- Я сомневаюсь, что они отпустили бы нас подобру-поздорову. Особенно вместе с Дженной. И я не мог позволить заколоть меня словно свинью, если уж Бомбатта заварил эту кашу.
- Все правильно, - вставил Малак. - Если на тебя нападают, ты защищаешься. А если потом выяснится, что все это произошло по ошибке, то победитель потом воздает искупительную жертву богам - и дело с концом.
- Не всегда это лучший путь, - подумав, сказал Акиро, - но эти громилы отвратительные ребята, попросту говоря - изрядные мерзавцы.
- С чего ты взял? - возразила Зула.
- Просто ты не умеешь читать на древних языках, как я. То заклятие, которое мы все ощутили, как только вошли в каменный лабиринт, было наложено ими и их приятелями. Человеческие жертвы - это лишь одна из мерзких составляющих таких заклятий. Те шаманы, с которыми вы... э-э... скажем, помогли мне разобраться, - просто невинные дети по сравнению с ними.
- По мне - хоть людоеды, - сказал Конан. - Сейчас не до них. Главное выбраться отсюда. Бомбатта и Дженна с каждой минутой приближаются к Шадизару. Не сомневаюсь, что наш великий воин представит все происшедшее в нужном ему свете. А я не хотел бы лишиться обещанного вознаграждения.
Акиро сочувственно поглядел на него, а Зула, помявшись, тихо сказала:
- Но я думала... мы думали, что... Дженна... - Она лишь безнадежно махнула рукой в направлении груды обломков.
- Бомбатта обрушил все это на мою голову, - сказал Конан. - Ему не терпелось посчитаться со мной, не дожидаясь возвращения. Но я не думаю, что он заодно похоронил себя и Дженну. Мы должны выбраться отсюда и попытаться догнать их. И не смотрите на меня как на сумасшедшего. Я прекрасно видел, где заканчивается эта комната. Отсюда до коридора, куда нырнул Бомбатта, всего несколько шагов. А нам и нужно-то всего лишь высвободить узкий лаз, только чтобы пролезть человеку. У нас еще останется ночь и день, чтобы добраться до Шадизара.
С этими словами он обхватил руками кусок колонны размером с человеческое туловище и отбросил его в сторону, освобождая остальным поле деятельности нагромождение камней поменьше.
Не говоря ни слова, Зула принялась за дело, правда, все еще недоверчиво косясь на наваленные глыбы. Малак чуть задержался, чтобы, хитро прищурившись, спросить Акиро:
- Не хочешь ли помочь? Неужели ты не можешь разнести всю эту кучу хлама одним движением руки?
- Ты вновь лишь демонстрируешь свое невежество, - возмущенно буркнул колдун. - Я должен неотрывно поддерживать усилием воли огненную преграду и вовремя пустить в действие следующую ступень защиты, когда ослабнет эта. Иначе первым предупреждением о появлении наших приятелей станет острие копья, воткнувшееся тебе в задницу.
- Ах ты старый жулик! Включи ты сразу все свои огонечки и принимайся за работу.
- Слушай, разве я когда-нибудь учил тебя, как лучше воровать? Позволь мне самому заняться тем, в чем я разбираюсь лучше тебя.
Конан работал как одержимый. Два камня вылетели из-под его рук в то время, пока Зула и Малак вместе откатывали один. Пот ручьями лился с него, почти смыв грязь и оставив влажную кожу блестеть в свете факелов. Когда вдруг обрушился град камней, уничтожив результат всех их стараний, он отогнал всех подальше назад, чтобы работать без помех, твердя про себя лишь два имени: Дженна и Валерия. Дженна. Валерия. Найти Дженну. Отплатить долг Валерии...
Когда еще раз Акиро пришлось заменить голубой луч защиты, Малак тихонько прикоснулся к его плечу:
- Слушай, а ты и вправду можешь читать эти золотые пластины?
- За работу! - рявкнул на него Конан.
