Лиана Модильяни
В объятиях
прошлого
Часть 3
Дизайн книги:
BOOKNOOK.BIZ – www.booknook.biz
Дизайн обложки:
DIGITALspin – www.bookcoverart.webs.com
Автор фотографии для обложки:
Piotr Fajfer – www.piotrfajfer.com
Все права защищены
Полное или частичное копирование запрещено
Copyright © 2015 by Snoutie Agency Limited (UK)
(Registered in England & Wales, Number: 08496424)
SNOUTIE AGENCY LIMITED (UK)
3rd Floor, Fairgate House, 78 New Oxford Street
London, England, WC1A 1HB
United Kingdom
E-mail:
[email protected]
Автор выражает искреннюю благодарность своему мужу за его поддержку в работе над этой книгой
В основу книги положены реальные события и реальные люди, история одной семьи. Тем не менее, все имена и фамилии героев книги – вымышленные, а любые возможные совпадения имён и фамилий или созвучия, их напоминающие, с именами и фамилиями реальных людей, живущих сейчас или живших ранее, являются случайными совпадениями. В соответствии с законодательством и этическими принципами, имена третьих лиц и обстоятельства, которые могли бы идентифицировать героев книги, изменены.
Иногда, вопреки нашим ожиданиям и желаниям, появляется прошлое и таращит свои мёртвые белёсые глаза. И тогда кажется, что крутишься на карусели, которую невозможно остановить.
Оглавление
В объятиях прошлого – Часть 3
Комментарии
Об Авторе
Другие книги Автора
Или Тьма внешняя подавит и затемнит Свет духа, или Свет, который внутри, победит. Испытываются и искушаются все устремляющиеся к Свету. Всё Тёмное восстаёт из глубин прошлого и становится преградой на Пути, застилая Свет. Тёмная свора окружает плотным кольцом и подбрасывает смущающие мысли, прикрывая привлекательностью и очарованием их губительный яд и усиливая наваждение самыми яркими и прельщающими образами.
Е.И. Рерих*
*Елена Ивановна Рерих (1879-1955): русская писательница, философ, общественный деятель
В объятиях прошлого
Часть 3
Нет, Пьер-Анри, тысячу раз нет ! Это будет не ветчина, а именно бекон ! При всём уважении к тебе, мой друг, ты ничего не смыслишь в свиноводстве ! Посмотри внимательно на эту свинью ! – возбуждённо восклицал Роберто, нервно тыча карандашом в лежащий перед ним рисунок. – Дело в том, что в разных странах для изготовления бекона используют разные части свиной туши: в Англии – плечо, в Америке – живот, в Канаде – поясницу, а во Франции и в Германии – рёбра.
Роберто Перес – так звали странного гостя супругов Морель и «старинного друга» Маргарет (эта формулировка оставалась неизменной на протяжении многих лет) – всего за несколько визитов успел основательно надоесть Пьеру-Анри, меньше всего на свете интересовавшегося разделкой свиных туш. Энн также устала от общества шумного свиновода, который за столом каждый раз обращался к ней с просьбой принести ему лист бумаги и карандаш, чтобы он мог самозабвенно предаться своему любимому занятию – разделать тушу свиньи, хотя бы на бумаге.
Во время этих свино-презентаций Элизабет была единственным благодарным слушателем Роберто. Пьер-Анри, сделав вид, что он чрезвычайно занят и должен срочно кому-то позвонить, уходил к себе в кабинет, Энн, ссылаясь на домашние задания, убегала в свою комнату, а Маргарет молча пила чай и отстранённо смотрела в окно. Элизабет же подсаживалась поближе к Роберто и, слегка прищурившись, с нескрываемым интересом наблюдала за движениями его карандаша. Роберто заинтриговал её своей необычной манерой поведения, и она пыталась разглядеть в этом человеке что-то скрытое и необыкновенное. Забыв про свой почтенный возраст (Элизабет давно было за восемьдесят), она громко и неестественно смеялась, показывая ногтем мизинца на свиной хвостик на рисунке, и одобрительно похлопывала Роберто по локтю, а иногда вдруг закрывала глаза и принималась тихо похрапывать.
Мягкое покрывало тёплой дремоты неспешно наползало на неё, заволакивая собой всё происходившее вокруг. Элизабет начинало казаться, что она сейчас уснёт. Одна часть её мозга ещё бодрствовала и наблюдала за другой его частью, засыпающей. С некоторых пор это стало её обычным состоянием.
