Видение церкви чрезвычайно долгое и сложное, оно чем-то напоминает апокалипсис, наполнено аллегориями и иносказаниями, а иногда и сокрушительными обличениями.
«Пастырь Ерма» состоит из трех книг. Первая целиком посвящена видениям, вторая — заповедям, а третья — иносказаниям и называется «Подобия». В христианском мире эта книга ценится и сейчас. Отчасти ее можно считать основой «Божественной комедии» Данте, так как между ними очень много сходства в сюжете и настроениях.
Душа Ерма оказывается как бы в купели, между обличением и милостью, и воспринимает божественную силу для преодоления возникших препятствий, прежде всего, духовных. Первые христиане глубоко чувствовали связь между духовным состоянием человека и его мирской жизнью. Чем легче на душе, тем легче справляется человек с ежедневными трудностями, потому что ему постоянно сопутствует помощь Божия. И наоборот, чем тяжелее на душе, чем расслабленнее она, чем больше хлопот и вещей вокруг, тем сложнее становятся обстоятельства.
Урок Ерма не потерял важности и в наши дни. Ерм не был ни бедняком, ни богачом, он был человеком среднего достатка и вел довольно скромный, можно даже сказать, обывательский, образ жизни. Но Господь отличил его от других за незлобивость и простодушие, а это качества, которые вне церковной ограды не ценятся вовсе. Если перечитать все аскетические творения более позднего времени, то в каждом найдем ту мысль, которая высказана в самом начале видения Ерма: даже невзрачный помысел может стать причиной гибели души.
Святой видит каждый свой помысел и потому обладает «зрением своего греха», то есть всегда знает, уклоняется от Бога или приближается к Богу его воля. Именно после того как Ерм смог осознать то, что помыслы его были отнюдь не так невинны, как ему казалось, он смог сподобиться настоящих откровений и вполне ощутить в себе Божественную силу. Преображенная душа была принята Небесными Силами как полноправная гражданка Града Христова и ей открылись некоторые тайны Промысла Господня. Покаяние послужило к исполнению сокровенного желания человека: к достижению вечного блаженства.
При всем том, что Ерма обличает за его помысел названная его сестра, надо признать, что для наших современников жизнь Ерма почти что недостижима — это жизнь святого. Если взять хотя бы двух или трех наших современников, по мнению окружающих людей, достойных всякого уважения, вряд ли об одном можно будет сказать, что он не озлоблен и простодушен. Возможно, есть вероятность найти эти качества в приходской среде. Господь не обличает Ерма ни в прелюбодеянии, ни в воровстве, ни в убийстве. Ни, что еще более существенно для нашего разговора, не обличает во лжи. А ведь Ерм был только одним из многих, таких же, как он, членов Римской Церкви. Такое отношение к христианскому достоинству достойно настоящего римлянина, гражданина Небесной Державы.
8. Во время первых гонений
После катастрофы, случившейся в 70 году нашей эры, в результате которой разрушился храм Соломона и начались первые гонения, многие из иудеохристиан вынуждены были покинуть Иерусалим. Они поселились на берегах озера Мареотиды. Во второй книге «Церковной истории» Евсевия Памфила есть упоминание о книге Филона, давшего описание быта, жилищ и распорядка дня насельников иудео-христианских «деревень».
Ночь и утро отводились для молитвы, а день посвящался самым простым занятиям. Особенно почитались «Священные книги»; Евсевий полагает, что это Евангелия и Писания мужей апостольских. В обиходе насельников Мареотийских деревень больше всего Филона поражала неприхотливость. «Никто из них не притронется к пище или питию до захода солнца; по их суждению, размышление достойно света, а сумерки соответствуют телесным потребностям. Потому они отводят первому целый день, а второму лишь малую часть ночи. Некоторые, особенно жаждущие познания, не вспомнят о еде и через три дня… С мужчинами, о которых идет речь, обитают и женщины, большинство которых так и состарилось девственницами: они соблюдают целомудрие не вынужденно, как некоторые жрицы в Элладе, а по доброй воле, из страстного рвения к мудрости… Они толкуют писание иносказательно. Весь закон представляется этим людям как нечто похожее на живое существо: расположенные в порядке слова — это тело, душа — невидимая мысль, скрытая под словами…»
Филон сообщает довольно точно о молитвенных обычаях, в которых можно узнать и современные. «Всенощное бдение перед великим праздником, подвиги, с этим сопряженные, …гимны, когда один запевает в благозвучном ритме, а остальные слушают и подхватывают только последние слова гимна; в эти дни спят на земле, подостлав солому; не берут в рот ни вина, ни мясного… из питья у них только вода, приправа к хлебу — соль и иссоп (пряная трава для улучшения пищеварения — примечание ЧНБ.)».