Акиро же явно решил поговорить:
- Да, я могу прочесть большую часть того, что выбито на них. Эта золотая штуковина - Рог Дагота.
- Да, так его называл тот черный бугай, - вставил Малак.
- Не перебивай. Тысячелетия тому назад между богами началась война. В те времена это было частым делом. В страшной битве Дагот был повержен: из него выдернули Рог и далеко спрятали. В этом Роге заключена его жизненная сила, а без него он тотчас же обратится в камень. Если верить этим преданиям - сейчас он спит, но как только Рог будет возвращен на свое место, он пробудится.
- А, так вот зачем он нужен Тарамис, - сказал Конан, не прерывая работы. Значит, она решила разбудить бога. А тот и вправду Сможет вернуть мне Валерию.
- Да, - вздохнул Акиро. - Я полагаю, что Дагот смог бы оживить мертвого человека.
- Значит, Тарамис мне не соврала, - удовлетворенно подытожил Конан.
Этот вывод словно придал Киммерийцу новых сил. Остальные, устав, замедлили работу, а он все продолжал расшвыривать камни - быстрее и быстрее. Зула пыталась продержаться в его ритме, но почувствовала слабость и упала. Конан отнес ее на руках к Акиро, а сам вновь взялся за работу. Когда Малак тоже свалился, он лишь отпихнул его ногой, ровно настолько, чтобы не завалить выгребаемыми камнями.
Он смутно понимал, что уже наверняка докопался до конца комнаты, но обломки скалы вновь и вновь вырастали впереди. Задуматься об этом означало признать возможной мысль о поражении. Чтобы не дать этому настроению овладеть собой, Конан продолжал изнурительный труд, снова и снова наваливаясь на преградивший ему путь завал. Камень за камнем. Обломок за обломком. Дженна. Валерия. Два образа почти слились в один. Валерия. Дженна. Нет, он не остановится, пока может шевелить руками.
Он ухватился за очередной обломок свода, раскачал его и выдернул из груды других. Раздался грохот осыпавшихся камней, и Конану лишь чудом удалось отскочить, не дав булыжникам завалить себя по пояс. Но, уворачиваясь, Конан успел заметить светлое пятно, мелькнувшее впереди. Вернувшись к кромке завала, он недоверчиво посмотрел в ту сторону. Свет явно пробивался из-за каменной груды.
Конан метну лея туда, где, поджав ноги и уставившись в голубой огонь, сидел Акиро. Зула молча лежала рядом, а Малак лишь приподнял голову и вяло поприветствовал его:
- А, вот и наш рудокоп. Ты тоже притомился, Киммериец? Неплохо поработали. Эрлик меня подери, если это не так.
До Конана не сразу дошло, что его приятель шутит.
- Я добрался, - тяжело сказал он. - Там свет. Может быть, дневной.
При этих словах Малак вздрогнул:
- Отлично, Киммериец! Клянусь костями Митры и Девятым Небом Зандру! Им не удастся остановить нас.
- А ты уверен, Конан? - негромко переспросил Акиро.
- Если это факелы в другой комнате, то они там должны гореть десятками. Проход поднимается вверх, он должен выходить на поверхность.
На самом деле, подумал Конан, этот коридор мог вести в преисподнюю, но ему нужен был именно путь наверх, и он не хотел, не мог признать другого выхода.
- Будем надеяться, что это лучи солнца, - подытожил Акиро. - Сейчас включена уже седьмая ступень. Остались еще две. Забирай Зулу и Малака и выбирайтесь скорее. Я пойду за вами, как только смогу. Давай, приятель, пошевеливайся со своими дружками.
Зула попыталась встать, но Киммерийцу пришлось почти нести ее да еще и помогать Малаку карабкаться на каменный склон. Но стоило обоим ослабевшим увидеть свет впереди, как они рванулись к нему, развив неплохую скорость.