Элизабет, что с вами ? Вам нездоровится ? – осведомился однажды Роберто у престарелой леди, когда ему показалось, что Элизабет в очередной раз собирается заснуть за столом у него на плече.
Ах, Роберто ! Если бы вы знали, насколько тяжела была моя жизнь ! – как ни в чём не бывало, открыв глаза, заявила Элизабет и глубоко вздохнула. – А вы хотите, чтобы я вставила себе в задницу пурпурные гладиолусы и плясала голая вокруг шеста…
Роберто густо покраснел. Он чувствовал себя ужасно неловко.
Сплошной позор, да и только ! Старая маразматичка ! – раздражённо подумал про себя Пьер-Анри, краем глаза наблюдая за выходками своей тёщи. – И когда только закончится этот бракоразводный процесс !
С момента знакомства с Роберто, Элизабет почувствовала, что от этого человека пахнет коммерцией и деньгами, а не только дорогим одеколоном. Она была права лишь отчасти. У Роберто, всю жизнь торговавшего мясом во всех его видах, и, в самом деле, когда-то водились деньги.
Первых успехов в делах он достиг к тридцати годам. Но это ничего не изменило в его бурной жизни. Всё, что он заработал, разошлось на женщин, подарки, рестораны и путешествия. Он заработал ещё. Но в его жизни опять поменялось мало. Он начал понимать, что не в деньгах счастье, но тлеющая в глубине его души надежда подсказывала, что счастье – в больших деньгах. Роберто попытался определить, сколько денег ему нужно для полного счастья, и стал поднимать планку всё выше и выше. Но в какой-то момент эта планка начала всё больше походить на длинную расплывчатую линию и, что уж совсем неприятно было осознавать, эта линия стала сливаться с линией горизонта.
Невидимое раздвоенное копыто золотого тельца в образе неуёмной жадности, с одной стороны, и бесшабашного расточительства, с другой, управляло им, как марионеткой. Иногда, во сне или после продолжительной попойки, Роберто даже казалось, что он отчётливо видит это копыто, которое настойчиво стучит ему по самой макушке, приказывая больше зарабатывать и ещё больше тратить.
Роберто очень не нравилось это. Ему не нравилось, что он, считавший себя разносторонне образованным человеком (Роберто освоил профессию ветеринара в Барселоне и получил диплом технолога пищевого производства в Париже), обладающим тонкой душевной организацией, вынужден, повинуясь требовательному звону золотого копыта, всю жизнь самозабвенно танцевать ча-ча-ча на деловых переговорах, завлекая клиентов и яростно торгуясь с поставщиками.
Временами он даже ловил себя на мысли о том, что был бы искренне рад забыть, что отдал столько сил и времени такому недостойному занятию, как купля-продажа, и иногда, в беседе с малознакомым ему человеком, был не прочь туманно намекнуть, что посвятил свою юность офицерской карьере.
Заметив смущение своего любимого гостя, Элизабет решила исправить положение.
Скажите, Роберто, – неожиданно начала она нашёптывать ему на ухо, – а у вас много золота ?
С этими словами она выразительно посмотрела ему прямо в глаза, удовлетворённо и понимающе покачивая головой, как бы заранее соглашаясь стать его любимой тёщей.
Через несколько месяцев Роберто Перес будет говорить про свою совсем нелюбимую им тёщу, что в одних людях есть бог, в других – сам дьявол, а в некоторых, как в Элизабет – исключительно глисты.
Но в тот момент за столом Роберто растерялся. Его перекосило, от смущения и негодования очки съехали на его блестящий мясистый нос, но он быстро нашёлся, решив обратить всё в шутку и не выдавать своего возмущения вопросом наглой старухи.
Золото ? Ни в коем случае ! Золота не держу, – ответил он с улыбкой. – Исключительно алмазы, мадам.
Глаза Элизабет заблестели. Она приняла слова Роберто за чистую монету.
Вот, это я понимаю – настоящий мужчина ! – восхищённо глядя на своего собеседника, воскликнула она, не забыв бросить презрительный взгляд в сторону Пьера-Анри.
Старая негодяйка только притворяется маразматичкой ! – с отвращением подумал Пьер-Анри. – Как только речь заходит о деньгах, она тут же обнаруживает поразительное здравомыслие !
