— Нам осталось решить только вопрос оплаты. — Голос инспектриссы зазвучал по-деловому. — При активном розыске мы берем аванс в три тысячи долларов. Общая сумма затрат определяется по окончании работы. При любом исходе.
— Это меня устраивает. Но я хочу, чтобы при заключении договора вписали дополнительное условие — вместе с вашим инспектором в Киль поеду я.
— Нет, такая услуга в нашем департаменте не предусмотрена. У нас опытные работники. А вы поедете за наследством.
— Может быть, мне обратиться к руководителю департамента?
— Н-н-не знаю. — Марина Афанасьевна явно не была готова к такому обороту дела.
— Если ваш шеф очень занят и не может меня принять, я напишу заявление. Это не возбраняется? — Фризе достал из кармана записную книжку, перо. — На чье имя писать?
— На имя начальника департамента.
— Я и хочу записать его имя.
— Думаю, это бесполезная затея. Но если вам так хочется — пишите «начальнику департамента». У нас так заведено. — Она уже справилась с замешательством. — Вы внесете аванс сегодня?
— Пожалуйста. Только у меня с собой нет наличных. Кредитная карточка «Viza» у вас действительна?
— Нет. У нас принято платить наличными. — Лескова взглянула на часы. — Боюсь, вы не успеете сегодня. Даже если снимете деньги с банкомата в «Савойе». Касса закрывается через пятнадцать минут. Приходите завтра утром. Хорошо? Чем раньше мы покончим с формальностями, тем быстрее отыщем ваше наследство.
Она упорно твердила о наследстве.
— Завтра меня не будет в городе.
Неторопливый лифт спустил Владимира на первый этаж. Он вышел их уютной кабины и чуть не столкнулся с Генриеттой. Девушка шарахнулась от него в сторону, но Фризе успел схватить ее за руку:
— Входите, мадам!
Он придержал дверцу и с улыбкой рассматривал побледневшее лицо своей приятельницы. Нижняя губа Генриетты мелко-мелко тряслась. Но наконец она опомнилась и попыталась вырваться:
— Отпустите!
Фризе выпустил ее, и девушка помчалась по мраморным ступеням лестницы вверх. Охранник сделал шаг в сторону Фризе и смотрел с угрозой
— Вот и помогай после этого молодым женщинам! — усмехнулся Владимир.
— Ваша знакомая?
— Нет. Она покачнулась — я поддержал. Небось сидит на диете. Морит себя голодом!
Амбал недоверчиво покачал головой. Он опять долго и придирчиво листал паспорт, словно хотел запомнить все, что в нем написано. Потом отобрал красный пропуск. И даже поинтересовался, удачно ли прошел визит.
«Что же Генриетта шарахнулась от меня как от чумного? — думал Фризе, покидая департамент. — Смутилась из-за того, что я засек ее в этом занятном учреждении? Или обиделась, что я не пришел вчера вечером? И даже не позвонил!»
На улице он отыскал свою машину, уселся поудобнее и стал следить за подъездом, из которого только что вышел.
Людской поток на Пушечной не иссякал. В основном это были приезжие. А их цель — «Детский мир», гигантский универмаг, в недрах которого уже давно не осталось почти ничего для детей. Здесь правили бал коммерсанты, выставлялись на продажу заграничные «прелести», начиная от цветных презервативов и кончая последними марками джипов.
Места на тротуаре всем не хватало. Люди шли по брусчатке проезжей дороги, обтекая припаркованные машины. Удивляло обилие хмурых сосредоточенных лиц.
А у франтоватого подъезда департамента царили тишь да гладь.
За час наблюдения Владимир обнаружил лишь двух посетителей: дряхлого старика в допотопном чесучовом костюме и длинноногую цыпочку, вся одежда которой состояла из полотняных шортов и трикотажной маечки. Богатство, которое цыпа с гордостью несла в этой маечке, не оставлять равнодушным ни одного встречного мужчину.
«Интересно, — подумал Фризе, — куда она спрятала свой паспорт? Могу побиться об заклад — у амбала-охраиника нет инструкции пропускать фигуристых девушек без документов!»
Девушка скрылась в подъезде и не вернулась. Наверное, служила в департаменте.
Один из джипов, припаркованных у подъезда, вдруг стремительно умчался. А через полчаса подъехал другой — с парой неприличных слов, выведенных чьим-то озорным пальцем на пыльном борту. Высокий парень в непонятной униформе вылез из машины и вразвалочку прошагал к подъезду.
Мужчина лет тридцати — тридцати пяти, с испитым болезненным лицом, подошел к джипу. В руках он держал пластмассовое ведро, тряпку и флакон с мыльной пеной. Обменявшись парой фраз с шофером, он принялся тщательно намывать машину.