Акиро продолжал поторапливать их, и было в его голосе что-то такое, что и впрямь заставляло пошевеливаться побыстрее.
Коридор оканчивался квадратным люком в площадке перед храмом. Солнце начинало свой путь с востока на запад. Малак и Зула смотрели на красный диск, словно все еще не веря, что вновь видят его.
Конана же интересовал только храм, его колоннада и обломки статуй. Если только черные великаны не были полными дураками, то они должны были оставить часовых. Но ничто не шелохнулось в тени колонн, пока беглецы перебегали двор. Лишь снова стая голубей, хлопая крыльями, сорвалась со своих гнезд под капителями. С другой стороны, подумал Конан, какой смысл оставлять охрану здесь, наверху, если все противники заперты, словно крысы в подземелье.
Ржание быстро вывело их к лошадям. Конан отметил снятые с их ног путы и связанные поводья. Остальные, не обращая ни на что внимания, бросились к бурдюкам с водой. Несмотря на душившую его жажду, первым делом Конан плеснул несколько раз в рот своему коню. Затем, запрокинув голову, он припал к мешку с водой и пил, захлебываясь, пока вода не залила ему все лицо. Под конец он снова дал попить коню: животному не меньше нужно было освежиться, если ему предстояла долгая скачка.
Вдруг словно двойной удар пришелся по его ногам. Это вздрогнула земля, причем толчок явно шел со стороны храма. Малак, сдерживая взбрыкивающую от страха лошадь, пробормотал:
- Это еще что такое, Девять Имен Кепры?
Акиро, глядя в небо, пробурчал:
- Я немножко изменил заклинание. Когда седьмая ступень рухнула, две оставшиеся сработали вместе. Теперь смею вас заверить, эти мерзавцы больше не проснутся, чтобы губить невинных во имя своего Дагота. - Неожиданно он улыбнулся, глядя на Малака: - Теперь ты понял, почему я не мог поставить сразу все девять ступеней?
- То, что они не доставят нам больше хлопот, - просто великолепно, сказал Конан, запрыгивая в седло, - но если мы хотим добраться до Шадизара до темноты, чтобы успеть на церемонию пробуждения этого Дагота, - то нам нужно двигаться немедленно. Я не хочу, чтобы Бомбатта лишил меня шанса на воскрешение Валерии.
Улыбка испарилась с лица Акиро:
- Знаешь, Конан, я не сказал тебе раньше, потому что думал, что нам суждено погибнуть. А человеку не стоит говорить перед смертью горькие вещи. А сейчас, боюсь, слишком поздно. Я пытался предотвратить это; ты помнишь, как я не хотел пускать ее в эту огненную пасть. Но мне не хватило настойчивости.
- Хватит причитать, Акиро, - раздался громовой голос Конана. - Говори, что ты там начитал на этих золотых пластинах, или я отправлюсь в Шадизар один.
- На скрижалях выбито, что ритуал Пробуждения занимает три ночи. Каждую ночь в жертву приносится девушка. На третью ночь жертвой становится Она, Та, Которая приносит Рог, невинная. Ею суждено стать Дженне.
- Может быть, это не она, - предположила Зула. - Этот Бомбатта, вечно пожирающий ее глазами, не стал бы отправлять ее на верную смерть.
- Бомбатта знал, что Дженна и есть Та самая. Он знал и то, что ей уготована смерть.
Конан прикоснулся к золотому амулету. Боль охватила его. Он готов был взвыть, как раненый волк. Валерия!
- Дженна не умрет, - выдавил он из себя, не разжимая зубов.
- Слушай, мне тоже нравится девчонка, - возразил Малак, старательно не замечая гневных взглядов Зулы, - но рассуди сам: мы все измучены, нам просто не добраться до Шадизара до темноты, даже загнав лошадей.
- Когда мой конь сдохнет, - ответил Конан, - я побегу, затем поползу. Но я клянусь всеми богами, что Дженна не погибнет сегодня ночью, даже если мне нужно будет для этого поплатиться жизнью.