* * *
В восьмом квартале Парижа, в ста пятидесяти метрах от резиденции Президента Франции и от знаменитой своими модными магазинами улицы Фобур Сент-Онорэ, в узких извилистых улочках затерялся малоприметный многоэтажный особняк с высокими колоннами, адрес которого мало о чём говорит непосвящённому и, главное, законопослушному гражданину Франции, не говоря уже про иностранцев.
За старинной архитектурой фасада и зарешеченными окнами, которые всегда были наглухо закрыты, скрывалось внутреннее помещение, уже лет двадцать не знавшее даже косметического ремонта. С потолка с облупившейся штукатуркой время от времени капала вода, оставляя на жёлто-серых стенах, покрытых трещинами, весьма неприглядные грязные подтёки. Посторонний человек, впервые попавший в это здание, начинал ёжиться от отвратительного запаха подвальной сырости, пыльных документов, невкусной еды, дешёвых сигарет и мужского пота. Ночью, когда в здании царила почти полная тишина, можно было услышать тонкий писк, доносившийся из подвала. Населявшие его большие серые крысы, чувствовали себя ещё более вольготно, чем обитатели верхних этажей.
В этом доме, расположенном под номером тринадцать по улице Де Соссэ, находился Директорат наблюдения за территорией, служба французской контрразведки1.
В одном из кабинетов в здании, за обшарпанным грязным столом, сидел невысокий худощавый человек средних лет, в довольно помятом костюме тёмного цвета, из-под которого виднелась не первой свежести белая рубашка и косо повязанный галстук серо-зелёной расцветки. Он завершал свой завтрак, меню которого не менялось последние семнадцать лет и состояло из круассана, маленькой чашки кофе и сигарет.
Небрежность в одежде, мягкая и деликатная манера обращения, интеллигентная речь, открытый и казавшийся слегка наивным взгляд голубых глаз – всё это делало этого человека совершенно непохожим на контрразведчика. Тем не менее, он был одним из лучших контрразведчиков Франции и возглавлял в Директорате отдел по противодействию спецслужбам СССР и других коммунистических стран. Уроженец Гаскони, небольшой провинции на юго-западе Франции, он любил подшучивать над собой, утверждая, что, встретив гасконца на лестнице, никогда не знаешь, поднимается он или спускается. Роланд Март – так звали хозяина кабинета – внимательно слушал утренний доклад своего заместителя, Жоэля Дестэн, стряхивая пепел своей сигареты то в переполненную окурками стеклянную пепельницу, то на пол, то иногда прямо на стол.
В данный момент эти два человека решали судьбу Пьера-Анри Морель.
Что вы думаете обо всём этом, Жоэль ? – с выраженным юго-западным акцентом, который французы называют «шероховатым» или «скалистым», осведомился начальник отдела у своего сотрудника.
Господин Март, эта история столь же странная, сколь и неприятная, – отозвался тот. – С одной стороны, у нас нет ничего против Пьера-Анри Морель; ничего, кроме доноса его коллеги, голословно обвиняющего его в сотрудничестве с советскими спецслужбами. Допросить Морель мы, разумеется, обязаны, но считаю, что основания для ареста и возбуждения уголовного дела отсутствуют. С другой стороны, мы не можем допустить, чтобы он продолжал работать в Министерстве иностранных дел.
Как говорят в таких случаях сами русские, – задумчиво отозвался Роланд Март, хорошо владевший языком своего главного противника, – «Не то он украл шубу, не то у него украли шубу. Одним словом, замешан в краже шубы». Срочно готовьте служебную записку министру. Вопрос с увольнением Морель с государственной службы надо решить в кратчайшие сроки. Кстати, тоже самое касается и его доброжелательного коллеги… как там его ?
Эрве Лабаланс, – подсказал Жоэль. – Простите, господин Март, вы считаете, что его также необходимо уволить ?
Разумеется, мой друг, – с улыбкой ответил начальник, показав крепкие неровные зубы, пожелтевшие от табака и кофе. – Мы не можем достоверно знать причины, побудившие Эрве Лабаланс написать донос на своего шефа. Возможно, это личная неприязнь на почве служебных конфликтов. Но нельзя исключать того, что таким образом русские продвигают на должность советника-посланника своего агента. К тому же, Лабаланс – наиболее вероятный кандидат на место Морель. Мы не доставим русским этого удовольствия. С советскими дипломатами мы уже разобрались в апреле, теперь будем наводить порядок у себя дома2.