Фризе вспомнил, как глава государства рассказывал в одном из интервью о своем внуке, зарабатывающем на мороженое мытьем машин.
Дело оказалось таким солидным, что внук прикопил себе и на учебу в самом дорогом колледже Англии.
Когда мужик справился с мытьем джипа и, получив плату, слил грязную моду в канализационный люк, Владимир слегка мигнул ему фарами. Этого оказалось достаточно — через минуту мойщик стоял рядом с «Вольво».
— Помыть? — Он деловито оглядел машину. — Да она у тебя блестит как…
— Обман зрения! — усмехнулся Фризе. — Любимая девушка пальчиком проведет, найдет пыль, рассердится. Она у меня привереда. И платья белые носит.
— Невеста, что ли? — хихикнул мойщик. Наверное, ему понравилось, что владелец иномарки не чванится. И даже готов поддержать шутку. — Что ж, помою. Наше дело — денежки получать.
Когда работа была закончена, Владимир протянул мужчине пятьдесят тысяч.
— Ну, ты! Чего шикуешь? — Даже у такого, судя по лицу, горького пьяницы, сохранилась порядочность. — Я двадцатку беру.
— Считай, что премия. — Фризе достал пачку «Кэмела». — Угощайся.
Мужчина прикурил. Затянулся. Сказал грустно:
— Собачья, в общем-то, работа. Холуйская. Да еще половину тугриков «шефу» отстегивать надо. А что делать? — Он развел руками. — Прошлый год на заводе мизер платили — сто двадцать. А в этом с марта зарплаты как своих ушей не видели. А по телеку показывают, как этот толстожопый все бегает, докладывает, в каких регионах с долгами рассчитались. Вот смех!
«И досмеялись! — подумал Владимир. — Теперь машины моем». Он не стал спрашивать, где работал мужик и кого именовал толстожопым. Считал разговоры о политике пустой тратой времени.
— А такой джип вымыть, — Владимир кивнул в сторону департамента, — небось попотеть надо. Неужели такса одинаковая?
— Эти не жмотятся.
— А «СААБ»-то пыльноват, — подколол Фризе.
— Ну! «СААБ»! Хозяйская машина! Эти орлы к ней и не подпускают.
— Большая шишка ездит? Контора-то зачуханная! — Фризе сделал вид, что читает вывеску. — Розыск родственников.
— Богатые ребята! С чего бы Смагин на «СААБе» раскатывал?
В это время припарковался пыльный «жигуленок», и мойщик, кивнув Владимиру, наклонился к водителю, молодому бритому пареньку. Угодливо спросил:
— Помоем, шеф?
Фризе включил зажигание и медленно выехал со стоянки. К дому. Все что хотел, он выяснил.
Он был готов к тому, что кто-то из архивных мышек вовлечен в махинации с поиском невостребованных наследств. Но две самые красивые исследовательницы?! Пилюля была слишком горькой. И было жаль терять Генриетту.
«Но они только поставляют информацию! — попытался он найти аргументы в защиту архивных мышек. Но тут же осадил себя: — А эта информация губит людей».
ОТКУДА ДУЮТ ЗЛЫЕ ВЕТРЫПолежать на диване с хорошей книжкой, расслабиться не получилось. Позвонил Костя Ранет.
— Старик, привет. — Голос его звучал по-деловому. Обошелся приятель и без своих обычных шуточек-прибауточек.
— Здравствуй, голубь.
— Свободен?
— Для тебя всегда свободен.
— Подъезжай к школе. К девяти успеешь?
Фризе взглянул на часы — без пятнадцати восемь.
— Успею. Поедем за город?
— Да.
Костя положил трубку.
«Что это с Кулибиным? — удивился Владимир. — Решил мою проблему и заважничал?»
Его вдруг разобрало любопытство — неужели через пару часов он узнает, кто прослушивает дачу? В том, что Ранет нашел способ сделать это, Фризе не сомневался.
До отъезда надо было решить еще одну проблему. Владимир нашел визитную карточку следователя Колобова и набрал номер служебного телефона.
— Прокуратура, — отозвался мягкий баритон.
— Юрий Борисович?
— Да.
— Беспокоит Фризе.
— Владимир Петрович! Рад слышать. Eсть проблемы?
— Есть информация. Вы показывали мне фотографию наколки убитого мужчины… Помните?
— Еще бы! — в голосе у следователи появились сердитые нотки. — Фотография-то у нас осталась, а труп — тю-тю.
— Как это случилось?
— Как?! Как в старой песенке. «Пока голову искали, ноги встали и ушли». Этого «альпиниста» спутали с омоновцем, погибшим в Чечне, и по ошибке увезли куда-то в Сибирь. То ли в Иркутск, то ли в Якутск.
— Как это случилось?