Не дожидаясь, пока остальные последуют за ним, Конан пришпорил коня, включаясь в гонку наперегонки с бегущим по небу солнцем.
Глава 21
Тарамис с балкона оглядывала мраморный двор, в центре которого под пологом из золотого шелка лежал Спящий Бог. Полог закрывал от солнца лишь саму статую. Жаркое светило нещадно сжигало жрецов, распевающих вокруг мраморного ложа свои молитвы.
Тарамис обежала взглядом остальные балконы и окна, хотя прекрасно знала, что никаких непрошеных свидетелей там оказаться не может. Вот уже три дня эта часть дворца была только что не запечатана. Ни один раб или слуга не мог прийти в эти покои без ее личного разрешения. Любого, кто попытался бы это сделать, стража разорвала бы в клочья. Другое беспокоило Тарамис, по другому поводу возносила она свои молитвы.
Она нерешительно подняла голову, надеясь, что солнце остановит свои неудержимый бег. Нет, оно уже перевалило зенит. Если Бомбатта не привезет девчонку через несколько часов, если они не нашли того, за чем их послали... Такой день наступит лишь через тысячу лет. Тарамис облизала губы. Нет, только не это. Такого не могло случиться. Она не могла позволить себе умереть, зная, что через тысячу лет кто-то другой обретет Силу и Бессмертие.
Легкое покашливание за спиной заставило ее обернуться, готовую разорвать того, кто осмелился побеспокоить ее.
Перед нею стоял Ксантерес, как всегда невозмутимый, но с каким-то незнакомым огоньком в глазах.
- Она вернулась, - провозгласил он, - Бомбатта привел ее.
Тарамис отбросила подобающее ей достоинство и, оттолкнув седовласого жреца, бросилась по коридорам и залам дворца навстречу прибывшей племяннице. Наконец в приемном зале она увидела стоящего Бомбатту - пыльного, пропахшего потом, держащего в руке свой черный шлем, и Дженну, бережно прижимавшую к груди что-то завернутое в грязную тряпку, бывшую некогда тонкой белой шерстью. Тарамис едва заметила высокого воина. Все ее внимание было обращено на измученную дорогой девушку.
- Ну? Он у тебя? - прошептала она, медленно подходя к ней. - Ради всего, что есть священного в этом мире, скажи - он у тебя?
Дженна неуверенно протянула вперед сверток. Она еле стояла на ногах, но принцессе было не до таких мелочей.
Верховный жрец уже был здесь. В его руках сверкала золотая чаша.
- Положи сюда то, что ты принесла, дитя, - сказала Тарамис.
Сначала в руках Дженны багровым светом полыхнуло Сердце Аримана. Тарамис затаила дыхание. Грязные тряпки упали на пол, и в руках Дженны засверкал Рог Дагота.
Он тоже занял свое место в золотой чаше на хрустальной подставке. Принцессе пришлось побороться с искушением дотронуться до него, хотя она прекрасно знала, что такое прикосновение означало бы верную гибель для каждого, кроме Дженны. Пока что. Чуть позже он будет доступен только ей возлюбленной Дагота.
С явным усилием Тарамис закрыла чашу и протянула ее Верховному Жрецу:
- Возьми ее и храни как зеницу ока.
Когда жрец, поклонившись, вышел, она позволила себе обратить внимание на Дженну и Бомбатту. Девушка вдруг непроизвольно почесалась.
- Где служанки из ванной? - строгим голосом спросила Тарамис.- Куда подевались эти глупые девчонки?
Две девушки в белых платьях, с косами, уложенными вокруг головы, вбежали в комнату и упали на колени перед принцессой.
- Госпожа Дженна устала после дальней дороги. Ее нужно выкупать и сделать ей освежающий массаж. Разотрите ее благовонными маслами и оденьте соответственно сегодняшнему случаю.