От такого описания веет вдохновенным миром и покоем. А ведь именно в это время шло одно из самых жестоких гонений в истории: Нероново. Рядом с приведенным выше описанием приводятся другие: тяготы пути, жестокое обращение римских властей, разнообразные лишения. Но им уделено гораздо меньше места. Поучительно, что среди описаний переносимых тягот, приводимых Евсевием, возникают и многочисленные имена пострадавших. Такое трепетное и бережное отношение к собратьям, вообще характерное для первых веков христианства, во время гонений звучит как приказание и как просьба. Пишущий призывает читателя запомнить эти имена, ведь и эти люди тоже — члены Церкви Христовой. И до сих пор на особом наречии монахов и священников «вспоминать» значит «молиться». В этих словах сплетаются две заповеди любви: к Богу и к ближнему. Так святые подают друг другу и всем людям молитвенную помощь.
Путешественники иногда принимали первые христианские общины за поселения терапевтов, последователей одного из поздних античных учений, внешне довольно близкого к христианству, но по сути — совершенно другого. В любом случае, строгий распорядок дня, вдохновенные лица и голоса во время богослужения, а также простота и достоинство в быту — вызывали уважение к несправедливо изгнанным.
Сохранились сведения о том, что вышедшие из Иерусалима ученики Христовы занимались земледелием. Христианские поселения отчасти могли сами себя пропитать. Несколькими столетиями позже встретим примерно ту же структуру в первых общежительных монастырях. Даже крайнюю бедность христиане первых веков переносили благородно и с достоинством, так, что современникам их поведение казалось странным.
В одном из ранних патериков рассказывается о благочестивом вельможе, путешествовавшем из одного города в другой. Проезжая излучину реки, он увидел женщину, очень плохо одетую, несущую корзину с бельем. Вельможа решил, что перед ним удобный случай — предложить женщине деньги и тем совершить доброе дело. Женщина в ответ пригласила вельможу под свой кров. Путник нуждается в отдыхе. Увидев нищету хижины, в которой жила женщина, вельможа еще более утвердился в намерении помочь ей деньгами. Он стал расспрашивать женщину, какова ее семья и не нужно ли чего. В это время вошла дочь женщины, почти нагая, так как мать только что выстирала ее платье. Девушка, поставив приготовленную еду перед гостем, быстро удалилась. То, что девушке нечего надеть, привело гостя в изумление и даже возмутило. На вопрос и восклицания женщина отвечала так:
— Если бы Господу было угодно, у дочери моей было бы еще одно платье. Незачем нам принимать то, что предлагает человек; от этого может быть одно только смущение. Если будет на то милость Божия, мы с дочерью выстираем все доверенные нам одежды и получим деньги, на которые сможем купить еду и вещи. Незачем нам принимать то, что не заслужили.
Как видно, не все бедняки принимали милостыню от богатых, и дело тут, думается, не в «благородной гордости бедняка», а в точке зрения святого на мир материальный. Порой она совершенно противоположна той, которую считают «житейским здравым смыслом». Но даже с житейской точки зрения женщина поступила рассудительно: ведь, приняв деньги от незнакомца, она, вполне возможно, приняла бы и часть его судьбы.
Правление римского императора Нерона характеризуется самым жестоким гонением христиан. Статуя Нерона в Римско-германском музее, Кельн
В самом Риме и в больших городах Римской империи христианам жилось гораздо сложнее. Если же представить их заботы и опасения, можно даже подивиться тому, насколько они похожи на те, которые нас окружают. Дух большого города, со всеми его удобствами и неудобствами, рынки и лавки, расположенные плотно, один к другому, узкие улочки, на которых не разойтись и двум людям, а необходимо дать место огромной и дорогой повозке сенатора или гетеры. Грязь в сточных канавах, неприличные изображения в городских термах (и не только), к тому же являющиеся культовыми. Контраст величественных особняков, втиснутых в небольшое пространство, и пропахших отбросами многоэтажных построек, в которых ютятся жители среднего достатка. Такая картина знакома каждому, побывавшему в большом городе. Нигде и ни в чем нет и намека на радость, утешение и человеческое достоинство. Городские виды вызывали одно лишь уныние и отчаяние. Все окружающее будто смеется над человеком: все равно ты погибнешь, бессмысленна твоя вера.