— Как?! Как в старой песенке. «Пока голову искали, ноги встали и ушли». Этого «альпиниста» спутали с омоновцем, погибшим в Чечне, и по ошибке увезли куда-то в Сибирь. То ли в Иркутск, то ли в Якутск.
— И что же теперь делать?
— А что можно сделать? Жить дальше! — философски изрек Юрий Борисович. — А у вас какая информация?
У Фризе пропало всякое желание делиться со следователем этой информацией. «Растяпы они или преступники? — подумал он. — Но я в их игры не играю».
Помедлив секунду, ответил:
— Сейчас просматривал книгу по астрологии. Нашел там забавный рисунок— геральдический знак солнца. Точная копия той наколки, что вы показывали.
— Вот оно что! — в голосе Колобова чувствовалось разочарование. — И на этом спасибо.
У своей старой школы Фризе появился без пятнадцати девять. Он остановил машину недалеко от подъезда и огляделся. Ранета еще не было.
Школа, в которой они проучились вместе десять лет, выглядела покинутой и запущенной. Фасад старинного дома давно не красили, проржавевшие водостоки покосились.
«Может, ее продали какому-нибудь банку? — подумал Владимир — Нет средств на ремонт?» Он вспомнил о том, что и в прошлые годы строители принимались за дело только в начале сентября. Занятия шли насмарку: школьников больше занимали штукатуры и маляры, разгуливающие по строительным лесам, чем склонение и спряжение.
— Я так и подумал, что ты здесь остановишься. — Голос Константина, неожиданно вынырнувшего из проходного двора, заставил Фризе вздрогнуть.
Ранет заметил реакцию друга, но ничего не сказал. А раньше не упустил бы случая пройтись на этот счет.
— Едем ко мне?
— Да. Я твою задачку решил, Длинный. Не так уж все оказалось и сложно! — Он положил свой чемоданчик на заднее сиденье. Сам устроился рядом с Фризе. — Ну, с Богом.
Эта фраза в устах Константина прозвучала непривычно. Владимир никогда не слышал от него упоминание о Боге.
— Ты чем огорчен? — спросил Фризе, трогая машину.
— Я?! С чего ты взял?
Всю дорогу они ехали молча. Владимир подумал, что у Ранета остались еще нерешенными мелкие технические проблемы, и не отвлекал его разговорами.
Когда они подъезжали к поселку, совсем стемнело.
— Я лягу на пол, а ты загонишь машину в гараж, — предложил Ранет. — Если тебя слушают, то могли и наружку установить. Остальное я тебе, Длинный, потом растолкую.
— Как прикажешь, господин конспиратор.
— С кем поведешься…
Ранет, кряхтя и чертыхаясь, улегся на пол.
— Жаль, подушечку не прихватили. — Фризе с улыбкой взглянул на приятеля, но Ранет на шутку не отозвался. Лицо у него было хмурое, отрешенное.
Он оживился только в гараже, когда разложил на верстаке свои прибор!
— Я сейчас все проверю, а ты двигай в дом. Шуми, греми. Веди себя естественно.
Фризе вспомнил, какой спектакль они устроили с Юлей на даче несколько дней назад.
— Включай телевизор, готовь ужин. Но сначала займись. — Ранет передал Фризе большой лист миллиметровки. — Сумеешь план местности изобразить? Метров на четыреста — пятьсот в округе. Домики, сарайчики…
— Этому нас еще на юрфаке учили.
— Действуй! И не запирай дверь. Я появлюсь минут через двадцать. Расставим наши ловушки и будем брать злодеев. — Он пытливо взглянув на Владимира. — Или не будем?
…Со стороны приборы Ранета напомнили Фризе большие круглые торты, разрезанные на двадцать четыре кусочка. Он даже вспомнил название: «Прага». Каждый кусочек-сегмент представлял собой направленную антенну, похожую на антенну спутникового телевидения. Таких «тортов» было два. Ранет установил их вокруг двух жучков. Тонкие проводки тянулись от антенн к приборам, вмонтированным в кейсе.
Потом он разложил на столе миллиметровку, отметил положение жучков и наколол на них заранее изготовленные схемы «торта».
Когда все было готово, Костя щелкнул тумблером и быстро пробежал глазами по шкалам приборов. Тончайшие — не толще конского волоса — стрелки на двух из них дрожали. Если бы точно такие же стрелки на остальных приборах не замерли как вкопанные, Фризе решил, что рядом проехал автомобиль и старый дом дрогнул.
Ранет многозначительно взглянул на Владимира и сделал карандашом несколько отметок на миллиметровке. Две на одном «торте» и две — на другом. Потом приложил к миллиметровке линейку и провел две линии, исходящие из центра каждого «торта» — от жучков — и пересекающие точки на внутреннем и внешнем экранах.
Линии сошлись там, где Фризе нарисовал дом шоумена Романа Савельева.