Дженна устало, но тепло улыбнулась подбежавшим к ней девушкам.
- Я так рада вас видеть. Кажется, целую вечность я не мылась в нормальной ванне. А где Ания и Лиела?
Девушки побледнели, и Тарамис поспешила прервать затянувшееся молчание.
- Они приболели, девочка. Ты увидишь их позже. Отведите ее в ванную. Вы что, не видите, что она вот-вот упадет?
Проводив их глазами, Тарамис обернулась к Бомбатте.
- Дело сделано, - гордо заявил он, но в его голосе мелькнуло что-то, заставившее ее нахмуриться. Ее мысли заметались, выискивая то, что могло остаться невыполненным.
- Этот вор. Он мертв?
- Мертв.
- Ты сам вонзил меч в его сердце?
- Нет, но...
Ладонь принцессы, взлетев, со звонким хлопком опустилась на изувеченную щеку.
- Когда Рог окажется в Ее руках, - процитировала она древний Свиток, - вор с голубыми глазами должен умереть. Пока он жив - опасность выглядывает из-за его плеча и смерть висит на кончике его клинка. Ты что, забыл, что написано в Свитке?
- Этот варвар похоронен едва ли не под целой горой, обрушенной на его голову.
- Идиот. Если ты сам не видел его бездыханное тело... Я не могу позволить себе ни единого шанса на неудачу. Поднимай стражу по общей тревоге. Всех! Всех до единого!
- Из-за одного-то ворюги, который уже наверняка мертв?
- Делай что приказано! - холодно скомандовала она. - Чтобы мышь не проникла во дворец, не наткнувшись на острие копья.
Не дожидаясь ответа, она вышла из зала. Рог! Наконец-то он принадлежит ей. И если пока что она не может прикоснуться к нему, то, по крайней мере, любоваться им - теперь в ее власти.
Шадизар называли Городом Дьявола, и мало что могло удивить или заинтересовать его жителей, которые уже повидали, казалось, все, что только может случиться под небесами. Но даже они, расступаясь, опасливо давали проехать четырем всадникам, с первыми сумерками вступившими в город. Их лошади еле дышали, сами они казались утомленными тяжелой и опасной дорогой. Но что-то в их глазах и особенно в сапфировых зрачках ехавшего впереди черноволосого гиганта заставляло даже видавших виды городских стражников отводить глаза, чтобы не встретиться с ними взглядом.
Неподалеку от дворца Конан знал небольшую конюшню, владельцу которой и были вручены их измученные животные.
Прежде чем Конан успел броситься бегом ко дворцу, Акиро поймал его за рукав:
- Постой-ка, мой юный друг. Неплохо бы составить план.
Киммериец даже не притормозил. Акиро продолжал висеть на его руке, часто перебирая ногами. Малак и Зула следовали рядом.
- Времени нет на болтовню, - огрызнулся Конан. - Ты что, не видишь, где уже солнце?
Наконец в поле их зрения оказался дворец Тарамис. Тяжелые, обитые железом ворота были заперты. Шесть стражников, сверкая наконечниками копий, выстроились перед ними. На стене такие же черные фигуры маячили через каждые два-три шага.
Колдун затолкал Конана обратно в узкий переулок.
- Ну, теперь ты согласен, что нам нужно хорошенько подумать?
Малак нагло схватил с соседнего прилавка апельсин. Лоточник открыл было рот, но, посмотрев внимательно на спутников маленького наглеца, решил промолчать.
- Какой уж теперь план, - не торопясь сказал Конан. - Я должен попытаться спасти ее. Я поклялся сделать это. Но тут и дураку ясно, что ничего не выйдет. Нас всех прибьют, как только мы туда сунемся. Так что давайте лучше прощаться. Вам там делать нечего.
- Я пойду с тобой, - яростно вращая глазами, прохрипела Зула. - Ты спас мне жизнь, и я пойду за тобой до конца, пока не смогу отплатить тебе тем же.