Думается, христиане первых веков вели себя точно так же, как и наши современники. Среди них были, как и сейчас, неофиты, у которых страх перед окружающим перевешивал чувство благодатной божественной помощи. Были и люди с солидным духовным опытом, которые больше думали о Боге, чем об ужасах окружающего мира. Но у первых христиан той эпохи было то, что, кажется, в наших современниках будто заснуло: чувство единства, чувство единого христианского рода. И никакая личная неприязнь и никакой раздор не в силах расторгнуть Христовы узы. Апостолы, сами усвоившие уроки Господа Иисуса Христа, сумели научить своих учеников тому, что переняли от Господа, не утратив ничего из этих первых и важнейших уроков. А ученики апостолов, вполне усвоившие эти уроки, смогли создать величественное здание Церкви Христовой, которая является для всех, верующих во Христа, и первой семьей, и первой школой, и дверью в Царство Небесное. Христианское единение противостояло безысходному одиночеству человека в нехристианском мире.
Одним из первых уроков христианской святости был урок стойкости. Можно даже сказать, что это был урок умирания. Ведь настоящий христианин для окружающего его нехристианского мира подобен мертвецу, и это сходство можно объяснить по-разному, с нескольких точек зрения.
Христианин отказывался от роскошных удовольствий и явных выгод материального мира ради будущей жизни, свидетельства о которой для человека другого склада доказательством служить не могли. Положение в обществе, известность, богатство для нехристианина — цели, а для христианина скорее средства. Его цель — Царство Христово, Его благодать и Его слава. А что это за слова, нехристианину непонятно. На каком бы месте ни находился христианин, он служит Богу. Нехристианин служит всегда и повсюду только себе. Даже явные чудеса, явленные мучениками, убеждали не многих, а только некоторых из их свидетелей. Для окружающих людей, в глазах которых чувственные удовольствия имеют абсолютную ценность, христианин даже и не человек; он ничего в жизни не понимает. Так что его мнение, его интересы обществом нехристианским просто отвергаются. И вина, с точки зрения общества, падает на самого христианина: ты не смог объяснить, ты ничего не умеешь делать. В эпоху гонений был усвоен и этот урок: умение терпеть унижения и обиды. Не от слабости, а снисходя к человеческой немощи и доверяя Богу всю свою жизнь. Христианская вера вышла из огня эпохи гонений весьма окрепшей.
Христиане и представить не могли, что именно Диоклетиан даст один из самых кровавых и жестоких боев христианству. Голова римского императора Диоклетиана. Археологический музей Стамбула. Фото Giovanni Dall’Orto
Христианская Церковь с самого своего основания противостояла языческому государству, в основе которого тоже были религиозные представления, но совсем другого рода. Таким образом, уверовав во Христа и начав жизнь христианина, человек становился вне законов государства и мог быть осужден как государственный преступник. Осужденного преступника ожидала казнь. Для общества, находящегося в пределах государства, христианин становился чем-то вроде живого трупа. Он не принимает участия в пышных собраниях по случаю того или иного события в жизни императора. Он отсутствует на торжествах, приуроченных к государственным празднествам. И, что самое главное, не приносит жертв на алтарь цезарей. Жертвы можно понимать и в широком смысле. Это и служба в армии, и работа в госструктурах, и творчество с определенной направленностью, и даже шпионаж.
Римская империя, если вспомнить историю, смогла создать один из лучших институтов шпионажа, какой когда-либо существовал, и опыт древних римлян до сих пор изучают в военных академиях. Следование заповедям Христовым не предполагает ни убийства другого человека, ни унижения другого человека, ни тем более шпионажа. Хотя служить в армии и занимать пост в государственной структуре никем из христианских авторитетов не запрещалось. Есть многочисленные свидетельства о том, что целые военные подразделения состояли из христиан, и также есть свидетельства о том, что при дворе императоров многие советники были христианами. Приведу один из примеров.