Судьба Пьера-Анри Морель была решена. Что же касается Эрве Лабаланс, то предсказание Маргарет сбылось в точности, но совершенно не так, как он этого ожидал. Всё, на что хватило его ума и дерзости, это написать ложный донос на своего начальника. Заслуги доносчика оценили по достоинству, а его жизнь в одночасье изменилась и потекла совсем по-иному.
* * *
В течение нескольких лет, прошедших со дня расставания с Марчелло, Маргарет предавалась почти маниакальному удовлетворению своей похоти.
Дьявольские пляски на раскалённой сковороде, – с гримасой брезгливости на лице думал уставший от всего этого Пьер-Анри, раскланиваясь в своём доме с очередным любовником своей жены.
Моя мать сошла с ума на почве секса, – периодически возникала мысль у взрослеющей Энн, которая всё прекрасно понимала и теперь даже не старалась запомнить имена её «друзей».
Но Маргарет нимало не заботило то обстоятельство, что все соседи, знакомые и друзья семьи Морель искоса поглядывали на неё и с явным осуждением перешёптывались за её спиной.
Один мужчина, в силу природной скудности своих умственных и душевных качеств, не в состоянии оценить всю тонкость такой роскошной и неординарной женщины, как я, – любила повторять Маргарет. – Не говоря уже про постельную сторону отношений ! Мужчины, они все такие разные… – тут же мечтательно добавляла она. – Мужчин, как и волос, у любой интересной женщины должно быть много, – пыталась поучать Маргарет подрастающую Энн, которой поведение её матери казалось непристойным и отталкивающим.
В какой-то момент Маргарет решила на время прекратить свой сексуальный марафон и сделать передышку, остановив свой выбор на Роберто.
Он устраивал её больше других: его сексапильность соответствовала размерам его банковского счёта (последнее, правда, по его собственным словам), он всегда был щедр на комплименты, а, самое главное, его мужское достоинство было больше среднестатистического на несколько сантиметров. Роберто же нравился лёгкий флёр морального садизма, на который была столь щедра Маргарет. Это добавляло острого перца в его довольно пресную жизнь «рыночного человека», как он сам себя иногда называл.
Этот шустрый торгаш – твёрдый орешек, – к такому мнению пришла Маргарет. – Настоящий homo marketus3 ! – присвоила она ему прозвище после нескольких встреч с ним.
Маргарет ещё не догадывалась, что твёрдый орешек нередко бывает пустым или гнилым, а иногда – и то, и другое вместе.
Маргарет познакомилась с Роберто в посольстве на приёме, организованном для глав экономических миссий европейских стран. Не имевший никакого отношения к дипломатической службе и, соответственно, не получивший приглашения, Роберто Перес умудрился незаметно просочиться на это закрытое мероприятие, представившись советником по торговым отношениям с Великобританией при каком-то важном испанском чиновнике. Господин Перес и в самом деле был испанцем. Всё остальное абсолютно не соответствовало действительности.
В тот вечер внимание Маргарет привлекло странное и шумное скопление гостей в углу банкетного зала. Из-за спин столпившихся людей ей с трудом удалось рассмотреть невысокого коренастого человека примерно пятидесяти с небольшим лет, активно лысеющего и седеющего, с аккуратно подстриженной благообразной бородкой и в очках в тонкой оправе. Положив на ладонь развёрнутую белую салфетку, он что-то быстро и ловко рисовал на ней, произнося какие-то анатомические термины, чем вызывал весёлое оживление собравшихся. Приблизившись, Маргарет увидела довольно удачно нарисованную на салфетке тушу свиньи в продольном разрезе, расчерченную на части и местами заштрихованную. Этот спектакль, совершенно не соответствовавший чопорной посольской обстановке, походил на съёмки рекламного ролика на животноводческой ферме.
Лицо у оратора было такое, что становилось ясно: он вёл нездоровый образ жизни и нарушал не только режим питания, но и административный, гражданский и налоговый кодексы разных стран.
Впервые придя в дом супругов Морель, первое, о чём попросил господин Перес, было предоставить ему полку в холодильнике, куда бы он мог сложить содержимое своего портфеля.