НА РАСПУТЬЕЗастыв соляным столбом над листом миллиметровки, Фризе тупо глядел на линии, пересекшиеся в таком неожиданном месте. Благодушное, улыбающееся лицо Романа стояло перед его мысленным взором. Вспомнилось, как он торопливо выхватил из шкафа ружье, готовый вместе с Фризе броситься в погоню за неожиданным ночным «гостем».
«Черт, это какая-то ошибка! Чудовищное недоразумение!»
На лице Ранета, заметившего состояние друга, застыл немой вопрос.
Владимир развел руками. Хорошо еще, что сейчас нельзя разговаривать. Ему не хотелось пускаться в длинные объяснения.
Ранет понял намерение друга по-своему. Он сделал жест, будто чиркнул спичкой о коробок, и поднес ее к плану.
Фризе написал: «Савельев». Потом добавил — «Роман».
Константин пожал плечами. Это имя было ему незнакомо. Он скомкал бумагу и сжег над газовой плитой.
Потом Константин аккуратно сложил антенны, собрал проводки — красный к красному, синий к синему — уложил в кейс. Похлопал себя по животу. Никакие обстоятельства не могли заставить его позабыть о еде.
Ужинали они в полном молчании. Владимир достал коньяк, но Ранет, налив себе рюмку, бутылку убрал. Значит, хотел, чтобы Владимир увез его в Москву.
— Этот Савельев — твой приятель? — спросил Костя, когда они вышли в сад.
— Знакомый. Иногда купаемся вместе, зимой ходим на лыжах. Жарим шашлыки.
— Чекист?
— Ты что, Костя?! Популярный шоумен! Богат как Крез.
— Не слыхал! Если он такой богатый, зачем впутался в это дело? Или здесь замешана женщина?
Фризе опять вспомнил, как они резвились с Юлей в спальне, а где-то рядом магнитофон писал каждый вздох, каждый шорох. Он почувствовал, что щеки и уши у него запылали, словно в этот жаркий вечер кто-то натер их снегом.
— Никаких женщин, Кулибин! Твои мигалки и моргалки не наврали?
— Исключено! — отмахнулся Ранет. И, нахмурившись, сказал: — Знаешь, и у меня нелады… — И тут же оборвал фразу.
— Ты сильно грустил, когда мы встретились. Я даже подумал — уж не иссяк ли твой технический гений?
Они остановились у забора, за которым начинались поля. И сразу вдохнули запахи ночной земли — свежескошенной травы, сена, лекарственной ромашки.
— Тебе, Длинный, не кажется, что у каждого запаха своя температура? У сена — потеплее. У ромашки — прохладней. Странно?
— Странно, что я впервые услышал от тебя о Боге.
— О Боге? — удивился Константин. — Я упомянул Бога? Честное слово, не заметил. Ты знаешь, утром я всегда гуляю по Бульварам. Вот и вчера отправился. Спускаюсь с Трубной площади, задумался и налетел на мужика. Здоровый оболтус! Чуть не упал от неожиданности. А он смеется. Спрашивает: «Не ушиблись, Константин Иванович?» Можешь себе представить? Никогда, даже мельком, я этого «быка» не видал.
Владимир усмехнулся. За то время, что они не виделись, словарный запас Ранета основательно пополнился.
И в темноте Константин заметил улыбку.
— Старик! Я же газеты читаю. Телик тогда смотрю. Радуюсь полноте жизни.
Эти слова, сказанные с иронией, были сущей правдой. Ранет все и всегда делал с удовольствием. Среди друзей и знакомых Фризе не было человека, который бы с таким удовольствием работал, ел, смеялся, встречали с людьми. Не только с друзьями. Со случайным попутчиком в электричке, в метро, в трамвае. И вдруг — непривычная грусть.
— Бугай говорит: «Константин Иванович! Присядем?» А на скамейке такой же охламон дожидается. Сели. А куда денешься, Длинный? Их двое. Да и любопытно— что скажут? Вот они и сказали… — произнес Ранет задумчиво. И замолк. Не торопился выкладывать свои огорчения. Как будто прикидывал, стоит ли?
Они постояли у забора, вслушиваясь в ночные звуки — перестук далекой электрички, сонное покрякивание уток на реке, противное завывание сработавшей на автомобиле противоугонной сигнализации. Потом не спеша пошли по саду в сторону дома.
— Ты, Длинный, выводи свою тачку. Вернемся в город. По дороге поплачусь тебе в жилетку. Все расскажу как на духу. — Он невесело рассмеялся. — Вот прижали, оболтусы!
Рядом с гаражом у Фризе была оборудована простенькая спортивная площадка — турник, конь, шведская стенка, мешок с песком для отрабатывания ударов. В неярком свете уличного фонаря скромный спортивные инвентарь выглядел фантастически.