государственном уровне. Создана в 1909 году первая программа бесплатного образования для бедных. Возникли первые кареты бесплатной скорой помощи. Кроме того, в городах, особенно в обеих столицах, организованна масса обществ, целью которых была помощь больным и неимущим. Многие современные исследователи считают Российскую империю начала XX столетия страной прекрасно устроенной и богатой. Это не совсем верно. Насколько богаты были одни, настолько бедны были другие. Нищета была настоящим бедствием — власть не могла скрыть это явление.
Некоторые из благотворительных обществ были организованы самой императрицей Александрой Федоровной Романовой. В благотворительной деятельности принимала участие и ее сестра, Елизавета Федоровна, впоследствии прославленная как святая преподобномученица Елисавета. Обе сестры, несмотря на некоторое расхождение во взглядах, обладали истинно христианской любовью к людям и милосердием.
Будущая святая Русской Православной Церкви, мученица и светило женского монашества XX столетия, принцесса Элеонора Елизавета Гессен-Дармштадтская родилась в протестантской семье. Семья эта придерживалась викторианских традиций. Особенное значение придавалось воспитанию детей. Некогда королева Виктория, бабушка будущей русской принцессы, отвечая на вопрос американского посланника, в чем же на самом деле заключается сила Англии, взяла в руки Библию и коротко ответила: «В этой небольшой книге». Семья, в которой воспитывались сестры Алиса, будущая императрица Александра, и Элеонора-Елизавета, была многодетной. Первыми навыками в жизни для девочек стали трудолюбие и терпение. Принцесса Алиса, мать девочек, значительную часть времени посвящала созданию и работе благотворительных обществ. Принцесса мать и ее дочери посещали больницы для бедных, дома инвалидов и госпитали. Посещения эти были довольно частыми.
Елизавета была старшей. С детства она отличалась красотой и разнообразными художественными способностями. Имя Елизавета было дано ей в честь святой католической церкви Елизаветы Тюрингенской, жившей в эпоху крестовых походов и всю свою жизнь посвятившей самоотверженному служению людям. До самой кончины Елизавета Федоровна считала ее своей небесной покровительницей. За короткое время, будучи еще девочкой, Елизавета потеряла брата, погибшего в результате несчастного случая, мать и сестру (они умерли от дифтерита во время жестокой эпидемии). Детство ее закончилось очень рано. Девочка стала особенно набожной. По воспоминаниям, она не хотела выходить замуж. Многие царственные претенденты на ее руку получали отказ. Однако Елизавета согласилась заключить супружеский союз с братом русского императора Александра II, Сергеем Александровичем Романовым.
Памятник великой княгине Елизавете Феодоровне работы скульптора, народного художника России Вячеслава Клыкова. Установлен на территории Марфо-Мариинской обители
В судьбе Елизаветы совершилось настоящее чудо. Воспитанная в протестантской семье, почти ничего не знавшая о России и ее обычаях, английская принцесса становится русской. Согласно ее собственным воспоминаниям, переворот произошел в ней после знакомства с длинными православными богослужениями, на которые она приходила поначалу по обязанности, сопровождая своего супруга. Наконец Елизавета решила принять православие, хотя это и не было обязательно для царствующей особы. Такой необычный поступок послужил причиной резкого изменения отношений с отцом и родственниками.
Великий князь Сергей Александрович был губернатором Москвы. В 1904 году он подал в отставку и тогда же начал заниматься вплотную устройством русской духовной миссии в Иерусалиме. Деятельное участие принимала в том и его супруга. Были устроены обители, выстроены храмы — один во имя Равноапостольной Марии Магдалины.
Великую княгиню Елизавету считали одной из красивейших женщин Европы. Но она была и самой прекрасной духовно. Русско-японская война принесла много бед России. Великая княгиня, как и ее царственная сестра, занималась устройством госпиталей, в которых сама порой делала перевязки раненым. Сохранившиеся воспоминания говорят, что одно присутствие великой княгини вселяло бодрость и смягчало страдания.