Конец III века, начало IV. Римской империей управляет Диоклетиан. Столица в то время находилась в малоазийском городе Никомидии, прославившемся множеством святых мучеников. В продолжение девятнадцати лет Диоклетиан благосклонно относился к новому учению и охотно приближал к себе его последователей. Христиане не могли и представить, что именно Диоклетиан даст один из самых кровавых и жестоких боев христианству. Историки до сих пор не могут объяснить причины гонения Диоклетиана. Согласно документам, при дворе Диоклетиана был оруженосец, или паж, Петр, христианин, известный тем, что император благоволил к нему несколько более остальных. И вот, в самом начале гонения Петр одним из первых принимает мученическую кончину.
Христианство внушало беспокойство и как отдельная, не подвластная государству общественная структура. Празднества, на которые стекались люди со всей округи, а часто и из отдаленных мест, у римских властей вызывали вполне обоснованные подозрения. Множество людей, ведущих странную жизнь, не почитающих императора, не приносящих обычные жертвы, могли составить опасный для империи заговор. К тому же, несмотря на ненависть и клевету, влияние христиан на народ возрастало, что для всех институтов власти было опасно. Христианство несло миру совершенно новые общественные отношения, и римская власть это чувствовала.
Гонению способствовала неприязнь к христианам всех общественных структур: императорской коллегии, других представителей светской власти, жрецов разных культов, а также стихийно возгоравшаяся ненависть народа, толпы. Жрецы и представители власти направляли народный гнев. В начале нашей эры толпа, заключенная в жестокое и безвоздушное пространство римских законов, тем не менее была правительницей империи. Император не мог поступить вопреки желанию народа. Рим благосклонно относился к разным религиям и верованиям. Сенат часто разрешал постройки культовых сооружений. Но по сути религия была одна: культ цезарей. Если рассмотреть историю Советского Союза, увидим примерно то же: культ вождя. Так что все разрешенные вероисповедования так или иначе приспосабливалось к культу цезаря, к бытовавшей тогда государственной религии. Любое вероисповедование, не приспособленное для жизни внутри Римской империи, отвергалось и как религия не воспринималось. Одним из первых обвинений против христиан было обвинение в том, что они безбожники.
Святой Игнатий Богоносец. Икона XVI–XVII вв.
Христиане считались проклятием Римской империи. Именно им суеверный народ приписывал вину во всех постигавших его бедах. Поводов было много. Часто случалось так, что мастер, ранее изготовлявший идолов, обращался ко Христу и оставлял прежнее ремесло, занявшись другим. Первый слух в среде знакомых-язычников говорит: он теперь безбожник; виноваты христиане, и наши боги гневаются на нас.
Гость-христианин не призывает за столом имени Геркулеса, и снова вопль: он прогневал бога своим неверием, он невежа. Особенно тяжелым становилось положение христиан во время бедствий. Если в Кампании долго не было дождя и наступала засуха, уничтожающая хлеб и овощи, если Тибр раньше времени выходил из берегов и случалось наводнение, если в Египте Нил не покрывал засеянные поля, если приходило чумное поветрие или моровая язва, или какая другая болезнь, если случалось землетрясение — возмущению толпы против христиан не было предела. Начинались погромы, гонения и убийства. В Африке даже сложилась поговорка: «Если нет дождя, вини христиан».
В Книге Деяний, в девятнадцатой главе, встречаем одно из самых ранних изображений подобного отношения народа к христианам. В Эфесе, который вскоре станет одним из самых значительных центров христианской жизни и культуры, два спутника апостола Павла едва не поплатились жизнью за клевету, возводимую на них кузнецом и ювелиром Димитрием, изготовлявшем идолов. Этот Димитрий распустил слух о том, что если победит христианская вера, то он и его товарищи по изготовлению идолов останутся без работы. Кроме того, Димитрий уверял, что христиане хотят разрушить величественный храм Артемиды Эфесской, считавшийся одним из чудес света. Власти вступились за несправедливо обвиненных чужеземцев, но ярость толпы была неукротима. По свидетельству Луки, на главной площади Эфеса, где происходило разбирательство, огромная толпа единодушно в течение двух часов, а то и более, если принять во внимание предыдущее время разбирательства, кричала: велика Артемида Эфесская!